Читать книгу Черные сны - Павел Корнев - Страница 2

Оплавленный пластик неприятно уколол пальцы, но закопченная малолетними вандалами кнопка вызова лифта заела и никак не желала нажиматься. В раздражении долбанув ладонью по железной панели, я прислонился плечом к разрисованной выведенными через трафарет объявлениями стене и тихонько выругался.

Черт!

Ну почему все ломается именно тогда, когда больше всего необходимо?

Придется тащиться пешком. Высоко, но другого выхода нет.

Со злости вновь долбанул по кнопке, и где-то наверху надсадно загудел мотор лифта. Вот только радость моя длилась недолго: почти сразу же хлопнула подъездная дверь. Насторожившись, я прислушался и уловил медленные шаги неторопливо поднимавшегося по лестнице человека.

Меня аж испарина пробила – не должно здесь никого быть! Точно уверен – не должно. А значит это по мою душу…

Прошипев сквозь зубы проклятие, я принялся лихорадочно рыться по карманам, и немного успокоился лишь после того, как пальцы нащупали рукоять нагана. Ну нет – мы еще повоюем!

Только вот заряжен ли наган? Прокрутил барабан и с досады даже матернулся – пусто.

Меня вновь пробил холодный пот, и я начал по второму кругу перетряхивать карманы. Ну и где патроны? Точно помню – во внутреннем кармане должны быть. А тут только мелочь, ключи, бумажки какие-то…

Ага, есть что-то!

Напряженно всматриваясь в темень подъезда, в котором, как назло, не горело ни одной лампочки, я сдвинул окошко на правой стороне рамки нагана и вслепую принялся вставлять патрон в барабан. Но то ли руки дрожали, то ли опыта было маловато, да только справиться с этой пустяковой вроде бы задачей никак не получалось.

Ну же – давай! Что за дела?

Чертыхнувшись, я опустил взгляд и с недоумением уставился на зажатый в руке пластиковый цилиндр патрона двенадцатого калибра.

Что за чертовщина?!!

Голова клюнула – вздрогнув, я проснулся и оглядел приемную, в которой ненароком задремал. Впрочем, за мгновение моей отключки здесь ничего не изменилось, разве что чем-то озадаченный дюжий секретарь-референт с некоторым удивлением посматривал в мою сторону. Не привык, что посетители себя ведут столь непотребно? Наверняка.

А нечего было тогда такие кресла удобные заказывать. Хотя я и на табуретке задремать мог в легкую. Три недели, считай, нормально выспаться не дают. Да и кабинетов я этих столько за последнее время обошел… У меня их хозяева уже в печенках сидят, и это самое малое. Допросы еще эти бесконечные. Ладно, хоть анализами только первую неделю мучили.

Что интересно – нигде никаких табличек с фамилиями и должностями. Вот и выходит, что столько времени тут кантуюсь, а даже малейшего представления не имею, куда угодить довелось. Нет, поставь меня в известность о чинах да должностях собеседников, глядишь, сейчас бы не в кресле развалился, а скромненько в уголочке по стойке смирно стоял. Судя по всему, секретарь от меня такой реакции и ожидал.

А вот хрен! Не дождетесь. Я вам пока больше нужен, чем вы мне. Честно говоря, вы мне уже до лампочки. Из больнички вытащили, вот и ладно. Только, чую, одним спасибом не отделаться. Не прокатит. Не те люди мной заинтересовались. Мы еще только разговоры разговариваем, а они уже все кишки вымотали. Что же тогда дальше будет?

У секретаря пискнул селектор; не поднимая трубки, он подошел ко мне и выложил на низенький стеклянный столик две тоненькие книжицы, чистый лист бумаги и карандаш.

– Это еще что? – Я щелчком откатил карандаш на противоположный край столешницы.

– Тесты. – Секретарь хмуро покосился на меня, поправил узел яркого галстука и указал на брошюру с серой обложкой. – Если отвечаете на эти вопросы утвердительно – переписываете номер вопроса на лист. Ко второй части теста прилагается таблица для заполнения. Все ясно?

– Угу, – пробурчал я и открыл книжицу на последней странице. Ешкин кот! Девятьсот девяносто девять вопросов! С ума сойти. И во второй столько же! Может, послать их? Нет, ни к чему лишний раз на неприятности нарываться. Как бы оно потом боком не вышло.

Вздохнув, я взял карандаш и принялся отвечать на вопросы первого теста, но уже на десятом пункте задумчиво почесал карандашом кончик носа и уставился на секретаря. Тот как ни в чем не бывало разговаривал с кем-то по телефону и не обращал на меня ни малейшего внимания.

«Я никогда не удовлетворял свои сексуальные потребности необычным способом».

Забавно. И какие, интересно, способы составители теста относят к «необычным»?

Отложив карандаш, я начал бегло просматривать вопросы и то и дело хмыкал себе под нос.

«Я хожу в туалет не чаще других».

«Мой кал никогда не бывает черного цвета».

«У меня никогда не было проблем с законом».

«Если мужчина остается наедине с женщиной, то все его мысли связаны с ее полом».

«Я часто испытываю потребность кого-нибудь ударить».

«В юности я промышлял мелкими кражами».

«Меня часто тошнит».

Нет, конечно, безобидно-стандартных вопросов было гораздо больше, но тон все же задавали именно эти нелепые утверждения. И чего составители хотели этим добиться? Проверяют состояние психики и умение контролировать эмоции? Тараканов в башке пытаются отловить? А смысл? И без всяких тестов должно быть видно, что желание дать кому-нибудь в морду посещает меня постоянно. Или перед беседой намеренно собираются вывести из себя? Ну что ж, посмотрим.

На заполнение предложенных форм и ответы на дурацкие и не очень вопросы ушло часа два, не меньше. А когда я со вздохом облегчения только откинулся на спинку кресла, встрепенувшийся секретарь указал на обтянутую черной кожей дверь:

– Проходите.

– Давно пора, – пробурчал я себе под нос и, поднявшись на ноги, одернул светло-серые казенные брюки и такой же расцветки рубаху навыпуск. На фоне донельзя официальной обстановки вид у меня был, надо сказать, весьма разгильдяйский. Еще и полуботинки эти на мягкой подошве. Как хиппи какой, честное слово.

За дверью оказался просторный кабинет, единственное окно которого закрывали жалюзи. Под потолком висела простенькая на вид люстра, на полу ковровое покрытие. Прямо напротив двери два соединенных буквой «Т» массивных стола, больше никакой мебели не наблюдалось вовсе. Даже непременных шкафов, заставленных ровными рядами толстых папок, и тех не было.

На одной стене портрет всенародно избранного и всенародно же любимого, на противоположной – золотой двуглавый орел. Но можно ли на основании этого сделать вывод, что я нахожусь в госучреждении? Черта с два! Портреты нынешнего президента где только не вешают. Нет, это еще ни о чем не говорит.

