Читать книгу Аниматор мира. Часть 2 - Павел Нефедов - Страница 4

– Как меня утомил этот бег! – Возмущался я, пока будто бы летел над землей.

Странная штука, я испытывал дикий ужас, но при этом, обсуждал свою усталость. Это было настолько же глупо, как и нагло.

Возможно, я таким образом отталкивал от себя бесконечную вереницу мыслей. Откуда это безобразное чудовище вместо моего друга? Где я нахожусь? Почему все началось на привычной земле, а продолжилось в незнакомом для меня месте? И вообще, что, собственно, происходит?

На секунду, во мне открылось стороннее видение. Как в фильмах, когда герой замедляет внешний мир, разбирая окружение до мелочей. Я смог посмотреть на триста шестьдесят градусов, и даже больше, я словно глядел сквозь стены.

Место действительно было неузнаваемым. Это новое пространство сильно отличалось от привычного мира, и даже больше, оно не походило на три созданных мной мира.

– Куда уж там. – Ворчал я про себя, следя за своими же замедленными съемками бега. – Здесь нет веселья, равнодушия, нет грусти, да и cмешанных чувств нет. Я испытываю лишь страх. А вокруг одни ужасы.

Темные улицы имели кособокие углы дорог. Здания изображали обломки скал неправильной формы. Растительность, словно истекала кровью и просила пощады. Даже лужи на земле, которые всегда символизировали уныние, взрывались устрашающей рябью, отталкивая от себя напрочь.

– Какие тут кораблики… – думал я всякие глупости про запускание бумажных корабликов по весне.

Возможно, во мне таились знания, что я аниматор. Или может быть я недостаточно боялся, как страшатся обыденные люди. Скорее всего, это была очередная игра моего разума, вернее, творческой комнаты.

Но все же, этот наигранный кошмар затягивался, и уносил меня за собой, заставляя ему истинно верить.

Каким-то запредельным чувством я ощущал присутствие взгляда того чудовища на моей спине. Хотя, оборачиваясь, я никого не видел. Ноги сами несли меня сквозь зловещие переулки непонятного города.

– До чего меня довела моя фантазия! – Застонал я, ощущая боль в мышцах ног. – Неужели и писатели испытывают подобные сдвиги реальности?

Конечно же я понимал, что это было так. Просто-напросто, я общался сам с собой, чтобы не сойти с ума из-за вечного бега, от неизвестно кого, в неизвестно куда.

Любой автор, любого произведения, будь то фильм, или картина маслом, а возможно, компьютерная игра, должен вначале пережить некий стресс (озарение), чтобы потом позволить зрителю или читателю познать его переживания. Даже, если они инсценированы.

Отрывая вас от прочтения, укажу путь любого творения. Когда я описывал эту сцену, а любые слова в этой книге – это чистая правда, с небольшими элементами фантазии, ко мне постучали в окно. На секунду, это была глухая ночь, можно сказать, под утро.

Представляете, каково было мне, в миг ужасных воспоминаний из жизни? Я обделался, учитывая то, что мнил себя создателем миров. Меня напугал обычный стук в стекло. Я даже выглянуть побоялся, думая, что давно исчез от глаз людских. А тут такое!

Именно поэтому, к ужасу, от пережитого, прибавился страх от процесса воспоминаний.

Кстати, если интересно, на утро я обнаружил разбитое окно, оно держалось на тонировочной пленке, изображая паучью паутину.

Так, все. Забыли… иначе и вас будут преследовать ваши творения.

Каким-то чудом, ко мне пришла гениальная идея остановиться. Сколько я пробежал, я не знал. Но судя по ноющим ногам, очень и очень много.

Молниеносным движением я оказался в заброшенном здании с оживленной обстановкой. Не знаю, возможно, в том месте, где я оказался, подобная заполненность здания, и есть быт.

Серое и полуразрушенный интерьер ничем не отличался от фасада дома. Люди также дополняли это неспокойное место. Я даже пожалел, что решил скрыться в общественном месте. На самом же деле, я попал в заброшенный цирк уродов.

