Читать книгу 10'92 - Павел Корнев - Страница 2

На пиво я не налегал и вскоре в компании Вити Медникова двинулся к троллейбусной остановке.

– Учти – насчёт Оли я серьёзно, – предупредил меня одногруппник и встряхнул пиджак, прежде чем его надеть. – Если не готов жениться…

– Да чего ты заладил?

– Видел я, как ты на её задницу пялишься!

– Проехали, у меня девушка есть.

– А что мешает иметь сразу двух девушек? – хохотнул Витя.

– Русо туристо. Обликом морале! – отшутился я.

– Брось! Жить надо на полную катушку, чтобы потом не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы! Ну сам посуди – на товарищеский суд теперь никто не потащит, разве что на алименты подадут.

– На фиг, на фиг!

Медников достал из кармана мятную жвачку, одарил меня одной пластинкой и заторопился при виде троллейбуса девятнадцатого маршрута.

– Всё, Серёга, бывай! До понедельника!

– Счастливо! – махнул я ему на прощание рукой и закинул в рот жвачку, да и сам на остановке долго не проторчал: следом подъехала нужная мне «восьмёрка».

Поехал домой, а когда на «Спартаке» зашли контролёры, спокойно продемонстрировал студенческий проездной и студенческий же билет. Ну а как иначе? Если шесть дней в неделю мотаться через весь город туда и обратно на учёбу, рано или поздно прихватят и придётся платить штраф. И ладно если неприятность сия случится уже после занятий, а ну как попадёшься на пути из дома? В деканате уважительной причиной для прогула такой случай точно не сочтут, и мало ли как аукнется пропуск лекции? Ещё не хватало недопуск до экзамена схлопотать. Если кому-то из преподавателей на посещаемость было откровенно наплевать, то другие собирали списки и по головам студентов пересчитывали или переклички устраивали. Вроде отучились всего-ничего, а уже несколько раз отметиться успел.

Вышел я за несколько остановок до дома – на «Книжном мире», просто решил заглянуть в одноимённый магазин и глянуть появившиеся за неделю новинки. В длинном торговом зале вдоль стен тянулись книжные полки, стояли они и поперёк – так, что образовывали ниши, зайти в которые не позволяли столы. На тех, понятное дело, тоже лежали книги. За каждым присматривала своя продавщица, и всех обслуживала единственная касса.

Я на остроту зрения не жаловался, поэтому быстро изучил ассортимент, попросил отложить сборник Рекса Стаута, а затем ещё и Эрла Стенли Гарднера, но после недолгих колебаний заменил последнего на Дика Френсиса, решив окунуться в нелёгкую жизнь английских жокеев. Сходил оплатить книги, вернулся и обменял их на чек.

Покупки сунул в сумку, вышел на высокое крыльцо, задумчиво посмотрел на одноэтажный пристрой к жилому дому через дорогу с вывеской «МОКАС» поверху. Мода, качество, стиль, ага. Но не пошёл туда, хоть и была идея присмотреть на осень куртку. Идея была – денег не было.

Нет, Козлов не нагрел и на те злосчастные двадцать тысяч претендовать не стал, как не упомянул их и ни в одном из отчётов. Но, перефразируя, старину Винни Пуха: «деньги – это очень странный предмет». Легко пришли, легко ушли. Зинку в кафешки водил, подарок ей на день рождения приготовил, родителям немного отправил, себе что-то по мелочёвке купил, книги опять же недешевы нынче – вот и разошлась двадцатка за полтора месяца. Ну да не страшно – сегодня дядя Петя зарплату принесёт, и на какое-то время всё образуется. А там стипендию выплатят, да ещё Андрей денег за сборку мебели подкинет – шиковать не буду, но и голодать не придётся.

