Читать книгу Восхождение пламени - Павел Мороз - Страница 1

Всем привет! Позвольте представиться: меня зовут Харлаф сын Брамака, из деревни Большие Петухи, мне семнадцать лет, и да, если вам интересно, – я маг… вернее, собираюсь им стать в ближайшем будущем, если удастся пережить этот день. Очень уж недобро смотрят мне в спину бывшие односельчане, молчаливой толпой собравшиеся на краю деревни… того, что от нее осталось.

Здесь, наверное, стоит разъяснить ситуацию. Если вам еще непонятно по остающемуся за моей спиной пейзажу – я собираюсь стать магом Огня. И шансы у меня есть, причем очень неплохие, по крайней мере, опыт в поджогах имеется богатый. За все годы жизни в Больших Петухах (которые давно следовало бы переименовать в Горелые Петухи), не было ни одного месяца, чтобы по моей вине не случалось хоть самого завалящего пожара. Причем, по мере того как я рос, росла и моя способность портить жизнь соседям, так как сила огня прямо пропорционально зависела от силы испытываемых его источником эмоций, которые в свою очередь во многом зависели от расстояния между мной и симпатичными представительницами противоположного пола. И особенно дочери нашего старосты… с амбара которого и начался вчера пожар.

Не знаю, каким чудом отцу удалось успокоить собравшихся у нашего дома рассерженных крестьян и уговорить их не поднимать меня на запасливо прихваченные вилы (в это время я храбро прятался в подвале). Но то, что вместо вил я получил лишь затрещину от отца, говорило о немалом авторитете бывшего десятника Третьего легиона Брамака из Кунга среди односельчан. Действительно, уважать отца было за что: начав жизнь крепостным крестьянином одного из мелких пограничных баронов, отец, спустя двадцать пять лет беспорочной службы королю и легиону, получил вольную, помилование за побег и небольшую сумму денег на обустройство в мирной жизни. Что он с успехом и сделал… Бравый ветеран в свои сорок пять мог дать фору многим двадцатилетним – это он и доказал вскоре, женившись на первой красавице деревни, дочери трактирщика Бригите.

А через девять месяцев родился я: милый мальчуган с волосами цвета воронова крыла и серо-голубыми глазами, которые в сочетании с аристократическими чертами (что передалось мне от матери, в предки которой во время одной из войн затесался неизвестный благородный) и упорно не поддающейся загару кожей разбили впоследствии немало сердец. Естественно, на одной только внешности далеко не уедешь, но и с других сторон я выглядел для деревенских девиц очень привлекательно: сын и наследник трактирщика (дед умер через три года после моего рождения, не оставив других наследников), богатейшего человека в деревне, магические способности имею, обучен грамоте… Одно это выделяло меня из общей массы деревенских парней и позволяло с невероятной для них скоростью убалтывать на прогулки под звездами даже самых неприступных красавиц. Конечно, попытки поучить жизни «бледного колдуна» со стороны недовольной общественности имели место быть, как же без этого, но ежедневные изнурительные занятия на протяжении более чем десяти лет с одним из лучших мечей легиона явно пошли мне на пользу. Мой нос до сих пор ни разу не подвергся надругательству.

Ладно, хватит самолюбования, продолжим экскурс в славную историю моей семьи. Итак, я родился. Целый год все было отлично, но затем появилась на свет моя сестра, в оплату за жизнь которой боги забрали мать, умершую родами… Видимо, это и определило мою судьбу – отец, совершенно не умевший обращаться с детьми, но отлично управлявшийся с солдатами, твердо решил сделать из меня образцового легионера, что ему, конечно, не удалось, ибо я был твердо убежден – Харлаф и армейская жизнь несовместимы. Тупые приказы и беспрекословное подчинение я терпеть не мог, хотя с понятием дисциплины и был знаком. Отец привил его мне с помощью ежедневных трехразовых розог по особо важным местам.

