Читать книгу Дело молодых - Павел Иевлев, Павел Сергеевич Иевлев - Страница 4

«Дикие ряды» авторынка раскинулись широко, покрывая сотни квадратных метров самодельными прилавками из расстеленных на земле тряпок и расставленных на них ящиков, заполненных железками разной степени потасканности. Для автомобильных рукодельщиков это рай. Здесь можно найти практически любую железку, а не найдя – попросить, и её привезут на следующий день. Из экономии «дикари» не арендовали контейнеров, всё своё возя с собой на древних «буханках», «еразах» и ржавых прицепах с колёсами «домиком» от вечного перегруза. Приезжали рано утром и раскладывались неторопливо, несколько часов выгружая из плотно забитых кузовов свои сокровища, чтобы потом, практически сразу, начать собираться обратно, растянув этот процесс до конца торгового дня. Рентабельность этого занятия всегда оставалась для меня загадкой: казалось, что прибыль тут далеко не главный фактор.

Клиентоориентированностью продавцы не страдали. Их маркетинговой стратегией было уделять минимум внимания покупателю, в идеале игнорируя его вовсе. Хорошим тоном считалось не отвлекать продавца от утомительного ничегонеделания, а молча присесть у коробок с железками и ковыряться в них самому. Умный покупатель сам знает, что ему нужно, а дурак пусть идёт в магазин. Впрочем, умеющие затеять разговор по делу, – ну, например, спросить про шаг резьбы, величину зазора или материал втулки – обнаруживали, что познания в железках у большинства продавцов глубоки и совершенны. Применимость и взаимозаменяемость – вот то, на чём стоит эта торговля. Возьми деталь от одной машины, прикрути её к другой и пользуйся. Островок технического ретросексуализма.

Комплект гидравлики для тормозной системы я набрал из деталей от нескольких машин – «Волги», «Газели» и собственно УАЗа. Это, как минимум, незаконно (не пытайтесь повторить это дома), но это работает.

Помог Йози, который свёл меня накоротке с легендарной личностью – Дедом Валидолом. Дед завоевал своё прекрасное прозвище умением неожиданно вломить такую цену, что покупателю оставалось только валидол глотать. Это ничуть не мешало ему оставаться некоронованным королём автомобильных старьёвщиков. Валидол единственный ездил на настоящем грузовике – древнем, как говно мамонта, ГАЗ 51 с надстроенной над кузовом монструозной будкой, и потому занимал самую большую площадь на прирыночном пустыре. Маленький сухонький старичок с хитрющими глазами держал под своей рукой большой бизнес – скупал по дешёвке старые, брошенные, битые и просто ненужные машины, разбирал их на запчасти, а запчасти вывозил на рынок. Ни одной ржавой гаечки не пропадало! Дед Валидол считал, что любая фигня, какой бы никчёмной она ни казалась, найдёт своего покупателя, если пролежит достаточно долго. Я, признаться, не входил в число его поклонников. Ассортимент у Деда Валидола, конечно, был широчайший, но причудливая ценовая политика отпугивала.

Дед Валидол встретил Йози, как любимого внука, и, если мне не изменяет слух, тут тоже прозвучало слово «грём». После этого суровый Дед подобрел лицом и полез громыхать железками в кузов. Сам полез! Не послал одного из пары вечно ошивающихся при нём чумазых подсобников, а лично, своими руками соизволил. Оказалось, что кроме ржавого хлама, разложенного вокруг так, как будто его из самосвала высыпали, там есть и новые детали, хотя и завёрнутые вместо упаковочных коробок в промасленную бумагу и насолидоленное тряпьё. И деньги за эти железки он взял настолько умеренные, как будто не Валидол его звали, а Стакан Пива, к примеру.

Так у меня образовались новые тормоза. Запишите рецепт: ГТЦ[11] с вакуумом от «Газели», рабочие[12] от «Волги», шланги от УАЗа и переходники трубок бог весть от чего. Прикрутить по месту, прокачать, пользоваться, никогда не показывать гаишникам.

Смонтировал с помощью Йози, который пришёл ко мне в гараж раз, другой, третий – да так и приблудился. Иногда заходил с Сандером, чаще сам по себе, появляясь ближе к концу дня, чтобы посидеть на пенёчке, который я использую в качестве подпорки, и поболтать о том о сём. Если бы не он, я бы так и не решился на Великий Выкидыш.

