Читать книгу Тот самый перевал - Павел Сергеевич Почикаев - Страница 2

Несмотря на то, что Маркус Фломель долгое время мечтал о путешествии за Полярный круг, его первый поход по той местности оказался чрезвычайно спонтанным. Тому способствовало сразу несколько обстоятельств, которые в конечном итоге позволили ему посетить горный массив Умптек, к которому его так давно тянуло.

В первую очередь свою роль сыграла, так называемая, экспедиция Тандукара. Матиас Тандукар находился в дружественных отношения с Маркусом, а потому сразу пригласил того присоединиться к его группе. На самом деле слово «экспедиция» звучало слишком помпезно, никто не собирался проводить никаких научных изысканий – Тандукара наняла крупная телевизионная компания для съёмок документальных фильмов о живой природе.

Они отправлялись на корабле к Северному Архипелагу, где собирались встать несколькими базовыми лагерями, рассредоточиться по островам и приступить к неспешным съёмкам. Соответственно им требовались проводники и опытные люди, знающие, как обустроить быт в условиях северных широт и низких температур. Вполне простая работёнка для заядлого путешественника, успевшего побывать во многих местах. Выход на маршрут планировался в конце сентября, общее время съёмок оценивалось примерно в месяц, при этом все расходы брала на себя компания… Крайне заманчивое предложение, от которого Маркус не стал отказываться.

Во вторую очередь, к собственному удивлению, Маркус довольно быстро закончил новую книгу. К тому моменту он уже успел выпустить семь полноценных сборников, описывающих его путешествия в различных уголках земли, и готовил к изданию восьмой. Полученные гонорары позволили ему отказаться от постоянной работы на журналистском поприще, в этом отношении он стал, можно сказать, вольным художником: писал для журналов, если у него появлялось такое желание и только на те темы, которые были ему интересны, или же в том случае, когда цена его статьи подкупала обилием цифр. Он не был связан рабочими обязательствами, он сам выстраивал график своей жизни, наполняя её путешествиями, а в промежутках между ними занимаясь написанием книг.

Он завершил восьмой сборник, довольно сильно опередив план, имевшийся в его голове. Направлять издателю рукопись сразу Маркус не собирался, для начала только что написанному тексту надлежало немного отлежаться. Он был уверен в том, что при повторном прочтении обязательно обнаружит массу собственных ошибок и корявых фраз и имел привычку собственноручно править их, зная, что тем самым только улучшает свою работу.

Итого, книга была закончена раньше срока, а до выхода группы Тандукара оставалось чуть больше месяца, Маркус был вовсе не их тех, кто привык сидеть на одном месте. Освободившееся время срочно требовалось чем-нибудь занять, и тут весьма кстати пришлась давняя мечта о Умптекских горах.

Маркусу не было нужды смотреть на карту, он и так отлично представлял географию того района, и всё же он решил прикинуть кое-какие расстояния, проверить километраж и подсчитать примерное количество дней. Дело в том, порт, из которого отплывала съёмочная группа располагался всего в 300 километрах от Умптекских предгорий, то есть оба места находились в относительной близости друг от друга и к тому же имели налаженные пути сообщения. В течении одного дня Маркус мог переместиться от гор к морю, и это тут же подтолкнуло его к немедленному планированию.

Время играло ему на руку, по его прикидкам выходило, что перед «экспедицией Тандукара» он вполне успевает провести небольшой поход по Умптекским горам. Маркус мог позволить себе неделю освежающих прогулок по заполярным горам. Придя к такому заключению, он без промедления включился в процесс планирования северного похода.

По поступившей от Тандукара информации съёмочная группа начинала свой маршрут 27 сентября, Маркус поделился своим замыслом с Тандукаром, получил от него всю нужную информацию и сказал, что прибудет в порт 26 числа. Заранее собранную часть вещей, которая ему потребуется для «экспедиции», Маркус сразу отправил своему товарищу. Дополнительно они обговорили даты контрольных отзвонов и на этом распрощались до скорой встречи.

Путешествие Маркуса началось 18 сентября, из шумной столицы самолёт доставил его за Полярный Круг. Им предстояло приземлиться в аэропорту имени Пембы Рита, названным в честь альпиниста, чья карьера оборвалась трагическим образом. Насколько успел выяснить Маркус, Пемба получил сильнейшие травмы во время одного из восхождений, но при этом сохранил жизнь. После того инцидента он больше не ходил в горы, но внезапно обнаружил в себе задатки мудрого управленца и постепенно дорос до уровня губернатора горного района. Для местного населения он являлся настоящим героем, поэтому было совершенно не удивительно, что в честь него был назван аэропорт.

Правда, особо сильного впечатления северный аэропорт не производил, чего в принципе Маркус от него и не ожидал. Ему и раньше приходилось бывать на маленьких аэродромах труднодоступных районов, и ему нравилась их неспешная неприхотливость и замершая на месте старомодность. Аэропорт Пембы Рита целиком соответствовал его представлениям, и Маркус улыбался, когда спускался по крутым ступенькам маленького самолёта.

Едва он покинул тёплый салон, как в лицо ему ударила осенняя морось, здесь сразу ощущалось дыхание гор, да и сами они кольцом охватывали горизонт, насколько хватало взгляда. Одноэтажное здание вокзала лепилось прямо к лётному полю с единственной взлётной полосой. До него было не более двадцати метров, но, тем не менее, всех пассажиров сначала погрузили в небольшой автобус, и уже на нём довезли до входа. Конечно, это выглядело смешно, но таковы были правила безопасности, и работники аэропорта неукоснительно их выполняли.

Далее пришлось некоторое время подождать, пока их вещи извлекут из самолёта и доставят в багажное отделение. Эту небольшую заминку Маркус использовал в привычной для себя манере – вооружившись блокнотом, он стал заносить в него пометки, отражающие его первые впечатления о северной земле. Как путешественник с большим стажем он был обязан подобным моментам, когда появлялась возможность достать блокнот и внести в него нужные мысли. Эти отрывочные, кривобокие строчки в конце концов ложились в основу его книг и маршрутных дневников.

Как бы нехотя пришла в движение потёртая конвейерная лента, на которой стал выезжать багаж. Дождавшись своего рюкзака, Маркус первым делом достал из него куртку, сюда он прилетел в одной рубашке и уже успел поругать себя за крайнюю непредусмотрительность. На время перелёта пришлось утянуть и по возможности спрятать все ремни и подтяжки, находящиеся на рюкзаке. Некоторое время провозившись с лямками, Маркус вновь вернул им удобное расположение, после чего отправил сообщение Тандукару и направился к выходу.

Небольшая морось перешла в тягучий дождь, но на ближайшее время он нисколько не волновал Маркуса, он заранее озаботился транспортом и сейчас высматривал среди припаркованных автомобилей тот, который предназначался ему.

К его услугам оказался небольшой, некогда голубой, а теперь попросту грязный фургончик, управлял которым водитель со скучающим выражением лица. Вид большого рюкзака и цветной куртки его нисколько не смутил, наверное, он всю жизнь только и занимался тем, что встречал туристов возле аэропорта и развозил их по разным местечкам Умптекских предгорий.

В аэропорте Маркус был больше сосредоточен на получении багажа и внесении комментариев в свой блокнот, поэтому не уделил должного внимания тамошним работникам, сейчас же он с интересом наблюдал на невысоким человечком, грузившим его рюкзак в багажник. Вне всяких сомнений он принадлежал к местному населению, самоназвание которого звучало как «шаркхомбо». Нигде на земном шаре не обитали представители этого удивительного народа, их численность была крайне мала, и они неотрывно были связаны с горами.

Шаркхомбо считались выносливейшими из людей, поэтому и имели такую высокую ценность среди туристов, альпинистов и прочих любителей активного отдыха. Рождённые в горах они идеально подходили для сурового климата, обладали врождённой высотной адаптацией и славились своей силой. Не зря про них говорили, что в их груди помещается третье лёгкое, позволяющее им никогда не сбивать дыхание и чувствовать себя превосходно в условиях больших высот и низких температур.

Они были проводниками, инструкторами и просто носильщиками, зачастую получая за это сущие гроши, однако никто не мог сравняться с ними в любом из этих начинаний. Там, где не работали навигаторы и терялись опытные путешественники, спокойно проходили шаркхомбо; сухие, низкие, отнюдь не мускулистые они забрасывали на свои плечи непомерные грузы и брали перевал за перевалом. Маркус прекрасно понимал, что обладая даже самым современным снаряжением и технологиями, он ни за что не сможет превзойти обычного шаркхомбо в вопросах покорения Умптекских гор, это ещё в большей степени усиливало то уважение, которое он испытывал по отношению к самому выносливому народу планеты.

На самом деле Маркусу очень хотелось поближе познакомиться с представителями народа шаркхомбо. Погрузиться в их быт, проникнуть в культуру, насколько это вообще возможно за столь короткий временно промежуток. Поэтому, как только фургончик тронулся, он приступил к расспросам водителя.

