Читать книгу Лагерные пасты Хиккинга - Павел Щербина - Страница 6

Эта история, как и большинство «Лагерных историй» произошла на футбольном поле, когда мне было лет 9—10.

Некоторые упрекают меня за непомерное увлечение в детстве такой игрой как футбол, ну ок, а чем ещё заняться в лагере, где нет телевизора, приставки, если ты не соушалайзер, не нравишься девочкам, а до книг ещё не дорос? В кружок кройки и шитья идти? (Риторический вопрос)

Так что я пошёл играть в футбол. Для младших отрядов (в одном из которых я был) было доступно малое футбольное поле, которое поначалу смены почти всегда кем-то да было занято. Так что выбирать с кем играть в футбик не приходилось. Потому я проявил инициативу и напросился в игру с одной из команд.

Детский футбол, как вы, наверное, знаете и без меня, представляет собой жалкое зрелище. Хорошо, если все игроки хотя бы знают, что нельзя играть руками. О верхней границе дозволенной жесткости игры, как правило, у начинающих спортсменов представления весьма размытые.

И какая игра футбол без альфы, которому дозволено всё? Таким альфой на поле был восходящая звёздочка лагеря со звучной иностранной фамилией, которую я называть не буду, все общие знакомые и так поймут, о ком речь, так что пусть он будет Шулером.

Этот ретивый футболист раз сыграл со мной грубо, второй, на третий, когда я отобрал у него мяч, а он меня просто руками отпихнул, я ему сказал нечто вроде:

– Чё творишь, Шулер? (его имени я ещё не знал, а фамилия была запоминающейся)

Как вы думаете, что произошло дальше? Просто дружеский мальчишеский мордобой в лучших традициях кококолофутбола? Как бы не так, силы были равны и ещё неизвестно, кто кого одолел бы.

Дальше произошло то, чего я не ожидал от слова вообще.

Со всех сторон на меня навалились его дружбаны, которые стали заламывать мне руки и валить на землю, как будто я был каким-то Джорджем Флойдом, а они полицией Миннеаполиса. При том, они требовали от МЕНЯ, чтобы я извинился.

Я по началу даже не понял за что.

Представьте, вы заходите в трамвай, некто наступает вам на ногу, вы говорите ему:

– Под копыта свои смотри!

После чего с пассажирских сидений вскакивают другие пассажиры, заламывают вам руки с требованием, чтобы вы извинились за «копыта».

Вот тут то же. Как мне «вежливо» пояснили его друзья, заводя мои руки за спиной всё дальше на излом, моя вина заключалась в том, что я назвал их альфу по фамилии.

Поскольку я был не только принципиальным, но и гордым малым, разумеется, извиняться я не собирался, несмотря на то, что меня ломало ни то четверо, ни то пятеро футболистов, быстро перепрофилировавшихся в околофутбольщиков.

От судьбы Джорджа Флойда и I can’t breathe меня спас только окрик кого-то из персонала лагеря, после чего вся гоп-компания сделала вид, что ничего не происходит, что я просто упал во время игры, а они, как настоящие пионеры, впятером пытались поднять меня на ноги.

Этот эпизод произошёл, когда я только начинал ездить в этот лагерь. Мы с Шулером одногодки, а значит разделили с ним ещё немало смен.

И тут самое парадоксальное: сейчас я не испытываю к нему ни гнева, не обиды. Более того, когда видимся мы всегда здороваемся и я с удовольствием перебрасываюсь с ним несколькими фразами. Почему? Потому что главным в жизни для меня всегда было познание, а благодаря нему я узнал вещи, которым не научат в школе и которые не почерпнуть из книг:

1) Альфач всегда прав;

2) Если альфач не прав, его друзья всё равно сделают его правым;

3) Омега не прав по факту того, что он омега.

Но и альфы иногда выхватывают (ну, почти) … Об этом в следующей пасте.