По правде сказать, отец не долго горевал по поводу непутевого дитяти – открывшийся у меня в семь лет (на два года раньше стандартного) магический Дар направил его мысль в иное русло, что меня, естественно, обрадовало. С этого времени приличная доля средств семьи начала уходить на найм для нас с сестрой учителей по так называемым общим дисциплинам: грамоте, счету, истории и географии. И теперь, когда мечта отца сбылась и я счастливо (хоть и не совсем добровольно, так как должен был это сделать лишь через год, по причине скудости семейного бюджета на данный момент) отбыл в столицу поступать в Академию магии, то был уже неплохо подготовлен. А для крестьянина так и вовсе прекрасно. Отец в прошлом году даже возил меня в Стратон и за большие деньги добился в одной из самых престижных столичных школ для третьего сословия, чтобы там у меня приняли экзамен. Который я успешно и сдал, получив аттестат с отличием. К тому же, так уж совпало, что терпение моих односельчан лопнуло как раз незадолго до первого дня весны – дня начала вступительной кампании в Академию магии. Я решил не спорить с Судьбой.

Все вышеперечисленное внушало мне уверенность в своих силах и держало настроение на высоте, жизнь была хороша. Помахав на прощание угрюмым односельчанам, я крепко обнял темного, как грозовая туча, отца, поцеловал в щеку сестру и уверенно зашагал вперед, к лучшему будущему.

– Удачи, Хар! – немного грустно произнесла мне вслед Эльвира, тоненько всхлипнув в рукав. Я, не оборачиваясь, помахал в последний раз рукой и, поправив переброшенную через плечо кожаную сумку, ускорил шаг. Все слова были сказаны еще вчера.

Вскоре родные Петухи остались далеко позади, а затем и вовсе исчезли из виду. Зато впереди показалась другая деревня, немного поменьше нашей, победнее и населенная не вольными землепашцами, а зависимыми крестьянами, полновластной собственностью графа Улафа фор Цвейхе. Вроде бы точно такие же дома, такая же одежда и такие же люди, но атмосфера… ощущение безнадежности и затаенной лютой злобы, запомнившееся мне по прошлым посещениям, настолько угнетали, что я не решился пройти Крупки насквозь, а сделал широкий круг и обошел стороной. Эта чувствительность (особенно она развилась в последние месяцы) наряду с белой кожей, резко контрастировавшей с крепким деревенским загаром моих сверстников, также часто служила причиной насмешек, но я не особо расстраивался по данному поводу, ведь это плата за магический Дар. Я просто более полно чувствовал Мир во всем его многообразии.

Быстро обогнув Крупки стороной, я снова вышел на дорогу, а она спустя пару часов ходу вывела меня на широкий торговый тракт, который должен был через два-три дня привести уже в саму столицу. По нему я и двинулся, обгоняя медлительные крестьянские телеги, уступая дорогу каретам и всадникам и даже не пытаясь напроситься к кому-нибудь в попутчики. К пешим походам я привычен и могу шагать, не особо уставая, от рассвета и до позднего вечера, благо у нас, в центральной провинции, с разбойниками получше, чем на приграничных территориях. Кстати, ночевать я собирался просто у дороги – цены на постоялых дворах из-за близости столицы кусались, и я считал, что лучше сэкономить деньги и помучиться, чем спать с комфортом, но быть задушенным огромной гнусной жабой. А холодные ночи… так всегда можно прибиться к разделявшим мое мнение запасливым крестьянам, возившим с собой достаточно дров для небольшого костра.

Так, как-то незаметно, за размышлениями и мечтами о великом будущем, день закончился, тракт опустел, а передо мной в полный рост встал вопрос о привале. Впрочем, он скоро отпал сам собой: впереди, шагах в пятистах дальше по дороге и немного в стороне я приметил костер.

– Стой, кто идет?! – окликнул меня один из сидящих у костра мужиков, поднявшись на ноги и положив руку на длинный, максимально позволенного размера для третьего сословия, кинжал на поясе. Остальные мужики лишь повернули головы в мою сторону, даже не потянувшись к оружию.

