Читать книгу Признания в любви - Павел Рупасов - Страница 10

(Киев, Вишневое)

В моей голове план – позвонить, не забыть, спросить и сходить… и еще встретить мою любимую. И вдруг план рушится: она ведь скифлянка, инопланетянка, римлянка… Ее ведь нужно встретить красиво! («…Подари мне что-нибудь, чтобы я запомнила», – пробормотала она ночью во сне.)

А я-то уже забыл, как всегда, что обещал…

Тринадцать здоровенных георгин, купленных, как во сне, оказались в моих руках и неожиданно, и независимо.

…и зачем я с ними еду в город… и купил…

Вспомнил – я еду встречать любимую!

Совершенно прервали планы тринадцать – пошло-розовых, и неприлично-розовых…

…и беззащитно-розовых,

…и, наконец, великолепно-розовых,

…и очень больших, как страны и континенты.

Я еду в маршрутке, они не вмещаются и занимают весь проход…

Мужчины глядят на меня недоброжелательно. Женщины взглядывают мягко и заинтересованно.

Два георгина красные, как октябрята, с их пионерскими галстуками.

Сижу нейтрально и воспитанно. И от этого еще более нездешний.

Держу их в руке, будто так и надо. И не поймешь меня, в школу я их везу, на детский праздник, или жениться еду, или обольщать.

А георгины большие, и от этого они почти что и не цветы даже…

Два георгина белые, и каемочки их лепестков постепенно нежно окрашиваются в едва уловимый фиолетовый.

И от этого тайна моя еще более. К той, у которой ветер в голове, прекрасные порывы в сердце, куча неудовлетворенности к действительности и любовь ко мне и Остапу на лице, под шляпкой с вуалькой. К той, которая курица-защитница – детенышей, человечище, вымирающий тип людей, с сердцем, как у теленка (как герб России), которого хватает на всех, и все возле нее греются. Она же эстетическая недотрога, которая рисует по ночам, чтобы днем ходить по издательствам с синими кругами под глазами, с ними жить и с ними замуж выходить…

…Каемочки лепестков то фиолетовые и мистические, то розовые и детсадовские. Фиолетовый и улавливается, как мне кажется, всеми в маршрутке.

Как только я их купил, настроение у меня из осенне-красивого, тихо-туманного, лиственно-желтого – стало приподнятым и праздничным. И пацаны в маршрутке это чувствуют. И у всех немного праздник.

Я не знаю, что я куплю в следующий раз… Гладиолусы и пиво не подходят, а в остальном возможен весь мир.

…А два георгина – бело-бордовые. Каждый из них в глубине девически-белый, плавно складывается в конусы, окрашенные чем ближе к вершинам, тем более в превосходно-бордовые цвета.

Общее впечатление – розовый взрыв во вселенной: атомы красиво разлетаются, с виолончельными звуками, на поворотах магнитного поля каждого из лепестков.

Детям нравится. Взрослые беспокоятся… а, нет, и не надо.

Таинственная дисциплина, как японская школа мира, как загадочный восток, – влечет меня вместе с цветами встречать мою любимую, которая проездом из неоткуда в никуда, из одной красоты в другую, задержалась здесь, только ради сына (мама, прости меня за то, что я тебе все истерики истрепал…) и меня (рожденного в домашней неволе, камышового кота), и еще ради того, чтобы люди на земле увидели, что такое пока возможно…

Сентябрь—февраль 2007 года