Читать книгу Руссо-туристо - Павел Иванович Морозов - Страница 3

Это было в незапамятном прошлом, то бишь, в двадцатом веке. В аккурат перед свержением румынского диктатора Чаушеску. Собственно, о том, что пожизненного Президента Румынии вскоре казнят, я тогда ни слухом, ни духом не ведал. Для простых советских смертных, не обремененных политической интуицией, Румыния тогда была хоть и социалистической, но все же заграницей, к тому же к ней примыкала абсолютно условно «социалистическая» Венгрия, о которой ходили упорные слухи, что именно в тамошнем воздухе витает устойчивый сладостный аромат гниения капитализма, неизвестно какими путями проникающий с сопредельных вражеских территорий. Именно поэтому мы с женой правдами-неправдами втиснулись в списки на молодежно-комсомольский тур «Венгрия-Румыния».

Не знаю, что больше помогло: наша с женой идеологическая незапятнанность, разгар перестройки, или мои громкие имя и фамилия. Папу моего угораздило дать мне при рождении имя Павел, что в сочетании с родовой фамилией Морозов окрасило мою дальнейшую жизнь в откровенно трагикомические тона: довольно часто, представляя свою скромную особу в различных инстанциях и ситуациях мне приходилось с мягкой извиняющейся улыбкой уточнять – не родственник, тем более не он сам. Но, так или иначе, нас довольно быстро включили в тур.

Венгрия

Поездку по Венгрии я помню плохо по ряду причин – истерическая эйфория прекрасной половины нашей тур-группы и многодневный запой сильной половины (группу из десяти мужиков, кроме меня, представляли шахтеры Луганщины), откровенно говоря, сильно мешали объективному восприятию венгерской действительности.

Помню пятнами, как наша прекрасная половина периодически застывала возле магазинных витрин: запредельное изобилие напрочь потрясали среднестатистическое воображение советских тружениц и домохозяек. А когда слегка обезумевшая толпа из сорока «руссо-туристо» вываливалась из «Икаруса» в какой-нибудь супермаркет, продавцы опасливо запирали кассы, а венгры-покупатели тесно прижимались к стенам, в надежде не быть растоптанными.

– Люся!!! Люся!!! – орала блондинка бухгалтерской внешности, – это та самая соска! С термометром!!! Я тебе говорила, а ты не верила! Меняет цвет, если есть температура. Попробуй! Нет, ты попробуй, – орала она и пыталась сунуть огромную цветную соску в рот подруге-брюнетке. Но той было не до соски – она в гипнотическом трансе зависла у стеллажа с разноцветной жвачкой: такой жвачный рай даже в самом извращенном сне не могло ей раньше привидеться. В дальнейшем она скупала бубль-гумные радужные шарики целыми стеллажами и я видел ее только жующей.

Тур-шахтеры, в мизантропическом похмелье не разделявшие женских восторгов, приценивались только к спиртному, и цены их явно не радовали.

Радостное повизгивание вперемежку перегарным чадом продолжалось обычно не меньше двух часов. После окончания шопинга, напоминавшего татаро-монгольский набег, наша увеличившаяся в весе и объеме группа только с восьмого раза втискивалась в автобус. «Икарус» сразу проседал на все четыре колеса.

Продавцы облегченно переводили дух, а ошеломленные зрелищем венгры-покупатели медленно отлипали от стен, с трудом пытаясь вспомнить цель своего прихода в супермаркет.

Вечерами мне втайне от жены приходилось участвовать в шахтерской кампании по уничтожению купленного днем спиртного (шахтеры в то время получали в месяц восемь моих зарплат и не могли позволить себе не перепробовать все венгерские марки).

«Золотой лев»

…Второе воспоминание: ресторан «Золотой лев», где нас должны были покормить проездом. Сам ресторан выглядел величественно: огромный белый зал с разноуровневыми площадками, высоченные колонны, и золоченая лепнина под потолком. Белые столы и стулья. Белые скатерти. Молочно-кремовые салфетки с золотым фирменным тиснением. Мы несколько оторопели от монументального величия этого кулинарного Мавзолея: женщины одергивали на себе юбки и блузки, мужчины вытирали носки туфель о штанины.

Гид, сопровождавший нашу группу, ловко лавируя между столами повел нас к забронированным местам. Длинной голодной змеей перетаптывались мы друг за другом мимо смачно чавкающих завсегдатаев. Глаза наши спотыкались о безымянные шикарные блюда и напитки, ананасы и другие плоды, о существовании которых до той поры мы и не подозревали. Наши губы были плотно сжаты, чтобы предательская слюна не капала на пол. От предвкушения фантастического обеда саднило воображение и под языком.

Наконец, нас рассадили, и рядом с нами будто из воздуха материализовался необъятный официант, похожий на передвижное окно раздачи: его закольцованные руки удерживали десятка два тарелок, уложенных друг на друга в форме недостроенной пирамиды. Он ловко расшвырял первую партию тарелок и ринулся за второй, а «счастливчики», в том числе я, недоуменно застыли над своими порциям.

В нос ударил резкий помойный запах. Баланда, растекшаяся по тарелке, с виду напоминала клееобразную желтую кашу, в которой темнели неопознанные комочки. Запах утверждал, что это, в лучшем случае, прокисшее картофельное пюре с очистками.