Как ни о чем не говорит и одежда собравшихся в кабинете людей, которые сосредоточенно перебирали подшитые в скоросшиватели листы. В самом деле – серые и темно-синие костюмы, спокойных расцветок сорочки и в тон им галстуки одинаково подходят и банкирам, и чиновникам, не говоря уже о собравшихся на деловую встречу предпринимателях. Вот только на некоторых дорогие костюмы сидят как седло на корове, и этот факт наводит на определенные раздумья.

– Присаживайтесь, – указал на свободный стул занимавший место во главе стола хозяин кабинета и вновь принялся просматривать содержимое черной кожаной папки.

Я молча прошел по пружинившему под ногами ковровому покрытию, выдвинул стул и, усевшись, оглядел присутствующих. Шесть человек. Все мужчины. Всем, кроме одного, далеко за сорок. Больше ничего общего среди начавших без особого интереса посматривать в мою сторону людей обнаружить не удалось.

Трое в очках, остальные без. Хозяин кабинета и единственный среди присутствующих парень, которому нет и тридцати пяти, сложения крепкого, остальные впечатления хлюпиков тоже не производят, но и только. Пепельницы стоят перед тремя, чай минералке предпочли двое. Такая вот картина вырисовывается. Ни фига не понятно, короче говоря.

– Леднев Александр Сергеевич? – Отложив в сторону бумаги и убрав в кожаный футляр очки, непонятно для чего уточнил хозяин кабинета.

– Да, – односложно ответил я и замолчал, ожидая продолжения.

– Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения?

– Да.

– До две тысячи второго проживали в Ямгороде?

Я только кивнул.

– Вы утверждаете, что провели три года в некоем месте, именуемом Пограничье?

– Приграничье, – поправил я хозяина кабинета. – Да, у меня сложилось такое впечатление.

– Сложилось впечатление? – долив себе в стакан минеральной воды, язвительно поинтересовался сидевший слева от меня лысоватый мужичонка лет пятидесяти и потряс листами с распечатками допросов. – То есть все это может оказаться вашим бредом?

– Легко, – подыграл ему я.

– А с какой стати нам тогда было тебе помогать? – нахмурился разместившийся по правую руку от хозяина кабинета парень и угрюмо уставился на меня своими бесцветно-голубыми глазами. На фоне остальных он как-то не смотрелся. Слишком молодой, слишком резкий. Да и короткий ежик светлых волос и сбитые костяшки пальцев с дорогим деловым костюмом не сочетались.

– От доброты душевной. – Мне ничего не оставалось, кроме как нагло ухмыльнуться в ответ.

– Владимир Николаевич, мы несколько отклонились от темы разговора, – остановил уже открывшего рот парня хозяин кабинета. – Как следует из вашего рассказа, большую часть этих трех лет вы находились в населенном пункте под названием Форт?

– Это так, – без неуместных шуточек ответил я, придя к выводу, что лишний раз нарываться на неприятности не стоит.

– Откуда же там взялся целый город?

– Как говорят – провалился из нашего мира. Сам я при этом, как понимаете, не присутствовал.

– Город целиком? И здесь никто не заметил? Разве такое возможно? – вновь встрял в разговор плешивый.

– А вот это уже вам видней должно быть, – хмыкнул я.

– И кто же управляет этим самым Фортом? – не обратил внимания на скрытую в моем ответе подначку сидевший во главе стола мужчина.

– Городской совет. – Оглядев смотревших на меня со смесью настороженности и недоверия людей, я продолжил. – В него входят Дружина, Гимназия, Братство, Торговый союз и Сестры Холода.

– Дружина – это отряды самообороны?

– С этого начиналось, – вздохнул я. – Теперь Дружина что-то среднее между армией и ментовкой. Силы правопорядка, так сказать.

– Кто ею руководит?

– Воевода. Говорят, он еще в прежней жизни в горотделе каким-то чином был.

– Торговый союз – объединение торговцев?

– Да. Финансами всеми они крутят.

– И кто у торговцев за главного?

– Раньше там все внутренний совет решал, но теперь вроде некто Гиоргадзе всех под себя подмял.

– Сестры Холода, или, как их еще называют, Лига – радикально настроенная феминистская организация?

– Что-то типа того. – После недолгих раздумий мне показалось, что это определение ничем не хуже других. Все одно – никто не знает, что такое Лига на самом деле. И из какого источника ведьмы черпают свою силу – тоже. – Кто там рулит – неизвестно.

– Братство?

– Военизированное объединение, основной идеологией которого является неприятие огнестрельного оружия, – по памяти процитировал я висевший в тренировочном зале Ордена плакат. – Официальный глава Гроссмейстер. Фамилию запамятовал. Скворцов вроде.

– И чем же они вооружены: луками и мечами? – ухмыльнулся один из моих собеседников.

– И этим тоже. Плюс – на них работают чародеи.

– Чародеи? – не удалось сдержать кому-то смешок.

– А гимназисты – это колдуны? – порывшись в листах, уточнил молодой парень. – И за главного там бывший директор городской гимназии номер один Герман Бергман?

– Да.

– Вы всерьез утверждаете, что в Приграничье действует магия? – заинтересовался плешивый.

– Да.

– И многие обладают такими способностями?

– Не очень. Хотя колдунов в последнее время прибавилось.

– А вы сами?

– Нет, – почти не соврал я.

– Очень интересно, – прищурился непонятно отчего насторожившийся хозяин кабинета. – У нас сложилось мнение, что так называемая Гимназия весьма заметно продвинулась на пути вербовки и экспресс-обучения людей с зачатками паранормальных способностей.

– Пожалуй, вы правы… – впервые взглянув на ситуацию с этой точки зрения, пришлось согласиться мне. Вот и Жан, покойничек, о чем-то подобном говорил.

– Получается, у них должны иметься отлаженные методики отбора и унифицированного обучения изначально весьма разношерстных по своим способностям индивидуумов.

– Получается, что так… – вновь промямлил я, пытаясь сообразить, к какой мысли меня пытаются подвести.

– А откуда они могли взяться – эти методики? Провал в другой мир был спонтанным. – Хозяин кабинета вновь надел очки и пристально уставился на меня. – А уже через несколько лет вдруг появляются работающие схемы по обучению колдовству и даже целые сборники заклинаний.

– Ну говорят, Бергман и до этого оккультизмом занимался, да и времени прошло уже немало: больше пятнадцати лет как-никак.

– Не вариант, – покачал головой плешивый и сделал какую-то пометку на лежавшем перед собой листе. – Вы утверждаете, что никакими паранормальными способностями не обладаете, тогда каким образом смогли вернуться обратно? Ведь это же считается невозможным?

– А мне небезызвестный вам Доминик помог, инструкцией кондуктора своего снабдил, – гораздо уверенней почувствовал себя я, отвечая на вопрос, которого ожидал с самого начала. – Врожденные способности к этому делу, должно быть, оказались.