– Ну и видок у них! – Возмущался я, испытывая, и страх, и разочарование, одновременно. – Как таких земля держит.

В те моменты, я совершенно не соблюдал нормы поведения создателя миров. В моей голове крутились лишь гадости, и готовящиеся к смерти чувства.

Возможно, это была очередная неудачная симуляция какого-нибудь мира, о котором я не помнил. Во всяком случае, я не планировал мир ужаса и уродства.

– Но как-то я сюда попал! – Рассуждал я, когда нашел более-менее уединенное место. – Я понимаю, Сергей, что ты подавлен, и иногда не можешь совладать с этой адской творческой комнатой, но соберись.

Куда там собираться. Я и мыслить адекватно не мог. Как бы я не закладывал в творческую комнату всякие защитные функции, они не работали. Я просто-напросто не помнил, как их включать.

Это походило на придурка, который пытается силой мысли передвигать предмет, никогда даже не тренируясь. Так… ради того, что ему захотелось.

Также было и со мной. Я научился творить, но менеджер по продажам из меня был никакой. Я не мог правильно расставить приоритеты в работе. Ну точно, как тот алкаш-художник, который славу получил лишь после смерти.

– Так и я, – ворчал я, – буду наслаждаться своими путешествиями, без эксцессов, только когда это бренное тело пожелает оставить все еще молодой и беспокойный разум.

На какое-то время, я даже смог вздремнуть.

– О, это новость! – Обрадовался я, когда очнулся. – В этом мире, если его можно так назвать, не все уж так потерянно. Отдых присутствует! Значит можно отвлечься от этого ужасного идиотизма. Не то, что в первые разы, при посещении равнодушного мира. – Бесконечное и опустошенное равнодушие. Хорошо, что хоть исправил все ошибки. И мир стал спокойным!

Все, что я мог вспомнить позитивного, я проговаривал про себя. Я не хотел обсуждать, где я, и почему сюда попал. Я знал, что незаметно, но ситуация разрешится.

Но скорее всего, я ждал своего постоянного спасителя. Друга, что ли. Моего шерстяного комочка.

Даже стало как-то приятно. Воспоминания, ностальгия. Ванильные моменты. На время страх отступил, позволив мне расслабиться.

– Дружище мой, где же ты? – Бредил я ласково, но имея в виду не того бывшего друга, что превратился в безумного страшилу, а спасителя. Хотя… тогда мои мысли сильно путались.

Я не представлял во что я был на самом деле одет, но мне казалось, что я нахожусь зимой, в каком-то заброшенном заводе, где много бомжей. Вокруг горят костры в бочках. И несмотря ни на что, я закутался тулупом, придвинулся к огню, и нежно греюсь, слушая милые рассказы бездомных.

Да, теперь понимаете, как и в волшебной шкуре хочется человечности?

Тамошний народец мне показался даже очень милым. Я лелеял свои грезы и потихоньку вновь засыпал.

– Что опять? – Нехотя проскрипел я, когда передо мной, один из бомжей стал корчить мне рожи.

Мужик словно был резиновым. Его рожа так искривлялась, что меняла форму всей головы. Затем руки, ноги, и наконец все тело.

– Пора отсюда бежать! – Подумал я, не дожидаясь финала этого кривляния.

Когда я выскакивал из разбитого окна, то задним видением заметил, как все эти добрые и хорошие бездомные превратились в уродливых и страшных зомби. Они издавали страшные возгласы и дико кривлялись всем телом. Мне тяжело было это признать, но они все, как один, превратились в Женю-монстра.

– Этот бред когда-нибудь закончится? – Завопил я, как самая пугливая баба на свете. Нет, не баба, пардон. Девочка! Визг был такой тонкий и вибрирующий, что баба бы такого не воспроизвела, точно.

И вновь я в пути. Опять бегу и озираюсь по сторонам.