Как не придётся и давать показания на Рустама Садыкова: тот ещё в больнице пошёл на сделку со следствием. А чего ему не пойти? С подрывом автомобиля его связать не смогли, а на склад они заявились не разборки учинять, а вызволять племянника попросившего о помощи знакомого. Симака с подельником так и не задержали, они как сквозь землю канули после того, как отвезли Федю-заику в больницу, ну а этот контуженный как-то умудрился с Рустамом показания согласовать – едва ли они заранее такое развитие событий предусмотрели. Хотя мог просто потерю памяти разыграть.

Как бы то ни было, старший оперуполномоченный капитан Козлов свою нехорошую фамилию не оправдал и о моём участии в том деле в официальных бумагах не упомянул. Ну и нормально, нашим легче.

Когда вышел из магазина, от остановки только-только отъехал троллейбус, и я решил не дожидаться следующего, а пройтись пешком. Погода отличная, настроение после пива приподнятое, почему бы и не пройтись? Ну и двинулся без лишней спешки, что называется – на свою голову…

На младшего из Кислых нарвался на «Диете», стоило только миновать сберкассу и выйти к блошиному рынку за остановкой. Торговали там всякой всячиной – от картошки и яблок с приусадебных участков до семечек и сигарет поштучно. Где-то на картонке стояли разнокалиберные бутылки с пивом, водкой, настойками и креплёным вином, где-то высились пирамидки из банок тушёнки, ну а кто-то распродавал старые вещи: ношеную одежду, книги из домашней библиотеки, видавшие виды фотоаппараты и радиоприёмники. Скупщики золота и наград тоже присутствовали, куда ж без них.

Покупателей по случаю выходного дня было в избытке, ну я и зевнул – не приметил сидевших на корточках немного поодаль пацанов. Так бы просто свернул к остановке, а теперь только и оставалось, что сделать лицо кирпичом и шагать, как шагал. С самим Кислым и Мишей Пантелеевым встречался за прошлый месяц неоднократно и всякий раз мы просто игнорировали друг друга, но сейчас компанию им составляли два старшака и не кто-нибудь, а те самые, с которыми как-то схлестнулся на пару с Андреем Фроловым: крепыш Боря-Бонифаций и его долговязый приятель Клёпа. А у меня ни опасной бритвы с собой на кармане, ни телескопической дубинки или топорика в сумке.

Нехорошо.

Впрочем – плевать! Им первыми лезть не с руки, а сам нарываться не буду, не совсем дурной. Сделаю вид, будто не заметил, и дальше пойду.

Вот только, как оказалось, пацаны углядели меня ещё на подходе, и тусовались они тут не вчетвером, а впятером. Это стало ясно, когда из-за киоска «Союзпечати» вынырнул коротко стриженный паренёк моего роста, но заметно более массивного сложения.

Артём Захаров! Учились в одной параллели до восьмого класса, а вот после армии не пересекались ни разу.

– Здорово, Енот! – окликнул меня Тёма и протянул руку.

Я оглянулся, заодно окинул взглядом пустую остановку, потом без всякой охоты пожал мясистую ладонь и спросил:

– Как сам?

Спросил, желая задать тон разговору, попутно прокручивал и прокачивал варианты развития событий. Захаров тут пасся не сам по себе, он точно зависал с Кислым. Выходит, отправили занозиться. Что-то он мне такое должен сказать, после чего придётся ему вломить. Тёма хоть и походил сложением на того же Пантелея, был всё же откровенно рыхловат, его уработаю на раз-два, ударную технику за август неплохо поставили, но вот дальше…

Захаров как-то очень уж суетливо вытер потную ладонь о штанину и осклабился.

– Говорят, ты с симпотной малолеткой замутил? Познакомь, а? От неё не убудет!

Сохранить видимую невозмутимость помогли полтора литра пива. Сейчас я пребывал в той стадии лёгкого опьянения, когда мир кажется прекрасным и ты, если и не рад каждому встречному, то как минимум не видишь в нём врага или жертву. И я удержался от прямого в челюсть, вместо этого закинул на плечо Захарова правую руку и улыбнулся.