– Путник, – честно признался я, выходя в создаваемый костром широкий круг света. – Можно присоединиться?

Недолгая пауза, во время которой на лице самого активного мужика отразились все перипетии его непростых взаимоотношений с мыслительным процессом, заставила меня напрячься. Но мужик наконец до чего-то додумался:

– Подходи, – и уселся обратно на полено.

– Да будут милостивы к вам боги, – вежливо поблагодарил я хозяев, выбирая себе из кучи полено поудобнее и присаживаясь поближе к костру. Из сумки я достал флягу с вином, припасенную специально для подобных случаев, и передал ее «активному».

– Ух, доброе вино, – резюмировал спустя пару минут мужик, передавая флягу по кругу. – Что ж, путник, вежество ведаешь. Меня Казимиром прозывают, – дальше он начал представлять своих друзей по кругу, указывая рукой. – Это Славен, Юрась, Араз… кхм-м… Янек и Дударь. А тебя как звать-величать?

– Харлаф, сын Брамака, из Больших Петухов.

– Кхм… Харлаф, говоришь? Чудное имя…

– Родители назвали, не сам выдумал, – пожал плечами я.

В этот момент мне в руки всунули флягу, вино в которой плескалось уже на дне. Я сделал маленький глоток, сразу же передавая практически пустой сосуд дальше.

– Ага… Куда ж ты путь держишь, ежели не секрет? – Казимир, быстро, в несколько глотков допив вино, снова протянул флягу мне.

Флягу я засовывал в сумку нарочито медленно и сосредоточенно, обдумывая в это время ответ. С одной стороны, можно сказать правду, но тогда неизвестна реакция мужиков, – мне бы не хотелось из-за крестьянских предрассудков остаться без теплого костра под боком, а с другой – маг я или не маг?! Ну ладно, пока не маг, но ведь буду! Что же мне это скрывать? Тут гордиться надо!

– На мага иду учиться, – все же признался я, с интересом наблюдая за реакцией людей на такое признание.

Казимир удивленно крякнул, немного отшатнулся, но сразу же успокоился и посмотрел с любопытством, пригладив левой рукой бороду. Один из его товарищей, кажется Янек, вытаращил глаза от ужаса, но остался сидеть (просто ноги отказали, скорее всего). А вот остальные вскочили на ноги и согнулись, то ли собираясь бежать с низкого старта, то ли кланяясь. Уважение к магам (читай благородным), было впитано этими людьми с молоком матери.

– На мага? А разве ж господин благородный? – осторожно поинтересовался Янек – причина поклонов стала понятна. Также я понял, что умом мои новые знакомые не отличаются – я ведь представился, а из имени ясно видно, к какому сословию человек принадлежит.

– Нет, третьего сословья, – не стал я присваивать чужие заслуги (простолюдин, назвавшийся благородным, подвергался серьезному наказанию, вплоть до смертной казни).

– А разве ж такое бывает, чтоб простой человек магичить мог?

– В Академию принимают не только благородных, – веско возразил я. – Любой свободный человек может туда поступить!

В ответ Янек пренебрежительно махнул рукой, несколько снисходительно и покровительственно взглянув на меня:

– А разве ж то маги, то колдуны получаются.

– Ага, – поддакнул Дударь, болезненного вида худощавый мелкий мужичок, усаживаясь обратно на бревно с независимым видом. – Ты б, малец, не трепал языком попусту.

Каким чудом я сдержался и не врезал мужичонке в глаз, сам не знаю. Но не врезал. Сдержался, а вскоре разговор сам собой затух и все разбрелись спать. Через несколько минут ночную тишину уже разрывал многоголосый раскатистый храп… лишь я лежал и, глядя в глубокое звездное небо, размышлял над словами Дударя. Смогу ли я стать магом, хватит ли силы Дара? Я и раньше думал об этом, но всегда гнал плохие мысли прочь… Вот и сейчас сделаю то же самое! Все у меня обязательно получится! Спать!