– Не так я себе представлял жизнь творческого человека! – Возмущался я, как вечно недовольный жид. – Хотел бросить привычную и бессмысленную жизнь, с ее постоянной беготней и ненужными действиями. Думал, что буду сидеть себе в своем уютненьком офисе, писать книги, картины, мемуары…

Не знаю, мечтал ли я действительно о такой жизни, с камином и рукописью в руках, но в те моменты я готов был, и доктором наук стать, не вылезая из научных работ, лишь бы не в этом дебильном месте, с придурковатым Женей-страшилой.

На какой-то момент, мне показалось, что я бегу напротив огромных зеркал, так как увидел свое отражение.

– Причем, – завопил я, – там отражается и этот зверюга! Он несется, гад, за мной.

Бег не прекращался, я стал выдыхаться и задыхаться. Но при этом, у меня хватило ума разглядеть в отражение, совершенно не себя, а иное существо.

– Что за глюки? – Думал я, пытаясь уже остановиться, и сдаться. Сил не оставалось совсем.

Напротив меня бежал комок шерсти, мой лучший и единственный, как оказалось тогда друг. У меня конечно же было много вопросов, почему он бежит от этого придурка? Возможно, спасает меня. Или мне все это чудится?

Я остановился и ловким движением прыгнул под забор. Там как раз под меня была дыра. Конечно же я не думал спасать друга, если он меня спасал. Да и страх во мне, неважно, искусственный он был, или нет, но он меня заставлял холить и лелеять инстинкт самосохранения.

Рев этого безумного Жени стал стихать.

– Видимо, он увел его в другую сторону.

Я не стал отсиживаться, ожидая погибели. И побрел искать ответы, хоть какие.

– Эй! – Раздался рев позади меня.

Я обернулся, а там он – Женя урод.

Сорвавшись со всех ног, я думал лишь об одном, что забуду напрочь этого неблагополучного дружка, даже в привычном его виде, на привычной земле.

– Если доживу до этого дня! – Сверлили меня мысли.

Вот так самые отважные и храбрые созидатели миров отказываются от своих друзей, даже не разобравшись, что это за фигня такая, глюки или сбой в очередном мире.

Пока я бежал, этот монстр отстал от меня. Я даже не понял как. Возможно, мой мыслительный процесс был сильнее любых ужасов.

Запрыгнув в ржавую помойку, я начал глубоко дышать, словно очень хочу насладиться контейнерной вонью. И у меня это получилось. Забыв о страхе, я вылез наружу. Естественно, изображая рвотные позывы.

– Во я попал! – Произнес я. – Не побегу больше. Хватит! Если это моя симуляция, то этому уроду не совладать со мной. А если нет, то лучше сдохну.

Легко было сказать… но вот реальность, любая, дарует нам внезапность в каждом своем чувственном случае. Помните те моменты, когда вы считаете, что фильм ужаса – это пустышка, и он не может вас страшить из-за неправдоподобности. И в ту же секунду вас пугает самый незначительный, но внезапный момент.

Я бы сказал, что чувства притупляются, в каком-то там заоблачном просветлении. Но только не в случае с людьми. А я тогда, черт побери, был человеком.

В общем, я так и маялся до самого темного вечера. Возможно, в том мире время делилось на части дня, там светало и темнело, не знаю. Но мне показалось, что наступил вечер, пусть будет так. Хотя, можно сослаться на мою дикую усталость. От волнений и переживаний мои глаза, возможно, перестали воспринимать данное, как реальность.

Я успел пробежать, по меркам привычной земли, от Владимира до Москвы. Повалялся в грязи и пыли всевозможных ветхих построек. Вытер начисто своей одеждой скользкое покрытие тамошней земли. Не знаю, асфальт это был, земля, или вообще один сплошной и грязный ковер из отходов того мира.

Все было, как в тумане. Я не то, чтобы мечтал о спокойствии и теплой кровати. Я желал малого, хотя бы вернуться в творческую комнату, и продолжить свою суетливую работу. Да мне подошло бы, что угодно, лишь бы не этот невообразимый и нескладный ужас.

За мной постоянно кто-то гонялся. Кто-то – потому, что я стал различать в одном и том же чудище разных персонажей. Наверно, чтобы крыша окончательно не съехала. Представляете себе, один и тот же страшный сон, без перерыва даже на обед, не то, чтобы на сон.

