Читать книгу Последнее дело инспектора Палмера - Павел Сергеевич Маруненков - Страница 1

Глава 1. Сильвия Тэнтоурис

Рабочий день подходил к концу, но Эдмонд и не думал расслабляться. Напротив, он находился в том состоянии тревожного возбуждения, какое всегда охватывало инспектора перед встречей с участником конфликта. А сегодняшний случай требовал исключительного внимания, ибо его "клиент", нуждающийся во вразумлении, был демоном высшего уровня. На данный момент единственным в Институте магических аномалий имени Мерлиновского.

Эдмонд Палмер по праву считался лучшим инспектором Отдела разрешения межрасовых конфликтов. Однако профессиональная интуиция подсказывала ему не полагаться этим вечером на богатый опыт и прекрасное владение демонической психологией. К тому же без всяких предчувствий было очевидно, что разговор с высшим демоном, посмевшим применить боевую магию против человека, выйдет непростым. Потому Эдмонд использовал все промежутки в рабочем расписании, чтобы еще раз изучить нормативно-правовую базу, регулирующую применение магической силы. Эти толстенные кодексы и еще более внушительные комментарии к ним и так были зачитаны дотошным инспектором до дыр, но ему всегда казалось, что он что-то упустил и знает недостаточно.

Упорство инспектора Палмера было вызвано его убежденностью в бесконечной важности той работы, которой он посвятил последние пять лет своей жизни. Разрешая конфликты, он поддерживал межрасовый баланс, являющийся одним из краеугольных камней современного общества. С тех пор, как люди и демоны стали жить совместно, магическая наука резко шагнула вперед. Демоны, способные тонко улавливать эманации сумеречного измерения, оказались на порядок успешнее в тех областях магии, что ранее были не доступны людям. Вместе с тем, взаимодействие людей и демонов постоянно порождало всевозможные противоречия, которые порой выливались в настоящие столкновения.

В дверь постучали. Эдмонд посмотрел на настенные часы и обнаружил, что до назначенного срока оставалось еще семь минут. Он лишь улыбнулся. Еще ни один демон за все время его службы не пришел вовремя. Они ненавидели пунктуальность, считая ее скрытой формой рабства. Однако правила институтской жизни предусматривали санкции за опоздания, что вынудило демонов найти довольно нелепый, с человеческой точки зрения, выход. Они просто стали приходить раньше назначенного времени.

Эдмонд почувствовал себя увереннее от мысли, что поведение высшего демона не выходит за рамки хорошо знакомых Эдмонду особенностей их культуры. Параллельно инспектор снова вернулся к мысли, которая занимала его весь день – как мало люди знали о том, что собою представляет высший демон. Но в этом не было ничего удивительного, учитывая, что демоны такой силы рождались раз в полвека.

– Войдите, – произнес Эдмонд, автоматически надевая маску полнейшего спокойствия.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла демоническая девушка – высокая, стройная, одетая в черные облегающие брюки и водолазку. Демоны любили одеваться в темные тона, и Эдмонд снова с удовлетворением отметил предсказуемость поведения гостьи его кабинета.

– Сильвия Тэнтоурис. По факту нарушения дисциплины.

Ее голос был довольно низким. Никакой робости или неуверенности в интонациях.

– Добрый вечер. Проходите, – Эдмонд привстал и вежливо указал на стул, стоящий в метре от стола.

Гостья грациозно прошествовала к стулу. Эдмонд не понаслышке знал о непростом характере демонических барышень, для описания которого лучше всего подходил старый термин "ведьма". Потому он ожидал, что девушка откинется на спинку стула и, вальяжно закинув ногу на ногу, одарит человеческого инспектора презрительным взглядом. Он столько раз проходил эту стандартную реакцию, что готов был предъявить в ответ тщательно отрепетированный и выверенный сотней подобных встреч снисходительный взор, который великолепно ставил вредную особу на место.

Однако Сильвия Тэнтоурис не оправдала его ожиданий. Она села необычайно ровно, предъявив царственную осанку и положив руки на колени. В ее позе сумели причудливо соединиться женственная скромность и демоническая гордость. При этом ее взгляд был обращен куда-то вниз и вбок, точно девушка чувствовала за собой вину, что с демонами случалось чрезвычайно редко.

Мисс Тэнтоурис не поднимала взора и не шевелилась, словно давая возможность получше рассмотреть себя. Роскошные волосы цвета вороного крыла струились по тонким плечам. Высокая полная грудь, которую нежно облегала водолазка, могла взволновать даже мертвеца, и инспектор сумел сохранить невозмутимость, только применив все свое хладнокровие. И хотя его рассудительность и неспособность удивляться давно вошли в поговорки, фигура мисс Тэнтоурис и ее манера держать себя нанесли по его самообладанию ощутимый удар.

– Мисс Тэнтоурис, – он вооружился деловым тоном с оттенком равнодушия, – вы осознаете, что именно явилось причиной вашего нахождения здесь?

Эдмонд внутренне напрягся, готовясь мгновенно проанализировать полученный ответ. Он был мастером ведения допроса – на каждую ее реплику у него имелась соответствующая стратегия. С вероятностью в девяносто девять процентов девушка с такой эффектной внешностью и силой высшего демона скажет, что понятия не имеет, почему попала на прием в Управление внутренней безопасности.

Сильвия Тэнтоурис подняла на инспектора Палмера взгляд, и в тот же миг его непроницаемая маска раскололась, рассыпавшись на тысячу разбегающихся по полу кусочков. Изумрудное сияние ее глаз вобрало в себя упоительную красоту и захватывающее величие бескрайнего летнего леса. Эдмонд пораженно заметил, что зрачки Сильвии были вытянуты вертикально и делали свою хозяйку похожей на кошку.

– Да, – просто ответила демоническая девушка.

В первый раз за очень долгое время Эдмонд Палмер растерялся. Его рот приоткрылся, но ни одно слово не сумело сорваться с языка. Он был заворожен изумительным совершенством черт ее лица и пугающей прямотой ее взора. Эдмонд поймал себя на соображении, что все демонические девушки, которых ему приходилось встречать по долгу службы до этого дня, подходили лишь на роль неумелых пародий, будто были изображены художником, который никогда не видел настоящего демона. Все в портрете Сильвии буквально дышало живым и полнокровным потусторонним духом.

Неизвестно сколько времени инспектор мог просидеть словно истукан, если бы не автоматически замеченная им деталь. По-видимому, демоническая девушка все же не была абсолютно спокойна – ее губы дрогнули. Что-то в глубине разума Эдмонда сумело переключиться на наблюдение эмоций и вырвать его из гипнотического оглушения.

– Гхм, – он прочистил горло, пытаясь поскорее восстановить былую невозмутимость. – И что же случилось?

– Конфликт, – грустно уточнила она и рассеянно провела рукой по непослушному морю шелковистых волос.

Эта невинная манипуляция снова нанесла удар по самообладанию Эдмонда. В то же время в голосе девушки ему почудилась тень сожаления. Но такого не может быть! Демоны обычно лишены рефлексии на собственные поступки. Не игра ли все это?

Инспектор глубоко вздохнул, стараясь чтобы внешне это походило на сердитость, и углубился в чтение документов, хотя готов был поклясться, что выучил содержание ее дела наизусть.

– Гххмм, – Эдмонду снова пришлось прочистить горло, так как он боялся, что его голос предательски дрогнет. – Давайте сразу, чтобы не терять время, перейдем к написанию объяснения.

Он вытащил бланк и приготовился задавать обычные вопросы. Эдмонд надеялся, что привычная процедура фиксации показаний, которой он владел в совершенстве, вернет ему спокойствие духа.

– Сильвия Тэнтоурис. Демон. Уровень первый, так?

– Да.

– Сейчас я вынужден буду уточнить ваши физиологические особенности, мисс Тэнтоурис. Попрошу не считать это непозволительным любопытством. Таков регламент при подобных конфликтах.

– Хорошо.

Эдмонд бросил быстрый взгляд на демоническую девушку. Сильвия запустила пальцы в прическу, словно что-то в ней искала. Эта картина, однозначно свидетельствующая о некотором беспокойстве, придала Эдмонду уверенности.

– У вас есть склонность к телесным метаморфозам?

– Да.

– В кого превращаетесь?

– В ворону, в кошку, в лису…

Эдмонд с изумлением смотрел, как Сильвия загибает пальцы. Для простых демонов даже один животный облик был редкостью.

–… В летучую мышь…

– Ясно. Вы контролируете желание превратиться?

– Простите?

– Вы управляете своим желанием обернуться одним из тех животных, кого вы только что перечислили?

– Разве можно управлять чувствами?

Эдмонд оторвался от бланка и посмотрел в широко раскрытые глаза мисс Тэнтоурис. Кроме искреннего удивления он не обнаружил в ее взгляде никакой желчи.

– Ну, я вот могу управлять чувством голода. Обед можно отложить, если нужно.

– Значит вы никогда не хотели есть по-настоящему, – просто ответила она.

– Допустим, – ее слова заставили Эдмонда задуматься. – Оцените степень своего контроля жажды трансформации по десятибалльной шкале, где десять – "полностью управляю своими чувствами", а один – "всецело нахожусь в их власти".

– Один.

– Так… Хорошо. Контролируете свое поведение в животном обличии?

– Частично.

– Оцените степень своего контроля по десятибалльной… – начал Эдмонд.

– Один, – не дожидаясь окончания вопроса, ответила Сильвия.

– Хорошо, – Эдмонд никогда не встречал таких ответов, потому старательно следил, чтобы его лицо ничем не выдавало растерянности. – У вас бывают провалы в памяти после метаморфоз?

– Бывают.

Инспектор помедлил, прежде чем перейти к следующему вопросу.

– Вы склонны к вампиризму?

– Если бы я была склонна к вампиризму, то не работала бы здесь.

– Это понятно. Я веду речь об отдельных проявлениях. Вы испытываете иногда жажду крови?

Сильвия отвела взор и молчала.

– Мисс Тэнтоурис, вы меня слышите?

– Да.

– Вы поняли мой последний вопрос.

– Поняла.

– Я прошу вас дать на него ответ. Могу повторить. Вы испытываете в отдельные моменты жажду крови?

– Испытываю, – прошептала она, не поднимая взгляда.

– Оцените степень своего контроля жажды крови по десятибалльной шкале, где десять – "полностью управляю своими чувствами", а один – "всецело нахожусь в их власти".

– Я не могу ответить на ваш вопрос, инспектор.

– Почему?

– Не могу переложить желание на язык цифр.

– Давайте попробуем по-другому, мисс Тэнтоурис. Когда у вас возникает жажда крови, вы спокойно идете на работу, полагаясь на волевой контроль, или просите запереть себя дома?

Секундное молчание.

– Прошу запереть дома.

Взгляд Эдмонда автоматически метнулся к большому настенному календарю с фазами луны, висящему сбоку от стола. Сильвия проследила его взгляд, и ее губы дрогнули, готовые расплыться в улыбке. Эдмонд моментально отругал себя за несдержанность, но тут же позабыл об этом, столкнувшись с непривычной реакцией. Демоническая девушка смотрела на него совершенно беззлобно, безо всякого презрения, а лишь со снисходительной усмешкой. Какая наглость! Это же его коронный мимический жест, являющийся козырем при общении с вспыльчивыми демонами.

– Ясно. Место работы?

– Факультет стихийной магии. Кафедра подземных эманаций. Старший лаборант.

– Ученое звание?

– Кандидат естественно-магических наук.

– Тема диссертации?

– "Особенности взаимодействия подземных излучений и почвенных злых духов".

– Интересно, – похвалил тему Эдмонд и сам не понял, для чего это сделал.

– Спасибо.

– Гххм, давайте перейдем к сути конфликта. Вы признаете, что применили по отношению к человеку по имени Ллойд Ворфстоун поражающее заклинание?

– Я не знаю, как его зовут, – ее голос мгновенно похолодел. – Но, наверное, это он. Признаю.

– Ллойд попал в лазарет на недельный курс восстановления из-за повреждения верхних слоев ауры и локальной потери жизненной силы. Такая травма может быть следствием применения исключительно боевого заклинания. Более того, использовать силу для разрешения конфликтов в принципе недопустимо! Потому должен вас спросить: для чего вы так поступили?

– Этот человек оскорбил меня.

– В чем выражалось его оскорбление? Можете вспомнить конкретные слова?

– Он сказал, что я – чудовище… или монстр… Что-то в этом роде.

– Его слова больше касались демонической расы или относились лично к вам?

– Не знаю, – она пожала плечами.

– А как вы сами полагаете, почему он назвал вас чудовищем?

– Он испугался. Это было неделю назад, и у меня чуть удлинились клыки. Он заметил это в столовой и закричал, что я отъявленный вампир и хочу выпить его крови. У меня болела голова из-за всех этих… ну, перед полнолунием бывает… И не было сил сдерживаться. Потом мне объяснили, что его прабабушку выпил до дна один демон.

– Ясно. Что он еще говорил?

– Ну, он называл меня нереидой.

– Нереидой? – усмехнулся инспектор.

– Эта такая ведьма, которая приманивает путников соблазнительным телом и сладким голосом, а затем пожирает.

– Я знаю, – автоматически отозвался Эдмонд.

– Утверждал, что моя красота поддельная, что я околдовываю мужчин.

Эдмонд не смог сдержать улыбки при прослушивании весьма распространенных страхов.

– В нашем обществе люди и демоны живут вместе не такой долгий срок, – инспектор перешел на менторский тон. – Всего пару поколений. И в памяти еще свежи разные предания и небылицы. Особенно в отношении высших демонов. Но вы должны были написать на него жалобу в Дисциплинарный комитет, а не поражать боевым заклятьем! К тому же вы сами сказали, что его слова были обусловлены чувством страха.

– Знаю, но я устала с детства видеть в глазах людей страх и ненависть. Просто накипело.

– Какие еще оскорбительные выражения он употреблял в отношении вас?

– Я не собираюсь озвучивать его слова. Они мне глубоко противны, – ее рот скривился в гримасе омерзения. – Спросите сами у этого демонофоба!

– Обязательно спрошу. Но мне очень важно видеть, что вы раскаиваетесь в содеянном.

Сильвия не ответила.

– Мисс Тэнтоурис, поймите, мне нужно собрать материал. Чем больше там будет его оскорблений, тем больше шансов найти вашему поведению оправдание и исчерпать конфликт без последствий.

Сильвия сжала губы, которые периодически завладевали вниманием инспектора, и вместо ответа снова стала расчесывать волосы. Эдмонд увидел, что такие манипуляции засыпали ее плечи серыми перышками. По всей видимости, они остались от вороньей трансформации. Мисс Тэнтоурис тоже наткнулась на них взглядом и принялась сосредоточенно стряхивать их с себя с выражением крайней досады. Инспектор заметил в ее глазах готовую пролиться слезами обиду, которая вырывалась на ни в чем не повинные перья. Значительное их количество уже перекочевало на пол кабинета.

– Дисциплинарный комитет, для которого я готовлю документы, понимает, что слова порой ранят сильнее, чем физическая боль, – примирительно заметил Эдмонд. – Так что, не думаю, что вас уволят. Но для вашего же блага стоит сказать, что вы сожалеете о содеянном и понимаете, что отвечать на оскорбления боевой магией недопустимо.

– Один, – коротко ответил Сильвия, пристально посмотрев на него.

– Что "один"? – опешил Эдмонд.

– Один по десятибалльной шкале, где десять – "сожалею, что так получилось" и один – "считаю, что поступила правильно, и не намерена прощать подобное и впредь!".