Буквально с первых же слов Бхарата (так представился водитель) в голове Маркуса начал рушиться тот образ горных жителей, который он успел возвести. Оказалось, что далеко не все представители племени жалуют подвиги и живут исключительно восхождениями, никто не отменял и прочие людские дела, которые необходимо было выполнять. Учителя, строители, швеи, повара – эти люди всю жизнь проводили в тени гор, даже не помышляя о том, чтобы на низ забраться. К таком типу населения и принадлежал Бхарата, по его словам он бывал на перевалах лишь в детстве, а потом у него не осталось на это времени. Он никогда не носил грузы и не сопровождал путешественников, его работа протекала в низинах. И он никогда не поднимался выше отметки в пятьсот метров. Маркусу показалось даже, что его вопрос в некоторой степени обидел водителя, поэтому очень быстро тема восхождений иссякла.

Но это абсолютно не укладывалось в голове Маркуса. Неужели этому человеку и впрямь не хотелось путешествовать по горам? Вот они: кругом, повсюду высокие скалы, дарящие чувство свободы; нависающие над равнинами плато; узкие ущелья с отвесными стенами… Да если бы он сам жил у подножия больших гор, он бы посетил все перевалы, изучил каждые тропки, забрался на заснеженные пики… Его воодушевление сталкивалось с безучастным равнодушием Бхарата, и там, где тот видел лишь повседневные пейзажи, ему открывались зрелища сказочной страны, с которой ему не терпелось познакомиться.

Видимо, Маркус слишком романтизировал местных жителей. Водитель был прав, действительно существовали и другие занятия, отвлечённые от альпинизма, которыми нельзя было пренебрегать. Наверное, шаркхомбо перестали бы существовать, как племя, если все поголовно только и делали, что ходили в горы.

Тщательно подходя к обдумыванию своего следующего вопроса, Маркус изучал природу, вырисовывающуюся по ту сторону стекла. Встретивший его в аэропорте дождь не прекращался, он шёл с той же интенсивностью, превращая объекты в силуэты с размазанными краями. Прошла только половина сентября, а в этом северном краю осень уже вовсю распоряжалась погодой, попадавшиеся им леса преимущество имели красно-оранжевые оттенки, зелень мелькала всего несколько раз. Если бы солнце вышло из-за туч хоть на непродолжительное время, то вид за окном предстал бы совершенно в ином великолепии. Маркус очень надеялся на то, что на его поход выпадет хотя бы парочка солнечных деньков, однако морально был готов к тому, что этого может и не произойти. Наилучшим временем для путешествия по горам Умптек считались две последние недели августа, и от этого срока он опоздал уже на месяц, и всё же это не умаляло его оптимизма.

Внезапно по обе стороны от дороги стали попадаться строения, которые через несколько сотен метров перешли в небольшое поселение. На въезде стоял знак, но Маркус не смог прочитать витиеватые иероглифы и вынужден был достать из кармана подготовленную и заламинированную карту. Разложив распечатку на коленях, он быстро сумел сориентироваться и определить место своего нахождения. Бесисахар – так называлась деревенька, через которую они сейчас проезжали. Дорога пронизывала её насквозь и далее тянулась в северном направлении, проходя через следующий населённый пункт – Тинтана, где Маркус собирался провести ночь.

На этот раз он стал спрашивать водителя фургончика об отвлечённых вещах, обходя тему гор. Бхарат, которому с трудом давался чужой язык, как мог объяснял приехавшему гостю местные обычаи, некоторые из которых казались совершенно странными для человека, прибывшего из цивилизации. Например, практически никто из шаркхомбо не знал даты своего рождения, они не утруждали себя счётом возраста. Примерный день появления на свет можно было отследить только по воспоминаниям близких родственников, которые старались привязать рождение ребёнка к какому-нибудь знаковому событию: сбор урожая, приход короткого лета, падеж скота. Все даты носили чисто формальный характер, им не предавалось такого большого значения, к которому привык Маркус. На его вопрос о возрасте водителя тот сказал, что считал только последние двадцать зим, а сколько их было до этого, не знает даже его мать.

Примерно такая же неразбериха творилась и с именами. В Умптекских горах имя не носило постоянного характера, оно могло меняться на протяжении жизни, и в этом не прослеживалось ничего удивительно. По словам водителя его имя состояло из двух слов Бхарат Дхарапани, и не имело значения, какое из них стоит на первом месте. Фамилии как таковые отсутствовали. Да и «Бхаратом» водителя стали звать только после того, как это имя порекомендовал его родителям лама-настоятель, вторую часть «Дхарапани» он добавил уже сам, когда покинул отчий дом и приступил к самостоятельной жизни.

После упоминания ламы разговор переключился на религиозную тематику, к великому сожалению, Маркуса, который бы не отказался бы ещё послушать об именах шаркхомбо. Вот тут со сложностями столкнулись уже оба: Бхарату приходилось прилагать усилия, дабы донести до Маркуса свои мысли, а тот за большим количеством непонятных и искажённых слов пытался угадать смысл. Насколько он понял, большая часть шаркхомбо являлась буддистами, так повелось исторически, и никто не оспаривал первенство буддизма, появившегося в Умптекских горах задолго до всех прочих конфессий. Со временем вместе с путешественниками и миссионерами сюда стали просачиваться ручейки иных верований: мусульманство, ислам и даже христианство, которое Маркус совершенно не представлял в декорациях высокогорной страны.

Бхарат достаточно поверхностно пробежался по чужим религиям, видимо, он просто хотел донести до Маркуса сам факт сосуществования множества верований в одном месте, а основную часть внимания сконцентрировал на рассказе о религии Бон. Насколько понял Маркус, это учение происходило ещё с добуддистских времён и во многих аспектах перекликалось с основной религией. У них имелись общие начала, а разница была настолько непонятна для стороннего человека, что в скором времени Бхарат исчерпал своё знание языка, пытаясь донести до него суть. Увы, древняя религия Бон оказалась для Маркуса загадкой, единственное, что он сумел уяснить точно так это почтение и уважение, которое шаркхомбо питали к духовным лидерам – ламам. Жители гор прислушивались к советам живущих в монастырях настоятелей, искали их поддержки и проявляли по отношению к ним чуть ли не фанатичное уважение. Что тоже показалось странным только что попавшему в эту культуру Маркусу.

Между тем дорога завершила плавный изгиб, и фургончик, наконец-то, выехал на открытое пространство. С левой стороны открылось широкое озеро Большой Горняк, растревоженное рябью слабого дождя. Сразу за ним выступали горы Умптека, сокрытые туманной пеленой, Маркус разглядел какой-то перевал и белую шапку снежника на нём. С такого расстояния и на скорости горы не представлялись высокими, они напоминали холмы, взобраться на которые кажется лёгкой задачей. Не было заметно острых пиков вершин, опасные ущелья сливались с каменными нагромождениями, склоны казались пологими и какими-то прилизанными, словно кто-то умышленно выгладил их, придав приятную для глаза форму.

К восточному берегу озера примыкал городок Тинтана, из которого завтрашним утром Маркус собирался начать свой маршрут. Он протянул Бхарату бумажку с выписанным адресом, и тот, пробежав её глазами, согласно кивнул. Им пришлось немного попетлять по узким улочкам Тинтаны, прежде чем они достигли нужного дома.

Маркус забрал свой рюкзак, договорился с Бхаратом, что тот заедет за ним в десять утра и помахал ему на прощание. Время приближалось к пяти часам, и Маркусу следовало торопиться, чтобы до отбоя успеть провести последние подготовительные работы к завтрашнему выходу.

Ночь ему предстояло провести в небольшой хостеле. Втиснувшись в узкий коридор, он практически мгновенно упёрся грудью в стойку, за которой дежурил ещё один представитель племени шаркхомбо, протянувший Маркусу ключ. Дверь в его комнату исполняла чисто декоративную функцию. Достаточно было чуть сильнее навалиться на неё, и слабая защёлка не выдержала бы, однако Маркус искренне надеялся, что никто не будет пытаться выломать его дверь.

Комнатка, как и всё в городке Тинтана, оказалась настолько маленькой, что в неё еле втиснули кровать на два места, роль шкафа исполняли приделанные прямо к стене перекладины с крючками для одежды, а единственное окно упиралось в серый каменный склон, по которому в данный момент на городок сползал туман. В углу находилась небольшая табуретка, поверх которой был размещён электрический чайник, переживший, казалось, покорения Умптекского массива первопроходцами. Туалет и небольшой душ находились в конце узкого коридора.

В принципе Маркус и не рассчитывал на что-то большее, в принципе в отведённом ему жилище его всё устраивало. Отчасти именно из-за таких вот ночёвок в незнакомых, отсталых местах он и горел столь сильной тягой к путешествиям. Вид комнаты в хостеле отчасти начинал настраивать его на предстоящий маршрут, ведь на протяжении всего похода ему предстояло ночевать в палатке, где только два слоя тонкого материала будут отделять его от горных фокусов погоды. Он ценил крышу над головой и сухость одежды, прекрасно зная, что в скором времени обе эти вещи будут для него в сильном дефиците.

Итак, бегло оглядев комнату, он пристроил рюкзак возле кровати, пониже натянул на уши шляпу и вышел в узкий коридор, намереваясь как можно скорее приступить к выполнению имевшихся у него дел. Дежурный шаркхомбо оказался не слишком разговорчивым, к тому же его язык был ещё больше непонятен, чем путанные изъяснения водителя Бхарата, однако Маркусу удалось выведать место расположение ближайшего магазина и пункта выдачи посылок.