Я давно собирался разгрести подвал гаража, куда бессмысленно и без разбора сваливалось годами автомобильное железо. Как выглядит пол подвала, я уже давно забыл, ходить там приходилось по метровому слою слежавшихся железяк. Я бы ещё лет десять с ужасом смотрел на эти неподъёмные завалы, но с помощником задача из нереальной становилась просто утомительной.

Начали с того, что точно не жалко – с лысых колёс на гнутых дисках, ломаных торсионов, мятой драной кузовщины. Когда был снят последний слой железа, стекла и резины, я был полумёртвым от усталости и грязным, как чёрт. Вытаскивать увесистые железяки по узкой железной лесенке – то ещё счастье. Йози подхватывал сверху подаваемые мною снизу детали машин, предметы быта и обломки слабо определяемых запчастей неизвестного назначения, препровождая их в багажник УАЗика для вывоза. При этом живо интересовался вытаскиваемым, крутил в руках, рассматривал, спрашивал.

Его вопросы иной раз напоминали интерес иностранца к быту экзотических дикарей. Нет, не снобизмом, а этнографичностью любопытства и неожиданными пробелами в понимании очевидных бытовых вещей. Не раз меня подмывало спросить, откуда он, такой загадочный? Что не местный, я уже не сомневался. И он, и Сандер, и, может быть, ещё Дед Валидол имели во внешности и поведении всё то же неуловимое сходство между собой и отличие от нас. Что-то от небольшой специфической диаспоры. Впрочем, я не особенно любопытен к таким вещам, да и манера поведения Йози не располагала – он и сам старался не касаться в своих расспросах личного. Ни разу не поинтересовался, почему я живу в гараже, я ему был за это благодарен и отвечал взаимностью нелюбопытства. Захочет – сам расскажет, не захочет – да и фиг с ним. Не так уж оно мне и нужно. Но иной раз его вопросы вызывали некоторую неловкость своей незамутнённостью.

Так, обнаружив в куче хлама из разряда «нафиг не нужно, но выкинуть жалко», старенький ледоруб, Йози стал дотошно выяснять, для чего эта штука. Кажется, он принял его за странное неудобное оружие, типа клевца – уж больно характерным движением он взмахивал железякой, как бы прикидывая, хорошо ли войдёт острая часть в башку… Выслушав мои объяснения стал настойчиво выспрашивать, что именно я искал в горах и нашёл ли. Пришлось объяснять. Надо сказать, что концепция туризма понимания у него не нашла.

– Правильно ли я понял, – Йози говорил, осторожно подбирая слова, – что эти «туристы» идут в горы без какой-либо цели?

– Видишь ли, надо иногда почувствовать себя настоящим искателем приключений…

– Что значит «почувствовать себя кем-то»? – ещё больше удивился Йози. – Как я могу, например, почувствовать себя кузнецом, если я им не являюсь?

– Ну, если ты возьмёшь в руки молот, встанешь у наковальни, и начнёшь стучать им по железяке, то разве ты не почувствуешь себя им, хотя бы отчасти?

– Почувствую себя дураком, – нехарактерно резко ответил Йози, – это поведение детей. Взрослому стоило бы для начала быть настоящим собой. Это само по себе достаточно сложно.

Йози смотрел на меня с недоумением. Природная деликатность не позволяла ему прямо заявить «ну и придурки», но явно очень хотелось.

– Есть же те, кто воюет, те, кто охотится, те, кто тушит пожары и спасает от наводнений?

– Есть, конечно.

– Их разве больше, чем нужно? Вот если бы ты захотел тушить пожары, ты разве не смог бы этим заниматься?

– Смог бы, наверное.

– А эти… туристы? Почему они доставляют себе неудобства и испытывают судьбу без всякой цели? Ведь есть же достойные мужчины занятия.

– Одно дело прогуляться по горам во время отпуска, а другое – сделать это своей работой. Это уже всерьёз, это уже жизнь. А туризм – это развлечение, своего рода игра.

– То есть, они играют в настоящую жизнь?

В этот момент мне стало слегка неловко за пылящиеся в кладовке спальники-пенки-палатки. В конце концов, один отдельно взятый ледоруб ещё не делает меня туристом, верно? Тем более что мне его подарили, честное слово!

Йози не стал развивать тему. Это уже выходило за границы его представлений о допустимой деликатности. Он старался избегать эмоционально затрагивающих и личностных тем – не интересовался прошлым собеседника, социальными аспектами его жизни, наличием друзей, семьи и родственников и вообще биографией. Принимал человека таким, каков он в текущем моменте, и не искал большего. Мне это в нем нравилось.