– У вас отменное чувство юмора, – констатировал Эдмонд, откладывая ручку в сторону. – Поймите, этот конфликт не стоит выеденного яйца. Это же, в конце концов, просто смешно. Вы последняя девушка в Институте, кому следует обижаться на обвинения в чудовищности!

– Почему?

– Ну… – Эдмонд почему-то не мог справиться с охватившем его волнением и отчаянно старался не покраснеть. – У вас очень… В общем, вы так хороши собой, что… Ну какое чудовище?..

Он окончательно смутился и ругал себя за то, что решился подойти с этого конца. Для любой девушки комплимент ее внешности являлся хорошим подспорьем настроить ее на позитивный лад и заставить забыть на некоторое время об обидах. Как раз на такое время, какое требовалось для подписания "правильной" версии объяснения. Но почему-то Эдмонд не мог сказать Сильвии о ее отчаянной красоте так свободно, как он сообщил бы это менее миловидной особе.

– Так считают не все, – туманно ответила она и уставилась в пол.

Эдмонд был удивлен, но его слова не только не сообщили Сильвии радости, но, напротив, опечалили ее.

– Я думаю, нам с вами придется встретиться еще раз. К сожалению, не могу считать конфликт исчерпанным. Мне придется поговорить с вашими родителями. Они проживают в Омегатоне?

– Да. Но я уже не маленькая девочка.

– Никто не сомневается в вашей взрослости. Но мы знаем, как сильны родовые связи у демонов и авторитет старшего поколения.

– Делайте, что пожелаете, – в первый раз девушка позволила своему раздражению сорваться с губ.

Интуиция подсказывала Эдмонду, что их беседа достигла финальной точки. Он прекрасно знал, что демоны отличаются обостренной любовью к правде. Но в таком виде объяснение мисс Тэнтоурис никуда не годилось: ни о каком разрешении конфликта и речи не шло! Однако Эдмонд уже поставил первую ловушку, сообщив о своем намерении поговорить с родителями Сильвии. Опыт подсказывал ему, что демон сделает все, чтобы избежать подобного развития событий.

– Поймите, я желаю того же, что и вы: исчерпать эту конфликтную ситуацию, – начал он. – Может быть, вы исключительно для протокола скажете, что поняли всю тяжесть содеянного, признали вину и обещаете исправиться? Тогда встреча с вашими родителями станет ненужной.

Эдмонду показалось, что его слова заставили Сильвию задуматься.

– Мне сказали, что вы хорошо понимаете нас, – произнесла она задумчиво. – Вам правда интересны демоны?

– Моя работа этого требует, – пожал плечами Эдмонд.

Вне всяких сомнений, демоническая раса чрезвычайно интересовала инспектора Палмера. Однако он точно не собирался изливать душу перед первым встречным демоном и меняться ролями на допросе.

– Тогда вы должны знать, что мы не так любим лгать, как вы, люди.

– Знаю, но опыт говорит мне, что многие ваши собраться охотно идут на компромисс, когда дело касается чего-то важного в их судьбе, – настойчиво гнул свое Эдмонд. – Например, карьеры.

– Что для них лишь традиция, то для высшего демона – повеление, которого нельзя ослушаться, – поставила она точку.

– Но ведь… – неутомимый Эдмонд вооружился харизматичной улыбкой, готовый продолжать наступление.

– Вы поддельный эксперт по демонам, раз продолжаете этот разговор, – оборвала его Сильвия равнодушно. – Вы ничего не знаете обо мне. Я не могу поставить свою подпись под ложью, даже если бы захотела сделать это.

Эти слова показались Эдмонду исполненными какой-то страшной правды. Но разум упрямо твердил, что весь этот пафос может быть лишь следствием переоцененных суеверий о собственной расе. Инспектор Палмер не раз встречался в своей практике с самым банальным и наглым враньем, исходящим от демонов. И тот факт, что ложь якобы доставляла им тяжкие муки, многократно превышающие человеческие терзания совести, был довольно эфемерным и попахивал субъективизмом. Невидимая схватка бушевала в его мыслях еще какое-то время.

– Тогда на сегодня нашу беседу можно считать законченной, – сказал он наконец. – Я составлю рапорт, в котором сообщу о необходимости проведения встречи с вашими родителями. Ее время будет вам сообщено дополнительно.

– Хорошо, – последовал равнодушный кивок головы.

Однако Эдмонд Палмер не был бы самим собой, если бы был готов признать свое поражение. Еще не конец!

Он встал и, изобразив в голосе притворное удивление, сообщил:

– Точно, у меня же еще чай горячий! Заварил перед самым вашим приходом. Не желаете?

– Мы находим ваш чай отвратительным.

– Знаю, знаю, – миролюбиво отозвался Эдмонд, доставая заранее заготовленные чашки. – Это ваш чай из древесных грибов.

Он протянул Сильвии чашку.

– Не знаю, как отреагирует мама, когда узнает, что я пью чай с человеком, – сказала она, но взяла чашку из его рук.

Эдмонд внутренне воспрял духом и пошел в дальнейшее наступление.

– Насколько я понял, вы перспективный ученый, – он отхлебнул невероятно горький отвар, но даже не поморщился. – Управление внутренней безопасности признает ваши заслуги и не желает портить вашу карьеру. Разве стоит раздувать этот конфликт и марать вашу чистейшую биографию?

Сильвия сделала глоток и усмехнулась.

– Моя биография не так невинна, как вам представляется, инспектор. Просто Управление внутренней безопасности абсолютно равнодушно к тем конфликтам, в которых не участвуют люди. Вы знаете, почему я живу с родителями, а не в общежитии?

Эдмонд наказал себя острейшим чувством вины за слабую информированность и отрицательно помотал головой.

– Несколько лет назад у меня случилась вспышка гнева. В результате нее пострадало два демона, которые получили более серьезные травмы, чем оскорбивший меня человек. Просто вас не интересует ничего, кроме пресловутого расового баланса и иллюзорного равноправия. Мы можем хоть убить друг друга – вы даже не заметите.

Сильвия замолчала и продолжила пить чай.

Эдмонд поставил чашку и пролистал материалы дела. Затем задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Зачем вы сообщаете ту информацию, которую мне совсем необязательно знать? – спросил он откровенно. – Вы же понимаете, что наличие похожих происшествий в вашем прошлом создает системность, которая может стоит вам карьеры?

– А зачем вы пьете чай из древесных грибов, который не может нравиться людям?

Эдмонда начинала раздражать способность Сильвии ставить его в тупик.

– Что мне с вами делать, мисс Тэнтоурис? – он тяжело вздохнул. – И чем, позвольте спросить, ваши сородичи вас тогда рассердили? Тоже назвали вас чудовищем?

Он хмыкнул, но реакция Сильвии заставила его брови поползти вверх.

– Вы удивительно догадливы.

Эдмонд понял, что ему чертовски не хватает информации. Но его детективный пыл только ярче разгорелся от этой мысли.

– Хорошо. На сегодня можете быть свободны.

Сильвия встала и поставила пустую чашку перед Эдмондом.

– Спасибо за отменный чай, хоть вам и не понять всю яркость его вкуса. Извините, что не оправдала ваших ожиданий.

Эдмонд безмолвно покивал.

Его гостья вышла из кабинета совершенно бесшумно.

Инспектор опустился в кресло и растворился в клокочущей буре противоречивых размышлений о мисс Тэнтоурис. Его несказанно раздражало, что он так мало знает о высших демонах. Но их закрытая культура не позволяла простым библиотечным способом получить полную информацию.

Через какое-то время Эдмонд опомнился и принялся собираться домой. С помощью своего друга с факультета древней истории он раздобыл парочку любопытных работ по последней Великой войне демонов и людей и планировал посвятить вечер ее изучению. Все свободное время Эдмонд проводил в поисках скупых сведений о природе и особенностях психики демонического рода, находя в соединении теории и практики особое удовольствие.

Проходя мимо стула, на котором сидела мисс Тэнтоурис, Эдмонд заметил на нем несколько перышек. Поколебавшись несколько мгновений, он взял одно из них, оглянулся на дверь и поднес перо к носу. Запах был удивительно нежный: в нем соединились ароматы леса, луговых цветов и чего-то очень влекущего.

Завтра, к его приходу на работу, уборщица не оставит от птичьего оперения и следа. Эдмонд снова задумался на несколько секунд, а затем открыл портфель и аккуратно поместил перо между страницами ежедневника.

Глава 2. Начало расследования

На следующий день, после обеда, Эдмонд направился в Лабораторию живых распределенных вычислений. Судя по первичной справке с места происшествия, Ллойд Ворфстоун работал именно в этом подразделении Факультета вычислительной магии. Эдмонд вспомнил, что так и не понял эту мудреную сферу магической математики во время учебы. Лаборатория располагалась в громадном стеклянном павильоне, населенном колониями разумных растений. Приближаясь к сверкающему в лучах солнца прозрачному дворцу, в котором мало кому понятным способом выполнялись сверхсложные вычисления, он снова подумал о проклятом балансе между расами, принесшем столько проблем.

В былые века люди знали о демонах гораздо больше. Ориентировались в их физиологии и возможностях их темной магии, чтобы убивать их в бесконечных войнах наиболее эффективно. Но когда после последней Великой войны было объявлено перемирие, некие умники из правительства решили, что полная откровенность в отношениях позволит расам увидеть друг в друге больше различий и причин для взаимной ненависти, чем поводов для мирной жизни. Потому многие книги древних ученых были изъяты, уничтожены или отданы на хранение в закрытые архивы. Именно по этой причине Эдмонд не мог открыть какой-нибудь многотомный справочник и прочесть, чем высший демон отличается от своих сородичей. Но тем больше его дух трепетал от надежды раскрыть эту тайну самостоятельно.

Усилием мысли активизировав отворяющее заклинание и прикоснувшись проснувшимся пучком энергии к магическому датчику, Эдмонд прошел в павильон, больше напоминающий теплицу, чем вычислительный центр. Он в который раз получил удовольствие от обладания правом беспрепятственного прохода в любое помещение Института, которое позволяло ему ощущать себя настоящим сыщиком. Эдмонд никогда не признавался себе в подобном, но эта скрытая власть грела ему душу. Похожую роль исполняла любовь Эдмонда к психологической науке, возвышающая над другими за счет обладания знаниями о сокровенных душевных механизмах.

Всюду, на сотни метров, тянулись ряды прямоугольных горшков, в которых грелись под мощным излучением специальных ламп причудливые растения, напоминающие огромные кактусы рубленных форм. Они противно гудели и издавали тошнотворный запах. В конце павильона разместилось несколько столов с приборами и сидящими за ними магами. Эдмонд уверенной походкой направился к ним.

– Могу я увидеть магистра Ворфстоуна? – спросил он, подойдя к сотрудникам лаборатории, которые с любопытством покосились на незваного гостя.

Эдмонд с облегчением обнаружил, что над рабочей зоной был накинут защитный энергетический купол, блокирующий вонь.

– Это я, – прогнусавил худенький невысокий парень в толстенных квадратных очках. Его черные волосы были нелепо взъерошены в тщетной попытке привести их в порядок с помощью геля для укладки. Белый лабораторный костюм скрывал одежду и был заляпан зелеными пятнами.

– Добрый день. Извините, что побеспокоил вас. Меня зовут Эдмонд Палмер, – Эдмонд развернул свое удостоверение. – Старший инспектор Отдела разрешения межрасовых конфликтов Управления внутренней безопасности. Хотел задать вам пару вопросов по поводу…

– Нападения на меня демона? – зрачки Ллойда тревожно расширились.

– Именно так. Я должен разобраться в вашем конфликте. Еще раз прошу меня простить за то, что посмел оторвать вас от работы. Но мы подумали, что беспокоить вас, пока вы лежали в лазарете, было бы не совсем правильно.

Теперь остальные ученые, позабыв про свою работу, с недюжинным интересом прислушивались к их разговору.

– Да, я скажу все! – выпалил Ллойд. – Ничего не утаю! Этот демон…

– Погодите секундочку. Может, мы с вами пообщаемся с глазу на глаз?

– Эээ, конечно. Пойдемте.

Они вышли из лаборатории и оказались в небольшой беседке, заросшей лозой. Здесь стояло несколько скамеек. Эдмонд с удовлетворением обнаружил, что они находились в беседке одни.

Эдмонд присел на скамейку и вытащил бланк объяснения.

– Ллойд Ворфстоун, – начал судорожно Ллойд. – Старший научный сотрудник Лаборатории живых распределенных вычислений. Вот мои показания…

– Постойте! – взмолился Эдмонд, пряча улыбку. – Давайте по порядку.

– Конечно, конечно! – взволнованно покивал Ллойд, кусая губы.

– Сперва расскажите мне, чем вы занимаетесь?

– Вам правда интересно? – недоверчиво уточнил он.

– Очень! – Эдмонд изобразил увлеченный блеск в глазах.

Бледность молодого ученого сменилась румянцем. Он присел рядом и стал вещать:

– Ну, я пишу алгоритмы, на основе которых наши разумные растения перерабатывают кодированную математическую информацию. Самая главная трудность – это перевести код в биополе и загрузить его в их физиологическую матрицу. После этого…

Эдмонд сделал внимательное лицо и запасся терпением. Он работал в научно-исследовательском учреждении и знал, как правильно разговаривать с учеными. Главное – дать им возможность высказаться по области их научных интересов. А потом, в самый интригующий момент, прервать и попросить поведать о самом происшествии. Чтобы продолжить волнующий их рассказ, они сразу выложат все детали как на духу. Этот паренек и так был расположен говорить, но втереться к нему в доверие не помешает, когда речь пойдет о тонких моментах.

– Так, очень интересно! Ого!.. – кивал головой Эдмонд. – А скажите, что все-таки произошло в тот день, когда вы получили травму?

Ллойд замолк.

– Ну…

– Я разговаривал с мисс Тэнтоурис, – Эдмонд заметил, что математик вздрогнул при упоминании ее имени. – Она сообщила, что вы первым начали словесную перебранку, это правда?

Ллойд замялся.

– Да… Но у меня просто сдали нервы! Она хотела выпить мою кровь! Понимаете?

– А почему вы так подумали?

– Она выбрала меня! Унюхала в тот день еще с самого утра. Я дважды замечал ее в столовой позади себя. У нее клыки выросли на пол пальца. Она так на меня смотрела, что я понял, что она меня унюхала, понимаете?

Эдмонд озадаченно почесал висок.

– Честно говоря, не очень. Вы имеете в виду, что ей почему-то захотелось именно вашей крови?

– Да! Именно так. Когда я был маленький, моя бабушка очень много рассказывала в детстве про ее папу и маму, то есть моих прадедушку и прабабушку…

– Так. Продолжайте.

– Они воевали в Великую войну и много рассказали бабушке про одного высшего демона, который в те времена не давал покоя целому нашему батальону. Он мог определять вкус и нужный ему состав крови по запаху.

– Нужный состав?

– Это как для нас то или иное блюдо. Разные питательные вещества и тому подобное. Кровь является носительницей духовных эманаций и потому неповторима. Так вот, бабушка говорила мне, как смотрит демон, когда выбрал свою жертву.

– И как же?

– Пристально и голодно!

Только знаменитая выдержка позволила Эдмонду не расхохотаться.

– Так, это понятно, – он стал выводить показания Ллойда на бланке. – Вам показалось, что мисс Тэнтоурис хочет выпить именно вашей крови. И что дальше? Вы попытались убедить ее этого не делать?

– Мне не показалось! – убежденно покачал головой Ллойд. – Я попросил ее не смотреть на меня подобным образом.

– Ага, а она что?

– Улыбнулась и издевательски заметила, что я идеально подхожу на роль великолепного ужина! Представляете?