Иногда менялись декорации незнакомого мира. Появлялась разная массовка, но в одинаковом сером и мрачном облике. Небо бесперебойно переодевалось во всевозможные уродские облака. Но эпизод погони за мной повторялся раз за разом, меняя только длительность самой погони.

Нет, меня не догоняли, что странно. Так я хотя бы понял, грозит ли мне реальная угроза в запредельном, для моего понимания мире. Я просто-напросто бесцельно убегал, и при этом, сильно жалел себя. Ну не бред ли?

– Возможно, вечер здесь не так уж и плох. – Подумал я, когда точно стемнело. – Не могу больше думать, искать ответы, выход… нет сил. Как мне выбраться отсюда. Если это продолжится еще немного, то я уничтожу творческую комнату к чертовой матери. Заведу жену, долбанную и бессмысленную работу. Верну пятницу-попойку. И доживу гребаную жизнь до смерти.

После этих обреченных слов случилось чудо. Наконец-то! Сытому покажется мелочью, а я стал различать отслоения реальностей. Как в старых компьютерах, когда в одном раунде, при перемещении, загружается чуть ли не каждый шаг.

Я увидел, что здешние персонажи, окружающие меня модели, чувства, действия, являлись неким набором из разных миров, соединенных в какой-то смешной и нелепой симуляции.

– Я опять из-за своей лени вылепил монстра! – Раздался во мне недвусмысленный укор.

Я увидел, как мой спаситель – комок шерсти убегал в очередной раз от монстра, они пробежали мимо меня, даже не задев.

Появился этот же урод и рядом со мной, с воплями и устрашающими звуками.

Он подбежал ко мне, открыл слюнявую пасть, и принялся уже меня жрать. Я закрыл глаза, но не сдвинулся с места. А когда я открыл веки, то этот Женя-урод помчался дальше. И было видно, что он бежит за мной. За тем мной, который от него убегает. Но тот я, который остался на месте, проигнорировав страх, стал ясно мыслить.

– Это точно симуляция ужаса! – Подытожил я. – Я оказался в какой-то гребаной системной ошибке. Раз меня невозможно уничтожить, значит буду разбираться, что это за надуманные параллели реальности.

Я решил отыскать своего спасителя, и поведать ему, что здешний ужас – фантом.

Трудно было найти того, кто постоянно мельтешит перед глазами. Как только я понял в чем дело, страх этого места решил подшутить надо мной. И спаситель, и даже монстр, пропали. Теперь не они искали мой испуганный взгляд, а наоборот, я пытался отыскать их нелепые догонялки. Ужас, как бы переквалифицировался в страх от невозможности отыскать спасителя.

В конечном итоге, я прошел по второму кругу безликие улицы серого города. Протер одеждой мостовые. Прочувствовал заново всю прелесть местных помоек. И чуть ли не с каждым, из этих уродливых жителей данного мира, мне пришлось поздороваться. Хоть в прямом, хоть в переносном смысле.

– Я бы остался здесь навечно, – рассуждал я, чтобы меня хоть кто-нибудь адекватный услышал, – ведь любое движение – жизнь. И бродил бы здесь, как идиот, в поисках, сам не знаю чего. Но у меня есть свои цели и задачи. Мечты, в конце концов!

Впервые, тогда, я по-настоящему стал скучать по своему распорядку дня:

08.00 – моделирование новых моделей, нового мира.

10.00 – просмотр обучающих уроков по 3d программам.

12.00 – нотная грамота и гитара.

13.00 – написание музыки в музыкальном редакторе.

14.00 – написание книги.

17.00 – редактирование уже написанных.

18.00 – сочинение стихотворения.

19.00 – перенос всех знаний в творческую комнату.

20.00 – работа с новым миром в творческой комнате.

03.00 – просмотр художественного фильма на просторах интернета (редко, но метко).

До 08.00 от оставшегося времени после фильма – сон, либо отдых в положении лежа.

