Читать книгу Третий путь. Выбор инновационного развития - Павел Сапунов - Страница 3

Не секрет, что одним из основных побудительных мотивов в формировании осознанной деятельности человека во все времена являются материальные стимулы, или попросту деньги, и не столько сами деньги, сколько их количество. Недостаток или избыток денежного содержания может коренным образом влиять на поведение людей, заставлять их принимать те или иные решения. В некоторых, уже упоминаемых источниках даже был высчитан предельный уровень умножения денежного капитала, за которым «капиталист» может терять рассудок и готов пойти на любые преступления.

Другим побудительным мотивом, также неплохо стимулирующим активность индивидуума, следует признать информацию. Известно, что большая часть информации бесполезна, как шум, и пропускается «мимо ушей», значительно меньшая часть принимается к сведению, в расчете, что пригодится в перспективе, и только некоторая часть исключительно ценной информации может заставить человека сразу изменить поведение, принять решение и даже круто изменить свою жизнь.

И здесь дело уже не в количестве, а в качестве информации, т.е. в полезности ее потенциала. Получив полезную информацию (utility), человек может использовать ее как средство для достижения своих целей. Если с помощью этого средства он зарабатывает больше денег, то можно говорить о том, что величина полезного потенциала информации является таким же рычагом мотивации, как и количество денег, за гранью критической массы которых, изменения в поведении людей становятся радикальными. Случается, что качественный потенциал информации может оказать огромное стимулирующее воздействие не только на одного человека, но и на целое общество, и даже повлиять на ход его развития.

Вновь возвращаясь в историю, мы вспомним, что одним из ключевых элементов в марксистской теории было учение о прибавочной стоимости, раскрывающее смысл и значение товарно-денежных отношений капитализма. Возможно, что именно «горькая правда» о несправедливом присвоении прибавочной стоимости наталкивала пролетариев на мысли об экспроприации, и заставляла в ужасе трепетать законопослушных буржуа. О величине потенциала информации данного учения можно судить уже только потому, как она «помогла» круто изменить жизнь для целого поколения человечества.

Но прошла эпоха раннего капитализма, отгремели классовые баталии, на Западе с пролетариями стали делиться по справедливости, на Востоке рухнул недостроенный монстр «развитого социализма». Для современного постиндустриального общества характерным явлением становится бурный рост научно-технического прогресса и нарождение нового способа производства – производства информации.

Производство информации, как понятие экономической теории, необходимо отличать от товарного производства как две различные стадии единого процесса – развития глобальной экономической системы, или, по привычной терминологии марксизма, совокупного общественного производства.

В начале XX века, в эпоху безраздельного господства товарного производства начинали развиваться первые ростки будущей научно-технической революции. Величайшие открытия и изобретения, сделанные в области фундаментальных наук, физики, химии, биологии, позволили быстро создать новые отрасли производства: машиностроение, энергетика, транспорт, связь и др. С этого времени производство информации научно-технического знания стало приобретать массовый характер. И армия «белых воротничков» в современном бесклассовом обществе постепенно становится решающей силой в битве за «урожай» валового национального продукта.

Первые признаки того, что Советский Союз серьезно проигрывает ведущим капиталистическим державам в темпах научно-технического прогресса, стали заметны к середине 70-х. Это проявилось, прежде всего, в значительной разнице в уровне качества потребительских товаров. Советские граждане столкнулись с явлением тотального дефицита, что могло свидетельствовать о масштабном кризисе социалистической экономики. Но еще раньше, все, кто по роду деятельности отвечал за качество продукции, инженеры, проектировщики, и так или иначе был связан с интеллектуальной деятельностью, столкнулись с навязанным в обществе неуважительным, и даже пренебрежительным отношением к ним, как к «прослойке» так называемой «гнилой интеллигенции».

Это пренебрежение особенно выражалось в непозволительно низкой оплате труда отечественных дипломированных специалистов. Попадая за границу, наши люди ощущали огромную разницу в уровне жизни на Западе, и видели совсем другое, уважительное отношение к интеллектуальному труду, результаты которого оценивались по достоинству, предоставляя шансы жизненного успеха.

В этот момент явной кризисной ситуации, состояние производственных отношений в сфере производства информации, скованных устаревшими догмами, могло бы заинтересовать пытливых политэкономов старой марксистской школы на предмет соответствия, к уровню явно возросшего потенциала производительных сил современного наукоемкого производства. Не тормозит ли здесь что-нибудь вновь, не цепляет ли одно за другое, превращаясь в «оковы».

Как известно, анализ подобного рода противоречий уже имел место в истории экономических учений. И, несмотря на то, что теоретически исследование было выполнено блистательно, его научные результаты были использованы в сомнительных целях эксперимента, социальные последствия которого стали для России национальной трагедией.

Сегодня, пытаясь воспроизвести старый научный метод марксистского анализа кризисной ситуации, складывающейся в наукоемкой среде современной российской действительности, важно, прежде всего, не допустить на своем пути повторения главной ошибки предшественников, связанной с подходом разрешения социальных противоречий – революционным путем.