Считающиеся у нас «дружескими» излияния собеседников на тему того, как жесток мир, с подробным изложением всех своих обид, начиная с перинатальных, всегда вызывали у меня дискомфорт и чувство неловкости. Это и создало мне репутацию угрюмого, нечуткого и некомпанейского типа. Когда-то меня это даже огорчало, представьте себе.

– А куда ты денешь этот грём? – поинтересовался Йози, когда мы, наконец, выволокли из подвала последний полуразобранный двигатель, треснутую коробку передач с погнутым первичным валом и переднюю торсионную подвеску в сборе. Я печально смотрел на заваленный грязным железом гараж и мрачно предвкушал погрузку-разгрузку агрегатов весом под полцентнера каждый.

– На помойку. Конечно, моя хозяйственность вопиет, рыдает и рвёт на жопе волосы, но в гараж-то теперь не въехать.

– Его можно поменять на что-нибудь полезное.

– И как ты себе это представляешь? Торговать им на рынке мне недосуг. Этак сам не заметишь, как затянет. Посмотришь на себя утром в зеркало – а там уже Дед Валидол.

– Кто-кто? – удивился Йози.

Я объяснил. В первый раз я увидел, как Йози не улыбается, вежливо растянув губы, а заливисто и неудержимо ржёт.

– Дед? – он не мог сдержаться. – Валидол? – даже слёзы на глазах выступили. Я не мог понять, что же в этом уж настолько смешного и, пожав плечами, стал ждать, пока он успокоится.

Ждать пришлось долго – Йози ещё минут пятнадцать не мог остановиться – фыркал, и всхлипывал, и заходился снова. Тоже мне, шутка всех времён и народов – Дед Валидол. Да сколько я помню авторынок, его всегда так называли. Не в глаза, конечно. Так-то его звали вроде как Петровичем. Есть такая особенность в некоторых социальных стратах – обращение не по имени или фамилии, а именно по отчеству. Все эти Кузмичи, Иванычи, Петровичи – как будто они отдельно от отца и не существуют. Пережитки родоплеменного строя.

– Надо рассказать Старому, – просмеявшись наконец, сказал Йози, – он будет в восторге!

– Кому? – поинтересовался я.

– Ну, Петровичу, которого ты Дедом Валидолом назвал. Мы его зовём просто Старый.

– Почему? – спросил я рефлекторно, хотя хотел спросить совсем другое. Меня очень заинтересовало это «мы».

– Потому что он старый, – логично ответил Йози. А, ну да, как же ещё.

– Так что с ним?

– С ним? – Йози явно уже забыл, с чего начался разговор, но, наткнувшись взглядом на кучу железа посреди гаража, вспомнил. – Ах, да. Надо отвезти этот грём ему.

– Куда? На рынок? – затупил я.

– Нет же, в его обиталище, тут, в гаражах, – вот так прям и сказал, «обиталище», ага.

Тут-то я вспомнил, конечно, что основная база Валидола была где-то недалеко, в Гаражище Великом. Отсюда он и гонял на рынок свой грузовик. Это могло оказаться любопытным – мало ли, какие сокровища у него завалялись. Перед моим внутренним взором замелькали соблазнительные картины сдвижных форточек, редукторных мостов, да мало ли еще чего…

– К нему можно вот так, запросто завалиться, или надо сначала засылать послов с верительными грамотами? – поинтересовался я у Йози.

Тот моего сарказма не принял, ответив на полном серьёзе:

– Он же не официально здесь. Можно и просто так.

У этого парня вообще странное чувство юмора.

Из УАЗика пришлось вытряхнуть заднюю лавку и превратить его в минигрузовик. Нагрузили железом немилосердно – благо, ехать недалеко, и потихоньку почапали на первой-второй. Гараж практически очистился.

Следуя указаниям Йози, мы двигались по Гаражищу ходами шахматного коня. Продольные проезды сменялись поперечными, мы сворачивали снова и снова – в конце концов, я понял, что выбираться отсюда, если что, придётся долгонько. Это если вообще дорогу найду. Я даже и не думал, что оно такое огромное, Гаражище-то. Ряды гаражей – слившийся в одно перепутанное целое конгломерат множества гаражных кооперативов – разрослись, как плесень в чашке Петри, покрыв собой всё доступное пространство и прихватив ещё немножко недоступного. Сколько их тут, кому они принадлежат – не знает даже БТИ. Абсолютное большинство этих строений имеют призрачный юридический статус, навроде собачьей будки.