– Тёма, ты ведь в армии служил?

Не знаю, что сработало – подчёркнуто панибратский жест или вопрос, вдвойне нелепый при разговоре с человеком, который после избиения дедами на втором месяце службы попал в госпиталь, откуда в часть уже не вернулся. В любом случае Захаров лишь выдавил из себя озадаченное:

– А чё? – но вот разорвать дистанцию ему в голову не пришло.

Непринуждённым движением я развернул Артёма обратно к киоску «Союзпечати», за которым он прятался до того, и не просто развернул, но заставил шагнуть вместе со мной к остановке. А тут и троллейбус подъезжает, и Кислый с братвой не спешит с места подрываться, со стороны наблюдает. Всё в масть.

Миг спустя Захаров опомнился и заупрямился, но к этому времени мои пальцы уже нащупали болевую точку между ключицей и основанием шеи и надавили на неё, легко преодолев сопротивление не слишком проработанной мускулатуры. Разумеется, Артём мог вырваться, но изгибаться и корчиться на виду у приятелей, пытаясь скинуть с плеча руку… это не по-пацански как-то. Заколебался Артём, засомневался, дурачок.

Ну а я ему времени на приятие решения не дал.

– Если ударить человека заточкой в основание черепа, он умрёт мгновенно. Ты знал? – обратился к Захарову, не позволяя тому собраться с мыслями. И своего добился.

– Ты гонишь, Енот? – опешил Артём и позволил завести себя за киоск, где нас уже не могли видеть его приятели.

– У тебя есть основание затылка, – улыбнулся я. – У меня заточка. Поразмысли об этом, второй раз предупреждать не стану.

Захаров так ничего и не понял, подумал, будто легко отделался. Увещевания и угрозы – для слабаков, плюнуть и растереть. «Енот сдулся», – решил Тёма и попытался отступить в сторону, а я развернулся вместе с ним, да ещё придал ускорения толчком в спину. Ну и ногу выставить не преминул, о которую Артём и запнулся, да так лихо, что со всего маху впечатался лицом в боковую стенку киоска, аж металл загудел.

Захаров сполз на землю и зажал разбитый нос, меж пальцев потекла кровь. Я глянул на него сверху и добавлять с ноги не стал, лишь вздохнул.

– Что ж ты, сука, такой неуклюжий? Убьёшься так…

Начали оглядываться прохожие, и я заскочил в распахнувшиеся двери троллейбуса, а только отошёл с площадки к окну, и те с лязгом закрылись. Транспорт рывком тронулся с места и под приглушённый гул электромотора покатил по дороге, оставляя братву Кислого ни с чем.

Всё проспали, ур-р-роды…

Но к дому в итоге подходил в отнюдь не самом лучшем расположении духа. Пусть ничего такого уж страшного и не случилось, просто на прочность проверили – дело житейское, – меня так и потряхивало. Вот же твари, взбесили – просто сил никаких нет…

Наверное, именно поэтому, когда Саня-Татарин прошёл наперерез к подъезду и не просто не поздоровался, но даже не кивнул, я не стерпел и рявкнул:

– Саня, бля! Шары разуй!

Эффекта – ноль. Более того – паренёк хоть и поднялся на крыльцо, в подъезд заходить не стал, а обогнул стенку и долбанул ладонью по дверцам каморки мусоропровода.

– Лесси! – крикнул он. – Лесси, вернись!

Я озадаченно присвистнул. Шотландская овчарка по кличке Лесси сдохла ещё до моего ухода в армию, поэтому объяснение столь странного поведения татарчонка могло быть только одно: пацан закинулся чем-то психотропным. С водки и даже с травки совсем по-другому прёт, тут что-то помощнее. Если только с жарёхи так вставить могло…

– Лесси! Вернись!

Прежде чем успел вмешаться, прибежали Илья Кузин из соседнего подъезда и Колян – тот самый прыщавый пацан, что месяц провалялся в больнице после того, как прострелил себе ногу собственным самопалом.

