Читать книгу Непобедимое племя - Павел Николаевич Алексеев - Страница 9

На рассвете я увидел вдали факторию. Спасение совсем близко. Сахар выдохся, и галоп от него было не выпросить. Брэдли спал за спиной, крепко обхватив меня за талию. Наверняка, он и не помнил, чего мне стоило отбиться от индейцев. Не знаю, как Брэдли чувствовал себя, но храп у него был здоровый.

Прошагав еще с час, мы все же добрались. Я привязал коня и помог спуститься Брэдли. Забрал у него револьвер. Брэдли ничего не понимал, бубнил и, как пьяный, разбрасывался тягучей слюной. Телега наша стояла на месте. Фактория будто мертва. Ни души. Я довел Брэдли до дальнего дома, что был выделен под нас, открыл дверь и вошел. На полу под столом, уставленным кувшинами и чашками с объедками, валялись дикобразы. Элл и Стил, видимо, и не заметили нашего отсутствия. Мул их знает, сколько они здесь могли так накидываться. Наверное, пока не вышвырнут их за неимением денег. На ложе спал Гимли. Невозмутимое лицо, немного улыбчивое, с румянцем на щеках говорило о том, что парень идет на поправку. Нога выглядела намного лучше, чем до нашего отъезда. Мы с Брэдли сделали пару мучительных шагов, и Гимли тут же закопошился.

– Где вы пропадали? – сонным голосом прохрипел он.

– Долго рассказывать! – ответил я и повел Брэдли к лестнице. – Нам нужно отдохнуть.

– Там… эм… – сказал Гимли, стеснительно указывая на дверь на втором этаже.

– Что там? – раздраженно спросил я и задрал нос. – Ядреный корень!

У двери стояла Эвелин. Без всякого сострадания к мальчишке, совершенно голая. Ее бледная кожа, местами в синяках, вызывала только отвращение. И, судя по всему, никто в трезвом уме на этот ужас никогда не позарился бы.

– Ты тронулась?! – завопил я и развернулся, отвернув за собой Брэдли.

Дверь наверху хлопнула, и я по дурости своей решил, что Эвелин ушла, но сильно ошибся. Из комнаты вышел еще один неандерталец чем-то похожий на Стила… или Элла. Не важно. На кусок глины с бородой и усами походил. Он медленно спускался по лестнице и застегивал на ходу рубашку, а я возьми и брякни:

– Соболезную!

– Что? – резко выплюнул он.

И лицо его выглядело таким недовольным, что хотелось взять и ножом его срезать. Я растерялся, когда поймал на себе свирепый взгляд. Он был готов сожрать меня с потрохами. В эту секунду Брэдли затрясся, скорчил страшное лицо, наклонился и срыгнул точно на сапог несчастного, что прошлой ночью впускал в себя гонорею.

– Он сказал за меня! – ответил я, кивнув на Брэдли.

Мужик что-то прорычал, затем подошел к столу и схватил один из десятка кувшинов, что стояли на нем. Отпив немного, с треском поставил его, громко выдохнул и ушел. Я тут же кинулся к столу. Жутко хотелось есть и пить. Но тот кувшин я не трогал. Тошно было браться за него. Хотя понимал, все содержимое стола было тронуто мерзкими пальцами этого мужлана. Благо этого я не видел. Пытался не думать. Из еды на столе кроме обглоданных косточек ничего. Я лишь нашел пару глотков вина в дальнем кувшине.

Когда Эвелин оделась и спустилась, я все же рискнул одарить ее своим неодобрительным вниманием, но ничего не сказал. Она села рядом с Брэдли на ступеньку. Смотрела на него, как любящая жена. Молчала и гладила его по голове, а тот лишь устало сопел и краснющими глазами пялился в ноги. Спустя полминуты она соизволила спросить:

– Что случилось?

– Ягод каких-то обожрался, вот и страдает… самый удачливый! – негодовал я.

– Я про вас обоих! – беспокойно сказала она.

– От индейцев удирали, – тускло ответил я. – Два раза. И оба раза чудом остались живы.

– Вы с ума сошли! – вскрикнула она. – Какого черта вас туда потащило?

– А кто ты такая, чтобы так беспокоиться за нас? – возразил я. – Это наши жизни, наши дела и тебе в них делать нечего!

Тут от моих, видимо, криков проснулся один из дикобразов. Элл или Стил, не важно, поднялся, подошел ко мне и промычал. Я не понял, чего он хотел, но знал – без языка у нас диалог не построится. Тогда ему на помощь пришел товарищ. Я путал, кто из них кто. Они выглядели одинаково: небриты, в потрепанных костюмах, с дырявыми шляпами на головах. Сами грязны и вонь от них стояла, как от конюшни.

– Где пропадали? – спросил говорливый.

– За картой ездили! – ответил я. – О’Блик похитил ее и умчал. Мы кинулись за ним. Нас индейцы чуть не четвертовали. Правда, старика мы больше не увидим…

– Была карта? – удивленно спросил тот.

– Представь! – скорчив гримасу, сказал я. – Не могли проверить чемодан пацана.