Вскоре мы заехали в такие дебри, где более-менее однородные ряды кирпичных блоков сменялись гаражными симулякрами – из ржавого железа, бетонных обломков, жести и чуть ли не фанеры. Автомобильный бидонвилль. Некоторые из них были давно заброшены – ржавые ворота вросли в землю, на проезде успели вырасти кусты, а сквозь крышу одного особо ветхого сооружения из горбыля и рубероида даже проросло дерево.

И вот, в конце концов, добрались. В самом дальнем замшелом углу, где, вопреки квадратно-гнездовой планировке Гаражища, проезды сходились в одну точку звездой, из заросшего кустарником склона котловины вырастал Первогараж. Он выглядел родоначальником Гаражища, точкой, откуда пошла вся отечественная история хранения транспорта в специализированных крытых помещениях. Не уверен, стояла ли в нём когда-нибудь римская квадрига, но паровоз братьев Черепановых смотрелся бы на его фоне легкомысленным новоделом. Из какого сырья это строение было возведено первоначально – уже не угадывалось. Возможно из досок, оставшихся от Ноева Ковчега. Гараж достраивался многократно из чего бог пошлёт, поглощая при этом соседние, раздаваясь вверх и вширь, прирастая надстроечками, пристроечками и будочками. Кирпич, железо, доски и рубероид образовывали причудливые наслоения материалов. Постройка поражала воображение. У неё был такой вид, как будто некий нажравшийся строительного мусора великан присел, спустив штаны, над склоном и, поднатужившись, высрал вот это всё огромной неопрятной кучей, а уже потом результат заселили некие непритязательные существа. Судя по торчащим тут и там трубам, внутри было даже отопление. Я сразу назвал это про себя «Дворец Мусорного Короля».

Нас встречали – сам Его Мусорное Величество Дед Валидол. То ли на звук двигателя вышел, то ли просто так совпало. Одетый в засаленный рабочий халат, в очках на резинке, благоухающий керосином, с руками в масле – но преисполненный достоинства. Подошёл, приобнял Йози, протянул мне запястье для рукопожатия, одобряюще покивал на УАЗик, заглянул через откинутый задний борт, увидел железо, понимающе хмыкнул, прислушался к работе мотора, поморщился, вопросительно глянул на Йози… В общем, театр с пантомимой, да и только. А ведь чего-то им от меня надо… – дошло до меня вдруг. И Валидолу, и Йози, и даже, наверное, Сандеру этому прибабахнутому – всей этой странной компании, которая точно именно компания, а не просто так случайно люди знакомы. Но вида не подал, конечно, – им надо, пусть они и хлопочут.

– Пойдём, пойдём внутрь! – сроду я не видел Валидола таким любезным. – Кофе попьём, поговорим, а ребятки пока сами тут разгрузят.

Я неопределённо пожал плечами. Вообще-то, так дела не делаются, поди докажи потом, что с тебя сгрузили, а что нет. Но, с другой-то стороны, я это на помойку собирался вывозить, и, если бы не Йози, так и вывез бы. Глупо теперь напрягаться.

– Нет-не! – почуял мои сомнения Валидол. – У нас ни гаечки не пропадёт, не волнуйся!

Ну да я и не волновался. Сразу же за воротами я забыл про привезённые железки, потрясённый масштабами происходящего. Конгломерат сросшихся гаражей был превращён в настоящую фабрику по переработке автомобилей. На ямах, на эстакадах, на кустарно сваренных подъёмниках, просто на бетонных полах стояли, лежали и висели старые машины. В основном – советский автопром, конечно: «Жигули», «Москвичи», несколько 24-х «Волг». Но попадались и иномарки образца девяностых: у стены валялся на боку ржавый опелевский «Кадет-универсал» без мотора и передней подвески, а на чурбаках над ямой расположился битый в корму кремовый «Форд-эскорт» с одной неожиданно красной и одной зелёной дверью.