Первым делом он направился за дожидающейся его посылкой. Запрещённые к перевозу в самолётах газовые баллоны были предусмотрительно заказаны Маркусом в Тинтану и дожидались его прибытия на небольшом складе, расположенном в одном здании с магазином сувениров и агентством по найму проводников. Разглядев в нём потенциального путешественника, парочка шаркхомбо очень настойчиво стали предлагать свои услуги, путая языки и наперебой перечисляя перевалы и вершины, на которые они чаще всего водили людей. Маркусу подумалось, что не спроста пункт выдачи посылок оказался в такой непосредственной близости от конторы проводников, определённо во всём этом прослеживался некий расчёт. Ведь куда первым делом пойдут туристы, только что прибывшие в Тинтану, конечно, за газом и другим необходимым снаряжением, а пока его будут нести, гость вполне сможет соблазниться идеей выбрать себе опытного проводника.

Усилия парочки шаркхомбо успехом не увенчались, у Маркуса уже имелся в голове маршрут, которым он собирался пройти, а потому не нуждался в провожатых. Он не собирался покорять пики и категорийные перевалы, его путь представлялся достаточно простым, и с ним он собирался справиться в одиночестве.

Теперь на двуспальной кровати лежали газовые баллоны, пакет с едой он разместил на табуретке возле чайника, шляпа и куртка повисли на крючках. Ему необходимо было окончательно переупаковать рюкзак и полностью подготовить его к завтрашнему маршруту. Для опытного человека дело выглядело не слишком трудным, но Маркус никуда не торопился, запас времени у него имелся, к тому же под вечер давали о себе знать усталость дневного перелёта и последующей поездки на фургончике.

К концу часа его старания стали приобретать завершённые очертания. Хорошо укомплектованный рюкзак стоял возле кровати, к внешней его стороне был приделан дождевик так, чтобы всё время быть под рукой, карманы на поясе заполняли предметы первой необходимости, маленькая аптечка была втиснута в боковой отсек, заламинированные карты Маркус разместил в нагрудном кармане рубашки. Тарелка, кружка, ложка и туалетные принадлежности убирать внутрь пока не было никакого смысла, их черёд придёт уже завтра, а раз с процессом сборки было покончено, можно было спокойно обустраиваться возле табуретки и изобретать для себя нехитрый ужин.

Сразу после перекуса Маркус заглянул в конец коридора, где посетил душевую комнату со слабым напором воды и въевшимся запахом мятного шампуня, а остаток вечера провёл в своей комнате, коротая время за чтением – он никогда не мог устоять против желания прихватить с собой книгу, несмотря на то, что вес его груза был рассчитан по последнего грамма, а места в рюкзаке катастрофически не хватало, Маркус всё равно тащил с собою книги, прекрасно зная, что на маршруте крайне редко сможет их читать.

Зевота стала первым признаком накопленной за длинный день усталости, не было смысла и дальше откладывать отбой, хотя часы показывали лишь девятый час вечера. Маркус вытянулся и под скрип двухместной кровати заснул.

***

Трель будильника застала его в бодрствующем состоянии. Маркус проснулся минут на пятнадцать раньше звонка, и причиной тому были бурные звуки, издаваемые его соседями по хостелу. По коридору топали шаги, что-то большое перетаскивалось, кто-то кричал на местном диалекте, в общем утром сборы находилось в самом разгаре, и в скором времени Маркусу предстояло присоединиться к числу прочих путешественников, покидающих хостел и направляющихся на встречу своим маршрутам.

Внутри комнаты царила непривычная влажность, подушка и одеяло выглядели какими-то отсыревшими и на ощупь казались холодными. Видимо тонкие стены и старые окна не могли защитить жителей хостела от погодных возмущений, приходящих с гор. Маркус попытался разглядеть погоду, но видел только серую грань подступающей к городу гряды, а потому не мог сказать ничего конкретного.

Благодаря стараниям вчерашнего вечера у Маркуса было всё готово, ему оставалось только обеспечить себя лёгким завтраком, умыться и надеть заранее припасённую одежду. Книгу он запаковал сразу после завтрака, а время до прибытия Бхарата провёл над своим блокнотом, внося в него новые мысли и атмосферные фразы, появляющиеся у него в голове и, как ему казалось, передающие общие впечатления, переживаемые им в данный момент. За несколько минут до десяти часов он сдал ключ от дверей своей комнаты и вышел на улицу, где его уже ожидал бледно-голубой фургончик и знакомый водитель.

Пока что Бхарат был единственным представителем шаркхомбо, которого Маркус с уверенностью мог выделять из толпы, лица всех остальных: дежурного в хостеле, продавцов, проводников, работников аэропорта представлялись одинаковыми, и на них трудно было наметить отличительные черты. Маркус чувствовал неловкость из-за того, что не может различить местных жителей друг от друга, и он пообещал себе впредь более внимательно присматриваться к людям. Почему-то Бхарат считал своей обязанностью самолично грузить рюкзак Маркуса в багажник своего фургона, не давая тому выполнить это самое обычное действие. Вот и в этот раз Маркус подал рюкзак Бхарату, а пока тот укладывал его и аккуратно заправлял внутрь машины лямки, чтобы не придавить их крышкой, он присматривался к погоде. Небо было затянуто дымкой облаков, ни дождя, ни мороси не наблюдалось, и температура стояла такая, что идеально подходила для ходового дня.

Бхарат терпеливо дожидался Маркуса, сидя на водительском месте, и, как только путешественник забрался на пассажирское кресло, тронул фургончик по узким улочкам проснувшейся Тинтаны. Очень скоро городок скрылся за поворотом дороги, в одном месте Бхарат сбавил скорость и махнул рукой в сторону правого окна.

– Бон. Религия Бон. Смотри на храм. – Проговорил он, указывая пальцем за стекло.

Маркусу пришлось приглядеться, чтобы за ветвями качающихся деревьев разглядеть крышу и несколько выпирающих башенок. Больше ничего особо заметно не было. Ему вспомнился вчерашний разговор с водителем, когда тот пытался объяснить ему различия между буддизмом и религией Бон. Наверное, это строение и являлось храмом приверженцев местной религии, жаль, что у него не было ни времени, ни возможности рассмотреть здание получше. Маркус решил отметить это место в своих записях, он кивнул Бхарату, и водитель продолжил движение.

Буквально за следующим поворотом их дожидалось озеро Малый Горняе, отличавшееся от своего предшественника размером. Маркус внимательно вглядывался в водяную гладь, пока они проезжали восточным берегом озера, по его прикидкам западный берег озера должен был стать финальной точкой его маршрута. 25 числа он планировал вернуться к Малому Горняку и тем самым закончить маршрут по Умптекским горам. По большому счёту ему следовало пройти кольцо длиной километров в восемьдесят и прийти в практически в тоже самое место, откуда он собирался выйти.

Дорога огибала озеро и дальше вела практически на север, постепенно приводя в деревню Кумджунг, пересекая весь Умптекский массив. До Кумджунга Маркус должен был добраться собственными силами, и в том месте, где начиналась Длинная долина, ему предстояло сойти с фургона и весь дальнейший путь проделать пешком.

Бхарат высадил его на берегу небольшой речушки чуть выше того места, где она впадала в озеро. Водитель помог Маркусу вытащить рюкзак, и они согласовали точку встречи при выходе с маршрута. Маркус указал на западный берег озера, Бхарат согласно кивнул, попросил звонить ему в случае необходимости, а после этого залез в фургон и наконец-то оставил Маркуса в горном одиночестве.

Не в тот момент, когда он сел в самолёт, не тогда, когда вышел в местном аэропорту, не в городке Тинтана, а именно здесь на берегу маленькой речки взяло начало путешествие Маркуса. Только сейчас он почувствовал себя по-настоящему свободным, оторванным от целого мира, предоставленным своему собственному опыту, эта жизнь среди Умптекских гор принадлежала исключительно ему. И он торопился поскорее погрузиться в её северное очарование.

В этот день даже погода соответствовала его ожиданиям, осеннее небо по-прежнему было затянуто облаками, но нигде на горизонте не наблюдалось грозовых туч или иных предвестников непогоды. С большим воодушевлением Маркус стянул с себя куртку, оставшись в одной только рубашке, ветер сразу принялся трепать его со всех сторон, но дискомфорт наступал только в моменты стояния, а в движении совершенно не ощущался. Маркус надел на руки перчатки – он давно привил себе привычку ходить в походы в перчатках, это спасало от необходимости каждый раз искать их, если требовалось поработать топором, повозиться с грязным деревом или повесить на огонь горячий котелок. После этого он разместил за спиной рюкзак и выдвинулся вдоль Длинной долины.

Цель его ближайших переходов уже вырисовывалась и служила наилучшим ориентиром, до обеда он собирался подняться на плато и восходить на него Маркус собирался по пологому каменной носу, выходящему прямо в долину. От подножия носа его отделяло порядка трёх километров, и за это время он планировал как следует размяться и привыкнуть к весу рюкзака за спиной.