– Вы ее вернули? – внезапно спросил Гимли.

– Да. Она у Брэдли.

– Отлично, – улыбчиво сказал парень и, схватив костыль, поднялся. Он прихромал ко мне и спросил: – Когда двинемся?

– Я смотрю, ты уже двинулся, – раздраженно ответил я. – Раз уж решил, что мы по твоему слову сели и поехали. Или змеиный яд по мозгам дал? Мы с Брэдли едва жизней не лишились. Он в состоянии полета сейчас. Не видишь, блюет каждые три минуты. А что у него в штанах творится, тебе лучше и не знать. Мне с этим ужасом пришлось всю ночь ехать. Нам нужно отдохнуть, отмыться, наесться и вообще…

– Что вообще? – спросил Гимли.

– Не задавай вопросов!

– Он выживет? – накинулась на меня Эвелин.

– Сдохнет! – завопил я. – И ты, и я, и все мы сдохнем! Жизнь – она такая!

Я был в ярости от всех этих расспросов. Чувствовал себя говорящим музейным экспонатом. Схватив кувшин, что первым мне попался под руку, убежал наверх и закрылся в комнате. Я сел на кровать, выпил немного и впервые за долгое время расслабился. Порез на лодыжке не давал повода беспокоиться. Не сильный. Я снова отпил из кувшина, а затем откинулся на кровать. Как же было приятно ощущать эту мягкость под собой, эту легкую свободу. Как руки тянулись к подушке, набитой перьями. Мне не хотелось отсюда уходить. Чувство, когда ты освободился и просто лег, непередаваемо. В лицо предательски светило солнце, но и оно у меня выпрашивало улыбку. Я лежал с закрытыми глазами, как умалишенный, то радовался, то хихикал, то замолкал и сопел. Я не мог уснуть долгие часы. Стресс. Сердце билось, а в голову лезли воспоминания о ситсах. Я был на волоске от смерти не один раз. Почему не смерть? Почему жизнь?

Проснулся вечером. За окном смеркалось. Весь день продрых, как неживой. В животе урчало, а во рту сухо. Спина упиралась во что-то твердое и холодное. Револьвер. Зачем он мне понадобился, только черт знал. Я вынул его из-за спины и впихнул под ремень спереди. Я не мог сообразить, который час; озирался и чего-то будто боялся. Выглянув в окно, увидел на улице толпу людей. Те кричали, кто-то играл на скрипке, кто-то плясал. Картина, как в день нашего приезда. Лишь одна фигура меня взволновала. В конце фактории, точно у нашей телеги, стоял толстенный мужик. Лица его было не разглядеть, но я подозревал, что это Литл Черч, владелец фактории. Возле него стояли еще люди, среди которых я высмотрел Генри. Он что-то рассказывал толстяку и указывал на наш дом. Я накинул сюртук и спустился в холл. Дикобразы снова пребывали в пьяной сказке: один из них орал, а другой мычал, били друг друга по щекам. Гимли лежал и читал книгу, а Эвелин заботливо отпаивала Брэдли.

– Дружище, – прохрипел он, когда меня увидел. – Мы спаслись!

– Без тебя знаю, – ответил я, смотря на его вспотевшее лицо. – Как чувствуешь себя?

– Уже лучше, но желудок все еще крутит. Отлежусь ночь, а с утра тронемся!

– С меня хватит, – грозно ответил я. – Мы и на километр не приблизились к хеллисинам, а смерть за нами, как за прокаженными, идет. Три дня и три раза я чуть не погиб!

Брэдли встал и подковылял ко мне. Он был истощен, еле стоял на ногах, как вопросительный знак. На него было жалко смотреть, поэтому я увел взгляд.

– Просто так возьмешь и развернешься на половине пути? – спросил он.

– Мы и четверти не прошли! – ответил я. – И да, я устал со всеми вами возиться, как со слепыми котятами! То Гимли, теперь ты. Посмотри на этих чертей! Опять насосались! Команда, твою вошь!

– Если так считаешь, то твое право, – обозлившись произнес Брэдли. – Но не забывай, что я тебе жизнь спас…

– А я тебе, – добавил я.

– Нам нужна твоя помощь. Ты, как никто, знаешь их язык и сможешь договориться, чтобы они впустили нас к себе… в племя!

– Они не рады пришельцам. К тому же ворам. А если увидят этих двоих, – я кивнул на ничего не подозревающих Элла и Стила, – тут же скальпируют. Неужели ты готов ради своей выгоды нарушить покой неповинных людей?

– Дикарей, – поправил он.

– Нет, Брэдли, людей!

Он ничего не успел ответить, так как дверь внезапно открылась. На пороге стоял здоровяк Литл Черч. Лицо его было недовольно-кислое, он громко дышал то ли от злости, то ли от усталости. Войдя в дом, оценивающе посмотрел на всех. За ним вошел Генри, что в сравнении с толстяком казался карликом. На его недовольном лице открылись все морщины, которых до этого из-за вечной улыбки было не разглядеть. Видимо, он понимал, что совершил ошибку, впустив нас.