Питание не включил, так как не помню, как вообще ел. Тогда, по-моему, я питался два через два. Два дня ел, по ночам, при просмотре фильма. И два дня не ел. Скорее всего так. Исключая, конечно же, те дни или месяцы (в иных мирах и время другое), которые я проводил в симуляциях.

И пища несла для меня лишь характер удовольствия. Никакой другой причины не было. Полезность и надобность отпали также, как и сама еда в настоящее время.

Разум сильная штука, как его не назови – компьютер, бог, тело, вдохновение, жизнь, смерть. И по мере его развития, он все больше и больше отказывается от телесного, и реального. Под реальным я подразумеваю то, что вы есть сейчас!

В общем, творчество, каким бы оно не было – это труд чистой воды.

С графиком я намудрил. Он конечно же менялся, исходя из текущих задач. Да и следовать я ему не всегда торопился. Знаете ли, жизнь вне системного периода, даже, если система все-таки присутствует, похожа на сегодня хочу так, а завтра по-другому.

Этим и интересна подобная жизнь. Она подходит, как заблудшим, так и потерявшим смысл жизни. Как говорится: «Жить из-под палки можно и долго, но бессмысленно!»

Вы поняли, о чем я? Я про жизнь, когда родился трамваем, уже стоящим на рельсах, определенного маршрута.

– Интересное зрелище! – Подумал я, когда свернул на незнакомую мне улицу. Она больше походила на технологичное поле, вроде современного стадиона. Или лесного поля с механическими штуками. Вот так непонятно, но логично, если объяснять русским языком, или на каком вы там говорите.

Визуально, я бы мог сказать, что попал с одного уровня на другой. Причем, были видны явные границы между раундами. Город, а за ним технологичное поле.

Я не стал робеть, ведь там могли храниться очередные ужасные секреты, и прошел прямо до середины поля.

Вокруг блистала гальваника. Трава сочетала в себе искусство, механизмы и органику. Словно на одном поле сочеталась трава из разных миров. Одни травинки красовались сочной зеленью, другие блеском металла, некоторые показывали высохшую и умершую желтизну, а были и такие, что скрипели своей рыжей ржавчиной.

– Чудеса! – Восхищался я.

Поле не было футбольным, поэтому тут росли редкие деревья. Они также делились на техногенность и растительность. Высокие, объемные. Местами, покрытые листьями из свежей материи, а участками, вырабатывающие мазут вместо смолы, и острые ножи вместо листочков.

– Боюсь посмотреть под траву. – Обеспокоился я.

Но любопытство взяло верх, и моя голова, словно порванная резинка от трусов, покачиваясь, спустилась ниже колен.

– Мать честная! – Восхитился я, оставляя место для небольшого страха в уме.

Естественно, там присутствовал мир насекомых. И он был настолько перепутан, что делился не только на органику и нет, но и дробился на неизвестную космическую разновидность. Иными словами, там были насекомые земли, и других существующих планет, внутри, и за пределами понимания. Ко всему прочему, каждый органический вид делился на механический, виртуальный, и бог знает, какой еще.

– Когда я все это придумал? – Затаился во мне вопрос, который никак не хотел себя озвучивать вслух, дабы не иметь последствий.

Я догадывался, что сбои в моей памяти были связаны с творческой комнатой, и ее неоднозначной позицией, относительно реальности. Я мог просто-напросто помнить лишь то, что относилось к конкретному миру. За исключением памяти привычной земли. Она, то исчезала, то вновь появлялась, сама по себе. И для этого мне не нужен был и спаситель. А вот иные миры, они, увы, иные…

Я даже начал себе представлять, как мог это все создать. По бокам были референсы с живой природой и различными механизмами. В центре полигоны, которые ваяли что-то новое и невообразимое, из сочетания электрики и химии. В голове идея созидания несочетаемого и противоестественного. А в творческой комнате макет нового мира. Того мира, о котором я никак не мог вспомнить.

– Почему ужас? – Спрашивал я сам себя. – Неужели я настолько стал пресным, что меня и средние чувства не впечатляют? Хотя… а почему нет? В жизни, которая, тем более, сочетает в себе множество миров, попробовать нужно, абсолютно все!