Плато, на которое он собирался взойти носило название Горы У Длинной Долины – поколениями живущие в этой местности шаркхомбо слишком буквально подходили к названию географических объектов, вообще весь его маршрут должен был проходить в окружении подобных наименований: Самая Высокая Гора, Глубокое Озеро, Можжевеловая Река… Что ж до этого он был знаком только с подписями на карте, а теперь постепенно начинал знакомиться с ними вживую.

Ему потребовалось три перехода, чтобы достичь подножия носа, ведущего на плато. Он устроил привал возле разбросанных камней, очертания которых напомнили ему средневековую крепость. Северные виды охватывали его со всех сторон, но как бы парадоксально это не было Маркус очень редко фотографировал, его орудием была ручка, а листок бумаги служил средством выразительности, он предпочитал обходиться этими двумя вещами, да к тому же имел крайне посредственные навыки в фотографировании.

После привала тропа стала заметно забирать вверх, теперь он двигался по каменному носу, с каждым шагом поднимаясь всё выше над Длинной долиной. Едва заметная тропка всё чаще виляла по сторонам, то обходя многотонные валуны, то минуя скальные стенки, отвесно замершие в ожидании смельчака, готового к их покорению. Несомненно, ближе к плато Маркусу предстоит попрактиковаться к лазаньи по камням, но пока он считал нужным придерживаться тропы и по возможности обходить скалы.

По его прикидкам он одолел уже половину затяжного подъёма, когда решил устроить чуть более длинный привал и немного перекусить. Маркус жевал сушеные бананы, наблюдая за движущимися в низине точками-автомобилями, когда ему вспомнилась крыша храма религии Бон, которую показал Бхарат, он побоялся вновь забыть эту мысль, а потому сразу потянулся к блокноту, желая сделать в нём пометку. Сидеть на горном склоне было замечательно, но ветра упорно задували ему в потную спину, нужно было двигаться дальше. Впереди его ждал ещё порядочный кусок пути, который необходимо было преодолеть до наступления темноты.

Его ожидания оправдались – перед выходом на плато скалы образовывали некое подобие лабиринта, здесь пришлось карабкаться по камням, цепляясь за трещины и упираясь подошвами в шершавые грани природных ступеней. На какое-то мгновение внизу под ним мелькнуло озеро Длинное, то было мимолётное видение, которое отвлекло его всего на несколько секунд, а после Маркус вновь продолжил усиленно работать руками.

Взобравшись на вершину плато, он впервые столкнулся с настоящим северным ветром, тут на открытом участке ветер набегал ощутимыми волнами и местами оказывал весомое сопротивление. После того как с головы Маркуса сдуло шляпу и ему пришлось догонять её, он максимально туго затянул завязки, надеясь таким образом уберечь головной убор от потерь.

Плато представляло собой уходящую вперёд серую поверхность, составленную из неровно расположенных камней с редкими пучками чахлой травы. Кое-где попадались вкрапления мелко переработанной породы, напоминающей городскую щебёнку, временами на его пути возникали скальные нагромождения и нужно было очень внимательно следить за трещинами. Вскоре ему стали встречаться печальные напоминания о том, что некогда Умптекские горы планировали использовать для добычи минералов. Ржавая цепь, пролежавшая бессчётное количество сезонов под открытым северным небом, искорёженные обломки какого-то допотопного механизма, брошенные игрушкой в руках непогоды. Спустя ещё какое-то время он миновал кладбище бочек. Несколько дюжин металлических цилиндров были брошены посреди плато и существенно портили внешний вид открывающейся панорамы.

Маркус очень сильно надеялся на то, что в глубине Умптекских гор не окажется намеков на промышленное прошлое этого района. Ему хотелось, чтобы весь мусор остался в преддверии горного массива и не проник в его таинственные недра.

От экологических размышлений его отвлёк внезапно появившийся перевал. Прямо перед ним лежал перевал Первооткрывателей, расположенный точно с востока на запад. В данный момент Маркус стоял на его южной стенке и собирался пересечь перевал. Сделать это ему предстояло не традиционным образом вдоль, а поперёк, Маркус должен был пройти траверсом по гребню перевала, затем взобраться на северную стенку и продолжить движение по плато.

Зрелище, открывшееся ему на северной стороне плато, мало чем отличалось от увиденного ранее, разве что тут глаз не цеплялся за разбросанные железки и проржавевшие бочки. Это немного подняло его боевой дух, но, однако не избавило от усталости, которая уже начинала собираться в самых разных частях его тела. Ему предстояло и дальше следовать вдоль плато, пока он не доберётся до того места, где оно прервётся резким обрывом, образующим природную чашу, на дне которой располагалось озеро Первопроходцев – место его первого ночлега.

Гигантскую воронку, образующую естественную чашу, он обходил с юга. Спуск выдался неожиданно трудным и крутым. Тропа уходила вниз, и несколько раз из-под его ног выскальзывал предательский камень. Видимо, он недооценил протяжённость спуска, а потому этот процесс занял у него много больше времени, чем он планировал. Ему пришлось отказаться от обеда, вместо этого он устроил себе ещё один быстрый перекус. Теперь Маркусу приходилось всё чаще поглядывать на вечереющее небо, с которым он вступил в гонку.

Затяжной и изматывающий спуск привёл его в низину, покрытую неровной почвой, низкими кустами и коварными спрятанными под мхами камнями. Приближающаяся ночь торопила его, и всё же он успел выйти к берегу озера Первооткрывателей до того, как солнечные лучи перестали отражаться в его едва подвижных водах.

Место для ночлега определённо производило впечатление, которое только усиливалось от того, что вокруг озера совершенно не наблюдалось других палаток. Насколько мог видеть Маркус, он находился в совершенном одиночестве, и это его вполне устраивало.

Обеспечив себя палаткой и утеплившись в ожидании ночи, Маркус пообедал, а затем взялся за блокнот и стал добавлять в него описания своего первого дня в Умптекских горах. Быстрый обед не восполнил его силы до конца. Но в его распоряжении ещё оставался ужин, а временем до него Маркус решил воспользоваться для совершения прогулки. Он двигался к юго-западному краю озера, упиравшемуся в стенки природной чаши. Расстояния вновь сыграли с ним шутку, потому как он очень быстро потерял лагерь из виду, но так и не достиг оконечности озера.

Вернулся он уже при свете фонарика и занялся приготовлением ужина. Газовая горелка, установленная на столешнице, в течении короткого времени обеспечила его достаточным количеством горячей воды. Он допивал остатки чая, глядя на горное озеро, ощущая усталость первого ходового дня и заранее предвкушая завтрашний переход.

В палатке было холодно, но проверенный спальник и зимняя шапка очень быстро обеспечили ему тепло. Он заснул практически мгновенно, как только забрался внутрь.

***

Утро 20 сентября оказалось много холоднее минувшего вечера. Едва только Маркус покинул палатку, как на него накинулся ветер, норовя свои морозным дыханием отнять у него как можно больше тепла. В низине возле озера спускающиеся с плато потоки воздуха набирали большую скоростью и беспрепятственно носились над водной поверхностью. Маркусу пришлось надеть под куртку кофту, а на голову натянуть зимнюю шапку, в которой он спал, чтобы хоть как-то противостоять холоду.

Стоять на одном месте было невозможно, постоянно приходилось находиться в движении. Небо немного очистилось от туч, и в низину заглядывали редкие солнечные лучи, отсутствие дождя позволило Маркусу вытащить все вещи наружу, сложить на берегу и после этого спокойно собрать палатку. Пока он занимался паковкой своего снаряжения за широким камнем работала газовая горелка, на этот раз конструктивно предусмотренная защита от ветра не справлялась, поэтому горелка нуждалась в дополнительном укрытии.

С большой поспешностью Маркус закидывал в рот утреннюю кашу и мыл тарелку, стремясь как можно скорее покинуть продуваемую стоянку у озера Первопроходцев, несмотря на прекрасные виды, у него не было никакого желания задерживаться тут дольше необходимого. Северные ветра подгоняли его на протяжении всех сборов, только под самый конец Маркус с неохотой снял подштаники и вместе с кофтой убрал их в рюкзак. Оставшись в лёгком ходовом костюме, он пробежался взглядом по берегу, проверяя чистоту оставляемой стоянки, а затем вышел на маршрут.

Если вчера он спускался с плато, чтобы провести ночь у озера, то сейчас ему нужно было набрать прежнюю высоту и продолжить движение по плато в северном направлении. Для начала Маркус решил перебраться на противоположный берег озера, для этого он воспользовался перешейком, образованном в северо-восточной оконечности озера, в этом месте дно немного поднималось, открывая торчащие из воды камни, по которым спокойно можно было передвигаться.

Перебравшись через озеро Первопроходцев в самой узкой его части, Маркус оказался перед скалой, образовывавшей стенки естественной чаши, теперь ему предстояло карабкаться по ней. Из его лагеря скала по эту сторону озера выглядела практически ровной, гладкой поверхностью, но на деле и при ближайшем рассмотрении она имела вполне посильный уклон, чёткую тропу и множественные уступы, облегчавшие процесс забирания наверх.