– Кто это? – грозно спросил Литл.

– Этот мистер сказал, что отлично знает вас, – произнес Генри и указал на Брэдли.

– Впервые вижу этого червя, – натужно произнес Литл. – Выгнать этих слизняков отсюда! – вскрикнул он, задрав палец вверх. – Чтобы духу их не было через пять минут!

– Что мы сделали? – возмутился я.

– Ездили в горы! – ответил он. – Не хватало мне от аборигенов неприятностей!

Что Литл Черч мог, так это кричать и краснеть. У него и подручных не было. Разве что Генри. Да и тот, по лицу видно, недолюбливал хозяина. Пять минут мы стояли молча и смотрели друг на друга. Литл боялся что-либо сделать. Вероятно, толстяк и оружие при себе не носит, раз не кичится им, как это делает каждый второй на западе. Я поднялся в комнату, забрал свои чемоданы и спустился.

– Пойдем, – тихо произнес я.

Удивительно, но даже дикобразы услышали меня. Они схватили со стола по кувшину спиртного и вышли за мной. Затем дом покинул хромой Гимли, Брэдли, а за ним вышла и Эвелин.

Я миновал толпу гуляк и направился к телеге. Слышал за спиной ярость Черча. Ругал он не меня и тех, с кем я был, а Генри. От этого мне становилось не по себе. Человек нас угощал, искренне улыбался, помог с доктором, а этот хряк его гнобит. Я было развернулся, но кривой Брэдли остановил меня рукой.

– Не нужно, – сказал он. – Уедем тихо!

Я посмотрел вдаль, на Литла Черча, потом на Брэдли, а после кивнул. Брэдли был прав. В очередной раз он показал свой интеллект. Мне этот парень начинал нравиться, хотя глупых поступков было наперевес.

Когда мы подошли к коню, я понял, что мой план побега провален. Сахар один, а нас пятеро. Черч орет, как умалишенный. Не лучшее время, чтобы оставлять Брэдли на произвол судьбы. Я заглянул в телегу. Как ни странно, все вещи на месте. Даже бочонок с ромом не вскрыт.

– Сахар нас не потянет, – сказал я. – Мы сдвинемся, но в день пройдем не больше ста километров. Это как улитка за мухой.

– И что предлагаешь? – спросил Брэдли.

– Черч уже идет в нашу сторону. Поэтому я предлагаю просто запрячь коня и ехать на свой страх и риск. Если уж тебе, Брэдли, так важны эти драгоценности, то лезь в телегу!

– Можешь забирать Сахара, а мы как-нибудь справимся! – сказал он.

– Лезь в телегу! – грубо повторил я.

Дикобразы помогли Брэдли забраться, а затем и Гимли туда подсадили. Я стоял и смотрел на Литла, как он тяжело, с отдышкой шагал к нам. Мне было интересно, что он скажет на сей раз.

– Вы плохо слышите? – крикнул он издали.

– Вы о чем, сэр? – спросил я.

– Убирайтесь!

– Как видите. Запрягу коня и уедем. Не стоит за нас беспокоиться!

– Я сказал, поторапливайтесь!

Не знаю, что мной овладело, но когда он приблизился ко мне, я вытащил из-под пояса револьвер и наставил на него. Черч смотрел на меня грозно, будто я у него в карты выиграл. Не прошло и минуты, как он фыркнул, развернулся и ушел. Генри за ним.

– Я могу помочь, – внезапно разродилась Эвелин.

– Утехами? – засмеялся я, пряча пустой револьвер за пояс. – Нам сейчас не до этого!

Она подошла ближе и схватила меня за яйца. Да так сжала, что перехватило дыхание. Потом она посмотрела мне в глаза и произнесла:

– Я могу помочь!

– И? – выдавил я.

– Вы возьмете меня с собой!

– Отпусти! – завопил я.

Она разжала руку, и мне вмиг стало легче. Как заново дышать научился. Я посмотрел на нее и стеснительно спросил:

– Чем помочь сможешь?

– Лошадей приведу! И еду раздобуду. Не вижу в вас охотников!

– Лошади нужны и еда тоже, но зачем тебе это?

Она промолчала. Я недоуменно смотрел на нее и ждал ответа. Мало мне было тех дикобразов, что кувыркались в телеге возле двух инвалидов. Я отлично знал многие легенды, и во всех женщина становилась камнем, о который разбивались не только корабли, но и судьбы. Брэдли, вероятно, подслушивал наш разговор и высунул едарезку. Он криво улыбнулся и так же криво сказал:

– Пус-ть едет она с нам-и!

Я лишь развел руками, а когда обернулся, то Эвелин уже не было. Я и не переживал. Запряг коня, подцепил к нему телегу, и мы тронулись. Гимли, помню, сидел сзади. Я его спросил, куда ехать, а он хмыкнул и кинулся к Брэдли. Потом оба высунулись и протянули карту. Я посмотрел – в правильном направлении двигались, если верить карте. Кое-как ориентировался по звездам. Но больше шел по ветру. Как говорил вождь аджа: «Иди туда, куда ветер дует!»