– Саня, не гони! Пошли! – попытались увести они татарчонка, но тот вырвался.

– Там Лесси! Её в канализацию затягивает! Надо помочь!

– Пошли! Пошли давай!

На пару пацаны угомонили приятеля и отвели его от подъезда, тогда я спросил:

– Чем закинулся?

Кузьмин подслеповато сощурился, узнал меня и поздоровался.

– Привет, Енот! Три таблетки «тарена» съел, ну и накрыло.

Мне приходилось сталкиваться с этим спецпрепаратом, предназначенным для снижения эффекта действия ряда отравляющих веществ, поэтому только вздохнул.

– Вот вы безмозглые!

– Да чего там? – округлил глаза Кузьмин. – Это просто Санёк три колеса за раз принял, с двух никого так не выносит.

– Точняк! – подтвердил Колян и спросил: – Сигареткой не угостишь?

Я покачал головой и двинулся в свой двор. На спортивной площадке сгрудилась в круг малышня, кто-то завёл считалку:

– Со второго этажа полетели три ножа:

Красный, синий, голубой, выбирай себе любой!

А от теннисного стола доносился размеренный и чёткий перестук; белый пластиковый мячик беспрестанно летал то в одну сторону, то в другую: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.

Играли Семён Зайцев и Юра Поликарпов и, судя по недовольному виду рассевшихся на лавочке пацанов помладше, играли они уже долго. Знакомое дело: вклиниться на одну партию, довести до розыгрыша на «больше-меньше» и резаться в своё удовольствие, не забывая выравнивать счёт. Впрочем, под лавочкой лежал свежий сигаретный окурок со скрученной в трубочку боковиной пачки вместо фильтра, так что Поляк и Рыжий скорее всего решили вопрос полюбовно, раскурив с компанией пионеру или две.

Я поздоровался со всеми, только Сёма с Юрой не отвлеклись от игры.

– Енот, погодь! – попросил Поляк. – Пять сек!

Он одно время ходил в секцию настольного тенниса и даже заработал какой-то разряд, а вот его соперник был из дворовых самоучек и на этой почве их соперничество носило куда более принципиальный характер, нежели просто дружеская партия субботним вечером. Точнее – днём.

– Не уходи! – попросил меня и Рыжий.

– Жду, – пообещал я, и в этот момент во двор завернула Зинка со своей неразлучной подружкой Ксенией.

Обе по поводу последних тёплых деньков нарядились в блузки с пышными плечами, юбки до колен, гольфы и кроссовки, только моя ненаглядная по своему обыкновению предпочла заплести чёрные волосы в две косицы, а у Ксюши те были обесцвечены и завиты. Да ещё одна ходила в школу с дипломатом, а другая с сумкой на длинном ремне: очевидно, мода на цветастые пакеты до школьников пока что ещё не добралась.

Но – нет, добралась. Почти сразу за девчонка во двор зашла парочка их одноклассников и, если чернявый парнишка среднего роста шагал с заплечным ранцем, как до моего ухода в армию было принято у пацанов из Десятки, то второй – повыше и куда массивней – тащил тетради и учебники в пластиковом пакете.

Нет, всех одноклассников Зинки в лицо я вовсе не знал, но этих двух уже видел и даже как-то шуганул с её этажа. С пакетом шёл тот самый «бычок», о чьих попытках ухаживать Зинка поведала мне с нескрываемым раздражением. Как же его…

Ах да, Филипп Зимин! Он же Фил. Вот же сучонок непонятливый…

Фил и его приятель шли за девчонками и, судя по гаденьким улыбочкам, их и обсуждали, и это не понравилось просто-таки до чрезвычайности. Да что там! Когда Зинка оглянулась, а после этого ускорила шаг, у меня чуть крышу не сорвало. Я матернулся в голос и двинулся наперерез парням.