Уже первый переход по склону заставил Маркуса убедиться в том, что он поторопился надевать на себя куртку и шапку, поэтому, как только появилась возможность привалиться, он быстро избавился от куртки, а зимнюю шапку заменил на привычную шляпу. Оставшись в одной рубашке, он продолжил восхождение.

Всё время его подъёма по левую руку его сопровождал резкий обрыв, уходящий вниз к водам озера Первопроходцев. С высоты он впервые сумел разглядеть всё озеро целиком – этот сине-изумрудный овал, укрытый с трёх сторон крутыми скалами. И всё же ему не следовало отвлекаться на красивые виды, ветер никуда не делся, он налетал на него со стороны озера и вжимал в скальную стенку, порой заставляя пережидать особо сильные порывы.

Менее часа ему потребовалось на то, чтобы достичь плато, к удивлению Маркуса ветер здесь немного поутих, да и температура воздуха пошла вверх. Облака до сих пор закрывали солнце, но опять же нигде не наблюдалось грозовых туч. Сидя на плато Длинной горы и переводя дыхание, Маркус рассматривал карту, разложенную на клапане его рюкзака. Сегодняшний день не должен был нести в себе никаких трудностей, переход он запланировал небольшой, после плато его ждал один перевал, после которого он спускался в Можжевеловую долину и до самого вечера шёл по ней.

Сориентировавшись, он убрал карту в карман рубашки и после глотка воды закинул за спину рюкзак. По плато ему предстояло пройти километра полтора, и на протяжении всего этого отрезка вокруг него не наблюдалось абсолютно ничего интересного. Большей частью он шёл по плоским каменным плитам, лишь изредка прибегая к прыжкам через узкие трещины, во все стороны от него тянулось плато, лишь на самой границе видимости пригибаясь к нижележащим долинам.

Южный Кустарниковый перевал, как и его собрат перевал Первопроходцев, имел ориентацию восток-запад. Стоя у южной стенки на края начинавшегося спуска в седловину перевала, Маркус мог наблюдать напротив себя верхушку Кустарниковой горы, впрочем, она никоим образом не входила в его маршрут. Намного интересней было смотреть в сторону от горы, чуть западнее неё виднелся отлогий спуск в долину Рыбной реки, где сквозь листву проступали крыши деревни. То был Кумджунг, и Маркус намеревался добраться до него к вечеру 21 числа.

Сейчас же его ждал спуск в седловину Южного Кустарникового перевала, и ему следовало сосредоточиться на этом. Весь склон представлял собой мелкую сыпуху, так и норовящую вырваться у него из-под ног. Маркус не стал брать с собой треккинговые палки и в данный момент сильно жалел об этом упущении. Дополнительные точки опоры точно не оказались бы лишними. Что ж, с ним был его опыт, к тому же спуск не выглядел слишком уж опасным.

Маркус добрался до седловины за один переход и устроил свой рюкзак возле разбросанных обломков скал, представляющих некое укрытие от пересекающего перевал ветра. Внимание его привлекла металлическая стела, установленная на каменном основании и окружённая ленточками всех цветов. На старом чёрно-белом снимке Маркус разглядел лицо мужчины, примерно такого же возраста, как и он сам. Подпись под фотографией сообщала о том, что альпинист-одиночка погиб на этом перевале почти тридцать лет назад, найдя свой покой под весенней лавиной.

Опасность. Никогда не следовало забывать о ней, не следовало относиться к ней пренебрежительно. Сколько таких мемориальных табличек ему приходилось видеть в иных местах? На перевалах? Возле вершин? И в горных ущельях? Сколько ему ещё предстоит увидеть их, этих предупреждений, окончательных вех, отметивших чей-то путь? В такие моменты его всегда захлёстывала серьёзность, Маркус внимательно присмотрелся к стенкам перевала, размышляя, с какой из них могла прийти та самая весенняя лавина.

Он давно взял привычку путешествовать в одиночестве, и от этого старался более внимательно относиться к тем предупреждениям, что оставляли ему ушедшие.

Перед возобновлением движения Маркус пожевал орехи, ветер гнал его с перевала, и он решил более не задерживаться. Спуск в Можжевеловую долину оказался очень плавным, высота сбрасывалась практически незаметно, а временами проглядывающее солнце превращало переход в приятную прогулку.

Спустя два часа довольно бодрого движения Маркус достиг точки слияния Северной и Южной Можжевеловых рек. В его полном распоряжении оказался небольшой пятачок земли, с двух сторон омываемый быстрыми водами горных рек. Место так и напрашивалось на то, чтобы устроиться на обед.

Ожидая приготовления пищи, Маркус стянул с ног ботинки вместе с носками и в пределах своей обеденной зоны перемещался исключительно босиком. Со всех сторон его окружало такое обилие горных видов, он почти даже пожалел о том, что не имеет при себе фотоаппарата. Впереди, в той стороне, куда он должен пойти, два потока, пенясь и брызгаясь, сливались в одну речку. Позади, в той стороне, откуда он прибыл, на фоне голубеющего неба выступали неровные силуэты горной гряды, где особо выделялись впадины Южного и Северного Кустарниковых перевалов. В данном случае Северный целиком оправдывал своё название, Маркус разглядел обильный снежник, покрывающий его седловину, и более крутые склоны.

В Умптекских горах лето длится всего пару недель, да и те давно истекли, однако осенняя пора и близость зимнего сезона нисколько не ослабили желание Маркуса искупаться. Ему захотелось погрузиться в холодные воды Можжевеловой реки, к тому же прямо возле его обеденной зоны виднелось удобное место, напоминающее ванну. Он быстро переоделся в шорты, приготовил полотенце и сухие вещи и совершил небольшой заплыв. Конечно, плаваньем этот процесс назвать было нельзя, он только на несколько мгновений прилёг в воду, следя за тем, чтобы не замочить волосы, зато из реки выскочил очень резво и принялся тщательно обтираться полотенцем, топчась босыми ногами по мокрым камням.

Освежившись таким образом, Маркус не стал отказывать себе в удовольствии второй кружки чая, но в тот момент, когда горелка выдала новую порцию кипятка, погода резко пошла на ухудшение, и внимание Маркуса привлекла тёмная туча, выползающая из-за Южного перевала и в точности повторяющая тот маршрут, который он проделал недавно. Умптекские горы подарили ему два дня, и на этом, видимо, их терпение иссякло. Столь частые в этих местах дожди возвращались в привычный ареал обитания.

Последующие за этим сборы происходили в атмосфере большой спешки. Маркус в последний момент выпил горячий чай, спрятал в рюкзаке кружку и приготовился покинуть приветливый пятачок Можжевеловой реки, подаривший ему столько впечатлений. Он переправился на левый берег и устремился за течением реки в ту сторону, где виднелся небольшой лесок, в котором он планировал провести ночь.

Поминутно оглядываясь, он шёл, соревнуясь в скорости с дождевой тучей, та по-прежнему оставалась у него за спиной, но успешно сокращала расстояние. Тропинка то вплотную подходила к бегущей реке, то уводила немного в сторону, становясь в некоторых местах такой узкой, что приходилось перебираться на торчащие камни и следовать по ним. Низкорослые деревья – первые признаки приближающего леса – стали попадаться всё чаще, Маркус добрался до них как раз в тот момент, когда с неба заморосил мелкий дождь. Удачная полянка подвернулась почти сразу. Он быстро оглядел и пришёл к мнению, что она вполне подходит для его маленького лагеря.

Первым делом Маркус натянул тент над старым костровищем, закрепив две главные оттяжки, он растянул боковые и в течении десяти минут обеспечил себя крышей. С неба продолжали сыпаться мелкие капли, пока не переходящие в настоящий дождь, Маркус не сильно доверял им, он предпочитал заранее готовиться к неожиданностям, а потому не давал себе отдыха до той поры, пока его лагерь не принял окончательно готовый вид. Чуть в стороне от тента он расположил палатку, обустроил её внутренности и переоделся.

Так как обед в его расписании значился совсем недавно, а до ужина оставалось большое количество времени, Маркус решил насобирать себе небольшую поленницу дров. Готовить он, как и раньше, собирался на горелке, но ничто при этом не мешало ему развести небольшой костёр, даже наоборот ухудшающаяся погода этому только соответствовала. Не было нужды заворачиваться в дождевик, он решил обойтись одной курткой.

Он прошёлся вдоль тропы в обоих направления, отыскивая сухостой и ломая его прямо руками – ещё одна причина всегда ходить в перчатках. Спустя несколько ходок Маркус обеспечил себя достаточным, как ему казалось, количеством дров, и он сразу приступил к разведению огня.

Он сидел, прислонившись спиною к дереву, под лёгкий шелест дождевых капель по тенту и наблюдал за игрой пламени до того момента, пока желудок не напомнил ему о приготовлении ужина. Всё в той же спокойной манере проходил весь остаток вечера, Маркус не ограничил себя одним стаканом чая, а позже при свете фонарика успел немного почитать, а перед самым сном внёс краткий пересказ произошедших с ним событий в блокнот.