– Кондуктор – это тот, кто способен ходить через Границу в обе стороны? – уточнил плешивый.

– Да.

– Другие крупные населенные пункты в Приграничье имеются? – резко сменил тему названный Владимиром Николаевичем парень.

– Северореченск и Город, – ответил я, приметив промелькнувшую по лицу плешивого тень досады. – Северореченск – это небольшой городок размером с Форт, Город – бывшая военная база откуда-то с Дальнего Востока. Есть еще Туманный, но, говорят, там в первый год все вымерзли.

– Почему же до сих пор не создано единое государство? – начал листать свои заметки плешивый.

– А кому это надо? Да и между областями границы остались – что-то вроде стыка между разными кусками пространства, так через них ни радио, ни магическая связь не действует. Перейти – и то проблема.

– Ясно. – Задававший этот вопрос мужчина нашел нужное место в записной книжке и поднял на меня взгляд. – Какие-нибудь другие, не входящие в Городской совет вооруженные группировки в Форте есть?

– Ну не то чтобы вооруженные, – замялся я. – Бандитов хватает. Самая крупная банда – Семёра. Но они уже на полулегальном положении существуют. Еще Цех есть, они все в Городской совет лезут.

– Цех?

– Ага. С ними без пол-литра не разберешься, но если в двух словах – все члены этой группировки постоянно отдают частицу своих жизненных сил в некий «общак». Связь там вроде как ментальная, и при необходимости цеховики в любой момент могут из общего котла силенок зачерпнуть. Понятно дело, что чем выше статус, тем меньше отдаешь и больше получаешь. По большей части цеховики бизнесом занимаются, но есть и боевые подразделения – бригады. Про руководство ничего толком не известно. Ходят слухи о каком-то Директорате, но кто именно в него входит, никто не знает.

– Все?

– На юге Форта еще Коммуна обосновалась. Эти, пожалуй, самые закрытые. На идеологии марксистской подвинуты, но принимают только тех, кто в Приграничье родился.

– Кто-то еще?

– Да вроде все. А! В Форте же этим летом Триада обосновалась. – Заметив недоуменные взгляды собравшихся, я поспешил объяснить: – Ну в Город постоянно китайцы проваливаются, вот они и создали общину. Теперь в Форт начинают потихоньку перебираться.

– И местные их терпят?

– Местные и друг друга-то не очень, – усмехнулся я. – Сестры Холода с Братством и Гимназией по жизни на ножах были. Цех – с Семёрой. Китайцев вообще никто терпеть не может. Тем более, что с Городом отношения у нас, мягко говоря, прохладные.

– Очень интересно, – оглянувшись на хозяина кабинета, сделал несколько почеркушек плешивый. – А независимые поселения есть?

– Северореченск и Город давно окрестности под себя подмяли, вокруг Форта свободных хуторов полно, но это до поры до времени.

– Почему?

– Да не выжить там в одиночку. Про магические поля и излучение слышали? Ну вот, чтобы нормальную защиту поддерживать, на одних накопителях Иванова разориться можно.

– Неужели все так серьезно? – забеспокоился Владимир. – Я про излучение. Мы-то без всякой защиты пойдем.

– Не, новичкам не страшно. У организма какая-то сопротивляемость изначально имеется. До Форта всяко добраться успеем. А вот если долго в Приграничье находиться, тогда да, тогда без защиты никак. Ну в Форте городские стены излучение отсекают, а те, кто постоянно в область мотается, поголовно сидят на экомаге – это таблетки такие, организм чистят. И то уродов полное гетто.

– Кого?

– Если излишек излучения хапнуть или сопротивляемость низкая, мутации начаться могут. Таких вот бедолаг собрали в гетто – Черный квадрат. И уродам выжить там проще, и хоть какой-то контроль за ними имеется. А то некоторые заразные. Да и не достать их там.

– А что, были попытки?

– Постоянно. Бандитам местным они как кость в горле. И, если Крестоносцы просто их за городские стены выгнать хотят, то Чистые всех поголовно под нож пустить намерены. Потому как они за чистоту человеческой крови и все такое.

– Ну что ж, думаю, мы выяснили все, что хотели, – оглядел присутствующих сидевший во главе стола человек и остановил уже поднявшегося со стула парня. – А вы, Владимир Николаевич, задержитесь, нам еще вопросы организационного плана обсудить надо.

– Хорошо, Яков Ильич. – Парень плюхнулся обратно на стул. – Только меня снабженцы к двум часам ждут.

– Ничего, подождут. – Яков Ильич дождался, пока остальные исчезнут за дверью, и, ослабив узел галстука, откинулся на спинку кожаного кресла. – Ты хоть представляешь, Володя, в какой обстановке придется работать?

– Более-менее, – пожал плечами парень. – Да чего там, в первый раз, что ли? На месте разберемся. Главное – туда переправиться.

– Ну с этим проблем быть не должно.

– Одну минуту! – не на шутку забеспокоился я. – Если вы рассчитываете на меня, то забудьте даже! Мы с Домиником договаривались только о передаче сообщения.

– При всем моем уважении к Доминику, вряд ли он мог предвидеть, что нам придется вытаскивать тебя из-за решетки, – прищурился Яков Ильич.

– Он-то как раз мог, – тихонько пробурчал я себе под нос.

– Сам понимаешь – насчет этого тоже уговора не было. А если ты считаешь, что закрыть твое уголовное дело так просто, то можно все переиграть обратно. Сам выпутывайся.

– А лучше сразу пристрелим, чтоб не мучился, – мрачно пошутил Владимир. Хотя на самом деле совсем не факт, что пошутил.

– Что вам от меня надо? – прекрасно понимая, о чем пойдет речь, все же поинтересовался я.

– Переправишь группу на ту сторону, доведешь до Форта и сдашь на руки Доминику, – ничуть не удивил меня Владимир.

– А дальше?

– Дальше свободен. Вернешься с весточкой от Доминика, мы твое дело окончательно уладим, – пообещал хозяин кабинета. – А захочешь, сотрудничество продолжим. Уверен – наши условия тебя устроят.

Я только кивнул. Почему-то и тени сомнения не возникло, что их условия действительно меня устроят. Наверняка даже в голову не придет попытаться отказать. Суки…

– Ну так что? – проформы ради поинтересовался Володя.

– Все, конечно, здорово, – злорадно усмехнулся я, предвкушая реакцию собеседников, – только вот кондуктор из меня никудышный, и сюда-то случайно вырваться сумел. А уж туда… Представления не имею, как это делается. Да и Доминик говорил – простые люди переход не переживут.

– Это – если напролом. Вы через окно пойдете, точнее через щель…

– Окно? А я окна разыскивать не обучен.

