Читать книгу Проводница - Павел Кравчук - Страница 6

Таня:

Вот, пожалуйста, возьмите пакетик…

И вода в том углу, да, вон в том,

Где сейчас проходили дети.

Так… Кому-то здесь скоро согреться…

Как хотела, достану бумагу —

Расплескать ту ненужную брагу,

О которой мне вслух не сказать;

Помню: надо мне всё описать,

И что было, и что неприятно.

И, записку свернув иль сложив,

Снова в вазу упрятать, обратно.

Чтоб потом иной раз

Вдруг достать, перечесть,

Рассмеяться в лицо своей дури,

А потом – долой с глаз,

Дать огню его съесть —

Самозваное, мелкое горе.

Только правило: нужно писать

Честно, полно, чтоб как перед смертью:

Не бояться, не мяться, не скрыть голоса

В постановочной слов круговерти.

(Достаёт вазу с полки наверху.)

Гладь керамики выйдет ко мне,

Вижу бок, вот и роспись вижу…

Дверцу тихо прикрою: без шума извне,

С тишиной… никого не обижу.

Ну а ты? Сложил крылья на вазе

Мотылёк… Мой ли грех? Чья-то весть?

Сядь-ка рядом. От света дня весь,

Вижу, ты, как и я, в экстазе.

А напишем… напишем так:

«Я связала платок на треть.

Он – одна мне в жизни награда.

Нужен цвет, чтобы посеребрить

Нить для кокона шелкопряда.

Что вяжу я его – в том судьба,

Я должна красотой обернуться,

Чтоб сбылась уж моя мольба,

И смогла я к полёту вернуться.

И когда просто нет того цвета…

Я не знаю, зачем я терплю

Грубость, злобу; и ждёт ли ответа

Этот хам, затянувший петлю?

Ведь он сам был когда-то вписан

В партитуру тех дней, что и я;

Так зачем, своей сутью кривя,

Кляксой мерзости здесь завис он?

О, наверное, для того,

Чтоб, от этого оттолкнувшись,

Я б могла, в план узора уткнувшись,

Совершеннее сделать его…

Человек… так глубинно вторичен

Во всём том, чем в моменте живёт;

Ткань не видит, когда её ткёт

Тот, кто, кажется, безразличен,

Когда сводит нитей концы;

Так и он: ведь сознанья творцы —

Что вокруг, злость, любовь, праотцы —

Подвели к нему множество нитей,

Ну а он… Не умеет их свить он!

Он лишь следствие, не причина…

Из-под этой отвратной личины

Говорит со мной явь многомерная,

Стародавняя, мудрая, верная…

Но от этой ущербности маски

Красоты не вложу и я в краски…

И ни света, и ни добра…

Много раз так, и мир – конура…

Может быть, подберу я оттенки…

Рухнут самообмана застенки…

И затянется в сердце дыра».

(Убирает записку в вазу, далее молчит несколько мгновений, обводит взглядом купе или смотрит перед собой, натыкается взглядом на вязание и берёт его.)

…И начну я её закрывать,

Увязав разноцветные нити…

Людям крылья мне не обрывать —

Ведь не стану я следовать в свите

Тех, кто мелочной злобы божкам

Подношения низкие сделает…

Петь о высшем согласье стяжкам —

Бирюзовому, жёлтому, белому…

(Делает небольшую паузу или вяжет, не глядя, и смотрит на небо за окном,

заговаривая задумчиво.)

Разливается молоком

Свет весны по небесному блюдцу…

Мотылёк теперь под потолком…

Ещё день, а уж ноги не гнутся…

(Резкий стук в дверь, дёрганье за ручку; Таня безразлично смотрит в окно.)

Даже на белизне потолка

Нужно статься темнеющей точке…

А весне… много лить молока,

Пока вынесет рыхлы бока

Сонный кот неба зимнего в тучках…

(Тревожный женский голос Кати, проводницы соседнего вагона, доносится из-за двери.)

Таня! Прятаться и болтать

Будешь в пункте приема брака!

Долго ручку твою мне ломать?!

Помоги мне, в вагоне драка!