Вот он, значит, каков источник Валидолова бизнеса! Я слышал, что он скупает всякую автомобильную брошенку, но понятия не имел о масштабах. Но больше меня поразило не всё это железо («грём» – вспомнилось слово), а количество… работников? Чёрт его, как их называть-то. В плохо, пятнами, освещённом внутреннем пространстве – неожиданно, кстати, большом, снаружи Мусорный Дворец выглядел намного компактнее, – копошилась целая орда деловитых, шустрых, чумазых и ловких ребят, которые утилизировали машины так же лихо, как муравьи дохлую мышь. Одни откручивали колёса и разбортировали их, откатывая покрышки в одну кучу, а диски – в другую. Вторые раскидывали на верстаках моторы, раскладывая детали и крепёж кучками. Третьи споро вытягивали из разобранных кузовов пыльные жгуты проводки и сматывали их в компактные бухточки, перехватывая серой матерчатой изолентой. Самая многочисленная группа сидела рядком на корточках над корытами – не то с керосином, не то с соляркой – и отмывала снятые железки от грязи и масла большими кистями-макловицами, передавая чистые следующей команде с грудой ветоши вокруг, которой протирали детали насухо и складывали, сортируя, в ящики. Целый антиконвейер, примитивно, но эффективно организованный. Мне сразу подумалось, что у Валидола должен быть ещё какой-то канал сбыта. Не для авторынка этот масштаб, там и сотой доли не продашь.

Все работники Валидола были небольшого росточка. Я со своими средними метр восемьдесят смотрелся среди них, как пятиклассник в детском саду. Мелкий, щуплый народец. Все черноволосые, все без бороды или усов, все с тем неуловимым, но очевидным между собою сходством – диаспора, как есть. Если по одному взять, затеряется на улице, внимание не привлечёт – мало ли малорослых людей, – а собрать вместе, так и не перепутаешь – другой народ. Да и работают не по-нашему – никто не шляется, не перекуривает, не филонит и не отдыхает. Так и мелькают руками, только инструменты звякают. И даже провожая меня глазами до спрятавшейся в глубине сооружения лесенки в каморку Валидола, никто из них не отвлёкся и инструмента не опустил. Хотя смотрели все дружно, буквально пялились, как будто я жираф какой. Мне аж нехорошо как-то стало от этих взглядов – может, и эти от меня чего-то хотят? Все разом?

Металлическая сварная лестница вывела на второй ярус, где небольшая каморка-бытовка имела обращённое на Гаражище окно. Вид специфический, но не лишённый некоторого даже величия – с этой точки панорама разномастных крыш казалась бесконечной, уходящей за горизонт. Вполне можно было представить, что это полотно так и идёт вдаль, нигде не заканчиваясь. Мир Гаражища. Валидол отмывал под рукомойником измазанные в масле руки, пользуясь для этого советской ядрёной щелочной дрянью – ну, этой, знаете, белой пастой в пластиковых банках цвета говна. Где только и нашёл такой раритет! Отмывает-то она всё на раз, спору нет, но при этом такая едкая, что ею можно травить стекло. Малейшая царапина на коже об этом немедля напомнит.

Я тем временем осмотрелся. В каморочке помещался продавленный диван, три кухонных табурета, стол из крытого пластиком ДСП, колхозного вида рукомойник с ведром и тумбочка с дачной газовой плиткой в две конфорки, подключённой к маленькому баллону. Обстановочка более чем спартанская, но отчего-то мне показалось, что тут Валидол и живёт. К стене прилеплен чугунный радиатор водяного отопления – всё капитально обустроено. По тому, как Йози привычно устроился на диване, было понятно, что он тут частый гость – ну, да я уже и не сомневался. Кто б другой мог бы и запараноить – заманили, мол, – но мне было пофиг. Во-первых, душевное состояние моё донельзя пофигистическое, ибо что мне терять? А во-вторых, что с меня взять-то, кроме старого УАЗика? Так что я с любопытством ожидал развития событий.

Валидол, между тем, достал из тумбочки жестяную банку и турку. Насыпав из банки приличного на запах молотого кофе, налил воды из початой пятилитровой баклажки и поставил на газ, прикрутив его до минимума. Воцарилось молчание. Валидол рассматривал меня, я его, Йози просто пялился в пространство. Я не мог понять, сколько Валидолу лет. Автоматически считал, что под полтинник или чуть больше – самый типичный возраст для авторыночных аксакалов советской закваски, которые начинали барыжить дефицитными свечами из-под полы у вечно пустого магазина «Автозапчасти». Теперь показалось, что могу и ошибаться лет на двадцать в любую сторону. У него как будто не было возраста вообще. Удивительное лицо. Очень старые, блёклые глаза на загорелом, обветренном, но при этом совсем не пожилом лице. Никаких мимических морщинок, возрастных дефектов кожи и никакой седины в волосах. А странненький он мужичок, оказывается, Валидол-то.