– А вот это не твоя забота. Активная точка перехода у нас уже на примете – прямо сегодня к ней вылетите.

– Не так быстро, – нахмурился я, чувствуя, что остаюсь в дураках. – А с вашим кондуктором что стряслось? С тем, который с этой стороны не вернулся?

– Сам понимаешь, работа нервная, постоянные перегрузки, – по-волчьи ухмыльнулся Яков Ильич, – он решил досрочно расторгнуть контракт.

– Как понимаю, неудачно?

– Отнюдь, до сих пор найти не можем.

– Понятно, – потерев мочку уха, задумался я. – А вы, собственно, кто такие?

– В смысле? Я – Яков Ильич, этот молодой человек – Владимир Николаевич.

– И какую контору вы представляете?

– Не думаю, что это имеет значение, – не стал откровенничать хозяин кабинета. – Совершенно излишняя для тебя информация. Еще вопросы?

– Сколько человек идет? – Я решил больше не настаивать на своем. Да какая мне, собственно, разница? Даже если соврут, никак не проверить.

– Вместе с тобой – одиннадцать, я за старшего, – положил перед собой чистый лист Володя. – И в связи с этим вопрос: на что в первую очередь следует обратить внимание?

– Там холодно.

– Мы знаем.

– Там очень холодно, – покачал головой я, сомневаясь, что мои, так сказать, наниматели обладают всей полнотой картины.

– Учтем, – попытался успокоить меня Яков Ильич. – У нашей группы есть опыт полевой работы в зимних условиях.

– Вот и замечательно, – задумался я. – Что с оружием?

– Оно настолько необходимо, что идет вторым номером? – поднял глаза от листа бумаги Владимир.

– Это даже не обсуждается. Без оружия там делать нечего. Лично я туда с голыми руками не сунусь.

– Мы вообще-то имели в виду несколько иное, – забарабанил пальцами по столу Яков Ильич. – Снаряжение, оружие, медикаменты уже заготовлены. Есть ли какие-то специфические моменты, о которых мы можем не знать?

– Специфика? Да какая может быть специфика? Холодно там. И снег. Маскхалаты, лыжи, спальники, палатку закажите. Горелка газовая или бензиновая тоже не помешает. Одежда предпочтительней с минимумом синтетики. На меня возьмите фуфайку, штаны ватные и валенки. Ушанку. Еще ботинки на меху про запас. Да – пули серебряные подготовьте и святую воду обязательно захватите.

– С серебром не получится – предыдущие попытки ничем хорошим не заканчивались. Один раз вообще окно схлопнулось. – Яков Ильич устало закрыл глаза и потер пальцами веки.

– Вот оно как, – хмыкнул я. – Интересно…

– Не забудь свою серебряную цепочку здесь оставить, – предупредил меня Володя.

– Ну уж нет! – зло ухмыльнулся я. – Своя ноша не тянет. Два раза с крестом на шее через Границу переходил и третий с ним пойду.

– Как знаешь.Что-нибудь еще?

– Вагон удачи, – не сказать, чтобы очень уж и пошутил я. – Если есть возможность – раздобудьте зажигательные гранаты или что-нибудь типа того. И дробовик хотя бы один на группу должен быть. Топоры или, на край, саперные лопатки тоже лишними не будут.

– Учтем.

– Теперь, что надо будет лично мне: несколько ножей – пара метательных, тесак и универсальный, финка сгодится. Топорик не шибко громоздкий и ружье охотничье. В идеале – комбинированная вертикалка. Патронов пару пачек с картечью, пару с пулями. И для нарезного еще с полсотни.

– Даже не думай. Ты просто проводник, тебе оружие ни к чему.

– А вот это принципиально, – решительно покачал головой я. – Мне на той стороне некогда будет объяснять, когда стрелять и куда стрелять.

– Люди пойдут опытные…

– Опыт там и опыт здесь немного разные вещи. Совсем чуть-чуть, но этой разницы запросто хватит какому-нибудь сугробнику, чтобы разорвать меня напополам. Не хочу, знаете ли. – Я замолчал и обвел взглядом собеседников. – Да и чего вы боитесь? Не перебью же я один весь отряд! Сами говорите – люди с опытом.

– Мы подумаем над этим, хотя заранее ничего обещать не можем, – дал понять хозяин кабинета, что дальнейшее развитие этой темы бесперспективно.

– Подумайте. – Тон Якова Ильича мне совсем не понравился, но надавить на него сейчас было нечем. – Так, что еще? Зажигалка или спички, литр медицинского спирта, шоколад с цельным лесным орехом – плиток пять, бутылка коньяку – пол-литра.

– Коньяку какого?

– Хорошего. Еще с вас штук сто «дельтатермов».

– Это что такое? – оторвал взгляд от листа, на котором делал пометки, Владимир.

– Грелка солевая, в аптеке спросите, они в курсе. И очков солнцезащитных штук тридцать. Только смотрите, чтоб линзы ультрафиолет не пропускали.

– Зачем тебе столько? – удивленно уставился на меня Володя.

– А я, как та мартышка, весь увешаюсь. Надо, в общем. Вы мне лучше вот что скажите – число сегодня какое?

– Первое декабря с утра было, – хмуро посмотрел на меня вертевший в руках очки Яков Ильич.

– Добро пожаловать в зиму, – ухмыльнулся я, но мои собеседники шутку не оценили. Ничего, скоро дойдет. До тех, кто в живых останется.

«Здравствуй, жопа, новый год!» Именно эта мысль мелькнула у меня в голове, когда старенький тентованный «Урал» армейской расцветки надсадно заурчал мотором и, перемолов колесами высокие сугробы, скрылся за густой стеной сосен.

Глотнув морозного воздуха, я с непривычки закашлялся и с тоской оглядел выросшие на ветках шапки снега, часть которых уже осыпалась стараниями сновавших по соснам белок. Впрочем, сейчас самих серых проныр видно не было, и об их визитах свидетельствовали лишь усеивавшие сугробы следы да расшелушенные шишки.

Проводив взглядом упорхнувшую синичку, я вздохнул, поправил шапку-ушанку и обернулся к расставленным на небольшой прогалинке палаткам, светлая ткань которых в сумраке леса почти сливалась с покрывавшим землю снегом. Устроившийся у одной из сосен караульный откинул с головы капюшон маскхалата, поправил ремень свисавшего с плеча автомата – а ведь не Калашников это! – и настороженно уставился в мою сторону.

А может, и не в мою: рядом с выгруженными с «Урала» мешками уже прохаживался раздававший указания Владимир Николаевич, фамилия которого оказалась ни много ни мало – Генералов. Его подчиненные, все как один крепкие парни, без излишней суеты таскали мешки в палатки. Без дела топтались только двое – нарядившийся в темно-синий пуховик невысокий парнишка, который то и дело поправлял съезжающие на переносицу очки, и молодая девушка, немного перекосившаяся под тяжестью туго набитой дорожной сумки.