– Енот, погодь! – вновь окликнул меня Поляк.

– Да не ухожу никуда! – отмахнулся я, и тут парочка оболтусов как-то резко поскучнела, развернулась и потопала прочь, а Зинка поспешила напрямик через газон.

– Серёжа, ты только не волнуйся, у этих дураков просто детство в одном месте заиграло! – выдала она, придержав за руку.

– Не приставали? – уточнил я, намереваясь рвануть вдогонку. – Точно?

– Да просто идиоты! – высказалась и Ксения. – Корчат из себя невесть кого!

Я выжидающе посмотрел на Зинку.

– Всё в порядке, Сергей, – уверила та меня. – Фил пристал как банный лист – никак не отвяжется, но я с ним в школе сама поговорю. Хорошо?

– Лучше я. После школы.

– Ой да вот ещё! – фыркнула Зинка, которая моментально вернула себе присутствие духа. – Фил меня и пальцем не тронет! Не переживай даже!

– Выпендривается больше! – кивнула Ксюша.

Я с нескрываемым сомнением посмотрел на подружку, та успокаивающе погладила по руке.

– Всё хорошо, Серёжа! Ты сегодня дома будешь?

– Только до девяти. Мне в ночь на работу.

– Тогда я зайду попозже. Ладно?

– Буду ждать.

Я наклонился поцеловать Зинку, но та шустро отступила и округлила глаза.

– Не здесь же! А если мама увидит?

Мама! Тётя Софья была решительно вездесуща и настроена ко мне отнюдь не столь благосклонно как Зинкин папенька, так что я решил не ставить подружку в неловкое положение и хлопнул её пониже спины.

– Жди, скоро приду! – пообещала Зинка и на пару с подружкой потопала к подъезду.

А я вернулся к теннисному столику, где на этот раз дворовое мастерство оказалось сильнее спортивной выучки. Рыжий взял верх, и Поляк вручил теннисную ракетку следующему игроку, а сам забрал с лавочки свою сине-белую олимпийку и отошёл ко мне.

– И что это было? – спросил он, достав из кармана пачку «Бонда» и одноразовую газовую зажигалку.

– У моей одноклассник дурит. Ничего, ещё вправлю мозги.

– Не перестарайся только, – усмехнулся Поликарпов, сунул сигарету в рот и закурил. – А лучше купи ей газовый балончик. Раз пшикнет – больше не подойдёт. Убойные штуки есть и без всяких последствий можно применять.

– У тебя есть?

– Ну так, а чего бы я разговор начинать стал?

– И почём?

– По двадцать обычно идут, но только для тебя сделаю по девятнадцать. Возьмёшь два – уступлю по семнадцать. У меня как пара завалялась.

Я озадаченно уставился на Поляка.

– По семнадцать – это как?

– Ну ты тёмный, Енот! На них в дойчмарках цены.

– Да кто тебя знает, в дойчмарках или долларах! – чисто из принципа отбрехался я, хоть мысль о валюте мне и в голову не пришла.

– Не, – усмехнулся Юра. – Газовые стволы и баллончики из Европы везут, на них цены в марках. Ну так что – возьмёшь?

Кое-какой валютный запас на чёрный день у меня имелся, поэтому курсы я время от времени отслеживал и знал, что марки сейчас идут по сто пятьдесят рублей. Пара баллончиков тянула на пять штук, но сразу два мне были и не нужны. А один не разорит.

– Один возьму, – решил я. – Подожди, только за деньгами схожу.

– Вот ни фига ты, Енот, в бизнесе не шаришь! – вздохнул Поляк. – Бери два, дешевле же выйдет!

– И куда они мне?

– Да куда угодно! Не нужен будешь второй – продашь! Давай так – за один деньги сразу отдашь, остальное до конца месяца. Нормально?

Я поглядел на пацана с неприкрытым сомнением, потом нехотя пообещал:

– Попробую деньги найти. Но пока ничего не обещаю.