– И вы не уловили в ее словах иронию? – не смог скрыть удивления Эдмонд.

– Какая ирония! Это была самая настоящая угроза. Вы же с ней разговаривали. Неужто не ощутили силу ее взгляда?

– Ну…

– И тут меня понесло, – пристыжено заметил Ллойд. – Я стал что-то говорить ей. Очень громко, чтобы все услышали и поняли, что мне нужна помощь. Но почему-то мои слова заставили других сотрудников отойти подальше. Я стал кричать еще громче, чтобы им было слышно, и…

– Что вы сказали мисс Тэнтоурис? Какие именно слова произнесли? – насторожился Эдмонд, который начинал понимать истинные причины, вынудившие обидные оскорбления сорваться с языка Ллойда. То был самый обыкновенный страх, переросший в панику.

– Ну, я назвал ее монстром, чудовищем… Мне сложно вспомнить… Я был сам не свой. По-моему, я просто озвучил все ругательства, которыми их называла бабушка.

– Например, нереида? – позволил себе легкую усмешку Эдмонд.

Ллойд смущенно кивнул.

– Можете вспомнить еще какие-то определения? – мягко, но настойчиво поинтересовался Эдмонд. – Мисс Тэнтоурис сообщила, что ваши последние слова явились для нее очень обидными. Они и вынудили ее применить к вам деструктивное заклинание.

– Я сказал тогда очень много слов, которые не очень-то помню и не понимаю толком. Поймите, я был чертовски напуган, – виновато изрек Ллойд, не поднимая взгляда.

Эдмонд всем своим видом дал понять, что такой ответ его не устраивает.

– Но позвольте, господин Палмер, разве хоть какие-то оскорбления дают право применять силу?

– Нет, но…

– Она опасна, понимаете меня? – Ллойд пересел ближе к Эдмонду и продемонстрировал испуганные глазищи, увеличенные стеклами очков. – Это настоящее чудовище. Бабушка рассказывала, что высший демон мог превращаться в кошмарного монстра, который разрывал людей зубами на части и пожирал еще живыми! Ее надо изолировать. Вы же знаете, что все архивы засекречены! Мы ничего не помним об их истинной природе. Бабушка говорила, что даже сами демоны боятся своих высших сородичей.

Эдмонд положил подбородок на ладони. По всей видимости, урегулировать этот конфликт будет не так просто. Трудности обнаружились с обеих сторон.

– Значит, вы имеете к мисс Тэнтоурис претензии и не намерены прощать ее действия? – обреченно задал Эдмонд вопрос, ответ на который казался ему очевидным. Но спустя мгновение выяснилось, что лишь казался.

– Разумеется у меня нет к этому демону никаких претензий! Я же не сумасшедший!

Эдмонд недоверчиво воззрился на него.

– Как нет?

– Это же высший демон! Вы меня вообще слушали? – носок ботинка Ллойда отбивал дробь, пока он отчаянно жестикулировал трясущимися руками. – Никто не защитит меня от ее гнева! Никто! Вы же наверняка начнете проводить какие-нибудь очные ставки, чтобы сверить наши показания, и тому подобное. А я не желаю с ней встречаться. Потому я готов подписать вам бумагу, что не имею к ней ни единой претензии. Но прошу вас: не забывайте о моем случае! Вы же сотрудник Управления безопасности. Найдите способ изолировать это чудовище без моего участия!

Едва уловимое, но очень нехорошее предчувствие мешало инспектору Палмеру отпраздновать победу. Основываясь на примирении потерпевшего, он мог закрыть дело гораздо проще. Даже без извинения Сильвии. Достаточно будет визита к ее родителям, чтобы Дисциплинарный комитет нашел ситуацию исчерпанной.

– Но это все же девушка, – произнес Эдмонд вкрадчивым голосом. – Нельзя называть ее монстром. Неужели вы не понимаете, что именно по этой причине вы и оказались на больничной койке?

Ллойд сперва посмотрел на него, как на сумасшедшего, но затем грустно покачал головой.

– Я не хотел обидеть ее. Я просто констатировал проблему. Я даже не считаю, что она совершила все это умышленно. Заклинание просто сорвалось с ее рук автоматически. Проблема в том, что сама ее природа представляет опасность. Против нее лично я ничего не имею. Мне стыдно, что я так грубо разговаривал с такой очаровательной особой. И мне очень страшно и странно, что природа завернула исчадье зла в настолько привлекательную оболочку.

Эдмонд пристально смотрел на понурившегося ученого, не зная, что на все это сказать.

– Тогда подпишите вот здесь, что не имеете к мисс Тэнтоурис претензий, – Эдмонд протянул математику бланк.

– А можно попросить вас об одолжении, господин Палмер? – спросил Ллойд, возвращая подписанный документ.

– Конечно. И ты можешь называть меня по имени, просто "Эдмонд". Мы, насколько я вижу, ровесники, – обаятельно улыбнулся он.

– Я могу обратиться к вам, Эдмонд, – Ллойд нерешительно подбирал нужные слова, – если она еще будет так на меня смотреть?

– Разумеется, дружище! – Эдмонд встал и крепко пожал Ллойду руку.

Он уже собрался уходить, но математик неожиданно произнес:

– Эдмонд!

– Да?

– Я вспомнил. Вспомнил, как назвал тогда этого демона.

– И как же? – подался вперед Эдмонд.

– Чужая. По-моему это были последние слова…

– Хм, вроде довольно невинно для настоящего ругательства.

– Бабушка говорила, что ей говорил ее папа, мой прадедушка…

– Так, – нетерпеливо покивал Эдмонд.

– В общем, что высшие демоны не особо принимаются своими сородичами. Они уважают их силу, но сторонятся.

Эдмонд пристально посмотрел на Ллойда.

– А могу я как-нибудь поговорить за чашечкой чая с твоей замечательной бабушкой, старина? – с новой порцией обаяния уточнил Эдмонд.

– К сожалению, она умерла пять лет назад от болотной лихорадки, осложненной проклятием злого духа, – печально ответил Ллойд.

– Сочувствую. Очень жаль. Если что, жду тебя в своем кабинете.

Эдмонд изобразил воинское приветствие и удалился, оставив математика наедине со своими страхами.

Разговор с Ллойдом не отпускал инспектора Палмера до конца рабочего дня. Даже ему было совершенно непонятно, что со всем этим делать. С одной стороны, у него имелось объяснение потерпевшего, который отказывался от всех претензий к обидчику. С другой стороны, обидчик, использовавший опасное для жизни заклинание, нисколько не раскаивался в содеянном. Можно было составить искусную многословную справку, которая скорее всего заставит Дисциплинарный комитет закрыть дело. Это, конечно, нельзя было считать идеальным итогом расследования, которыми так славился Эдмонд. Но проблема заключалась вовсе не в досаде от неэталонного завершения конфликта или в уязвленном самомнении инспектора.

Вне всяких сомнений, Эдмонд видел свое призвание в умении вникать и безукоризненно улаживать самые сложные конфликты между людьми и демонами. Но базовой целью его работы являлось обеспечение безопасности сотрудников Института. Потому он не мог оставить без внимания страхи Ллойда и нежелание Сильвии Тэнтоурис признать себя виноватой. Он не имел морального права забыть про угрожающую характеристику, которую Ллойд дал высшим демонам. И в то же время он был зажат в тиски регламентов и связан по рукам и ногам необходимостью соблюдения сроков проведения расследования. Чтобы продолжать проверку, он должен предоставить Старику мотивированный рапорт о причинах, не позволяющих завершить дело.

Эдмонд быстренько накатал рапорт о целесообразности проведения воспитательной беседы с родителями виновника конфликта и направился к кабинету начальства. Эрик Дельмонт, которого подчиненные за глаза называли "Стариком" из-за его привычки давать самому себе подобную характеристику, был самым хитрым человеком в Институте, и Эдмонд настраивал себя на тяжелый разговор. Но он и представить не мог, насколько окажется прав.

– Разрешите?

– Заходи, Эдмонд.

Эрик Дельмонт полулежал в роскошном кресле, обтянутом кожей редчайшего болотного дракона. Перед ним стояла мало кому подвластная настольная игра – трехмерные шахматы. Это игра была изобретена одним выдающимся магическим математиком сто лет назад с целью научить ум ориентироваться в многомерных нелинейных процессах. Игра требовала одновременного присутствия мысли на нескольких пространственных уровнях и была доступна только узким специалистам. Трехмерные шахматы не только вынуждали думать в трех измерениях. За счет искривления мысленного пространства они собирали с противоположной от настоящего игрока стороне его призрачную копию, наделенную парадоксальным мышлением. Эрик проводил за шахматной доской часы и дни. Обычно он зависал над ней, как паук над жертвой, и запускал в сложную игровую ситуацию едкий яд своей нелинейной мысли. В подавляющем большинстве случаев ему везло, и этот яд поражал невидимого противника, собранного магическим механизмом из ментальной энергии самого игрока.

Эдмонд зашел и замер перед столом босса.

Эрик не шелохнулся. Как пресловутый паук, он созерцал вошедшего без единого движения. Вдруг он резко переменил позу, покрутив длинными конечностями.

– Что у тебя, Эдмонд? – прошипел он, демонстрируя плотоядную ухмылку, от которой у мало знающих его людей пробегали мурашки. – Что понадобилось моему лучшему сотруднику? Неужели пришел меня порадовать тем, что сумел полностью урегулировать тот конфликт с участием высшего демона? Молодец! И было бы странно, если бы ты не сделал этого. Ведь ты понимаешь, насколько потенциально скандальна и взрывоопасна эта история! Высший демон применил силу против человека. Я рад, что ты справился, сынок.

Речь Эрика Дельмонта была быстрой и изящной, как ползущая по саванне змея. Он чем-то напоминал воплотившегося в человеческом теле злого духа. Было в его ледяном пронизывающем взгляде и шипящем голосе что-то пробирающее до костей. Эдмонду он всегда казался ужасным призраком, выбравшимся по чьему-то недосмотру из промозглого потустороннего мира.

– Боюсь, сэр, что не могу пока порадовать вас такими новостями. Все несколько сложнее… Но конфликт близится к завершению. Вы подпишите?

Эрик брезгливо воззрился на рапорт, легший рядом с шахматами.

– Я тебя разбаловал, сынок. Ты, небось, привык, что из-за того, что ты делаешь все на отлично, я подписываю все твои рапорты и ходатайства, не глядя? Доложи-ка мне, в чем там загвоздка!

– Ну…

– И не переживай, Эдмонд. Расслабься, – сказал Дельмонт наигранно ласковым голосом, вызывающим немедленный спазм всего тела от тотального напряжения. – Пойми старика. Я интересуюсь только потому, что должен контролировать это громкое дело…

Эдмонд сделал серьезное лицо и кивнул, думая о том, насколько далеко слова Эрика отстояли от правды. Инспектор давно убедился в том, что его шеф является интриганом заоблачного уровня, находящим наивысшее удовольствие в манипулировании чужими судьбами. Старик годами плел свою человекомерную паутину, любуясь красотой и сложностью ее причудливого рисунка, испытывая нездоровое возбуждение при созерцании сотен больших и маленьких мух, которые увязли в его сети. Эдмонд допускал, что такая тенденциозная характеристика его шефа может не соответствовать правде только по одной причине. На самом деле все еще хуже.

Эдмонд за пару мгновений произвел коррекцию фактов и стал медленно докладывать, взвешивая каждое слово:

– Диалог с Мисс Тэнтоурис налажен. Но она пока не хочет признать свою неправоту. Думаю, мы имеем дело не более чем с женской обидой. Я принес вам рапорт о визите к ее родителям. Эта мера должна оказать необходимое моральное воздействие.

– Дааа, – прошептал Эрик, смакуя слова Эдмонда, словно они были сладким нектаром. – Ты непревзойденный мастер таких моральных экзекуций. Демоны боятся тебя, как огня. Молодец. Страх – это замечательное орудие. Как и ложь. Не грех применить их в таком важном деле, как сохранение баланса сил.

Эдмонд лишь покивал, не считая нужным вступать в спор.

– А что пострадавший? – резко спросил Эрик, испытующе прожигая подчиненного взглядом. – Покажи-ка мне его объяснение!

– Оно еще не готово.

– Ты ведь встречался с ним сегодня?

– Да, но…

– Что он говорит? Готов пойти на мировую?

Эдмонд привык к подобным неожиданным атакам Старика. Сказать сейчас правду было чрезвычайно опасно для планов инспектора Палмера. Он рассчитывал понаблюдать какое-то время за Сильвией и набрать фактов, чтобы разобраться с интригующей информацией, которую на него вывалил бедняга Ллойд. Если же признаться, что Ллойд подписал мировую, Эрик может потребовать от него не устраивать никаких визитов и сразу закрыть дело, пообещав помочь с Дисциплинарным комитетом. Кто знает, насколько важно урегулирование этого конфликта для высшего руководства? Тогда план последить за мисс Тэнтоурис улетит в трубу.

– Пока нет, – соврал Эдмонд, ни на йоту не изменившись в лице и голосе. – Но я надавил на его страх демонов. Пообещал ему очную ставку. Думаю, что через пару дней Ворфстоун подпишет мировую. Бьюсь об заклад, его убедит тот факт, что злодейка наказана с помощью строгих родительских обычаев демонов, про которые он ничего не знает.

– Замечательно, – Старик расплылся в улыбке.

Он, не глядя, размашисто завизировал рапорт и вернул его Эдмонду магическим пассом.

– Разрешите идти, сэр?

Эрик вместо ответа подмигнул. Не говоря ни слова, он медленно, словно геккон, поднялся и оказался возле шкафа. Достав оттуда серебряный поднос с двумя бокалами и пыльной бутылью, он поставил его на середину стола.

– Не изволишь выпить со мной, сынок? – прошипел Эрик, наливая на два пальца янтарной жидкости в каждый бокал. – Только не подумай, что я какой-нибудь пьяница. Просто спиртное помогает мне изменить точку сборки этого любопытного мира…

– Не могу вам отказать, сэр, – почтительно ответил Эдмонд.

Пьянство – последний грех, в котором он мог заподозрить своего шефа. Но большую часть навыков Эдмонд вынес именно из наблюдения за поведением этого удивительного человека. Так что избегать возможности поговорить с ним по душам было очень глупо. Хотя откровенностью тут и не будет пахнуть.

– Садись, Эдмонд. Возьми бокал и давай с тобой порассуждаем вместе. Видишь ли, иногда мне не хватает возможностей своего разума. Ты ведь, насколько я помню, всесторонне развит: имеешь представление о том, что такое распределенное счисление?

Эдмонд кивнул.

– Так и я, сынок. Не могу осмыслить столь сложный и хаотичный мир в одиночку. Ты должен помочь мне. Я дам тебе одну мыслишку и попрошу тебя подумать над ней, а потом сказать мне свое мнение. Я дорожу такой возможностью, потому что мало у меня подчиненных, умеющих думать.

– Спасибо за столь высокую оценку моих скромных дарований, сэр.

– Эта оценка лишь следствие реального взгляда на умственный уровень нашего отдела. Так что, не стоит благодарностей. Ты ведь знаешь, что нужно, чтобы решить задачу? Надо очень долго и со всех сторон думать над ее решением. Тогда она непременно раскроет свою загадку. Но это все лирика. Лучше скажи, что тебе известно о высших демонах? Говори откровенно!

Эдмонд внутренне усмехнулся этому нелепому требованию, которое было совершенно недопустимым при общении со старым интриганом.

– Честно говоря, ничего, – Эдмонд пожал плечами.

Ему даже не пришлось врать, ибо эта область была покрыта многометровым налетом таинственности.