***

Утро 21 сентября выдалось мерзким. Дождь, начавшийся около четырёх часов ночи, не прекратился, и что-то подсказывало Маркусу, что он останется в этом месте надолго. Небо над ним рисовалось в грязно-серых тонах, однообразное оно покрывало всё обозримое пространство, отрезая не только солнечные лучи, но и малейшую надежду повстречаться с ними. Заготовленные вчерашним вечером дрова превратились в бесполезные склизкие палки, хорошо, что он собирался готовить на горелке и был независим от степени сухости дров.

Весь лес промок до основания, палатка превратилась в слипшийся влажный комок силиконовой ткани, тент обвис под тяжестью хлынувшей на него жидкости. На самом деле примерно так погода и должна была выглядеть в районе Умптекских гор, а то, что до этого Маркусу попадались солнечные дни, было везением.

Несмотря на повышенную влажность и сырость, сборы лагерной стоянки не заняли большого количества времени, погода мотивировала покончить со сборами как можно скорее. Последним делом Маркус снял тент, запихал его в чехол и спрятал рюкзак под накидкой. Сам он, как и вчера, надевать дождевик не стал. Ближайшее время ему предстояло двигаться по лесной тропе, где дождевик постоянно бы цеплялся за торчащие ветви и корни. Он вполне обойдётся курткой, а далее будет смотреть уже по ситуации.

Он покинул уютную стоянку и двинулся по течению Можжевеловой реки, где-то через полкилометра река делала крутой поворот, заставляя его искать переправу для перехода на противоположный берег. Маркус провёл быструю разведку, но не обнаружил поблизости ни поваленных деревьев, которые можно было бы использовать в качестве моста, ни выступающих камней. Ему оставалось переходить реку прямо по дну, а для этого требовалось отыскать наименее глубокое место.

В стороне от тропы ему попался участок, где вода проходила на уровне его коленей, Маркус решил переправиться здесь. Мочить ещё сухие ботинки он не имел никакого желания, поэтому быстро принялся разуваться. Носки он вложил в ботинки, сами их связал шнурками и повесил на шею, а на ноги натянул галоши, в которых имел обыкновение ходить по вечерам. На всякий случай он поднял с земли длинную крепкую палку, чтобы использовать её в качестве дополнительной опоры.

Закатав штанины, он вошёл в реку и стал медленно переставлять ноги, внимательно следя за тем, чтобы не поскользнуться на камнях и не угодить ногой в какую-нибудь щель. Ледяная вода, бегущая прямо с гор, облизывала его голые ноги, постепенно сковывая подвижность и принося неприятный зуд. Под конец Маркусу пришлось поторапливаться, чтобы быстрее достичь противоположного берега.

Он сбросил рюкзак, присел прямо на него и принялся обтирать ноги полотенцем. Добившись их сухости, он натянул носки, тщательно затянул тугие шнурки и, приладив галоши снаружи рюкзака, продолжил маршрут.

Из-за того, что он вынужден был искать место переправы, Маркус немного сбился с дороги. На карте была обозначена тропа, но ему никак не удавалось выйти на неё. Примерно час он потратил на её поиски, и на протяжении всего этого времени с серых небес продолжал струиться дождь. Сразу за изгибом реки и переправой располагался небольшой лесок, где согласно карте, и проходила тропа. Маркус оскальзывался на влажных камня, по лицу хлестали ветви, ноги увязали в разбухшем от влаги мхе, но следов тропинки обнаружить не удавалось.

Наконец он принял решение двигаться на запад. Теперь слева от него журчала ещё одна речка, впадающая в Можжевеловую, которую он оставил за спиной. Этой речки ему следовало придерживаться, потому как она должна была привести его к месту слияния, где он надеялся отыскать пропащую тропу. Продвигаться по лесу становилось всё труднее, к этому моменту он успел промочить ботинки, а значит его фокусы с переобуванием оказались лишёнными смысла; линзы очков покрывались каплями, убирать которые не было абсолютно никакого смысла – с этим неудобством приходилось мириться. Не в первый раз Маркус задумался над коррекцией зрения.

Он увидел её совершенно случайно, запнувшись о корень, Маркус вынужден был прислониться плечом к стволу дерева, и взгляд его обратился к речке, на другом берегу которой виднелось свободное пространство, имевшее все свойства тропы. На этот раз он перебрался по упавшему дереву и продолжил движение уже в более комфортных условиях.

Дождь никуда не делся, но ему по крайней мере удалось выбраться из леса, прямо под ним была хорошо набитая тропа, уходящая на перевал Закрытый и далее спускающаяся к деревне Кумджунг. Сегодня на его пути лежал самый низкий перевал в его путешествии, поэтому Маркус не ожидал от его преодоления каких бы то ни было трудностей.

На подходе к перевалу Маркуса поджидала протяжённая россыпь курумников, разбросанные без всякого порядка камни, нагромождённые обломки складывались в длинную вереницу препятствий, через которую приходилось перебираться. Вымоченные дождём камни таили в себе дополнительную опасность, на некоторых из них располагался обманчивый мох, наступать на который Маркус не рисковал. Тут он не брезговал пользоваться руками.

Несмотря на кажущуюся близость перевала, путь до него занял намного больше времени, чем изначально казалось. Камни существенно задерживали продвижение Маркуса, к проблемам которого теперь добавился ещё и ветер. Ему приходилось подстраиваться под его дыхание, чтобы не оказаться в неустойчивом положении в тот момент, когда налетит очередной порыв.

Пересечение каменной россыпи сильно измотало Маркуса, и как только у него появилась возможность перевести дыхание, он незамедлительно ей воспользовался. Он укрылся за массивной скалой, привалился к ней и решил устроить себе перекус. Пить не было никакого желания, кругом и так наблюдалось слишком много воды, а вот от еды он не стал отказываться. Он нашарил в рюкзаке пакет с сухофруктами, достал его и начал жевать, совершенно не обращая внимания на вкус. Именно во время этого привала он заметил первые снежинки, кружащие в воздухе и оседающие на камнях.

Ещё не успев дожевать сухофрукты до конца, Маркус осознал, что начинает замерзать. Ему необходимо было продолжить движение дальше. С одной стороны он нуждался в отдыхе, но с другой не мог позволить себе частые привалы, рискуя в таком случае мёрзнуть. Маркус принял решение двигаться без привалов, пока погода не пойдёт на улучшение или пока он не достигнет Кумджунга, устраивая их лишь в случаях крайней необходимости. Натянув капюшон прямо поверх вымоченной шляпы, он вышел из-за камня и продолжил восхождение на Закрытый перевал.

По дороге ему то и дело попадались озёра, некоторые дополнялись небольшими водопадиками – эти места идеально подходили для обеденной стоянки, но ему приходилось их игнорировать Под дождём он не станет тратить время на приготовление пищи, у него даже не было возможности вносить записи в блокнот, Маркусу приходилось удерживать факты в своей голове, запоминать их, дабы иметь возможность перенести их на бумагу чуть позже. Отчасти поэтому окружающие пейзажи волновали его в меньшей степени. Когда он сумел добраться до седловины перевала, его штаны и ботинки оказались вымоченными насквозь, куртка ещё держала влагу, оставалось надеяться, что накидка на рюкзак справлялась со своими обязанностями и хранила сухость вещей.

Уже на спуске Маркус понял, что сбился со счёта попадавшихся ему озёр. Небо хранило серость, а монотонный стук дождя по капюшону начинал сводить с ума. Постепенно навстречу ему стали вырастать деревья, рельеф понижался, и вскоре перевал остался позади. После перекуса за скалой Маркус ни разу не останавливался, более двух часов он не позволял себе отдыха, и организм начинал требовать передышки.

Он даже не заметил, как прекратился дождь. Просто в один момент Маркус поднял голову и не увидел падающих капель. К тому времени он достиг Зольной долины и находился в нескольких километрах к северу от Кумджунга. Он сошёл с тропы и освободился от рюкзака. Плечи и шея ныли, ноги забились, а пальцы ног, казалось, разбухли от обилия влаги. Давно миновало время обеда, но Маркус твердо вознамерился поесть уже в деревне. Изменившаяся погода давала ему возможность двигаться без затруднений, и он собирался воспользоваться этим, прекрасно представляя непостоянство горных дождей, а потому отдыхал всего десять минут.

Последовавшие за этим километры до Кумджунга показались Маркусу невообразимо изматывающими. Отсутствие обеда и длительное воздержание от привалов давали о себе знать, он уже не шёл, а волочил уставшие ноги по дороге, постоянно одёргивая лямки рюкзака в надежде хоть немного разгрузить плечи. Он уже готов был согласиться на привал, когда внезапно увидел забор и деревянные постройки за ним.

Кумджунг не отличался впечатляющими размерами, с той точки, где стоял Маркус ему была видна вся деревня, составленная из похожих друг на друга домиков. Вдалеке паслось стадо яков. Привычные к посещениям шаркхомбо без всякого интереса оглядывали пришедшего в ним путника, каждый день через их деревушку проходил такой плотный поток путешественников из других стран, что они давно к этому привыкли.