Проснулся я рано, еще до рассвета, и, тихо собравшись, осторожно покинул небольшой лагерь. Если потороплюсь, то успею в столицу к вечеру. И пусть вступительные испытания в Академию только через три дня, но лучше потратить время с пользой в столице, чем болтаться без дела по тракту.

Второй день путешествия, так же как и первый, прошел без происшествий, если не считать чуть не сбившего меня с ног всадника. Близилась ночь, из-за горизонта виднелась уже лишь половина кроваво-красного шара Мистеля, и тьма с каждым мгновением укрепляла свои позиции, заставляя меня нервничать – не хотелось бы ночевать под открытым небом. Но вскоре опасения развеялись – вдали показались стены Стратона. Я расслабился, предвкушая горячую пищу и теплую ванну (привычка часто мыться выделяла меня из массы односельчан и вызывала перешептываний о ненормальности едва ли не больше, чем поджоги), как вдруг шагах в тридцати впереди, откуда-то из оврага у обочины, раздался заунывный волчий вой. Что за бред? Какие волки в этих местах?

Оказалось, самые обычные. На двух ногах и с бандитскими рожами. И конечно, они охотились стаей – шестеро спереди и шестеро сзади. Оп-па! Повезло… И как это я их не заметил? Тьма! Дюжина бойцов – это серьезно, к тому же четверо из них с луками… без шансов (стрелы я отбивать не умею, увы, хотя отец и рассказывал о способных на такое умельцах, но верится в это слабо). А у меня только жалкий кинжал… да даже будь это полноценный меч, я бы все равно ничего не смог сделать – мои таланты мечника не простирались настолько далеко.

– Сымай одежку, бросай сумку на землю и проваливай, – пробасил украшенный косым шрамом от переносицы через всю щеку смуглый здоровяк с добротным мечом на поясе и в кольчуге до середины бедер. – Я сегодня добрый.

Я начал раздеваться. А что еще оставалось делать? Только запоминать. Что я и делал, внимательно всматриваясь в лица подонков и стараясь запомнить их в мельчайших подробностях (на память я никогда не жаловался), с некоторым удовольствием отмечая, как под моим взглядом некоторые бандиты поеживаются и нервно бледнеют, покрепче стискивая оружие. Никогда бы не подумал, что способен взглядом кого-то испугать, но со стороны виднее.

Через пару минут я уже стоял возле кучки вещей в одних подштанниках и хмуро наблюдал за главарем. Тут уж рулетка: или убьют или нет, как карты лягут.

– Подштанники сымай, – ощерился из-за плеча главаря мелкий крысомордый субъект. – Гнида, – добавил веско.

Я не шелохнулся. В принципе, раздевшись, я ничего не потерял в плане боеспособности: в одежде или без, защита у моего организма абсолютно одинакова, а кинжал лежит сверху на куче тряпья, и схватить его проще простого. Пару уродов положить я успею наверняка.

Главарь осклабился:

– Крыс, заткнись! – Видимо, мой взгляд отразил пронесшиеся в голове мысли и решимость идти до конца. – Еще раз вылезешь – прикончу! Пусть молодой человек сохранит что-нибудь в память о родном доме… – И уже мне: – Понял, сосунок? Это тебе подарок за хорошее поведение, запомни мою доброту! Ха-ха-ха!

– Я запомню, – процедил я, глядя бандиту прямо в глаза.

Бугай нахмурился:

– Отойди на два шага.

Едва я отошел, крысоморд подбежал и воровато схватил мои вещи в охапку.

– Кнут, давай его прирежем, а? Не нравится он мне. Ай! За что?

Крыс получил в морду и отскочил.

– Я тебе сказал, не лезь! – произнес Кнут, обтирая с кулака кровь платком. – Мне не нужны ловчие маги на загривке!