– И ты никогда за все время службы не предпринимал попыток изучить интереснейший феномен разделения демонов на классы? Зная твою преданность работе, я был уверен, что хотя бы данное расследование возбудит твой интерес к этой квинтэссенции всего демонического.

– Вы же знаете, что все источники на эту тему закрыты, сэр.

– Ну, а твой личный опыт, сынок? Подумай сам, разве не очевидно, что в высшем демоне лишь представлены в гипертрофированном виде все те качества, что ты не раз обнаружил в наших темных братьях за годы разрешения конфликтов? Что ты думаешь о демонах? Я не прошу давать оценку. Это против обожаемой всеми нами толерантности. Но все же, что отличает их расу от нас по существу? Полагаю, для тебя не составит труда выделить ядро их природы.

Эдмонд задумался.

– Наверное, самая главная их черта, которая объясняет наши отличия, заключается в их тесной связи с животным миром. Несмотря на наличие разума, демоны будто бы лишены или просто сознательно игнорируют то, что можно назвать эмоциональным умом…

– Умные животные? – уточнил с понимающей улыбкой Дельмонт. – Холодные, бесчувственные, ведомые звериными инстинктами существа, которые сумели обмануть нас и лишь сымитировали суть человека – доброту, героизм, готовность жертвовать собой ради процветания общества и прочее? Ты это имеешь в виду? Говори смелее, не надо бояться правды!

– Да, – превозмогая неприязнь к самому себе, произнес Эдмонд. – Те ценности, которыми они дорожат – свобода, любовь к правде, независимость есть лишь проявления животного духа, обретшего разум. Они не хотят сдерживать своих желаний и сознательно выбрали из нашей культуры только те принципы, что в меньшей степени требуют самоограничения.

– Очень тонко подмечено, сынок. Я бы еще добавил, что их чудовищная суть не видна нам в полной мере по той причине, что мы не способны порой отделить наши же достижения, которые демоны у нас хитроумно похитили, от того, что лежит под ними. Но это скорее их заслуга и наш просчет.

Эдмонд вежливо покивал.

– Жаль, что у нас нет такого причудливого явления как высший человек по аналогии с высшим демоном, как тебе кажется? – заметил Эрик и буквально впился взглядом в глаза Эдмонда, будто силился прочитать его мысли.

– Наверное.

– Тогда мы могли бы равняться на эту квинтэссенцию человечности. И мы легко могли бы увидеть то плохое в нас, что не соответствует идеалу.

Эдмонд покивал, не особо понимая, к чему Старик клонит.

– Но, с другой стороны, существование высших демонов тоже очень полезная штука, – Эрик улыбнулся. – В них легче увидеть ту кошмарную природу, что умело прячется в обычных демонах.

Он помолчал.

– Я настоятельно советую тебе присмотреться к мисс Тэнтоурис. Очень благоразумно с твоей стороны не спешить завершать это расследование. Ты имеешь шанс увидеть то лицо демонической расы, которое они так тщательно скрывают. Разумеется, эти игры в прятки были бы не нужны, имей мы возможность ознакомиться с теми историческими источниками, что спрятаны от наших глаз во имя сохранения баланса. Но и в отсутствии этих знаний мы можем с твоей помощью обнаружить их пугающую суть.

Инспектор Палмер напряженно осмыслял слова Эрика, силясь узреть стоящие за ними истинные намерения.

– Вы будто о чем-то просите меня, сэр, – произнес он медленно. – Но я что-то никак не пойму, о чем речь.

– Ты угадал. Я хочу попросить тебя о небольшой услуге.

– Услуге? – эхом отозвался Эдмонд, чувствуя неладное.

– Да. И услуга эта нужна не мне лично, она будет содействовать процветанию всей человеческой расы.

Такой пафос в устах старого паука окончательно поселил в сердце Эдмонда нешуточную тревогу.

– Слушаю вас, сэр.

– Я уже частично озвучил свою просьбу. Мне хотелось бы, чтобы ты пристально следил за мисс Тэнтоурис. Почему-то я уверен, что ты сможешь за время проверки обнаружить в ней настоящее чудовище, – он сделал паузу. – И я был бы рад, если бы ты аккуратно, в присущей инспектору Палмеру профессиональной манере, собрал доказательства ее чудовищности и передал их мне.

– Не думаю, что она будет выставлять свое истинное лицо напоказ, – пробормотал Эдмонд. – И потом, эта информация может покачнуть баланс.

Эрик покровительственно смотрел на Эдмонда, потягивая свой напиток. Вдруг он усмехнулся.

– Ты совершаешь логическую ошибку, сынок. Ты верно думаешь, будто баланс держится на незнании о природе наших сородичей?

– Ну да…

– Чушь, – резко заметил Эрик. – Ты просто смотришь на систему снаружи. Ты знаешь, что часть информации о природе демонов скрыта, потому искренне полагаешь, что радость от незнания их тайн спасет равновесие, так?

Эдмонд осторожно кивнул.

– Но ведь кто-то когда-то засекретил эту информацию. Тот, кто обладал всей ее полнотой. И именно огромная осведомленность позволила этим людям осознать всю опасность этих знаний и спрятать их от общих взглядов. Я же не прошу тебя рассказывать о твоих потенциальных открытиях всем и каждому или опубликовывать их в газете. Ты лишь должен передать их мне. И я придумаю, как можно справится с возможными проблемами. Вот так все и работает, сынок.

– Хорошо, сэр.

Эдмонд вдруг подумал, что слова Старика были не лишены здравого смысла. Гораздо проще знать, с чем борешься.

– Единственное, сэр…

– Да, говори смелее!

– Я ведь не знаю, что вы собираетесь делать с этой информацией.

Эрик ухмыльнулся.

– Полагаешь, что я буду плести интриги, озабоченный лишь жаждой власти?

Эдмонд неопределенно покачал головой.

– Ты хорошо изучил меня. Я же говорил, что твоя наблюдательность более чем уникальна! Но мои планы – не более, чем средства мотивационного обеспечения усилий моего разума. Тот факт, что я могу использовать эту информацию для продвижения по карьерной лестнице, нисколько не исключает того, что мы убережем Институт от серьезной опасности в виде вышедшего из под контроля высшего демона.

– Вы думаете, что нападение на Ллойда только начало?

– Именно так я и думаю. Ты почти читаешь мои мысли. Надеюсь, у тебя получится прочесть и мысли мисс Тэнтоурис.

– Постараюсь, сэр, – неуверенно протянул Эдмонд. – Хотя мне кажется, что вы серьезно переоцениваете мои возможности. Люди и демоны сосуществуют вместе уже не одно десятилетие, и никому пока не удалось обнаружить даже в высших демонах присутствие чего-то кошмарного.

– Но у всех этих людей не было такого козыря, который имеется у тебя, Эдмонд.

– О чем вы, сэр?

– Я говорю про Таинственный лес. Половина кафедр паразитирует на его чудесах, высасывая из его недр неизведанные формы магии. Мерлиновский построил в этих краях наш Институт не из-за любви к комарам и болотам. Здесь все растет как на дрожжах – и демоны, и их способности.

Эдмонд не мог не признать правоту Старика. Таинственный лес являлся многомерным магическим феноменом, излучающим невообразимое количество магической энергии и породившим в своих глубинах целый сонм загадочных существ. Эти создания, подавляющая часть которых являлись настоящими чудовищами, именовались в научной среде нечеловеческой разумной жизнью, а в народе – нечистой силой.

– Вы как всегда правы, сэр.

– Разумеется, – насмешливо протянул Старик. – Надеюсь, мне удалось направить твои мысли по верному пути. Можешь идти. Рассчитываю на тебя, сынок.

Инспектор Палмер учтиво кивнул и уже потянулся к дверной ручке, как услышал за спиной глухой голос Эрика.

– И помни, сынок. Они не просто так ее боятся. Может статься, что хватит одной этой брюнетки, чтобы погубить тебя. Будь осторожен. Как никогда в жизни!

– Спасибо за беспокойство, сэр.

– Занимайся, сынок.

Глава 3. Встреча с родителями

Прошла неделя, под конец которой дело о конфликте Ллойда Ворфстоуна и Сильвии Тэнтоурис умудрилось поглотить все внимание Эдмонда. Угрожающая информация, обрушившаяся на инспектора, сумела проникнуть даже в его сны. В этих удивительно мрачных сновидениях он видел Эрика Дельмонта, который вырастал над громадой Таинственного леса призрачным великаном. Старик выступал в роли кукловода, управляющего Институтом с помощью ниточек, протянутых к каждому сотруднику. Под утро в беспокойный сон инспектора проникала очаровательная мисс Тэнтоурис, из тени которой выбирался и грозно скалился отвратительной наружности монстр. Инспектор Палмер раздирался между желанием заключить демоническую девушку в объятия и позывом броситься бежать от чудовища. Затем он, подчиняясь парадоксальной логике сновидного мира, делал шаг в бездонную пропасть и долго падал в ее головокружительную пустоту. Самая неприятная черта преследующих Эдмонда кошмаров заключалась в том обстоятельстве, что их содержание не таяло сразу по пробуждении, а прочно впечатывалось в память.

Рапорт на проведение беседы с родителями Сильвии уже был согласован с Дисциплинарным комитетом, снабжен печатью и зарегистрирован в канцелярии. Получив от бюрократической машины Института официальное разрешение, Эдмонд еще вчера направил мисс Тэнтоурис письменное предложение провести указанную беседу сегодняшним вечером. Он предложил встретиться на площади Озарений после окончания рабочего дня и получил уведомление о ее согласии. Стоит заметить, что заключительная часть этого ритуала была чистейшей формальностью, так как визит к родителям участника конфликта являлся принудительным мероприятием, в силу чего и требовалось столько времени на его утверждение.

Эдмонд покинул свой кабинет в откровенно взволнованном состоянии. Причину охватившей его с самого утра тревоги он не мог себе объяснить. В копилке инспектора Палмера было с полсотни подобных встреч на территории демонов, так что он знал все тонкие места и особенности демонического быта. Однако Эдмонд переживал как школьник, собирающийся на первое свидание. Ко всему прочему он зачем-то проверил, выглажена ли его рубашка, начищены ли ботинки и достаточно ли аккуратна его прическа.

Выйдя из главного корпуса и спустившись по мраморному крыльцу, Эдмонд сразу заметил свою подопечную. Демоническая девушка стояла посреди площади и созерцала начинающийся закат. Слабенький ветерок ласково трепал облако длинных, пронзительно черных волос. Эдмонд замер и не мог оторвать восхищенного взгляда от созерцания контуров безупречной фигуры, подсвеченных светом заходящего солнца. Но спустя несколько мгновений он одернул себя и опасливо посмотрел по сторонам, не заметил ли кто подозрительного замешательства инспектора Палмера.

– Добрый вечер, мисс Тэнтоурис, – максимально деловым тоном поздоровался Эдмонд, подойдя к Сильвии. – Извините, что заставил вас ждать.

– Вы, правда, сожалеете об этом? – спросила она, не оборачиваясь и не здороваясь в ответ.

– Ну, да. Время – очень ценная вещь…

Сильвия обернулась и в упор посмотрела на него. Эдмонду показалось, будто он стоит перед лесной нимфой, потустороннее очарование которой завладевает его разумом и сводит сердце томительной судорогой.

– Если вы так цените мое время, то может быть отпустите домой одну?

Эдмонд к своему удивлению не услышал в вопросе никакой иронии, будто она, и впрямь, надеялась, что неприятного события можно избежать, просто попросив об этом. Кроме пугающей красоты было в выражении ее лица что-то по-детски наивное.

Эдмонд понял, что вконец растерялся. Он ожидал, что ко второй встрече у него разовьется иммунитет к этой особе, но, видимо, требовалось больше времени.

После вынужденной паузы он открыл было рот, но Сильвия произнесла:

– Хотя, нет. Вы так не поступите. Как и все люди, вы живете во власти разума и логики, требующих доводить начатое до конца. Это печально.

– Для вас или для меня?

Она молча пожала плечами и снова отвернулась к закату.

– Полагаю, нам стоит двинуться в путь? – предложил Эдмонд.

– Наверное.

– Тогда пойдемте к станции. Ваши родители ведь живут в пригороде Омегатона?

– К станции? – она обернулась и недоуменно нахмурилась. – Ах, да… Давайте.

Они миновали площадь и направились по симпатичным аллеям институтского парка к железнодорожной станции.

Шли молча. Эдмонд периодически бросал короткие взгляды на точеный профиль и вездесущие серые перышки. Это наблюдение навело его на внезапное озарение.

– Я так понимаю, удивление необходимостью добираться до вашего дома на поезде вызвано тем, что обычно вы путешествуете… иным образом?

– Ваш интерес к моей физиологии не увядает, – насмешливо заметила Сильвия. – Да, я не отказываю себе в удовольствии долететь домой на крыльях. Если вас беспокоит, контролирую ли я себя при этом, то да – контролирую, когда являюсь инициатором трансформации.

– Я просто… – Эдмонд примирительно поднял руки.

– На десять баллов по вашей любимой шкале, – Сильвия не дала ему вставить слово.

– Ну, можно разок и на поезде проехаться. Мне вот нравится полюбоваться под перестук колес на Таинственный лес. По-моему, здорово.

– Только если вы никогда не смотрели на него с высоты и скорости птичьего полета.

Показались очертания железнодорожной станции. Платформа была утоплена в густой растительности, так как пути шли по самой границе Таинственного леса, чтобы через тысячу километров на север миновать полуостров Годзо и врезаться в континентальную часть страны. Омегатон находился недалеко, но Эдмонд припомнил, что потребуется около получаса, чтобы миновать с полдюжины станций, знаменующих собой небольшие поселения.

– У меня же нет билета, – Сильвия вдруг остановилась на ступеньках, ведущих на платформу. – А деньги остались на работе.

– Не стоит беспокойства, я заплачу.

– Я вам отдам.

– Не надо. Не утруждайте себя. В конце концов, я вынудил вас сменить полет на скучное путешествие в вагоне поезда.

– Да. Это верно. Тогда не буду отдавать…

Эдмонд купил в будке с облупившейся краской два билета, и вот они на всех парах несутся сквозь зеленый коридор, начинающий плавно погружаться в вечерние сумерки. Немногочисленный народ откровенно пялился на странную парочку, гадая, какими грехами каждый из них заслужил общество друг друга. Впрочем, часть сотрудников знала Эдмонда, а также то, что его работа вынуждает его проводить много времени в обществе демонов. Но это, разумеется, не мешало им глазеть на Эдмонда и Сильвию в свое удовольствие.

Инспектор пропустил мисс Тэнтоурис к окошку и стал делать вид, что активно любуется пролетающим ландшафтом, подсвеченным закатным багрянцем. Однако истинный объект его восторга находился по эту сторону стекла. Но если его трюк мог обмануть Сильвию и окружающих, то чтобы обмануть самого себя, Эдмонд поверил в идею, что рассматривает демоническую девушку исключительно для того, чтобы лучше понять, что происходит у нее в голове.

Эдмонду показалось, что Сильвия лукавила, высказываясь про ничтожество поезда по сравнению с передвижением в птичьем облике. Она буквально прилипла к оконному стеклу и, широко раскрыв глаза, восхищенно созерцала засыпающий лес. Эта особенность демонов не являлась для инспектора тайной. Они были ближе к природе и обладали способностью воспринимать ее полнее и глубже, чем люди. Фантазия даже подкинула Эдмонду идею, что мисс Тэнтоурис видит сейчас нечто совсем иное, чем он.

– Кстати, я поговорил с господином Ворфстоуном, – Эдмонд перешел к заранее заготовленной теме. – И он готов признать солидную часть своей вины в вашем конфликте.