И это она с собой тащить собралась? Ну-ну. Как бы кому ее саму нести не пришлось.

Где-то невдалеке раздался стук дятла, макушки заскрипевших сосен закачались под порывом неожиданно усилившегося ветра, и сверху посыпалась снежная крупа. Лучи выглянувшего в разрыв между тяжелыми серыми облаками солнца засеребрили нападавший на мохнатые лапы елок и сосен снег. Красота, одним словом. Не жизнь, а сказка. В том смысле, что чем дальше, тем страшнее…

Проморгав заслезившиеся от ослепительного блеска глаза, я вновь тяжело вздохнул и тыльной стороной меховушки потер кончик носа.

Вот и кончилась вольная жизнь. И полгода не отгулял, как снова в кабалу угодил. Ничего, и на сей раз как-нибудь выкручусь. В первый раз, что ли? Главное, чтобы Генералов ничего из заказанного мной привезти не забыл. Иначе туго придется.

Вчера, блин, только теплую одежду и выдали. А потом – лети, птичка, лети. И, учитывая, сколько времени занял перелет на Ан-24, я даже примерно не скажу, где, по мнению моих нанимателей, в недалеком будущем откроется окно в Приграничье. Одно лишь точно – здесь явно не юга. Сейчас, думаю, минус двадцать пять точно есть – мороз кончик носа так и щиплет. Ночью вообще чуть не окочурился, в палатке конкретный дубак стоял. А ведь все еще только начинается! То ли дело после перехода будет. Если мы до этого самого «после» вообще доживем…

– Леднев! – крикнул откинувший полог дальней палатки Володя. – Иди сюда.

– Иду. – Я пропустил вперед хлюпика в пуховике, который помог девушке затащить внутрь тяжеленную дорожную сумку, сбил меховушками снег с валенок и забрался вслед за ними в палатку.

– Знакомьтесь – это наш проводник господин Леднев, – указал на меня вольготно разместившийся на одном из тюков Генералов. – Прошу, так сказать, любить и жаловать.

– Очень приятно. Алина, – представилась девушка, в лице которой при ближайшем рассмотрении почудилось что-то восточное. Высокие скулы, разрез глаз?

– А Стас Кречет где? – оторвался от расстегнутого баула парнишка и вытер свисавшую с кончика носа каплю рукавом пуховика. – Он же постоянно с нами работал…

– Он не смог, – старательно скрывая раздражение, ответил Генералов. – И какая тебе, Волков, собственно, разница, с кем работать?

– Да никакой, – пожал плечами Волков и, словно опомнившись, протянул мне руку. – Петр Волков.

Я ответил на рукопожатие, но мысли были совсем о другом: фамилия Кречет показалась смутно знакомой. Вертелся у Яна Карловича одно время человечек с таким погонялом. Или просто совпадение?

– Ну раз никакой, тогда, – Генералов обвел нас внимательным взглядом и продолжил: – думаю, никому не надо объяснять, зачем мы все здесь собрались. И чем чревата несогласованность наших действий тоже. Так что на будущее запомните – мои приказы исполнять от и до, быстро и без пререканий. Все ясно?

Я только хмыкнул.

– У тебя, Леднев, есть свое мнение по этому вопросу? – тут же напрягся Володя.

– Да нет, все вроде верно, – усмехнулся я. – Только лучше будет, если на той стороне в первую очередь мои распоряжения будут исполняться от и до, быстро и без пререканий.

– Чем лучше?

– Шансов до Форта дойти прибавится.

– Командую группой я. Будут замечания по делу – не молчи, но поперек меня с распоряжениями не суйся. Усек?

– Лады, – пришлось согласиться мне. Ничего, посмотрим, как ты на той стороне запоешь.

– Вот и замечательно, – усмехнувшись, успокоился Генералов и развернулся к Волкову. – Что нам наука скажет – когда оптимальное время для перехода подойдет?

– Оптимальное время – прямо сейчас. – Петр протер кусочком замши очки и уставился на вытащенный из сумки прибор с множеством подсвеченных зеленоватым свечением окошек. – По прогнозам завтра-послезавтра интенсивность излучения пойдет на убыль. Тянуть нельзя – аномалия и сейчас на нормальное окно не тянет, дальше шансы на удачный переход будут уменьшаться в геометрической прогрессии.

– Вы, Алина, что скажете? – ненадолго задумавшись, все же решил поинтересоваться мнением девушки Владимир.

– Я ощущаю какое-то чужеродное присутствие. – Расстегнув молнию лыжной куртки, она закрыла глаза. – Странное здесь место, мне ни с чем таким сталкиваться еще не доводилось.

– Интересно, – хмыкнул Генералов и скептически глянул на меня. – А ты, Леднев, что-нибудь подобное чувствуешь?

– Если честно – ни фига не чувствую, – сознался я, потихоньку поглядывая на медленно раскачивающуюся с закрытыми глазами девушку. Еще экстрасенса нам в команде не хватало. Они ж все как один немного на голову прибабахнутые, как бы ей в Приграничье вообще кукушку не снесло.

– Разрешите? – откинув полог, просунул внутрь голову один из подчиненных Генералова. – Тут вещи…

– Подожди, – отмахнулся от него Володя, но, взглянув на побелевшие на морозе щеки парня, передумал. – Ладно, Брыльский, залазь, мы заканчиваем уже. – Значит, так: выходим сегодня в районе восьми. Волков – с тебя самое оптимальное место перехода. И поаккуратней с замерами – лучше меньше информации снять, чем неизветно куда провалиться.

– Да все нормально будет, – улыбнулся Петр. – Я ж в этот раз с вами пойду, основной блок с собой заберем. Здесь считыватели по минимуму будем ставить.

– Иди, в общем, работай, – отмахнулся от него Генералов. – И вы, Алина, тоже пока можете быть свободны. А лучше сходите с Волковым – место посмотрите. Может, подскажете чего.

– Пойду, тоже осмотрюсь, – поднялся я вслед за Петром и Алиной.

– Обожди, – остановил меня Володя. – Принимай заказ.

– Какой заказ? – сначала ничего не понял я, но когда Брыльский протянул мне чехол с охотничьим ружьем, сообразил, о чем речь. – А остальное?

– Вот тебе и остальное, – скривился подчиненный Генералова и за лямки затащил в палатку весьма объемный рюкзак камуфляжной расцветки. – Все здесь.

– А это что за зверь? – Я распаковал чехол и вытащил укороченное ружье, вертикально расположенные нарезной и гладкий стволы которого были не спаяны, а соединены муфтами. А ничего так, баланс удобный. Тяжеловато, правда. И оптика бы не помешала. Но тут ее и позже поставить можно – разъемы есть.