В тот момент, я подумал, что таким образом докачусь до самых страшных земных грехов.

– Какая ерунда! – Противостоял я сам себе. – Жизнь, это и есть – смерть. Все в одном, разбегаясь по разные стороны. Неужто, я буду жевать сопли, при создании нового и доселе неповторимого? И если подумать, я уже являюсь самым ужасным убийцей-извращенцем. С таким аппетитом поедать, когда-то живое и думающее мясо…

В эту фразу я вложил, когда-то любимое мясоедное занятие. Да и растениям доставалось, они уж точно ничем не хуже. И находясь в этом мире, пусть даже в его симуляции, я осознавал, насколько мы все идентичны. Хоть зеленые, хоть кровеносные, да и с шестеренками.

Поле наглядно показывало, как все крутится внутри себя, извергая жизнь наружу, и снова, по кругу… Механизмы, живые существа, воображение, матери, сознание.

– И целая вечность не прошла! – Обрадовался я, заприметив своего друга.

Тот радостно помахал мне своей кривой ручонкой, нежно при этом улыбаясь.

Я подбежал к нему, как собачка за косточкой, и мы крепко обнялись. Сказалось ужасное одиночество, которое в том страшном мире чувствовалось более отчетливо.

– Я так рад тебя видеть! – Прокричал я, не опасаясь, что меня услышит какая-нибудь нечисть.

– И я рад. – Поддержал меня комок шерсти, положив свою мохнатенькую и кривенькую ручонку мне на плечо.

– Что это за фокусы? – Не стал я продолжать нежности.

– Вот такие… – полушепотом ответил друг.

– Нет, все понятно, что ты сейчас включишь заумного философа, но мне вовсе не до этих рассуждений. – Пробубнил я. – Но, повторюсь, я безумно рад тебе. Ты первый человек… спаситель… ну, друг. В общем, ты меня понял. Ты первый за целый день, хотя я нахожусь здесь уже целую вечность. Короче, ты первый, кто не вызывает во мне ужас.

Я нес какую-то несусветную ересь. Мои предложения состояли из несвязанных слов. Акценты я ставил в тех местах, где и смысла-то не было. Я просто-напросто вел себя, как бабка сплетница, которая вроде хочет узнать полезную информацию, но отвлекается на желтые речи.

– Расскажи мне, пожалуйста. – Наконец, собравшись с мыслями, сказал я. – Кто этот монстр, что превратился из моего друга Жени? Что это за место? И почему ты принимал участие в этой бессмысленной, но ужасной погоне. Да, то, что это симуляция, я уже догадываюсь. И мне понятен сбой в параллельности миров, или в творческой комнате.

Комок шерсти внимательно меня слушал. Он не спешил отвечать, зная, что постепенно я сам все открою для себя. Ведь именно в самом вопросе всегда скрыт ответ.

– Ты наверно понял уже, – наконец, сказал он, – что я, это ты в отражении. А зеркало в данном случае является тот или иной мир. Да, ты прав, это очередная твоя симуляция. Но я до сих пор не пойму, почему ты называешь реальные миры симуляциями. Так или иначе – это сырые фундаменты новых миров. Веселого, грустного, спокойного, и ужасного. Немного погодя, каждая, так называемая симуляция, становится реальностью. По мере исправления ошибок, конечно же.

Он задумался.

– Их я тоже назвал бы по-другому. – Продолжил спаситель. – Это не ошибки, а твой личный опыт. Кстати, тебе еще предстоит его узнать у самой жизни в каждом отдельном мире. Так ты сможешь более подробно исправить недочеты – улучшить этот самый опыт. А под жизнью, я имею в виду – беседы с существами миров, с явлениями, мыслями. В общем, со всем, что находится внутри мира.

После этих слов повисла страшная пауза, которая меня, не знаю почему, но напугала.

Вокруг стали сгущаться тучи. Небо почернело, земля обрела окрас грязной крови. Костры, что горели по краям поля начали давиться собственным дымом. На горизонте появились местные уродливые калеки.