Спустя минуту я остался на дороге один… Один, без денег (между прочим, в сумке было целых десять золотых, со скрипом собранных отцом мне на жизнь в отнюдь не дешевой столице), без одежды и, самое главное, без документов. Хуже и не придумаешь – в город мне теперь хода нет, мало того что не пропустят в таком виде и без пошлины, так еще и арестуют. Ведь документа, подтверждающего вольный статус, у меня теперь нет, а с беглыми холопами разговор короткий. Пока суд да дело, разбирательство, прием в Академию закончится. Да и будет ли кто разбираться? Любой благородный рад приписать себе лишнего раба…

Выход один: проследить за разбойниками и попытаться вернуть свои вещи.

Все эти размышления заняли у меня буквально несколько мгновений, и, приняв решение, я неспешно пошел вслед за бандитами. Они не могли уйти далеко – рабочее время еще не закончилось… Я оказался прав – рыцари дубины и топора действительно не удосужились отойти далеко, нагло устроив лагерь буквально в сотне метров от дороги, в овраге.

С зубовным скрежетом я наблюдал за дележом своего имущества. Уж как мне хотелось придушить гадов, кто бы только знал! Жаль, я не какой-нибудь герой баллад, повергающий врагов одной левой. А как бы хотелось! Эх, не было б у них луков! Тогда я, может быть, и попытал счастья. И то не знаю… я еще никогда не убивал людей, весь мой боевой опыт состоял только из схваток с отцом. Правда, с ним я шел почти на равных, выигрывая в скорости и ловкости, но проигрывая в опыте. Но разве можно определить свой уровень, сражаясь всегда только с одним партнером? Других же мне как-то в жизни не попадалось, если не считать таковыми деревенских увальней с оглоблями.

Спустя полчаса дележ добычи плавно перешел сначала в драку (впрочем, Кнут быстро успокоил бузотеров), а затем, вполне закономерно, в пьянку. Я уж было понадеялся, что сволочи перепьются и заснут прямо здесь, предоставив мне шанс на реванш, но Кнут держал своих шакалов в ежовых рукавицах. Немного поворчав, бандиты собрались и отправились занимать позиции у дороги.

Едва только последний разбойник скрылся в темноте, я поднялся и, пригнувшись, быстро перебежал к стоянке. Костер, естественно, был потушен, но и света от углей мне вполне хватило – в небольшой кучке мусора, предназначенного для растопки, я заметил свиток. Дрожащими руками, не веря в свою удачу, развернул бумагу и облегченно вздохнул, – по крайней мере, документы вернул, уже хорошо. И, как говорится, хорошенького понемножку, не буду испытывать Судьбу. Уж чего-чего, а терпения мне не занимать, и память у меня очень длинная. Когда-нибудь мы встретимся с Кнутом на узкой дорожке.

Я скрылся в темноте.

А через полтора часа я достиг городских стен, и, конечно, по закону подлости ворота закрылись прямо у меня перед носом, показав напоследок гнусно ухмыляющуюся рожу стражника. Надеюсь, не стоит говорить, что раньше срока ворота для меня никто не откроет, не такая уж я большая шишка. Придется ночевать за стенами. Ублюдочные разбойники, да и стражники не лучше! Тысячу демонов им в грызло!

Пришлось возвращаться обратно – шагах в трехстах дальше по дороге стоял постоялый двор, как раз для опоздунов вроде меня… или же для тех, кто хочет шумно отдохнуть за пределами города.

Последняя мысль пришла мне в голову, только когда я вошел в трактир при постоялом дворе, – зал оказался буквально забит людьми под завязку, причем людьми вооруженными… Вот так повезло…

Растерявшись, я застыл прямо в дверях, не решаясь войти. В мою сторону сразу посыпались шуточки. Что же делать? Предчувствие у меня не самое хорошее, но выбора все равно нет. Единственный шанс попасть в город – это напроситься на постоялый двор на работу. За оставшиеся до начала набора в Академию дни я должен каким-то чудом заработать на более-менее приличную одежду.

Надо идти.