Сильвия не повернула головы, но Эдмонд увидел, что ее отражение пристально смотрит на него.

– Ллойд даже готов подписать мировое соглашение. Он понимает, что вел себя ужасно и…

– Он ничего не понимает. Он просто испугался, – отрезала Сильвия.

– Ну, не спешите, – принялся увещевать Эдмонд. – Откуда вы знаете? Мне вот показалось, что он действительно раскаивается в содеянном и признает, что недопустимо оскорблять девушку, что бы ни происходило.

Сильвия хмыкнула.

– Я чувствую человеческий страх, – спокойно произнесла она. – Вот откуда я знаю. Я увидела в душе этого малодушного человека столько ужаса, что немудрено, что он струсил.

Это признание заставило Эдмонда насторожиться.

– Вы только эту эмоцию улавливаете? – буднично поинтересовался Эдмонд, словно спрашивал впечатление о погоде. – Или и другие тоже?

– И другие. Но не все. И не всегда. Моя физиология по-прежнему не дает вам покоя, инспектор?

Эдмонд вдруг поймал себя на опасении, а не видит ли его эта особа насквозь. Он неловко поерзал на сиденье, довольный хотя бы тем, что она снова погрузилась в разглядывание темнеющих лесных очертаний и не замечает его растерянности.

– Гххм, очень интересно. Я восхищен премудрой природой, которая заложила в вас такие замечательные умения. А вы не скажете, какие еще эмоции чувствуете?

Сильвия повернулась к нему и обворожительно улыбнулась.

– Ваша привычка начинать трудный вопрос с лести по-человечески очаровательна.

– Ну что вы, право…

– Я тонко чувствую животные проявления человеческого духа, – она принялась загибать длинные красивые пальцы. – Страх, ярость, голод, боль, сексуальное влечение.

Эдмонд потрясенно смотрел на сжатый кулак. Особенно его волновал последний загнутый палец.

– И что же я сейчас чувствую? – спросил он наигранно небрежно.

– Мои способности обостряются в полнолуние, потому как связаны с жаждой крови, – спокойно ответила она. – Но насколько я могу чувствовать, – она снова стала разгибать пальцы, – вы не боитесь, не охвачены яростью, не голодны и не испытываете боль.

Эдмонд почувствовал, как его лицо наливается краской, когда увидел, что только ее мизинец не сдвинулся с места.

Сильвия опустила руку и снова отвернулась к окну.

Его сердце отчаянно колотилось, взбешенное ее нахальным намеком. А самое ужасное в нем было то, что она угадала.

– Но почему вы вообще стали препираться с Ллойдом, если сразу поняли, что он объят страхом, который лишил его разума?

Молчание.

– Его страх лишил разума не только его, – сказала она наконец. – Страх придает запаху крови особый аромат. Устоять перед ним очень сложно. Легче сатиру, обнаружившему в своем лесу юную обнаженную деву, справиться со своей похотью.

– Эээ, спасибо за откровенность, – пробормотал изумленный Эдмонд. – Я стал лучше понимать причины конфликта…

– Пожалуйста.

Минут десять прошло в полном молчании. Эдмонд пытался взять себя в руки, но давалось ему это с огромным трудом. Откровенность Сильвии ставила в тупик. Инспектор Палмер решил отвлечься и занять ум другими заботами. Достав из портфеля ежедневник и намереваясь почитать список дел на завтра, он наткнулся на лежащее между страницами перо.

Женское любопытство оказалось глубже расовых отличий, и через мгновение Эдмонд услышал издевательский голос:

– Взяли на экспертизу?

– Что? – он изобразил удивление. – Ах, вы про это! Нет, ну что вы, какая еще экспертиза? Просто решил заложить страничку… первым, что под руку попалось.

Эдмонд проклинал все на свете. Как он мог забыть про перо? И зачем он вообще поднял его в тот день?

– Вот, можете взять обратно, – пробормотал Эдмонд и сразу понял, что сказал дикую глупость.

– Спасибо, но оно теперь ваше.

– Нет-нет, мне оно ни к чему!

– У меня такого добра более чем достаточно, – она провела рукой по волосам и продемонстрировала несколько перьев.

– М-да, вы правы, – растерянно покивал Эдмонд.

Еще через пару минут бессмысленного вглядывания в страницы ежедневника Эдмонд заметил интересную запись.

– Мисс Тэнтоурис, вы не дадите мне совет по одной ситуации?

Она вопросительно приподняла бровь, и Эдмонду чертовски захотелось увидеть это прелестное движение снова. Он поймал себя на отчаянном желании немедленно задать демонической девушке тысячу вопросов или хотя бы понять, какой из них приводит к изящному подъему угольно-черной брови на высокий лоб.

– Через пару дней в Управлении внутренней безопасности состоится разбор полетов по нарушениям формы одежды. Среди нарушителей немало студентов-демонов. Как вы думаете, что сделать, чтобы без санкций призвать их к порядку?

– Попробуйте пригласить на это мероприятие демонов со старших курсов. У нас уважение к старшим довольно сильно выражено.

– Замечательная идея! – просиял Эдмонд, хотя именно это и планировал с самого начала. – А как ваши исследования подземного мира продвигаются?

– Как везде, не без трудностей.

Эдмонд не уловил в ее голосе воодушевления и решил не развивать тему работы.

– Так, скоро приедем, – сообщил Эдмонд. – А можно спросить, чем ваши родители занимаются? Не сочтите за пустой интерес. Но мне хотелось бы знать, с кем мне выпала честь провести этот вечер. Они ученые?

– Только мама. Занимается изучением плотносгущенных вибрационных сущностей.

– Я что-то не припомню у нас такого направления исследований.

– Она руководит кафедрой в Королевской Академии Примаглориума.

– Ого! – без всякого притворства удивился Эдмонд. – Значит добирается каждый день с помощью портала? Это нелегкая процедура!

– Она бесконечно увлечена своей работой. А папа – строитель.

– Нужная профессия, – похвалил Эдмонд уже менее искренно. – Вы не тяготитесь тем, что живете с родителями? Небось забывают порой, что вы уже взрослая?

– Нет. Мама проводит на работе все свободное время, а папа по полгода в командировках. Но эту неделю он отдыхает, так что мама приходит пораньше, чтобы приготовить ужин.

– Ясно. Они сильно расстроились, когда узнали о моем визите?

Наступило подозрительное молчание. Эдмонд нахмурился.

– Нисколько. Я им… не стала говорить.

– Не стали?!

– Послушайте, вы же не просто так выбираете в качестве меры воспитательного воздействия разговор с родителями. Знаете, что для демонов это является серьезным стрессом. Моя мама долгое время руководит немаленьким коллективом и обладает характером, заставляющим папу подольше задерживаться в командировках. Я не самоубийца, чтобы сообщать ей о визите в дом человека и всем этом скандале.

– Ясно… – протянул Эдмонд в полнейшей растерянности.

– В вашем присутствии она не станет расправляться со мной. А через пару часов ваших проповедей, возможно, отойдет…

Таких фокусов не вытворял ни один из демонических "клиентов" Эдмонда за всю историю его работы в Отделе разрешения межрасовых конфликтов. Оставшийся путь ехали молча. Инспектор с беспокойством представлял реакцию родителей Сильвии в момент его неожиданного появления.

Эдмонд был до того обескуражен выходкой мисс Тэнтоурис, что чуть не пропустил нужную станцию. Едва отойдя от платформы, они оказались в классическом демоническом пригороде. На почтовых ящиках, прикрепленных к заборам, красовались фамилии, заканчивающиеся на "урис". Все дома от крыльца до самой крыши были затянуты в плотные заросли плюща и прочей ползущей растительности. Это выглядело так, словно здания проглотило огромное лесное чудовище. На проглядывающих из-за заборов приусадебных участках не было и сантиметра свободного от кустов и декоративных деревьев пространства. Демоны тяготели к природе и любили окружать свои жилища подобием леса. За последние десятилетия они облюбовали человеческие дома, оценив их удобства. Только самые древние старики продолжали селиться в подземных квартирах.

Сильвия отворила калитку, и Эдмонд с удивлением обнаружил, что немногочисленную растительность активно теснили разнообразные человеческие постройки – мангал, беседка и прочие сооружения. Но вспомнив профессию мистера Тэнтоуриса и ее более чем человеческие корни, он понял, что это следы любви главы семейства к зодчеству.

Когда они вошли в прихожую, Эдмонд немного успокоился – идеальный порядок вновь сообщил, что он не столкнется ни с чем неожиданным. Каждый ботинок стоял на своем месте, одежда висела ровными рядами. Стены дома были выкрашены в популярный у демонов кислотно-фиолетовый цвет, намекая на существенную разницу в восприятии.

Последовав примеру Сильвии и сняв ботинки, Эдмонд направился за ней в глубины дома.

– Сильвия, ты сегодня позже обычного, – донесся до него властный высокий голос, являющийся полной противоположностью глубокого и низкого голоса Сильвии. – Ужин почти остыл. Отец начал без тебя…

Голос оборвался, и Эдмонд понял, что причиной тому явилось его появление в просторной гостиной, совмещенной с кухней.

Миссис Тэнтоурис оказалась подтянутой, аристократически выглядящей дамой. Возраст брал свое, и на лице в некоторых местах обосновались морщины. Их почти не имелось в уголках рта и глаз, в то время как высокий лоб был исчерчен глубокими бороздами, намекая на рассудительный и холодный нрав. Волосы были уложены в высокий строгий пучок. Даже в домашней обстановке она держалась по-деловому.

Внешность мистера Тэнтоуриса сразу дала Эдмонду понять, от кого Сильвия унаследовала пронзительную черноту волос и яркую зелень во взгляде. Но красивым этого демона язык не поворачивался назвать. Демонические черты традиционно ушли в уродливую простоту и делали его лицо словно вырубленным из дерева неумелым ваятелем. Сжатое, с низким лбом и резкими гранями подбородка и выдающихся скул, оно напоминало приплюснутую морду змеи.

Сейчас его несимпатичное лицо венчала растерянность, перемешанная с явным страхом во взгляде, когда он мельком посмотрел на жену. Миссис Тэнтоурис же очень быстро оправилась и воззрилась на гостя с явным отвращением.

– Если ты привела домой жениха, то советую выйти и зайти обратно одной, притворившись, что ничего не было, – язвительно изрекла миссис Тэнтоурис.

Эдмонд понял, от кого в семье Сильвия унаследовала чувство юмора. Однако, ему также стало очевидно, что такая грубая шутка являлась способом скрыть охватившую мать тревогу.

– А что в нем не так? – беспечно отозвалась дочь.

Эдмонд понял, что ждать нормального представления от Сильвии бесполезно, и уже было хотел внести ясность, но его отвлекла реакция на происходящее мистера Тэнтоуриса. Демон, по всей видимости, принял слова жены и дочери буквально и, сочтя творящееся началом большого скандала, углубился в поедание ужина. Эдмонд пораженно смотрел, как номинальный глава семейства уставился в тарелку, будто рядом с ним не происходило ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания. Эдмонд мог предположить только две причины такому неординарному поведению: либо мистер Тэнтоурис совершенно не понимал иронию, либо Сильвия была по-настоящему трудным ребенком, от которой родители могли ожидать чего угодно.

– Добрый вечер, господа. Извините, что нарушил ваш покой, – начал Эдмонд. – Меня зовут Эдмонд Палмер. Я старший инспектор Отдела разрешения межрасовых конфликтов. Полагаю, ваша дочь забыла предупредить вас о моем визите…

Мистер Тэнтоурис оторвался от еды, сочтя открывшиеся подробности не такой плохой новостью, и одарил жену оптимистичной, чуть робкой улыбкой, словно говорящей: "посмотри, дорогая, все же в порядке!".

Но миссис Тэнтоурис смерила мужа презрительным взглядом и сухо спросила:

– Что она натворила?

По крайне мере, хоть что-то шло по плану. Эдмонд и не ожидал радушных приветствий или хотя бы формальной вежливости.

– Ничего страшного, – доброжелательно ответил он, не теряя самообладания и уверенно вступая на привычную территорию межрасового общения. – Имел место небольшой конфликт, в ходе которого ваша дочь применила заклинание против человека.

– Он жив?

Эдмонд наконец услышал напряженный голос мистера Тэнтоуриса.

– Разумеется, жив.

– Не покалечен?

– Нет, нет. Он провел пару дней в лазарете, но сейчас полностью здоров.

Мистер Тэнтоурис с облегчением протер вспотевший лоб. Миссис Тэнтоурис тяжело вздохнула и сердито посмотрела на дочь.

– Не могу сказать, что рада познакомиться, – процедила она сквозь зубы. – Вельзевула Тэнтоурис. Мой муж – Алан. Думаю, нам лучше присесть и обсудить все это за столом. Извините, но я не готовила… человеческой еды.

– Ничего страшного, – вставила слово Сильвия, садясь за стол. – Господин Палмер обожает нашу еду.

– Если ты полагаешь, – в голос матери ворвалась ярость, – что в присутствии инспектора Палмера я не устрою тебе хорошенькую взбучку, то сильно заблуждаешься. Оставь свои шутки до лучших времен.

Сильвия виновато поджала губы. Это выглядело так мило, что Эдмонд не смог сдержать улыбки.

– Не стоит волноваться. Я сыт и нахожусь здесь исключительно по рабочей необходимости, – сообщил он, садясь за стол. – Разве что, ваш грибной чай. Он великолепен!

Вельзевула едва заметно кивнула и принялась ставить на стол тарелки с едой. В это время Алан молча подошел к магическому морозильному шкафу и достал початую бутылку с мутной желтоватой жидкостью. Он невозмутимо налил в свой бокал порядочную порцию напитка, который распространял крепкий аромат, однозначно свидетельствующий о его алкогольной природе. Мисс Тэнтоурис села за стол и наблюдала за безмолвными манипуляциями мужа, брезгливо поджав тонкие губы.

Она перевела взгляд на свою тарелку, но тотчас с досадой отодвинула ее от себя.

– Дорогой, ты не хочешь что-нибудь сказать?

Алан вздрогнул, поспешно опорожнил солидную часть налитого и произнес замогильным голосом:

– Прошу вас простить мою дочь. Это моя вина. От лица нашей семьи приношу Институту магии и тому пострадавшему человеку искренние сожаления и прошу не выгонять Сильвию из института.

– Может, для начала послушаем инспектора Палмера и разберемся, что именно произошло? – Вельзевула раздраженно перебила мужа.

Эдмонд заметил, что Сильвия принялась спокойно поглощать содержимое своей тарелки. Алан не стал садиться и вновь направился к морозильному шкафу, по пути для чего-то подойдя к кухонной плите.

Едва Эдмонд подумал, что Вельзевула то ли не расслышала, то просто проигнорировала его замечание насчет чая из травяных грибов, как вернувшийся к столу Алан поставил перед ним кружку с дымящимся отваром.

– Спасибо большое, – поблагодарил Эдмонд, наполняясь симпатией к демону. – Так вот, неделю назад между вашей дочерью и сотрудником по имени Ллойд Ворфстоун состоялась словесная перебранка, которая привела к его госпитализации…

– Кто начал? – оборвала его Вельзевула.

– Господин Ворфстоун. Ему показалось, что ваша дочь хочет выпить его кровь, – ответил Эдмонд и тут же поспешно добавил. – К сожалению, это распространенные страхи. Мне стыдно даже говорить такие глупости…

– Показалось или хотела? – снова перебила мисс Тэнтоурис, но на этот раз, к изумлению Эдмонда, обратившись к дочери.

Сильвия не стала поднимать взгляда от ужина и промолчала.