– Да вернёшь, когда сможешь!

Но чего я не любил и не терпел, так это оказываться у кого-то в должниках. Поэтому вновь повторил:

– Попробую. Сейчас с дядькой поговорю и видно будет.

– Да! – встрепенулся Поляк. – Мы чего тебя звали! Его менты домой привезли.

– Это как?!

– Да ты не думай, выгрузили со всем почтением из «бобика». Он в дрова был, еле на ногах стоял. Могли и в трезвяк увезти, а так по-человечески поступили.

У меня внутри так всё и перевернулось. Нет, привезли живым – уже хорошо и вдвойне замечательно, что из медвытрезвителя выкупать не придётся, но вчера был день получки, а после дядька домой уже не возвращался, сразу в ночь заступил!

Блин, он же за нас обоих деньги в кассе получить должен был!

– Давно это было?

– Около двенадцати.

– Твою мать! – выругался я и рванул к подъезду, обуреваемый самыми недобрыми предчувствиями.

Отпер дверь своим ключом и сразу споткнулся о валявшиеся на коврике туфли, но не ругнулся, лишь порадовался, что дядька оказался достаточно трезв, чтобы разуться. Скинул кроссовки, прошёл в комнату и уже там матернулся от души. Пиджак валялся на полу, а дядя Петя в брюках и рубашке храпел на диване. Перегаром шибануло так, что чуть на слезу не пробило.

Я распахнул форточку и ушёл на кухню, налил кружку воды, после снял с холодильника коробку из-под обуви, порылся в ней и нашёл сначала бумажную ячеистую упаковку с активированным углём, потом ампулу с нашатырным спиртом. Обернул стеклянный кончик полотенцем, отломил, накапал химической дряни в воду.

Разбудить дядьку оказалось делом не слишком-то и простым, пришлось долго тереть уши, но заворочался, очнулся. Кое-как я заставил его осушить кружку и оставил приходить в себя, поднял с пола пиджак. Извлечённый из внутреннего кармана бумажник оказался ожидаемо пуст. Ожидаемо неприятно, надо сказать.

Дядя Петя бестолково пялился на меня, приставать к нему с расспросами не имело никакого смысла. Ну я и не стал. Бросил упаковку активированного угля, ушёл к себе. Там достал из ящика ключи от гаража, вернулся в комнату.

– Серёжа, чего это…

Соображал дядька плохо, пришлось принести воды и скормить ему активированный уголь. Ладно хоть блевать не стал, съел пяток таблеток. Не факт, что толк будет, но лучше, чем ничего.

Мелькнула мысль загнать его в ванну под контрастный душ, но едва ли мне удалось бы провернуть этот трюк, поэтому плюнул и, не слушая невнятного бормотания, вышел в коридор.

Сука! Как же невовремя получка за полторы ставки сторожа звездой накрылась! Старые запасы подчистую спустил, а стипендию ещё только обещают дать. Мебель у Гуревича, конечно, тоже собирал, но сколько там накапает? В отличие от Андрея, Ромы и Чижа особо не упахивался. Засада!

Когда вышел из подъезда, Поляк снова играл в настольный теннис, я махнул ему рукой и в одно слово выдал:

– Щасвернус!

Покинув двор, завернул в гаражный кооператив, а там юркнул в закуток между дядькиным гаражом и соседним. Один из кирпичей в фундаменте вынимался; в этом тайнике и хранилась заработанная ещё в июне валюта. Ну как заработанная… Трофейная, если уж быть точным в определениях.

Заперев дверь на засов, я щёлкнул выключателем, выждал миг, а когда с тихим гудением загорелись лампы дневного света, поставил жестяную баночку из-под леденцов на стол и включил старый радиоприёмник, ламповый и громоздкий, в лакированном корпусе. Достал с полки паяльник, воткнул вилку в розетку, а только сковырнул отвёрткой крышку с жестяной банки, и динамики под хрип помех выдали:

– Казино, казино, казино! [2]

Вот же! Песня в руку, с такими деньжищами прямая дорога в казино.