– ИЖ-94 «Тайга», – просветил меня парень, растиравший начавшие розоветь щеки. – Верхний ствол двенадцатого калибра со сверловкой «парадокс», патронник на 76. Нижний ствол – 7,62.

– Неплохо, – кивнул я. По крайней мере, винтовочные гильзы с закраиной – без эжектора с проточкой сплошные мучения. Особенно если в варежках. – Патроны привезли?

– Все в рюкзаке. – Брыльский отдернул полог и выжидательно посмотрел на Генералова. – Все?

– Подожди, – попросил его я, достав из рюкзака коробку с ружейными патронами, на боку которого красовалась надпись «Magnum». – А пули какие?

– Полева-6.

– Замечательно. – Я сунул ружейные патроны обратно и вытащил упаковку винтовочных. Это что у нас? Lapua 12g Mega. Звучит солидно, надеюсь, и в деле они проявят себя не хуже. – Что с ножами?

– Иди, Брыльский, – отпустил подчиненного Генералов и указал мне на рюкзак. – Сказали же: все там.

Я проверил. Действительно – не обманули. Тесак, правда, какой-то странный – больше на кукри смахивает. Но дареному коню в зубы не смотрят.

– Это не кукри, это экспедиционный нож, – расслышал мое бормотание Владимир.

– В общем, что попалось под руку, то мне и впарили, – констатировал я, вешая на стягивающий фуфайку ремень чехол с финкой. Надо бы еще для метательных ножей петли нашить.

Генералов ничего не ответил и вылез из палатки. Я усмехнулся ему в спину и принялся проверять свое богатство, но тут внутрь заглянул один из безликих караульных и велел убираться. Жалко. У меня-то надежда была содержимое тюков проверить. Ума не приложу, зачем они сюда столько барахла свезли.

Впрочем, закинув в свою палатку рюкзак, я там оставаться не стал и, набив карманы патронами, отправился пристреливать ружье. Начальнику охраны сейчас было не до меня – с десяток человек разгружали привезенную еще одним «Уралом» аппаратуру и куда-то тянули провода. Так что я спокойно расположился на проложенной неподалеку в лесу просеке и, выбрав в качестве мишени торчавший из снега пень, начал отстреливать патроны. Пара караульных, правда, постоянно неподалеку маячила, но они не мешали – их явно заботило только, чтобы подопечный не попытался сдернуть.

Исстреляв десятка два патронов, я пришел к неутешительному, в общем-то, для себя выводу, что пули из нарезного ствола уходят немного левее и ниже по сравнению с выстрелами из ствола двенадцатого калибра. Не смертельно, но неприятно. Ничего, со временем скрепляющую стволы муфту можно будет отрегулировать. А так очень даже ничего себе ружьишко. Правда, без фуфайки отдача должна прилично ощущаться, но это по большому счету дело привычки.

– Пора, – позвал меня караульный, когда я наскоро вычистил после стрельбы нехромированный нарезной ствол и убрал ружье в чехол. Странно, Генералов вроде о восьми часах толковал.

– Пора, так пора, – натянув прямо поверх тонких кожаных перчаток меховушки, я закинул за спину рюкзак, повесил на плечо чехол с ружьем и вышел из палатки на улицу. Солнце к этому времени уже успело склониться к горизонту, и лишь верхушки сосен были подсвечены тусклыми розоватыми лучами. Еще немного и окончательно стемнеет. И чего мы, на ночь глядя, в дорогу отправляемся? Неужели до утра подождать нельзя?

Ух, подмораживает как! Прям дыхание сбилось. А дальше-то что будет?…

Что, что… Ничего хорошего.

– Эй, Петр! – позвал я что-то наговаривавшего в диктофон Волкова, который направился в ельник вслед за тянувшимися от «Урала» толстыми кабелями.

– Да? – остановился, поджидая меня, тот.

– Прямо сейчас идем?

– А чего тянуть? Окно стабильней не станет.

– Ясно. – Я пригляделся к висевшему у него на поясе прибору, на дисплее которого сменяли друг друга зеленые циферки. – Слушай, а Кречет, это рыжий, что ли? У него еще шрам над переносицей.

– Ага, – кивнул тот. – Знакомы?

– Доводилось встречаться, – поджав губы, задумался я и поправил накинутый на плечо ремень чехла с двустволкой.

– Пошли быстрее, а то Генералов опять разоряться будет, – потянул меня за собой Волков, прежде чем я решил, имеет ли смысл поинтересоваться о личностях наших нанимателей. Ладно, успеется еще.

А Генералов и в самом деле был на взводе: наорав на техников, которые, по его мнению, слишком медленно устанавливали аппаратуру, он с трудом сдержался, чтобы не послать подальше Алину, попросившую время привыкнуть к энергетике приютившего нас оврага. Сдержаться сдержался и даже время дал, но откровенно недовольный тон ясно показал девушке, что о ней думают.

Зря он так с ней. Может, Алина и не шарлатанка вовсе – привыкать тут действительно есть к чему. Я, как только по склону спустился, так сразу и замер на месте: промороженный воздух обжег нос и легкие, но дело было даже не в этом – просто впервые после возвращения из Приграничья удалось уловить слабый отголосок разлитой в пространстве магической энергии. Даже не отголосок, а скорее смазанный след, будто где-то неподалеку не так давно была приоткрыта щель в другой мир и оттуда потихоньку тянуло противной стылостью, от которой начало крутить суставы и ломить ребра.

Да и мороз здесь ощущался куда сильнее, чем наверху. Старый знакомец жег щеки, покусывал кончик носа и норовил забраться в меховушки, чтобы окончательно застудить озябшие пальцы. Непонятно откуда взявшийся легонький, но шустрый ветерок тянул по ногам и пытался выдуть из-под одежды столь необходимое сейчас тепло. Еще б понять – то ли я слишком легко оделся, то ли это меня от нервов морозить начало. Нет, надо как-то срочно согреваться. Нельзя поддаваться стуже, никак нельзя.

Стужа, она хочет только одного – заморозить, обездвижить, вытянуть по капле, по крупице жизненные силы и оставить на снегу заледенелое тело. Стужа враг, и враг куда более безжалостный, чем болотные вурдалаки, сугробники и все ледяные ходоки вместе взятые. Не страшны ей ни серебряные пули, ни зачарованные клинки. Стужа бессмертна, и рано или поздно она всех окутает своим непроницаемо-стылым покрывалом и утянет за собой на самое дно ледяного ада. И тут двух мнений быть не может – каждый в свое время почувствует на загривке ее леденящее дыхание.

Я запрыгал на месте, пытаясь согреться и выкинуть из головы непонятно чем навеянные жутковатые мыслишки. Хотя что значит – непонятно чем? Можно подумать, это не мне предстоит в самое ближайшее время посетить владения этой самой стужи. И есть предчувствие, что мерзкая тварь будет весьма рада моему возвращению. Весьма…

Твою ж мать!