– Ясно, – Вельзевула понимающе созерцала смущенную дочь, а затем встревожено обратилась к Эдмонду. – Но ведь он попал в больницу не из-за кровопотери?

Эдмонд приложил все моральные силы, чтобы удержать недавно склеенную маску невозмутимости в исходном состоянии.

– Нет, – ответил он медленно. – Господин Ворфстоун, движимый страхом, стал оскорблять вашу дочь, и это привело к применению ею деструктивного заклинания.

Услышав эти слова Вельзевула метнула быстрый, но многозначительный взгляд на мужа, который не ускользнул от внимательного Эдмонда.

– И что он говорил?

– Ну, довольно обидные для молодой девушки слова вроде чудовища, вампира и тому подобного.

Вельзевула молчала.

– Разумеется, это недопустимое поведение с его стороны. Но вашей дочери следовало бы обратиться с жалобой в Дисциплинарный комитет. А теперь мне поручено проведение служебной проверки по факту нанесения демоном телесных повреждений человеку.

– Ясно, – спокойно кивнула Вельзевула. – И что требуется от нас с мужем? Принести извинения за ее поведение перед этим человеком? Оплатить его лечение?

Эдмонд внутренне оценил благородство миссис Тэнтоурис.

– Нет, этого не требуется. Ллойд готов снять все претензии и подписать мировую.

Брови миссис Тэнтоурис полезли на лоб.

– А вы, и впрямь, большой специалист в урегулировании конфликтов, инспектор, – уважительно заметила она.

Сильвия позволила себе усмешку, за что была мгновенно наказана тяжелым взглядом матери.

– Тогда в чем проблема? – нахмурилась Вельзевула.

– Существуют определенные правила в деле разрешения подобных ситуаций. Они требуют взаимного примирения. Ваша дочь не изъявила желания прощать обидчика. Я надеялся, что вы сумеете убедить ее в важности этого шага для ее карьеры. И в более крупном аспекте – для поддержания расового баланса.

– Да, да, да… – неуважительно пробурчала миссис Тэнтоурис.

Другой реакции на пафос своей фразы Эдмонд и не ожидал. Демоны терпеть не могли тенденциозных высказываний о всеобщем благе и прочих возвышенных вещах.

Вельзевула посмотрела на дочь, склонившуюся над тарелкой. Эдмонд заметил во взгляде матери печальную тень.

– Для этого требуется лишь подпись вашей дочери, – добавил он. – Необязательно лично встречаться с этим человеком. Для Дисциплинарного комитета этого будет достаточно.

– Посмотри, дорогая, сколько Институт прилагает сил, чтобы вы могли спокойно работать, – сказала Вельзевула, вооружившись строгим тоном. – Подпиши!

– Я не могу подписать ложь, – просто ответила Сильвия.

– Ложь?

– Я не простила этого человека. Он был очень груб.

– Он испугался, – повысила тон Вельзевула. – И ты знаешь, что у него были для этого все основания! Все могло кончиться гораздо хуже.

– Прошу, мама, не говори этого при инспекторе Палмере, – спокойно отозвалась Сильвия. – Он не считает меня чудовищем.

Эдмонд почувствовал себя не в своей тарелке от ее слов, болезненно сжимающих сердце своей трогательностью.

Вельзевула хотела что-то сказать и уже открыла рот, набрав в легкие побольше воздуха, но отчего-то передумала. За столом воцарилось неловкое молчание. Неизвестно, сколько бы оно еще продолжалось, потому что даже находчивый инспектор Палмер не знал, что сказать. Но в этот момент раздался звонок в дверь.

Миссис Тэнтоурис резко повернула голову и с тревогой посмотрела в сторону прихожей.

– Кто там? – почему-то спросила она у дочери.

Сильвия обернулась и, прищурившись так, будто можно было разглядеть гостя через несколько стен, сообщила виноватым голосом:

– Бабушка Аделаида.

Вельзевула ахнула, а у Алана из рук выпала вилка. Они оба посмотрели на человеческого инспектора так, словно увидели в нем любовника, которого нужно срочно спрятать с глаз долой.

– Алан, что ты сидишь, как пень? Открой же ей наконец!

Алан кивнул и, опорожнив бокал, направился в прихожую.

– Доигралась! – раздраженно бросила миссис Тэнтоурис, смотря на дочь. – Сама будешь все ей объяснять!

Эдмонд в первый раз заметил в глазах Сильвии нечто похожее на испуг. Она отрицательно помотала головой, не соглашаясь с предложением матери.

Эдмонд хотел что-то сказать или сделать, но понятия не имел, что происходит и как на это реагировать.

Послышался шум открывающейся двери и звук голосов, один из которых принадлежал Алану, а второй даже с такого расстояния раскрывал особенный колорит. Вельзевула поправила прическу, еще раз сердито оглядела человеческого инспектора и поспешила навстречу грозной бабушке Аделаиде.

Эдмонд вопросительно посмотрел на Сильвию. Та сидела в растерянной позе, запустив руки в волосы и обреченно уставившись в одну точку.

– Все в порядке? – нашел в себе силы осведомиться Эдмонд.

Сильвия молча покачала головой, но вдруг вперила в него оценивающий взгляд.

– Я могу попросить вас об одолжении, инспектор?

– Ну, да…

– Вы могли бы не говорить бабушке причину, по которой оказались здесь? Она может рассердиться и в лучшем случае просто испортить маме и без того дурное настроение, а в худшем… – она замялась.

– Да?

– Попытаться найти и наказать моего обидчика.

Эдмонд судорожно размышлял.

– Вы же считаете, что лгать плохо! – с укором возразил он.

– Я такого не говорила, – не моргнув глазом ответила Сильвия. – Я лишь сказала, что я не могу врать. Это разные вещи.

– Ах, вот оно как! – иронично отозвался Эдмонд. – Допустим, я так и поступлю. Но вы же не способны говорить неправду! Что же вы будете делать? Молчать?

Сильвия пожала плечами, словно намекая, что такое поведение является не самой глупой затеей.

Уже стал слышен звук шагов по коридору, сопровождаемый чересчур позитивным воркующим голоском миссис Тэнтоурис.

И тут Эдмонд увидел в бездонных темно-зеленых глазах мольбу. Он заметил тончайшие фиолетовые прожилки, пульсирующие на поверхности радужных оболочек, которые проснулись от охватившего мисс Тэнтоурис волнения. Он с радостным удивлением первооткрывателя обнаружил, что форма ее бесподобных глаз вовсе не кошачья, а лишь отдаленно напоминает ее. Скользя восхищенным взором по лицу Сильвии, Эдмонд ловил себя на мысли, что просительное выражение придает демонической девушке трогательную беспомощность. Это зрелище пробудило в душе инспектора какое-то пока трудно определимое, но необычайно нежное чувство.

– Хорошо, – только и смог сказать Эдмонд.

– Что-то человечьим духом пахнет, – произнес за его спиной дребезжащий и донельзя гнусавый голос.– Хто это к вам пожаловал? Неушто женишок явился – не запылился? Ох, где мои года!

Эдмонд поднялся из-за стола и увидел древнюю сгорбленную старуху, опирающуюся на потертую деревянную клюку. Бабушка Аделаида была одета в сарафан старинного покроя, какой Эдмонд видел только на иллюстрациях в исторических монографиях. Но самым примечательным в ее портрете было изрезанное глубокими морщинами лицо. На нем красовался длинный с горбинкой нос. Он был неестественно загнут вбок и вниз, напоминая поломанный клюв хищной птицы. Лицо старухи словно свела судорога, ломая линию рта и перекашивая его набок. Жидкие седые волосы обтянули желтый череп. Но хуже всего выглядели глаза. Казалось, они приняли на себя основной удар возраста и напоминали водянистые и неподвижные глаза трупа. Впрочем, Эдмонд мог ошибаться, ибо судьба пока не удостоила его сомнительной чести лицезреть наружность мертвеца.

– Какой женишок, бабушка? – процедила Вельзевула. – Присмотрись повнимательнее – это же человек!

– Я вижу, не слепая пока! – с обидой отозвалась старуха, презрительно фыркая. – Не надо бабушку ругать. Поди не знаешь, сколько мне годков? Бывает, что забываю, какие нынче порядки у вас. Всякое бывало! То женись, то не женись. То вари в котле, то не вари в котле…

– Бабушка! – предостерегающе повысила голос Вельзевула.

– Ладноуэ, ладноуэ, – запричитала она. – Тады, сказывай, мил человек, кем будешь и пошто пришел?

Она оперлась на клюку и повернула ухо к Эдмонду, настроенная основательно выслушать его.

Эдмонд заметил в глазах Алана просьбу, копирующую недавно виденную им в глазах его дочери. Миссис Тэнтоурис не снизошла до подобного, а ограничилась лишь опасливо поджатыми губами.

– Это коллега Сильвии. Работает вместе с ней в Институте, – сообщила она, не глядя не Эдмонда.

Эдмонд к всеобщему облегчению кивнул.

– Рад знакомству, бабушка. Меня зовут Эдмонд Палмер.

– Аделаида. Можешь звать бабушка Адель. Меня все так зовут.

– Эдмонд уже уходит, – поспешно заявила Вельзевула.

– И что, даже не посидит – не развлечет старуху? – с вызовом поинтересовалась Аделаида. – Куда спешить-то? Садись, мил человек. Слушай старших. Они поумнее молодых будут. А я много пожила. Не каждый столько увидит. Давай, садись.

Эдмонд поглядел на растерянные лица семьи Тэнтоурисов и послушно сел обратно. Аделаида проковыляла к месту во главе стола и тоже с кряхтением приземлилась на скрипнувший от резкого маневра стул.

Аделаида метнула хищный взор в сторону пустого стола перед Эдмондом.

– Во молодежь дает! – сокрушенно произнесла она. – Дожили! Война за войной. Не знают, чем человека накормить! Ну надо же… Сейчас, вьюноша, сейчас дорогой, я тебя накормлю.

– Бабушка!.. – Вельзевула хотела что-то сказать, но получила такой взгляд, что умолкла.

– Право, не стоит утруждать себя, – Эдмонд почувствовал неловкость.

– Ничего, ничего. Утружу, не помру!

Она поднялась и стала звенеть кастрюлями.

– Пусть этой девчонке будет стыдно, что за нее бабушка работает, – бубнила Аделаида, копаясь в морозильном шкафу. – Ноги длиннющие отрастила, волосы, что воронья спина в черную ночь, глаза сверкают, как сундук с сокровищами – я тоже такой была! Но без умения накормить после трудного дня далеко не уедешь, внучка.

– Мы вроде определились… – проскрипела Вельзевула.

– Им определяться – не тебе, – откликнулась Аделаида себе под нос.

Алан снова погрузился в чтение журнала. Эдмонд не видел за обложкой лица демона, но явственно слышал, как тот жадно пьет свою настойку.

– Сильвочка, я сегодня столкнулась с одной проблемой, – Вельзевула надела кривую улыбку. – Может ты подскажешь, как ее решить. Я не так хорошо разбираюсь с подземными излучениями гамма-типа…

За двадцать минут, пока Вельзевула с дочерью вели какое-то совершенно непонятное по сути, но очевидное по отвлекающему назначению обсуждение, Аделаида вернулась к столу. Она поставила перед Эдмондом тарелку с внушительной порцией чего-то визуально отталкивающего, но приятно пахнущего. Точно то же самое она положила и себе.

– Кушай, мил человек, не бойся. Бабушка Адель не отравит.

Эдмонд неуверенно улыбнулся и посмотрел на Сильвию. Та едва заметно кивнула.

– Спасибо. Очень вкусно!

– А то! – хмыкнула Аделаида, довольно раскрыв беззубый рот.– Ты тоже поди ученый, раз в ентом инстетуте работаешь?

Все взгляды тотчас уперлись в него.

– Не совсем. Я сотрудник Отдела по разрешению конфликтов.

Мертвые глаза старухи прояснились и наполнились уважением.

– Миротворец?

– Ну, можно и так сказать.

– Нет дела важнее этого! – она потрясла костлявой рукой. – Я сама была когда-то миротворцем. На войне. Пока дураки губили друг друга почем зря, я тех, которых могла, по кусочкам-то и собирала. Не всем это нравилось.

– Не всем?

– Да, – грустно покачала Аделаида головой. – Мне лет много – столько не живут… Уже в последнюю войну старая была. Видела плохо – не различала, где демон, а где – человек.

Эдмонд заворожено слушал, не веря своим ушам.

– Ну, сейчас, слава богам, мирное время, – сказал он. – Потому моя работа гораздо скромнее.

– А что ругаться-то? Что выяснять? Вроде уже все выяснили. И не раз! Сколько же мертвецов я повидала за свою жизнь… В инстетуте, поди, все культурные. У тебя времени много свободного остается… – мысль бабки резко перескакивала с темы на тему.

– Случаются конфликты. Но вы правы – это так, мелочь.

Аделаида покачала головой.

– Моя внучка безобразных духов под землей ищет, а ты вспыльчивых сотрудников усмиряешь, так? Вроде разные вещи. Стало быть, вы не коллеги, а друзья?

Эдмонд подумал, что несмотря на фантастический возраст, о числовом выражении которого можно было только догадываться, Аделаида соображала неплохо. Он беспомощно взглянул на Сильвию, но та смотрела в окно.

– И правильно, – старуха избавила его от необходимости отвечать. – Хорошо, что у нее есть такой друг. Миротворец. Вижу, что ты благородный и добрый человек. Не дашь ее никому в обиду.

Эдмонд не знал, как можно прокомментировать подобное заявление. Но видя, что старуха ест и не особо ожидает от него ответа, просто кивнул.

– У нее мало друзей, – продолжала Аделаида, не поднимая головы от тарелки. – Одни завидуют, другие боятся. Обзывали ее в детстве по-всякому. Но теперь-то реже. И со мной так было. А одиночество никого лучше не делает. Уж я-то знаю. Давным-давно одна-одинешенька коротаю дни…

– Как, кстати, добралась? – перебила Вельзевула, которой было явно не по душе то направление, куда заходил разговор.

Стоило Эдмонду посмотреть на отвернувшуюся Сильвию, которая накручивала прядь волос на палец, он немедленно встал. Разгоревшееся любопытство мгновенно обледенело от мерзкого чувства, будто он копается в чужом белье. Слова старухи со всей определенностью дали Эдмонду понять, что Ллойд правильно вспомнил то оскорбительное слово, которое заставило Сильвию применить силу. Чужая. Даже для своих высший демон был посторонним. Но почему-то инспектор не почувствовал обычного удовлетворения от проникновения в занимавшую его тайну.

– К сожалению, я должен идти. Очень много дел осталось на работе. Спасибо большое за замечательный ужин, бабушка Адель.

– Канешна, канешна, мил человек. Извини, что заставила тебя со скучной старухой время проводить. Вы молодые. Каждый день полон до краев… Подойди-ка напоследок к бабке.

Эдмонд мгновение колебался, видя настороженные взгляды Алана и Вельзевулы. Но делать было нечего. Он обошел стол и встал перед старухой.

Она с кряхтением поднялась и, опершись о клюку, внимательно посмотрела на него.

Вдруг она удивительно проворным движением вцепилась в его руку. Эдмонд поразился тому, насколько крепкой оказалась ее хватка. Ему показалось, будто на его запястье сошлись не костлявые пальцы, а железные пруты.

Аделаида подняла взгляд, и тот ожил, наполнившись клубящейся силой. Глаза, впившиеся в Эдмонда, не принадлежали ни человеку, ни демону. Что-то бесконечно древнее, как природа, непостижимое, как запредельная чернота ночного неба, смотрело с их далекого дна.