Даже спаситель стал приобретать другой вид. Он, словно превращался в Женю, а из того в монстра. Все это происходило молниеносно, у меня на глазах. Но я не спешил гадить в штаны от страха. Все эти трансформации совершались, как натурально, так и фантомно. Сие действие напоминало наглядную работу многослойной секвенции. Каждый слой имел свои кадры анимации, при этом, иногда соприкасаясь с кадрами всей анимации в целом.

– Отвали от меня! – Заорал я, и принялся убегать.

Как бы не было страшно, больше или меньше, натурально или лживо, но моя человеческая суть давала о себе знать. Я превратился в марионетку, которая не верила в чувства, знала о их сценической наигранности, но все равно подчинялась эмоциям, как самым неотвратимым привычкам. Можно сказать, я был Мальвиной, которая поучала Буратино, ничем не отличающегося от нее.

– Стой, дурачок! – Нагло обратился ко мне бывший спаситель.

– Да пошел ты! – Орал я в ответ, все больше отдаляясь.

– Я серьезно! – Продолжались крики вдогонку. – Я пошутил. Я все тот же друг.

Не знаю, какие силы меня остановили, учитывая возобновившийся ужас внутри, но я встал, как вкопанный.

– Его голос не изменился. – Бормотал я себе под нос. – Ну и что? Он может обманывать. Не стоит ему доверять. Женя тоже был нормальным человеком, которого я знал всю свою жизнь. Ничто не предвещало беды, и тут на тебе, он монстр, который не дает мне прохода и покоя.

Я стоял и робел повернуться, при этом, мой рот шевелился сам по себе. Я выглядел, как старуха, которая не скрывает свои мысли, и что-то постоянно бормочет себе под нос, но довольно громко.

– Он нормальный, – с облегчением произнес я, когда мое тело устало от болтовни, и наконец-то обернулось.

– Давай сюда! – Крикнул комок шерсти.

Его вид оставался совершенно нормальным.

– Я просто пошутил. – Начал он оправдываться, чтобы я доверился ему. – Таким образом, я хотел тебе наглядно показать работу творческой комнаты. Это не сбои. Она способна наслаивать время и пространство. Соединять и перемешивать миры. Давать тебе то, чего ты не ожидаешь.

– А смысл всего этого? – Заорал я, будто бы хочу расплакаться.

– Ты же знаешь себя! – Поспешил ответить спаситель. – Ты всегда все бросаешь. Вот и сейчас, ты готов оставить творческую комнату. Можно сказать, что тебе все это надоело. Но по меркам вечности, ты даже не начинал! Так, побаловался. Твои задумки, остались на уровне задумок. А тебе еще предстоит самое главное – довести все до конца, – до начала жизни. И возможно, без тебя.

Я точно знал, о чем он говорил. Я действительно стал коситься в сторону обычной человеческой жизни, с помыслами о том, что я не в ответе, абсолютно ни за что.

– Я понимаю тебя! – Сказал он. – Но обратного пути нет. Как стать прежним человеком, когда ты всем своим нутром хотел убежать от этого? Не останавливайся, иди вперед! Цель уже близка! Вначале, я помогу тебе отсюда выбраться. А потом, ты продолжишь свою работу, обретая новый опыт и знания!

Я опустился на землю, закрыл глаза, и попытался вдохнуть побольше свежего воздуха. Глоток, еще… ужасная вонь встретила мой зоб. Она настолько была здесь своей, что мой нос привык к ней, а вот рот не ожидал такого глубокого предательства.

Я открыл глаза, распростер руки к чудесному и широкому полю. Мне хотелось сполна насладиться этими красотами. Взгляд, еще… вокруг меня развивались механические растения, смешно переплетающиеся с органическими. Первый мой взгляд полюбил их из-за того, что это были первые моменты спокойствия в этом мире. Но теперь, я видел весь безобразный ужас, который скрывался за видимой красотой. Ржавчина, коррозия, сухость и перегной.

Я попытался пообщаться с другом. Мне так хотелось сказать, а еще больше услышать приятные слова. Но он заладил одну и ту же песню про мое спасение, как самый угловатый и тупой бот.