Молчание нарушил Йози:

– Старый, тот грём, что мы привезли…

Валидол отмахнулся и засуетился с кофе, разлив на две маленьких кружки. Одна кружка была детская, с белочкой в розовом платьице, вторая – рекламная, от производителя дешёвых поганых свечей зажигания. Белочка досталась мне, а Йози он кофе вообще не предложил.

– Есть хороший грём на обмен, тебе понравится, – Валидол отхлебнул кофе и хитро прищурился. – То, что надо, такого больше ни у кого нет.

– Хорошо, если так, – не стал спорить я. Но про себя подумал, что если известный всему авторынку своей хитрожопостью Дед Валидол предложит за кучу хлама, которую я привёз, что-то действительно ценное, то я ему точно зачем-то нужен. Знать бы ещё зачем. Ну да он, поди, расскажет.

Соблюдя необходимую для политеса длительность отвлечённой беседы, а также допив кофе, отправились в закрома. Оказалось, что валидоловы соплеменники не только срастили между собой десяток гаражей, но и закопались далеко в склон, к которому они примыкали – использовали какие-то старые то ли катакомбы, то ли подвалы, то ли заброшенные коммуникации. Склад запчастей располагался в большом зале со сводчатым потолком и стенами красного кирпича. И это не новодел – скорее изрядный подвалище века этак позапрошлого. Интересно, что на этом месте было до того, как появились Гаражища? А вот проход к подвалу самопальный, облицованный чем попало – от листового шифера до металлического профнастила, это уже явно сами копали. Много тут непонятного. Хорошо, что это, в общем, и не моё дело.

В подвале сухо и прохладно, на песчаном полу уложены в виде дорожек доски, по которым время от времени провозят очередную тачку с железками, вынуждая нас посторониться. И – стеллажи, стеллажи, стеллажи… О-го-го, сколько стеллажей! Ряды и ряды грубо сваренных из мусорного вторичного железа высоченных многоярусных конструкций. Мелкорослым работникам приходилось тягать вдоль них лестницы. На крытых обрезками мебельной ДСП полках аккуратно рассортированны отмытые и намасленнные железки – от зелёных пластиковых ящиков для рассады, заполненных метизами, до целых блоков двигателей «ВАЗ-классика». Я даже слегка подзавис над обширнейшей коллекцией карбюраторов – от самых первых «веберов» от «копейки» до последних «солексов» с автоматической воздушной заслонкой, которые ставили на довпрысковые «десятки». Они занимали несколько полок на стеллаже, и их было, на взгляд, штук этак… до фига. Да их на алюминий сдать – уже обогатиться можно! Валидол тихонько наслаждался моим обалдевшим видом. Походя выдернул с полки один карб и сунул мне в руки:

– На, это твой родной, попробуй. Не кривой, с рабочей машины снято.

Уазовский штатный К-151 – при всей свой древности, на самом деле довольно сложная в ремонте и настройке машинка. «Солекс» по сравнению с ним – крантик от самовара. Вызов моим карбюраторным умениям. Валидол тут же вытащил откуда-то новенький ремкомплект и буквально сунул мне в руки – кажется, я обеспечен на пару дней досугом!

Самая пещера Али-Бабы оказалась в дальнем углу, в закутке – на стеллажах коробки с совершено новыми, в фирменных упаковках деталями. В основном расходники – сальники, колодки, сайлент-блоки, поршневые кольца, вкладыши и прочее, что только новым в дело и годится. Валидол подставил табуреточку и, засунувшись в середину стеллажа, с натугой вытащил картонную коробку без маркировки.

– На, завалялось вот. Штука редкая, мало кому требуется, а тебе в самый раз.

Я поставил карбюратор на стол с какой-то бумажной бухгалтерией, и подхватил увесистый коробок. Не без труда оторвал коричневый упаковочный скотч, заглянул вовнутрь – и обалдел. В коробке лежал установочный комплект дисковых тормозов! Я над таким давно медитировал, но дорого очень.

– Ну что, устраивает обмен? – оскалив мелкие острые зубы, откровенно смеялся Валидол.

Ещё бы меня не устраивало. Это было более чем щедро. Я только кивнул в ответ, мысленно уже разбирая передний мост.

Обратно ехали налегке, Йози молча указывал жестами куда поворачивать, а я размышлял о том, что делать с колёсами. Встанут ли на новые тормоза родные колёсные диски? Или упрутся в суппорта?

А вот отчего Валидол был столь вызывающе щедр, я подумать как-то и забыл.