– Никому не давай ее в обиду, – произнесла старуха отчетливо. – Раз ты миротворец и ее друг. Обещай мне… чтобы не случилось… не позволишь ей попасть в беду. Обещай!

Эдмонд почувствовал смущение от невероятной нелепости ситуации. Но в то же время он вынужден был признать, что слова Аделаиды не на шутку испугали его.

– Обещаю, – промолвил он.

– Вот и славно, – обычным голосом прошамкала бабушка Адель, отпуская его руку. – Заходи еще. Внученька, проводи Эдмунда.

Сильвия молча встала.

– До свидания, бабушка Адель. До свидания, господа, – сумбурно попрощался Эдмонд.

Вельзевула процедила что-то неразборчивое. Алан продемонстрировал из-за журнала виноватую улыбку.

Оказавшись в прихожей, Эдмонд стал молча надевать ботинки.

Сильвия прислонилась к стене и внимательно наблюдала, как он чуть дрожащими руками завязывает шнурки. Инспектор пытался успокоиться, но разговор со старухой вывел его из равновесия.

– Спасибо, что не сообщили Аделаиде истинную причину вашего визита, – сказала Сильвия.

– Пожалуйста. Может быть, все-таки подпишите примирительные документы?

– К сожалению, я не могу пойти на сделку с собственной природой.

– Ясно. Что ж, тогда мне вряд ли удастся исполнить обещание не давать вас в обиду.

– Вам совсем необязательно его исполнять. Бабушка Адель умеет произвести впечатление. Но не беспокойтесь, в ее словах не было ни капли какой-то запретной демонической магии.

– Признаюсь, в тот момент мне стало жутковато, – усмехнулся Эдмонд, удивляясь отсутствию страха показаться перед Сильвией уязвимым.

– Эффект ее слов растет из обычной харизмы демона, который прожил очень длинную и очень непростую жизнь.

– И сколько же вашей бабушке лет? – спросил Эдмонд, поднимаясь.

– Триста, четыреста… Не знаю точно. И она не моя бабушка. Она просто очень старый высший демон, который может прийти в любой дом, потому что пользуется всеобщим уважением.

Эдмонд потерял дар речи, переваривая сказанное.

– Спасибо за вашу откровенность, – наконец произнес он. – Сегодня я узнал много нового.

– Например, что у высших демонов нет друзей? – голос Сильвии обдал Эдмонда холодом.

– Не подумайте, будто я намерен кому-либо сообщать детали вашей личной жизни. К тому же, разве мы с вами не друзья? Так сказала ваша бабушка!

Эдмонд почувствовал себя полным идиотом после этих слов. Усугубляло состояние дикой неловкости то обстоятельство, что демоническая девушка не отвечала, а молча буравила Эдмонда изучающим взглядом.

– И потом, Ллойд первым начал, – поспешил добавить Эдмонд, ощущая как кровь прилила к лицу. – Я не считаю, что страх является в его случае оправданием.

– Но вам все-равно нужна моя подпись?

– Возможно, мне удастся обойтись без нее, но я ничего не могу обещать.

– Было бы замечательно, если бы вам удалось.

Эта фраза кольнула Эдмонда трогательным простодушием, и он лишь кивнул в ответ. Сильвия подошла к двери и выпустила Эдмонда на улицу.

Инспектор Палмер спустился по ступенькам и поймал себя на сильном желании что-то сказать Сильвии. Но что именно, он и сам не знал.

– Мисс Тэнтоурис, в следующий раз, если вас кто-нибудь обидит, вы сразу приходите ко мне в кабинет. Будем решать все мирно.

– Хорошо. До свидания, – отозвалась она и закрыла дверь.

– До свидания, – ответил Эдмонд бессловесному дверному полотну.

Он развернулся и пошел к станции. И к шуму ветра, играющего в кронах деревьев, примешивалась тоскливая, но прекрасная мелодия, которая аккорд за аккордом заполняла сердце рассудительного инспектора Палмера.

Глава 4. «Смерть науке»

Эдмонд толкнул дверь знаменитого бара "Смерть науке". Ему в уши немедленно ударила разноголосица и громкая музыка, свидетельствующие, что в эту пятницу он пришел позже обычного. Но после ужина в семье Тэнтоурисов инспектор Палмер как никогда нуждался в приеме пары кружек чудесного цветочного эля. Поискав за столиками своих верных товарищей, он обнаружил, что Джон и Саймон по традиции разместились за их любимым столиком. Расположенный недалеко от сцены, он позволял обращать внимание на стоящие выступления и в то же время был прикрыт от общего шума поднимающейся на второй этаж широкой деревянной лестницей.

Подойдя ближе, Эдмонд заметил, что возле Саймона сидит смазливая блондинка с отсутствующим взглядом. Она приклеилась к нему вплотную и восхищенно смотрела своему избраннику в рот. Рядом с Джоном на столе уже стояли две глиняные кружки, увенчанные толстыми пенными шапками.

– Всем привет, – поздоровался Эдмонд и опустился возле Джона.

– Дошел-таки до товарищей! – с наигранной обидой произнес Саймон, но широкая улыбка и довольный взгляд говорили об обратном.

Джон лишь добродушно улыбнулся и протянул руку.

При взгляде на Саймона в глаза сразу бросались невероятно атлетическое телосложение и задорный, но опасный взгляд профессионального мастера боевых единоборств. Эдмонд мог биться об заклад, что Саймон был способен на любой подвиг – сесть на шпагат, поднять тяжеленную гирю сто раз или пройтись по натянутому канату. Саймон был спортсменом до мозга костей и имел звание мастера спорта по древнему боевому искусству тэй-го.

Джон работал на кафедре нечеловеческой разумной жизни. Жизнь эта состояла из сексуально озабоченных сатиров, вечно пьяных леших, обворожительных ведьм и целой армии безобразных чудищ, обитающих в глубоких ущельях и непролазных чащах Таинственного леса. Непростой объект исследований требовал сомнительных методов, использование которых и привело к навешиванию на Джона и его коллег ярлыков маргинальности и антинаучности. Доказывая наличие у представителей нечистой силы иррационального мышления, Джон с коллегами пришли к неожиданному выводу. Они выдвинули тезис, согласно которому понять разум чудовищ рациональными методами вовсе невозможно. Такая позиция на первых порах вызывала удивление и порывы агрессивной научной критики. Но Джон проявил такое упорство в отстаивании своей точки зрения, что руководство Института махнуло рукой, а к сотрудникам кафедры прочно прилипла дурная слава.

Как это ни банально, с ребятами Эдмонда свела работа. И Джон, и Саймон в свое время становились участниками межрасовых конфликтов. Вспыльчивый и быстрый на удар ногой в ухо Саймон решил померяться силами с одним демоном. Джон же был участником пьяной драки с каким-то сатиром. Так как сатира нельзя было причислить к людям, то бюрократический механизм направил материалы этой потасовки в Отдел Эрика Дельмонта. Джон сразу привлек внимание Эдмонда потрясающим даром рассказчика, соединенным с глубокими познаниями об удивительном бытии нечистой силы. Саймон же обратил на себя внимание нацеленностью на результат, которая роднила его с самим Эдмондом. Но главной причиной, заставившей инспектора Палмера подружиться с ребятами, являлась общая для троицы терпимость к расовым, да и всем прочим, различиям. Саймон ценил силу и принципиальность, потому очень уважал демонов. Джон же настолько погряз в общении с существами, которые кардинально отличались и от людей, и от демонов, что порою путал первых со вторыми.

– Не думай, что ты начнешь посасывать эль как ни в чем не бывало, – Саймон указал на две кружки. – Мы с самого начала брали на троих, так что тебе придется нас догонять!

Эдмонд усмехнулся и, взяв кружку, с вожделением принялся пить прохладный эль, который плотным сладковатым нектаром растекался по горлу. Он оторвался от нее только тогда, когда от первоначального объема осталась половина.

– Ого! Молодец! Так держать! – Саймон торжествующе сжал над головой огромный жилистый кулак так, словно его друг победил в финале соревнования.

– У кого-то был тяжелый день, – ухмыльнулся Джон, изучая Эдмонда уже изрядно окосевшими глазами. – Хоть это предложение и не в моем стиле, но может стоит для начала перекусить?

– Я уже ужинал.

– Где же? Столовая давно закрыта.

– В одном демоническом семействе.

Саймон ударил кулаком по столу и обратился с горделивой улыбкой к своей спутнице, которая пока хранила молчание:

– Джесси, имею честь познакомить тебя с удивительным человеком, который дошел до такого уровня профессионального мастерства в своей области, что… – он выдержал торжественную паузу, -… превратился в демона!

Он расхохотался, вызывая у блондинки смущенную улыбку.

– Знакомься, эксперт по улаживанию конфликтов – Палмер, – Саймон по давней привычке называл друга исключительно по фамилии, считая ее более благозвучной.

– Эдмонд, – вежливо привстал Эдмонд. – Рад знакомству с такой очаровательной барышней. Вы украшение нашего столика и этого вечера.

– Джессика Ньюсорт, – представилась она, зардевшись румянцем.

– Эй, эй! Не включай свое знаменитое обаяние! – грозно нахмурил брови Саймон, но тут же снова громогласно расхохотался, заставляя обитателей соседних столиков с любопытством оборачиваться.

– Вы способны употреблять их еду? – недоверчиво протянула Джессика.

– Я же говорю, что он – демон, – прошептал Саймон, касаясь уха Джессики губами. – Он умеет все, что и они. И даже больше! Палмер вполне способен вести курсы для демонов по правильному поведению в их среде!

Эдмонд решил пожалеть Джессику. Как и все избранницы Саймона, она не отличалась умом и с трудом понимала иронию. Опыт показывал, что ее хватит не больше, чем на полгода. За это время все эти ветреные девчушки, покупающиеся на бравурный нрав и большие мускулы Саймона, понимали, что спорт и узы товарищества многократно превышают его способности ухаживать за прекрасным полом, не говоря уже об умении прислушиваться к ничего не значащим для него девичьим переживаниям.

– Все не так печально. Я ел не демоническую еду.

– Ты заставил их приготовить тебе овощной суп? – вытаращился Саймон.

– Не бери в голову, – отмахнулся Эдмонд.

Он снова приложился к кружке, допив ее до дна.

– Вы не боитесь работать с ними? – спросила Джессика.

Эдмонд открыл рот, но Саймон ответил за него:

– Сейчас он скажет свою знаменитую фразу.

– Да, да, – поддержал Джон. – Гениальные слова, которые, к сожалению, никогда не будут опубликованы, потому что наше общество пока не достигло такой толерантности.

Джессика беспомощно переводила взгляд с Саймона на Джона, а затем – на Эдмонда.

– И какие слова? – спросила она осторожно.

Саймон и Джон издевательски ухмыльнулись.

– Они почти как люди, – ответил Эдмонд только для того, чтобы не мучить Джессику.

Та не была мастером контроля эмоций и смотрела на Эдмонда с явным недоверием.

– Вы шутите?

– Здесь ключевое слово "почти", сладенькая, – Саймон погладил ее по голове. – В него можно засунуть все эти превращения, жажду крови и прочую жуть, о которой нам остается только догадываться.

– Призываю вас, милая леди, не верить этому громкоголосому атлету, – заметил Джон. – У нас четверть кафедр совмещенные, так что не только Эдмонд работает вплотную с демонами. На самом деле, проведя шесть лет бок о бок с нечистью, я понял, что расовые различия порой не превышают внутривидовых…

Джессика снова нахмурилась и вопросительно посмотрела Саймона.

– Джон имеет в виду, что порой люди сильнее отличаются друг от друга, чем демоны от людей, – объяснил Эдмонд растерянной девушке.

– Конечно! – засмеялся Саймон. – Да он уже и не различает, кто где! После жития в одной пещере со огнедышащим восьмиглавым драконом любое существо тебе человеком покажется, кто с одной головой! Вот скажи, Джон, за тем столиком кто сидит?

– Перестань, Саймон, – беззлобно отозвался Джон. – Мы еще не достигли идеального баланса. Этот бар посещают только люди.

Им принесли еще три кружки ароматного эля и бокал вина для Джессики.

– Эдмонд, скажите, а правда, что они все – вампиры?

Инспектор Палмер подумал, что нынешняя подруга Саймона, как и все предыдущие, обладала способностью закручивать вокруг своих нелепых мыслей душевную активность друзей.

– Не все, – ответил Эдмонд спокойно. – Только самые сильные. И то, как правило, могут держать себя в руках.

– Как правило! – не мог перестать хохотать Саймон. Из его глаз полились слезы. – Ой, не могу…

Затем он прочистил горло и заметил невозмутимо:

– Джесс, Палмер говорит правду. Ему можно верить. Они знают меру, как и мы все. А так как после двух кружек понятие "мера" расплывается, то лучше все-таки не ночевать с ними в одной палатке.

– Говорят, что они могут превращаться в чудищ! – продолжала Джессика.

– Не знаю, не видел, – ответил Эдмонд, не сумев скрыть раздражения.

Почему-то сегодня расспросы про страшных демонов утомили его раньше обычного.

Саймон хоть и не обладал аналитическим умом друга, но привычка предугадывать действия противника научила его очень тонко чувствовать настроение собеседника. Он бросил на товарища понимающий взгляд и сказал Джессике ласково:

– Сладенькая, неужели ты думаешь, что Палмер скажет тебе всю правду? Это же может поколебать священный баланс! Каждый день он подписывает по одному обязательству о неразглашении. Оттого у Палмера и такая огромная зарплата.

Джессика погрустнела.

– И потом, если тебе интересны чудовища, то спроси Джона. Нечисть и даром здесь никого не волнует. Потому никому и в голову не придет засекречивать тот факт, что Змей Горыныч пару веков назад съел какую-нибудь деревеньку за неуплату дани в виде молоденьких девушек на выданье!

Он разразился смехом, наслаждаясь собственной шуткой. Саймон вообще находил наиболее забавными свои собственные остроты.

– А вам не страшно работать с настоящими чудовищами? – Джессика, к облегчению Эдмонда, переключила внимание на Джона.

Джон на какое-то время задумался, а потом произнес, обратив на Джессику затуманенный взор:

– Ужас, порождаемый этими существами, уравновешен их очарованием. Ровно в такой же степени, в какой наша жестокость ограничена нашей добротой. Эти качества представителей нечистой силы неотделимы друг от друга. В каждой русалке или ведьме живет невероятный дуэт страха и прелести, понять который человеческий разум не в силах.

– Ничего себе!– глаза Джессики округлились.

Эдмонд слышал прозвучавшую сентенцию много раз, но все-равно поразился искренности эмоций своего увлеченного друга.

Глаза Джона увлажнились, а голос наполнился страстными интонациями.

– Вот взять русалок, – вещал он возбужденно. – Их верхняя половина, та что выше талии, настолько изумительна, что нельзя глаз оторвать. Роскошные густые волосы, большая упругая грудь. А глаза какие! А смех! Вы бы слышали, как заливисто они смеются. Словно мелодичное журчание ручейка. Но когда смотришь на их хвост, то спрашиваешь себя: как можно лишить такую красоту самой возможности… – он чуть смутился, – выразить себя в любви?!

– Но как же вы боритесь с их чарами? – озадаченно уточнила Джессика.

– Это безумно тяжело! – Джон страдальчески закатил глаза. – Вы и представить себе не можете, как неимоверно трудно выдержать зов их эротичности, не поддаться желанию заключить их в объятия, когда они поют свои песни! Никто из людей никогда так не пел! Но я должен только смотреть и изучать. Только смотреть и изучать, – пробормотал Джон.