Злые техники, наскоро повтыкав в снег треноги с приборами и соединив их просто бесчисленным количеством проводов, поспешили убраться из оврага, а немного успокоившийся Владимир принялся что-то выпытывать у пританцовывавшего от холода Волкова.

И чего он так легко оделся? Не знал, куда идем? Или просто по натуре мерзляк? Если так – не завидую ему. Совсем не завидую. Не сладко ему придется. Да и всем нам тоже…

Пытаясь успокоиться, я несколько раз подкинул и поймал топорик, засунул его за пояс и внимательно осмотрел оставшийся в овраге люд. Все ж мне с ними не один день по Приграничью путешествовать, желательно бы заранее понять, что наша компания из себя представляет.

Как и было оговорено, вести на ту сторону мне предстояло десять человек: Генералова, Волкова, Алину и еще семерых парней, из которых я в лицо знал только Брыльского. Вроде – народу не так много. Только вот целостная картинка никак не складывалась. Сразу ясно одно – Петр и Алина личности в этой компашке явно чужеродные. И даже не в их одежде и снаряжении дело, хотя пуховик и лыжная куртка на фоне коротких тулупов и маскхалатов сразу в глаза бросаются. Нет, дело было именно в людях. Остальные, и Генералов не исключение, отличались какой-то внутренней собранностью и решительностью. Доводилось мне такой настрой у людей видеть, и всегда это очень серьезные профессионалы были. Да за примером далеко ходить не надо: те же патрульные из роты дальней разведки или боевики Братства у меня тоже порой мороз по коже вызывали.

Ну и вооружены эти парни соответственно: у двоих экспортного исполнения самозарядные гладкоствольные карабины «Сайга» 12К, у четверых автоматы неизвестной мне конструкции. Невысокий широкоплечий парень с ручным пулеметом «Печенег» нянчится, а что за винтовка в чехле у снайпера, так сразу и не разберешь.

По широкой дуге обойдя раскинувшую руки и закрывшую глаза Алину, я подошел к дымившему сигаретой Брыльскому и тихонько поинтересовался:

– Слышь, не подскажешь, что за агрегат у снайпера вашего? Точно ведь не СВД.

Брыльский смерил меня недовольным взглядом, выкинул бычок в сугроб и, не произнеся ни слова, отошел в сторону.

Вот сволочь! Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, земля круглая.

– «Выхлоп», – ни с того ни с сего заявил вдруг невысокий курносый парнишка, который поправлял запутавшиеся в подоле маскхалата ножны висевшего на ремне длинного тесака. Выглянула и снова спряталась под маскхалатом разгрузка с гранатами.

– Чего?!

– «Выхлоп», говорю. – Парень разобрался с ножнами и потер ладонью конопатые щеки: холодно. – Винтовка снайперская специальная крупнокалиберная. Еще – бесшумная, калибра 12,7.

– А! – протянул я. – А что за автоматы у вас?

– АЕК-973. – Подчинённый Генералова в свою очередь с интересом уставился на меня. – Получается, ты у нас за проводника будешь?

– Получается, буду. – Заметив, что Владимир уже закончил разговор с Волковым, я накинул на плечи выделенный мне маскхалат. Ну все, сейчас начнется…

– Виктор, – представился парень и натянул на лицо вязаную шапочку с прорезями для рта и глаз.

– Лед. – Я попрыгал на месте, утрясая содержимое рюкзака, и поправил его немного сбившиеся лямки. Стоп! Чего это я? У меня ж там крайне необходимые для перехода припасы заныканы. Придется опять на снег скидывать.

– И как оно там?

– Холодно.

– Не, в смысле – пострелять придется? – Парень с интересом наблюдал, как я, скинув рюкзак на снег, принялся лихорадочно в нем рыться.

– Придется, там без этого никак. – Нащупав убранную на самое дно под запасное белье бутылку, я усмехнулся Виктору, который закинул себе за спину весьма объемный вьюк. – Вы что, с этим через Границу переть решили?

– А куда деваться? – попытался пожать плечами тот, но лишь досадливо поморщился, оступившись под тяжестью груза. – Начальству виднее.

– Дурдом, – буркнул я, оглянувшись на Генералова, который что-то выспрашивал у Алины. – Там самим бы дойти.

– Леднев! – Отвернувшись от раскрасневшейся от мороза Алины, наш командир призывно махнул рукой. – Двигай сюда.

– Чего? – Я не спеша подошел к ним и покосился на колдовавшего с ноутбуком Волкова.

– Где оптимальное место перехода? Твое мнение.

– А наука что скажет? – Я проследил за взглядом Алины и мысленно кивнул: соображаешь, девочка. Действительно, стужей из ельника так и веет. Только вот, думается мне, не все так просто.

– Между вон теми двумя соснами полоса напряжения проходит. – Петр оторвал взгляд от дисплея, поправил съехавшие очки и, размяв озябшие в тонких перчатках пальцы, вновь застучал по клавиатуре.

– Да ну? – Умные термины мне ни о чем не говорили, но этих самых напряжений столько на собственной шкуре прочувствовать довелось…

– Трехмерное сканирование… – Волкова настолько удивило мое недоверие, что он даже перестал следить за змеившимися на экране волнистыми линиями.

Я ничего не ответил, кинул в снег рюкзак и отошел к месту, где еще недавно топталась Алина. Хорошее на самом деле место. Всем энергетическим потокам открытое. В этом мире чисто теоретически, конечно.

Закатав на лоб вязаную шапочку, я закрыл глаза и попытался уловить биение рвущейся извне энергии. Ощутить колыхания серых щупалец стужи. Почувствовать на своей коже обжигающие прикосновения текущей из другого мира силы. Силы, которая одинаково легко может и проморозить насквозь, и заставить вспыхнуть негасимым пламенем кровь.

Сначала ничего не происходило и даже начало казаться, что почудившееся сразу после спуска в овраг дыхание стужи было всего-навсего уколами пытавшегося забраться под одежду мороза. Вот только постепенно правое предплечье начало ломить от боли. Жжение медленно забралось вверх по руке и, добравшись до локтя, вонзилось огненным лезвием в сустав. Миг нестерпимого напряжения, и вот уже ломота стекла обратно в кисть и заставила судорожно сжаться пальцы в кулак. Ах-х-х…

Стиснув зубы, я развернулся лицом к тем самым соснам, на которые указал Волков, и принялся разминать горевшую огнем кисть. Ничего не понимаю. Биение энергии только-только уловил, чего ж так рука-то загорелась? Будто по меньшей мере ее в магический поток Гадеса сунул.

– Ну и как? – Вдоволь полюбовавшись на мое перекошенное лицо, поинтересовался Генералов. – Меж деревьев пойдем?