– Хоть что-то в этом мире может быть обаятельным? – Спросил я, потеряв надежду на лучшее.

– Да все тут прекрасно! – Ответил комок шерсти, выключив свою наигранную пластинку. – Стоит только приглядеться.

– Я смотрю, вкушаю, нюхаю, – поторопился перебить его я, – но здесь один только ужас, в прямом смысле этого слова. Этот мир заслуживает подобной «похвалы».

– А ты смотри глазами существ этого мира, а не очами человека. – Восторженно и победоносно произнес спаситель. – В конце концов, это ты их сюда засунул. Значит ты надеялся, что этот мир будет полезен именно им!

Меня словно ударили по голове. Безумно странная память вернулась ко мне. Не воспоминаниями, а какими-то новыми знаниями.

– Точно! – Заорал я, как оглушенный. – Это, и была моя идея. Изначальная цель! Я хотел дать всем то, чего они хотят. А самое главное, подарить то, что они могут принять.

Я сделал победоносный круг почета, как спортсмены после удачного выступления.

– Традиционная земля переполнена многообразием. Всех много, и множество конфликтов. Они все хотят творить то, что у них в голове, и чтобы им ничего не было за это. Пусть будут равнодушными в мире равнодушия, веселыми в мире веселья, грустными на печальной земле, и вселяют друг другу страх в мире ужаса.

– Не так все просто! – Перебил мой восторг наглый комок шерсти.

– Что ты такое говоришь? – Возмутился я. – Все логично! А главное разумно.

– Ты все поймешь потом, через эпоху твоего вечного творчества. – С грустью, но уже без страха в голосе, произнес спаситель.

– Я сейчас хочу понять. – Чуть ли не топнул я ногой. – Зачем мне завтра?

– Опыт и жизнь! – Сказал комок. – Чем ты еще будешь заниматься, если не пробовать изменить то, что не меняется в своей переменчивости? Как ты думаешь, почему твои миры такие угловатые и смешные, даже несмотря на то, что они вселяют даже ужас? Тебе не кажется, что все растворяется также, как и твоя жизнь? И именно потому, что ты уходишь от того, что уже самодостаточно. Все, не может быть без всего!

Он замолчал. Я не стал его больше мучать своими вопросами. Я понял лишь одно, мне придется попотеть, чтобы переплюнуть привычную землю.

– Возможно ли это? – Задавался я вопросом. – Или сквозь всю свою жизнь я приду к тому же самому?

На секунду, когда я убрал все свои ужасные мысли, я почувствовал, что комок шерсти хочет уйти.

– Стой, спаситель! – Произнес я. – Я не буду больше. Верни меня пожалуйста домой!

– Хорошо быть в неведении? – Спросил меня спаситель, и протянул мне флэшку.

– Никак не могу к тебе привыкнуть! – Произнес я, после очень долгой, и пожирающей тишины. – Ты всегда удивляешь меня, как в первый раз. Я знаю, но всегда хочется задать вопрос. Кто ты такой?

Мне не нужен был ответ моего друга. Своими действиями он вновь открыл мне глаза. Флэшка была первоисточником творческой комнаты. Она являлась неким зарождением, – искрой вдохновения. Конечно же по содержанию. Как форма, ну так себе, – символ из мира земли, определенной эпохи. Не более.

Я осознал, что заблудился здесь по той причине, что потерял ту самую искорку. Как делают это старики привычной земли. – Они растрачивают со временем рвение и стремление жить, как это делают совсем юные, и стремящиеся.

Мне не пришлось куда-либо вставлять флэшку. Она являлась невидимой кнопкой возврата. Символом ответа на все вопросы.

Мои глаза узрели интерфейс творческой комнаты, и я тут же смог вернуться домой. В тот дом, где меня всегда ждали несмотря на то, что я от всех скрывался.

До сих пор не знаю, возможно ли творить, растрачивая время на родных и близких. И я говорю не о строительстве магазина, или о съемках фильма. Я говорю о создании новой жизни… иной, в присутствии закономерной.