Первым делом Маркус освободился от рюкзака и некоторое время просто сидел на сколоченной из досок лавке, наблюдая за течением жизни Кумджунга. Гружёные поклажей шаркхомбо готовились к выходу из деревни, по улицам бродили люди многих национальностей, слышались разговоры, смех и даже переругивания. Маркус разглядел над одним из домов искривлённую антенну, однако его телефон не выказывал ни единого признака присутствия связи. Сегодня он собирался отзвониться Тандукару, но, видимо, разговор переносился на неопределённое время.

Заранее прочитавший о Кумджунге Маркус представлял его внутреннее устройство, а потому планировал пообедать прямо в деревне. Согласно его предположениям, дом с антенной являлся чем-то вроде местного туристского пункта, где путники вполне могли рассчитывать на некоторые услуги. Здесь можно было заночевать, докупить необходимых продуктов и снаряжения, заказать экскурсию, нанять проводников и отведать блюд местной кухни.

Приём пищи обошёлся ему примерно в четыре раза дороже, чем в Тинтане, но на то имелись причины: Кумджунг находился в более труднодоступной районе, заброска сюда продуктов, вне всякого сомнения, стоила огромных денег, что естественным образом отражалось на ценах. Конечно, ничто не мешало ему приготовить свой собственный обед, но это убивало всю романтику его путешествия. И он был готов переплачивать за удовольствие прикоснуться к местной культуре и почувствовать себя настоящим гостем шаркхомбо.

В том же самом здании, где он обедал, Маркус решил договориться насчёт бани. Последний раз он мылся в хостеле Тинтаны и вчерашнее купание в Можжевеловой реке в счёт не шло, за умеренную плату он имел возможность как следует отогреться и смыть с себя накопленную грязь. Решив денежные вопросы и договорившись на счёт времени, он стал раздумывать над местом ночлега.

Оставаться в Кумджунге ему не хотелось, Маркус присмотрел себе небольшую рощицу примерно в полукилометре от деревни и стал двигаться в её направлении. К сожалению, многие другие путешественники, прибывшие в Кумджунг, разделяли его позицию, а потому роща оказалась переполнена лагерями и отдельно разбитыми палатками. Пока Маркус бродил между ними, отыскивая для себя местечко, небо вновь заполнилось тучами и в скором времени начался довольно сильный дождь. Маркус укрылся под тентом, и как только напор воды стал снижаться, приступил к установке палатки.

Поиск места ночёвки отнял у него порядочное количество времени, потом его задержал дождь, он уже начинал опаздывать в баню, а потому лишь побросал вещи в палатку, выудил из общей кучи чистое бельё и направился в сторону деревни.

Особо долго возиться в бане он не стал, прогрелся, отмылся и сразу выдвинулся обратно. В наспех разбитом лагере его ждали дела, первым из которых было приготовление ужина. Как и в прошлый вечер Маркус решил устроить себе небольшой костёр, пришедшийся как нельзя кстати после целого дня затяжного дождя. В свете фонарика он делал записи в подмокшем с одного бока блокноте. Прошедший день задумывался, как простой, но изменчивая погода внесла свои корректировки, день завтрашний изначально выглядел труднее, Маркуса ждал высокий перевал, и было бы неплохо успеть восстановиться к утру.

Лагеря вокруг него вели не такой размеренный образ жизни: звучали песни, бренчали гитары, нестройные голоса невнятно выкрикивали слова. Под этот шум Маркус наводил порядок в палатке и переодевался в одежду для сна. Веселье в соседних лагерях продолжалось и после того, как он натянул на уши шапку и поглубже забрался в спальник.

***

Разбудило его солнце, и поначалу он не придал значения данному факту. Лишь запоздало Маркус сообразил, что ожидал проснуться ненастным утром, а вместо этого на улице его поджидало северное солнце.

По большей части остальные лагеря безмолвствовали, лишь кое-где меж палаточных оттяжек ходили сонные силуэты. Такая картина намного больше травилась Маркусу, нежели вчерашнее позднее веселье, не вязавшееся со спокойствием гор.

Через сорок минут он был полностью готов к выходу. Первая часть сегодняшнего запланированного маршрута представлялась достаточно лёгкой, ему следовало двигаться вдоль Зольной реки до подножия Южного Горного перевала, пересечь его и уже искать стоянку в долине Гольца.

Маркус не испытывал никакого сожаления, покидая рощицу близ Кумджунга, скорее он бежал от неё, вновь стремясь к уединению и внутренней гармонии. Сквозь дыры в низких облаках просвечивало солнце, он держался реки и продвижение по Зольной долине не преподносило ему никаких трудностей. Вымокшие вчера ботинки успели немного подсохнуть, и прошедшая ночь принесла ему должную дозу отдохновения.

В том месте, где долина переходила в подножье перевала, ему повстречалась пожилая пара туристов, которые только что успешно взяли перевал. По их словам, восхождение прошло без осложнений, и они пожелали удачи Маркусу. Он некоторое время смотрел вслед людям столь преклонного возраста, решившихся на взятие горного перевала, а потом продолжил свой маршрут.

Но едва только он приступил к подъёму и набрал первые несколько десятков метров высоты, как его приподнятое настроение начало стремительно меняться. Причиной тому стали чёрные, грозовые тучи, выплывающие из-за хребта и устремляющиеся к Южному Горному перевалу. Заранее предвкушая схватку со стихией, он затянул завязки своей шляпы и полностью закрыл молнию на куртке.

Атака не заставила себя долго ждать, ветер врезался в него и стал пытаться сорвать накидку с рюкзака, Маркус был вынужден остановиться и закрепить накидку дополнительными узлами. Теперь он отчётливо видел перевальный влёт. Практически сразу начинался очень крутой подъём, где двигаться приходилось на четвереньках. Маркус буквально вползал в первую часть подъёма, в равной мере напрягая руки и ноги.

Он наблюдал за тем, как чёрная туча идёт ему наперерез, обустраиваясь на южной стенке перевала, грозя накрыть собою седловину, и в полном соответствии с его ожиданиями в очень скором времени пошёл дождь.

Помимо осадков и скользких камней подъём усложнялся тем, что тропа постоянно куда-то девалась. Здесь не было единой дороги, ведущей на седловину, все тропки рано или поздно обрывались расщелинами или попросту упирались в вертикальные стенки. Маркусу приходилось постоянно напрягать зрение, выискивая продолжение потерянного пути. В одном месте ему пришлось прости по краю широкой трещины, вжимая тело в шершавый камень, лишь затем, чтобы потерять исходный след. Он выписывал зигзаги и спирали, при этом практически не приближаясь к седловине.

Очередная тропка завела его в тупик, Маркус принялся карабкаться по каменным уступам к тому месту, где виднелся небольшой выступающий балкон, с которого можно было получше разглядеть уходящий вверх склон. Да, с этой позиции он мог различить несколько тропок, но ни одна из них не вела к седловине.

Так как проку от тропинок не было, Маркус стал пробираться наверх своим путём. Где мог он придерживался проложенных дорог, но всё больше полагался на собственные силы. Дождь не ослабевал и не усиливался, он вышел на определённую плотность и единообразно стекал на землю, небо выглядело беспросветным, а вот туча, сидящая на стенке перевала, возобновила движение, не оставляя сомнений в том, что она полностью накроет седловину.

Руки в промокших перчатках до определённой степени потеряли чувствительность, очки покрывали крупные капли, бороться с которыми было бессмысленно, едва просохшие ботинки наполнились водой. Естественно, ни о каких привалах речи не шло.

Достижение седловины ознаменовалось сразу несколькими моментами. Для начала Маркус осознал, что больше подниматься некуда, перед ним тянулись горизонтальные плиты, уводящие прямо в морозное облако. Затем в его кармане ожил телефон, подавая сигналы о наличии связи, а из молочной пелены впереди выплыла ещё одна стела с памятной табличкой на ней.

Неизвестно, когда в следующий раз у него появится возможность воспользоваться сотовой связью, поэтому Маркус пристроился возле стелы и быстро отзвонился Тандукару. Короткий разговор из минимума слов состоялся, принеся с собой некоторую долю удовлетворения. Прислонившись к скале, Маркус решил устроить перекус – однозначно впереди его ждал более сложный спуск, поэтому следовало пользоваться любыми способами хоть немного подзарядиться энергией. Он жевал финики, сплёвывая косточки прямо себе под ноги. Он не стал доставать блокнот и вновь должен был полагаться исключительно на собственную память.

Ждать окончания дождя было бессмысленно, к тому же в постоянном движении заключался секрет сохранения тепла, Маркус продолжил шествие по седловине, вспомнив, что так и не удосужился прочесть памятную табличку, размещённую на стеле.

Он шёл внутри облака, видимость сузилась до десятка метров, выступающие из белёсого тумана скалы возникали в поле его зрения и спустя какое-то время таяли вдали. Маркус по-прежнему двигался по горизонтальной поверхности, видимо, седловина имела довольно большую протяжённость, потому только спустя минут десять он достиг её края. Внизу туман немного расходился, ему открывалось зрелище уводящего в долину курумника, где-то у подножия плескалось круглое озеро, а прямо от него начиналась хорошо заметная тропа. Промахнуться мимо неё не было ни единой возможности, вот только сначала следовало преодолеть каменный склон и делать это предстояло с предельной аккуратностью.