Ничего не ответив, я посмотрел на скрюченные стволы сосен, оглянулся на Волкова, потом перевел взгляд на Алину. Значит, все уверены, что окно там? Вроде так и есть – именно оттуда магическая энергия и сифонит со страшной силой. Вот только по всем признакам это просто обратка.

– Мелочь есть у кого? – Пальцы правой руки наконец обрели чувствительность, и, пошарив у себя в карманах, я не особо удивился результату – пусто.

– Зачем тебе? – не понял Владимир.

– На билет до Приграничья не хватает, – не шибко смешно пошутил я и оглядел навьючивших на себя рюкзаки и чехлы со снаряжением парней. – Выгребайте у кого сколько есть.

Монет набралось с полпригоршни. В основном рубли. Пятирублевок оказалось значительно меньше, да еще кто-то пожертвовал биметаллической десяткой с профилем Гагарина на реверсе.

Я ссыпал добычу в карман, наугад вытащил двухрублевку и, развернувшись спиной к скрюченным соснам, щелчком запустил монету в полет. Вращающийся диск серебром сверкнул в лучах установленного на склоне прожектора и исчез в снегу. Не беда, у меня этого добра навалом.

– И чего ты хочешь этим добиться? – раздраженно спросила ничего не понимающая Алина после пятого или шестого броска.

– Ничего, балуюсь просто. – Мне показалось, что последний рубль уже в полете завертелся чуть быстрее, и туда же следом отправилась десятикопеечная монетка. Десятчик немного не долетел до росших на склоне деревьев, резко ушел вниз и пробил наст снега. Выходит, узел здесь должен быть.

– А поподробней можно? – весьма холодно потребовал ответа нахмурившийся Владимир и оглянулся на недовольных задержкой подчиненных, которым давно уже надоело морозить в этом овраге свои задницы.

– Тут по дну оврага ручей течет, – повернулся к Волкову я. – Когда расчеты делали, это учли?

– И что с того?

– А то, что, где вода, там и всякие энергетические выверты начинаются. Так учли или нет?

– Нет, – растерялся Петр.

– Зря. – Я подошел к оставленному в снегу рюкзаку и вытащил бутылку коньяка. Надо же, на французский расщедрились. – Командуйте, Владимир Николаевич, готовность номер один. Сейчас пойдем.

– А это тебе зачем? – возмутился он, когда я, сорвав фольгу, откупорил бутылку и выбросил деревянную пробку в снег.

– Неужели кто-то думал, что я в такую задницу на трезвую голову полезу? – Я отхлебнул прямо из горла и одобрительно покачал головой. Неплохо, очень даже неплохо. Меня таким коньячком только Ян Карлович и угощал, да и то через раз. – Дураков нет.

– Ты что делаешь? – прошипел Генералов после моего второго глотка. – Дай сюда!

– А что такое? – Я отвел его протянутую руку в сторону и оценил содержимое бутылки на просвет. И трети не выпил, чего так разоряться? Рано нервничать еще, рано. Вот пару раз приложусь, тогда самая пора для беспокойства и настанет. – Все путем, командир. Мне без горючего сейчас никак нельзя, на полпути ласты склею. Ты людей своих лучше проверь – неровен час, кто отстанет.

– Алкоголик чертов, – выругался Генералов, но все же последовал моему совету. Вот и замечательно. А то раскомандовались тут всякие.

Сделав еще один длинный глоток, я почувствовал, как по жилам заструилось мягкое тепло благородного напитка. И, несмотря на декабрьскую стужу, жизнь стала вовсе не такой мрачной, какой казалась еще пять минут назад. Да и точившая меня последнее время безысходность мигом куда-то запропастилась, прихватив с собой на пару давившую сердце безнадегу.

Все путем! Ну закинула судьбинушка обратно в Приграничье, и что? Кто мне помешает при первой же возможности оттуда сдернуть? Да если и задержаться там придется, разве трагедия? Не на убой же ведут! Еще и наварюсь на этом деле чуток. А с деньгами что здесь, что там жить одно удовольствие. Не, мы еще повоюем…

Ой, мороз, мороз, не морозь меня,

Не морозь меня, моего коня…

Воткнув в снег полупустую бутылку, я распечатал плитку шоколада и, отламывая по кусочку, принялся тщательно пережевывать лесные орехи. Да уж, тепло-то мне сейчас тепло, но на голодный желудок по мозгам шибко здорово долбануло. Как бы так еще до перехода не скопытиться. Ладно, прорвемся.

– Ну что, орлы, готовы? Добро пожаловать в зиму! – пошатываясь, я закинул рюкзак за спину, подхватил под мышку связанные ремешками лыжи и лыжные палки и шагнул вверх по склону холма. – За мной шагом марш, ать-два!

Только вот никакого ать-два не получилось. Уже на втором шаге я замер на месте и до рези в глазах принялся всматриваться в наметенные ветром волны снега, выбирая, куда поставить ногу. От выпитого коньяка начала кружиться голова, меня неожиданно повело в сторону, но именно в этот момент тугая пелена сжала виски, а перед глазами вспыхнули изумрудные искорки звезд. Рывок вперед – и в следующий миг меня с ног до головы проморозила ледяная волна. Будто из парилки в прорубь нырнул. Не выпей коньяка – точно бы дуба дал. Или от шока замер, да время бы упустил. Но я-то выпил и уж не знаю, на счастье или на беду, не замешкался и продолжил движение вперед.

Преодолевая сопротивление входившей в солнечное сплетение ледяной иглы, мне все же удавалось механически переставлять ноги и идти именно туда, куда не пускало сжавшееся пружиной пространство. Двигаться приходилось уже не вверх по склону, а немного в ином направлении. Вскользь. По щели между мирами. Против течения сочившейся из Приграничья магической энергии. Наперекор всему.

Вскоре стужа выпила все тепло моего тела, и только сила воли заставляла двигаться вперед. Сила воли да игравший в крови коньяк. Ну и мечты о тепле, куда без них. Мне ж много не надо – теплое море, горячий песок, стакан глинтвейна на худой конец. Да хотя бы и водки. Мне ж много не надо, мне…

Стужа вилась вокруг, уговаривала остановиться, перевести дыхание, схитрить и свернуть с наиболее трудного пути. Черное бездонное небо безразлично следило неисчислимыми огоньками звезд за моими трепыханиями. Висевший на серебряной цепочке крестик жег грудь, но сейчас эта боль нисколько не мешала, а только придавала сил и гнала вперед. И я изо всех сил старался не сбиться с пути.

Что за бред? С каких пор африканский песок стал белого цвета?

Обжигающе-холодный песок, в который я уткнулся лицом, само собой, оказался никаким не песком, а снегом. И прежде чем потерять сознание, мне все же удалось приподнять налившуюся свинцовой тяжестью голову и в сгустившихся сумерках разглядеть силуэт полуразрушенного одноэтажного здания.

Ну вот я и вернулся…

Кто бы мог подумать…

Гадство какое…