С невесёлой усмешкой, я расправил целлофановый пакет со своей заначкой на чёрный день и аккуратно его надрезал. Без сомнений и колебаний – денег было совершенно не жаль. Если разобраться, стоило подумать о покупке газового баллончика для Зинки уже давно.

И даже не в её сыкливом однокласснике дело, слишком уж много выродков расплодилось в последнее время. Точнее даже не расплодились, просто всякие уроды безнаказанность ощутили. Но вот наркоманов определённо прибавилось, да и по синей волне люди себя куда хуже контролировать стали. Плохо разве, если у девчонки с собой перцовый баллончик будет? Да ничуть!

Я осторожно вытянул через разрез две банкноты по десять дойчмарок каждая и вновь задумался. Юра обещал скинуть цену, если возьму пару баллончиков. Как видно, нужны были деньги, а мне требовались хорошие с ним отношения. Из всего окружения Вали Демидова только с Поляком и сошёлся, даже с Рыжим не так часто общался. Опять же Зинка везде и всюду с Ксюшей таскается, наверное, и в самом деле имеет смысл сразу два взять.

Поколебался, но всё же вытянул ещё одну десятку, а к ней пятёрку – зеленоватую и с девушкой в каком-то странном головном уборе, потом сплавил разогревшимся паяльником разрез, наложив его края друг на друга и устроив поверх кусочек фольги; получилось на удивление неплохо.

Выключив радиоприёмник, паяльник и свет, я вышел из гаража и запер дверь, попутно огляделся. Кругом – никого. Тогда вернул жестяную банку в тайник и поспешил во двор. Поляк к этому времени уже в очередной раз вылетел из игры, он встретил меня у крайнего подъезда.

– Ну чё? – спросил, поднимаясь с лавочки.

– Два возьму.

Юра Поликарпов в знак одобрения выставил вверх большой палец и предупредил:

– Подожди, сейчас вынесу.

Он ушёл домой, я остался дожидаться его на улице, начал выхаживать туда-сюда. Так и потряхивало всего. Денёк выдался – закачаешься!

Ладно хоть ещё Поляк почти сразу вернулся и протянул два одинаковых баллончика. На обоих были изображены оскаленные собачьи морды, имелась и надпись «CONTRA-DOG».

Юра в ответ на мой вопросительный взгляд лишь кивнул.

– Нормально! Обычные слезогонки дешевле, зато эти и против собак, и против людей работают. Там экстракт перца в том числе. Перцовые – самые крутые.

Я рассовал баллончики по карманам олимпийки, достал деньги. Поляк при виде дойчмарок даже присвистнул.

– Вот ни фига себе ты Рокфеллер!

– Своей на подарок откладывал, – приврал я, желая избежать расспросов об источнике финансового благополучия. – Ну вот и будет подарок…

– Уж всяко лучше цветов! – фыркнул Поляк и озадаченно поскрёб бритый затылок. – Слушай, у меня сдачи нет. Верну на неделе, хорошо?

В сложившихся условиях сто пятьдесят рублей мне бы совсем не помешали, но я только хлопнул Юру по плечу.

– Забей! Ты и так скидку хорошую сделал.

Поляк ломаться не стал, протянул руку.

– Спасибо, Серый. Выручил.

– Да ерунда!

Я ответил на рукопожатие, тогда Юра вдруг спросил:

– Слышал, цыган выхлопнули?

Новость была недельной давности, и тратить время на обсуждение налёта на цыганскую семью, жившую в частном секторе, мне нисколько не хотелось. Могла прийти Зинка, да и дядьку без присмотра оставлять в таком состоянии надолго не стоило. Наклюкался он изрядно, даже не помню, чтобы раньше до такой степени шары заливал…

– Слышал, ага. Всё, бежать пора.

Попрощался и поспешил к себе.