Несмотря на дождь, Маркус вновь отказался от непромокаемой накидки, ему требовался полный контроль собственных движений, а плащ лишь создавал бы лишние помехи. Между сухостью и безопасностью он выбрал второе и без спешки приступил к спуску.

Прежде Умптекские горы не сталкивали его с испытаниями такого рода, Южный Горный перевал стал первым действительно серьёзным препятствием на его пути. Следить здесь необходимо было сразу за многими вещами: за скользкими поверхностями, на которых ботинки держались не так уверено; за живыми камнями, приходящими в движение от малейшего прикосновения, за опасно накренившимися валунами, преграждающими его дорогу.

Ежесекундно Маркусу приходилось хвататься за что-то руками, чтобы не потерять равновесия, если бы не перчатки, его руки давно бы уже стёрлись об острые кромки камней, но несмотря на боль в пальцах и морозное онемение, он продолжа доверять свое тело цепким рукам и не единожды это спасало его от неприятных падений.

Долина становилась всё ближе, дождь начал слабеть, но и его силы находились далеко от пиковой формы. Несколько фиников, которые он сжевал возле стелы, давно отдали всю энергию, а остановиться посреди склона Маркус не мог. Уже не в первый раз в своей походной жизни он пришёл к мнению о том, что самым неприятным зрелищем на маршруте является вид лежащей под тобой долины, до которой так тяжело добраться. Вот она! Можно дотянуться рукой! Можно достать одним прыжком! Но при этом приходится идти по камням, злясь от своей усталости и заставляя себя делать новые шаги.

У самого подножия западного склона Горного перевала его подстерегали массивные глыбы, после которых Маркус сумел-таки добраться до земли. После тяжкого спуска он достиг Долины Дятла и первым делом поднял голову, чтобы посмотреть на только что взятый перевал. Увиденное оказалось менее величественным, чем ему то казалось. Снизу высота седловины не выглядела слишком большой, сразу возникал вопрос, как на преодоление этого у него могло уйти больше часа времени? Неужели он в самом деле полз как черепаха? Конечно, заметный отпечаток на его прохождение наложили и погода, и накопленная усталость, поэтому не стоило умалять собственное достижение, хотя при иных обстоятельствах данный перевал дался бы ему на порядок проще.

С двух сторон его окружали горные стенки, между ними виднелась лента Дятловой реки, вдоль которой он продолжил следовать. Дождь больше не капал с неба, однако облачность никуда не делась, Маркус по-прежнему находился в туманном мареве, воздух вокруг него был напитан влажностью, и в очень скором времени это обстоятельство заставило его содрогнуться от холода, пусть даже он и шёл в повышенном темпе.

Дыхание рисовалось облачками вылетающего изо рта пара, желудок неодобрительно урчал, одновременно хотелось в туалет и попить горячего чая. В который раз за время путешествия по Заполярью Маркус нашёл укрытие за отдельно стоящей скалой, он расположился таким образом, чтобы максимально обезопасить себя от ветра, достал горелку и трясущимися руками прикрутил к ней газовый баллон.

Вспыхнуло пламя, в скором времени должна была закипеть вода, Маркус уже подготовил кружку, в которую высыпал растворимый суп. Пока кипяток доходил до нужной кондиции, он вытащил из папки блокнот и, укрывая страницы от ветра, стал заносить беглое описание своего знакомства с Южным Горным перевалом. Выжав из своей памяти максимум и зная о том, что при написании дневника некоторые вещи всплывут в его памяти сами собой, он бережно запаковал блокнот и убрал его к спинке рюкзака.

Суп он поглощал стоя, при этом приседая или разминая ноги, холод всё сильнее охватывал неподвижные конечности. Чай он пил уже на ходу, не было сил и дальше переносить морозные прикосновения тумана, Маркус вылил остатки кипятка в свою кружку, бросил в неё пакетик и в таком виде вернулся на тропу. Дорога в этом месте пролегала по ровному месту, он мог спокойно пить на ходу. Он планировал двигаться с максимальной скоростью, прекрасно понимая, что к вечерней стоянке абсолютно выдохнется, однако иначе он никак не мог противостоять холоду. Ему казалось, что где-то впереди облако немного рассеивается, и он гнался за этим просветом в сплошной завесе.

Изначально в его замыслы входило следовать по Дятловой реке до её слияния с рекой Гольца, протекающей с юга на север по более широкой и открытой долине. Он хотел добраться до Гольца и пройти по её течению километров пять, спуститься до уровня леса, и там заночевать, но в эти планы требовалось внести несколько довольно серьёзных корректировок. Оценивая своё состояние и то, сколько сил и времени у него ушло на преодоление перевала, Маркус сомневался в возможностях ночёвки на берегу Гольца. Добавочные пять километров он сразу выбросил из головы и постепенно начинал приходить к мысли о том, что разбивать лагерь ему придётся возле Дятловой реки.

За ним по пятам двигались сумерки, и до их наступления ему необходимо было встать лагерем. Продвигаться вперёд в темноте было крайне неразумным, пусть даже ему так и не удалось выполнить поставленную на день задачу.

Приют он нашёл под прикрытием тоненьких деревцев, приближающаяся ночь не оставила ему другого выбора, поэтому пришлось обходиться тем местом, которое подвернулось под руку. Палатку он ставил уже при свете фонарика, весь прошедший день представлялся калейдоскопом ярких образов, среди которых главенствующее место занимал подступающий со всех сторон холод. С приходом ночи его наступление на уставший организм усилилось, и, как назло, в его распоряжении не находилось хоть сколько-нибудь приличных дров. Маркусу пришлось натянуть на себя все слои одежды, имевшиеся в его распоряжении.

Пока горелка подготавливала воду для ужина, Маркус вглядывался в карту, обдумывая свои планы на завтрашний день. Итак, сегодня он не дошёл до намеченной цели порядка семи километров, следующий ночлег он планировал совершить в приюте путников, что располагался в деревеньке Ло-Мантанг, предварительно посетив знаменитое ущелье Эхо-Эхо. Таким образом, чтобы не выбиться из графика ему требовалось выложиться по полной завтрашним днём. Не стоило преждевременно паниковать и рвать на голове волосы, на запланированных маршрутах всегда случаются какие-нибудь казусы, заставляющие на ходу искать решения непредвиденных проблем. Задержку вполне можно будет отыграть или, в самом крайнем случае, укоротить на несколько километров его путь, чтобы в конечном итоге успеть на поезд и присоединиться к экспедиции Тандукара. Маркус понимал правильность подобного решения, ему и раньше приходилось сниматься с маршрута в силу тех или иных причин, но в глубине его души скрывалось упорное сопротивление такому выходу. Северное путешествие занимало слишком весомое место среди его устремлений, и он не испытывал большого желания жертвовать хоть один километром и уж тем более посещением ущелья Эхо-Эхо. Благоразумная и мечтательная стороны его натуры вели между собой спор, и сам он пока затруднялся ответить, какая из них пересилит.

Мучимый сомнениями и терзаемый холодом Маркус в полном обмундировании накрылся спальником и отложил принятие трудного решения на следующий день.

***

Если до этого дня события развивались в соответствии с замыслами Маркуса, то начиная с 23 сентября они стали постепенно выходить из-под его контроля. Одно неверное решение тянуло за собой следующее, они складывались в цепочку, ведущую к трагическому завершению, хотя ни один человек не мог заранее предвидеть его.

Утром Маркус проснулся совсем разбитым, все конечности болели, а в ногах ощущалась тяжесть, плечи и пояс оказались натёртыми и резко реагировали на прикосновения. Он чувствовал слабость, но не посчитал нужным отнестись к ней с должной долей внимания, удобно было предположить, что это лишь ещё одно следствие вчерашнего переутомления. В его аптечке имелся градусник и мощное жаропонижающее, но обращение к ним он посчитал преждевременной мерой.

Второй неприятный сюрприз поджидал его на улице. Его палатку, тент, дорогу и всю обозримую долину покрывал тонкий слой снега. Выглядывавшее из-за горного хребта солнце многократно отражалось от белого одеяла и неприятно ударило Маркуса по глазам, когда он только распахнул входную молнию. От тумана не осталось и следа, в долине царило снежное затишье, и даже ветер немного присмирел после длительной свистопляски. Маркус громко чихнул, понаблюдал за паром от собственного дыхания и выбрался наружу. Нужно было поторапливаться, если ему хотелось сегодняшним днём добраться до ущелья Эхо-Эхо.

Сборы лагеря заняли у него на порядок больше времени, чем прежде, он передвигался медленнее обычного, и простейшие действия по скатыванию палатки вызывали в нём усталость. Один раз ему пришлось на некоторое время присесть, чтобы переждать внезапно накативший приступ головокружения.

Завтрак не доставил ему никакого удовольствия, он заставил выпить себя три кружки горячего чая, чувствуя, как во рту и горле растекается жидкое тепло. После этого он убрал горелку и зашнуровал ботинки. Так как он приближался к окончанию маршрута, то из его рюкзака успели исчезнуть несколько килограммов еды, однако этим утром рюкзак не показался ему облегчённым, скорее даже наоборот, уже в самом начале дня он находился в состоянии упадка сил и упорно отказывался воспринимать сигналы, подаваемые ему телом.