Все затихли и какое-то время молчали, созерцая охваченное волнением лицо Джона. Первым решился нарушить тишину Саймон.

– Расскажи про импотенцию сатиров, – ухмыльнулся он.

– Да. Их неугасимая эрекция и маниакальная одержимость женской красотой проистекает из того факта, что они не могут совершить половой акт и вынуждены бесконечно мучиться от терзающей их эротической энергии!

– Разве они не опасны?

– Опасны. Они все чертовки опасны.

– Но как же вы тогда не боитесь изучать их?

Джон отмахнулся от вопроса Джессики, как от ничего не значащей глупости.

– Это целый мир, – произнес он, ни на кого не глядя и в этот миг напоминая сумасшедшего. – Проклятое измерение, вобравшее в себя все наши пороки, всю силу животной страсти и подсознательного стремления раствориться во всесильной природе!

– Но откуда же они взялись? – Джессика была целиком поглощена завораживающим рассказом Джона.

Джон будто вышел из транса и посмотрел на подругу Саймона осмысленным взглядом.

– Думаю, мы этого никогда не узнаем, – ответил он.

– Но вы же проводите с ними так много времени. Я слышала, что часть из них обладают разумом и речью. Они сами не говорили вам, откуда они произошли?

Джон усмехнулся.

– Их это не интересует. Они просто живут. Мне порой кажется, что мы и демоны лишь жалкая пародия их яркой и чувственной жизни…

– Ха, пародия? – Саймон встал на свой любимый конек. – Не спеши покупаться на эти бредни, Джесс! Это они какая-то кривая пародия на нас. Скажи-ка, на каком языке они разговаривают?

Джессика переводила любопытный взгляд с Саймона на Джона.

– На человеческом, – нехотя ответил тот. – Да, у них нет своего языка, и что?!

– И своей культуры! – добавил Саймон.

– У них такая культура, что… – начал было Джон.

– Ну да, ну да, которая целиком вращается исключительно вокруг людей и демонов. Они же испокон веков только тем и занимались, что пугали и губили нас!

Эдмонд подумал, что выпитый алкоголь все-таки заставил Саймона покрасоваться. Это выглядело забавно для человека, знающего историю появления в голове спортсмена всех этих мыслей. Когда-то именно Джон рассказывал им особенности жизни нечистой силы за этим самым столиком. И вот теперь его же слова и проливает ему на голову псевдоинтеллектуальным дождем Саймон.

– И как же ваша дама сердца отпускает вас ко всем этим нимфам? – спросила Джессика осторожно.

– Его дама сердца сидит на берегу Темного озера вот с таким хвостом! – расхохотался Саймон.

– К сожалению, у меня нет девушки, – ответил Джон. – За все надо платить. Полагаю, это справедливая цена за возможность изучения Таинственного леса. Я предан нечистой силе всей душой и не думаю, что хоть одна здравомыслящая особа будет отпускать меня туда.

– Как жаль. Было бы здорово, если наша компания включала в себя побольше девушек. Было бы веселее!

Эдмонду резанули слух слова "наша компания", но он промолчал.

– А вы, Эдмонд, наверняка, встречаетесь с какой-нибудь красавицей?

– Почему вы так думаете? – инспектор Палмер очнулся от размышлений.

– Ну, Саймон говорил, что ваше обаяние не знает границ, – она чуть смутилась.

– Я применяю его только в работе, – Эдмонда утомляла настырность девушки, но он не видел причин сердиться на нее, понимая, что неглубокий ум более всего любит погружаться в наблюдение над чужой личной жизнью.

– Палмер снова скромничает, – ожидаемо загоготал Саймон. – Один раз он забыл выключить его после трудового дня и подцепил самую роскошную девицу в институте! После тебя, конечно, – поспешно добавил он, обнимая Джессику.

– Что не помешало этой стервозной особе бросить его после того, как она отошла от чар и сообразила, с кем в реальности имеет дело, – добавил Джон.

– Спасибо за поддержку, – беззлобно усмехнулся Эдмонд и приложился уже ко второй кружке, чувствуя, что его нервы, оголенные сегодняшними волнениями, обволакиваются густым, как пивная пена, туманом.

– И что это за барышня? – по виду Джессики было очевидно, что беседа наконец зашла в беспокоящую ее тему.

– Анна Гранцвальд, – произнес Эдмонд когда-то драгоценное для себя имя.

– Анна Гранцвальд? Племянница ректора? С золотистыми волосами? Которая руководит культмассовым отделом и солирует в хоре?

– Да, – подтвердил Саймон. – Ух, и редкостная же стерва! Жалко, что не Палмер ее бросил. Должен же хоть кто-нибудь поставить эту нарциссическую псевдобогиню на место!

– Да, все от нее без ума, – неумело скрывая зависть, произнесла Джессика. – А почему вы расстались?

– Так, так, не дави на Палмера, – изобразил дружескую заботу Саймон. – Ему больно говорить об этом… Потому за него все расскажу я! – он снова дико заржал. – И потом мой доклад будет гораздо объективнее. Я-то все видел со стороны.

– Спасибо, друг, – с убийственной иронией отозвался Эдмонд.

– Друзья для того и нужны.

– Здесь я вынужден поддержать вашего возлюбленного, мисс, – обратился к Джессике Джон. – Кроме времени, единственным способом залатать разбитое сердце является разжевать брошенному, что его пассия – самый настоящий монстр.

– Более ветреной, самовлюбленной и эгоистичной особы мы с Джоном не встречали, – авторитетно подтвердил Саймон.

– Не верьте им, Джессика, – чуть грустно заметил Эдмонд под воздействием выпитого. – Анна просто ошиблась в выборе. Мы не подходили друг другу. Я вообще не самая лучшая партия для кого бы то ни было, потому как меня очень мало что интересует в этом мире. Разумеется, такой яркой девушке было трудно…

– Началось! – в один голос недовольно прогудели Джон и Саймон. – Снова самокопания…

– Нашему Палмеру регулярно поступают предложения о работе в более почетных административных подразделениях Института, – сообщил Саймон. – И этой стерве хватало наглости требовать, чтобы он занял должность, которая бы больше подходила другу такой великосветской особы!

– Для нее мужики – не более чем платья, которые должны лишь подчеркивать ее красоту. Я бы вообще наливал во всех институтских барах каждому несчастному, кто попал в ее лапы, – добавил Джон.

– И на кого она променяла нашего замечательного Палмера? – Саймон презрительно скривил губы. – На этого ползучего хмыря Майкла Стерлинга, который занимает должность десятого помощника ректора, но при этом мнит себя высокопоставленной персоной, тьфу!

Эдмонду была не особо приятна эта тема, потому он подозвал официанта и стал что-то выяснять по поводу наличия закусок и их сочетаемости с разными сортами эля. Друзья поняли этот маневр и затихли. Но менее догадливая Джессика не удержалась от распирающей ее информации:

– А я слышала, что мисс Гранцвальд недавно с ним рассталась.

– И поделом ему!.. – обрадовано воскликнул Саймон, но тут же замолк, поняв страшный смысл произнесенных его девушкой слов. – Палмер, сделай вид, что ты ничего не слышал.

– Меня не волнует ее личная жизнь.

– Кстати, – даже многозначительный взгляд Саймона не мог остановить жажду Джессики поделиться сплетнями, – у меня есть одна подруга. И она знакома с близкой подругой Анны. Так вот, она рассказала, что в последнее время Анна стала очень хорошо отзываться о своем бывшем, надо думать о вас, Эдмонд. Якобы это и послужило окончательной причиной разрыва.

Вдруг взгляд Саймона прояснился.

– Хм. Я вот смотрю весь вечер на нашего Палмера и пытаюсь понять, где я уже видел это одухотворенное, немного грустное выражение лица, недопустимое для нормального взрослого мужика, – медленно произнес он. – А потом мне в голову приходит мысль, что инспектор Эдмонд Палмер знает все, что происходит в Институте. Так, на всякий случай. Уж не в курсе ли он этого разрыва? И не влюбился ли он в мисс Самопревозношение по новой?

– Не исключено, – икнул Джон.

– Не говорите глупостей, – отмахнулся Эдмонд.

– А почему вы не захотели перейти на более высокую должность? – не унималась Джессика. – Наверное, мисс Гранцвальд могла попросить ректора помочь. Многие бы мечтали о такой возможности!

Эдмонд поморщился. Было видно, что особенности чужих отношений занимали Джессику не в пример сильнее, чем какие-то мифические способности демонов или культура непостижимых обитателей Таинственного леса. Саймон не смотрел на своего друга и сосредоточился на разглядывании зубочистки. Выглядел он виновато.

– Мне нравится та работа, которой я сейчас занят. Это интересное и очень ответственное дело, – резко ответил Эдмонд.

– Но как же подвиг ради любимого человека? Почему вы не могли пойти на уступки? Это же так важно в отношениях!

– Инспектор Палмер не идет на уступки, – в шутливом тоне продекламировал Саймон, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию.

– Потому я и говорю, что это целиком и полностью моя вина, – ответил Эдмонд.

– А вы не хотите ее исправить? – у Джессики загорелись глаза.

– Ты говоришь с Палмером так, словно он человек, а не маскирующийся под оного демон, – Саймон взял Джессику за руку. – Давай оставим его в покое и потанцуем?

Он почти силой вытащил девушку из-за стола и закружил в танце.

Эдмонд приступил к третьей кружке. Они с Джоном посмотрели друг на друга, собираясь по традиции обсудить разумность выбора своего друга. Но обменявшись понимающими взглядами, не стали этого делать. Все было ясно без слов.

– Но ты и впрямь очень задумчив сегодня, Эдмонд, – заметил Джон, с расслабленной улыбкой наблюдая за танцующими парами.

– Один вопрос не дает мне покоя.

– Может быть, я могу чем-то помочь?

– Ну, не знаю… Может быть и сможешь. Ты когда-нибудь встречался с нечистью, которая не была до этого описана в научной литературе и от которой можно было ожидать чего угодно?

– И да, и нет, – улыбнулся Джон. – Вся нечистая сила давно описана и классифицирована. Но с другой стороны, этот факт нисколько не отменяет того, что от любого ее представителя, даже самого известного, можно ожидать любой выходки. Иррациональная природа делает их поведение непредсказуемым. А в чем беда? Встретился с каким-то новым, доселе юридически неопределенным, конфликтом?

– Все гораздо проще. Конфликт самый обыкновенный. Но его участник – высший демон. И вчера я понял, что глубоко заблуждался, думая, будто неплохо уяснил себе повадки демонов. Этот субъект – полная загадка. Не знаю, что с ним, точнее с ней, делать…

– Высший демон? – Эдмонду показалось, что Джон произнес эти слова каким-то очень странным тоном. – Да… непростой вопрос.

Эдмонд вперился в друга изучающим взглядом, но Джон к его удивлению избегал смотреть товарищу в лицо.

– Ты что-то знаешь о высших демонах?

Джон пожал плечами.

– Джон!

– Мои подопечные рассказывали мне о тех демонах, что отмечены печатью особой силы…

– Может, расскажешь поподробнее?

– Не думаю, что тебе стоит обращать внимание на байки нежити.

– А все-таки? – настаивал Эдмонд.

Джон не ответил.

Когда Саймон с Джессикой вернулись, она уже не возобновляла попыток допросить Эдмонда. Наверное, спортсмен провел с ней воспитательную беседу. Они еще долго обсуждали какие-то институтские сплетни, будущее магической науки, а также прочие вопросы космической важности. Веселость вечеринки с этого момента пошла вверх. Эдмонд несколько удивленно отметил, что еще месяц назад известие о том, что Анна осталась одна, да еще и вспоминает его теплыми словами, наполнило бы его сердце мучительным томлением. Но то ли веселость друзей, то ли повышенное количество эля сделали свое дело – он не ощущал по Анне никакой тоски.

Только одно обстоятельство омрачило конец вечеринки. Пожимая на прощание Эдмонду руку, почти не стоящий на ногах Джон прошептал ему в ухо заплетающимся языком:

– Эдмонд, тебе надо поскорее заканчивать это расследование.

– Из-за высшего демона?

– Да.

– Почему бы тебе просто не поделиться со мной теми байками, которые рассказали тебе твои лешие и русалки? – попросил его Эдмонд в надежде, что пьяное состояние друга позволит тайне сорваться с его уст.

– Просто поверь мне. Я не могу сказать тебе правду, потому что те леденящие душу истории об их проделках, которые поведали мои лесные товарищи, совсем не та приправа, что подходит супу расовой терпимости. Тебе это стоит знать в последнюю очередь. Разве ты хочешь смотреть на демонов, как на чудовищ?

Эдмонд вглядывался в лицо друга, пытаясь понять, не шутит ли он.

– Там, в глубине Таинственного леса, – прошептал Джон, посмотрев на него удивительно трезвым взглядом, – самые сильные демоны могут позволить себе принять тот облик и творить такие дела, которые лежат бесконечно далеко от света человеческого разума. Нечисть наблюдает за темной стороной их жизни сотни лет.

– Неужели, высшие демоны настолько ужасны, что их боится даже нечистая сила?

– Нет. Все гораздо хуже! Они настолько ужасны, что нечисть восторгается их способностью выходить за пределы здравого смысла и звериной жестокости. Сложно описать это словами. Я и сам толком не понимаю, что там происходит. Но тебе лучше держаться от нее как можно дальше!..

Вернувшись домой, лежа в постели и наслаждаясь легким опьянением, Эдмонд никак не мог забыть слов Джона. Чтобы отвлечься, он сосредоточился на иной мысли, подумав о том, почему Саймону могло показаться, что он влюбился? Все-таки борец не так хорош в своей знаменитой интуиции, как Эдмонд полагал раньше, раз сказал такую глупость. И кому вообще нужны эти золото волос и янтарь глаз?

Сон, которому это направление размышлений пришлось по вкусу, быстро и без борьбы одолел нетрезвое сознание Эдмонда. Соглашаясь с его выводами о глупости слов Саймона, он рисовал образ совсем иной. Темноволосая, зеленоглазая и излучающая смертельную опасность девушка, похожая на воспетую Джоном лесную нимфу, играла в потаенных пещерах и дремучих чащах с Эдмондом в прятки. И он ловил ее снова и снова…

Глава 5. Страхи Ллойда

Выходные инспектор Палмер старался проводить таким образом, чтобы ни единой минуты из них не было потрачено на бессмысленные развлечения, которым любило предаваться большинство сотрудников и студентов. Эдмонд вставал по будильнику, заведенному всего на час позже обычного, и после плотного завтрака отправлялся на прогулку по живописным тропинкам Таинственного леса, благоразумно держась подальше от его глубоких областей. Пока ноги несли его вперед, он со всех углов и точек зрения осмыслял накопившуюся за неделю информацию. Затем инспектор обедал и до позднего вечера зависал в институтской библиотеке, погружаясь в воссозданную воображением картину прошедших столетий.

Несмотря на столь выверенный график, не допускающий нападения на ясный ум инспектора Палмера ненужных эмоций, в его мыслях безраздельно властвовала мисс Тэнтоурис. В эти выходные Эдмонду никак не получалось сосредоточиться на содержании любопытнейшей монографии, описывающей скрытые причины последней Великой войны людей и демонов. Текст этой работы, за которой Эдмонд охотился последний месяц, виделся Эдмонду скопищем букв и предложений, смысл которых он никак не мог воспринять. Инспектору Палмеру приходилось применять чудовищные усилия, чтобы не отвлекаться на соблазнительные картины, бесцеремонно врывающиеся в его сознание. Сверкающие темно-зеленые глаза, чернильно-черная шелковистая река, обнимающая красивую шею, и милые перышки на тонких плечах преследовали инспектора неотступно.