Читать книгу Последний инженер - Павел Шабарин - Страница 3

«Лягушка» спокойно катила километр за километром по сухой земле. Станция осталась далеко позади и уже растаяла в жарком мареве пустоши, но память о совершенном поступке жгла сердце Артура даже сильнее, чем яркие лучи жгли капот грузовика. Он отцепил кузов, оставив тело Джек-Джека лежать в нем. Наверняка того найдут его люди и, может быть, похоронят достойно. Артур знал, что Джек-Джек был плохим человеком и заслуживал наказания, но вот так заканчивать его жизнь не хотел.

Пытаясь отвлечься от угрызений совести, Артур еще раз проверил приборную панель. Счетчик энергии был почти на нуле. Джек-Джек не шутил, когда говорил, что машина древняя. Не вся – большую часть из подручных материалов собрали местные умельцы-технари, но двигатель с приборной панелью были древними. Раньше они являлись частью стационарного бура. Артур мысленно удивился себе, вернее, тому, как быстро он усвоил местную терминологию, как стал без всякого сарказма называть самое обычное современное оборудование «древним». Он был хорошо знаком с этой моделью бура и без труда не только запустил двигатель, но и оптимизировал его работу. Отъехав от станции на почтительное расстояние, около десяти минут повозился с приборной панелью, чтобы снизить потребление энергии. Инструменты, которые хотел использовать для побега, все это время находились с ним и оказались как нельзя более кстати.

Двигатель должен был напитываться от трех аккумуляторных батарей высокой мощности, но две из них, как догадался Артур, сняли, чтобы запустить инженерный скафандр. Теперь двигатель попросту опустошал оставшуюся батарею. По прикидкам Артура, ее должно было хватить минут на двадцать, а остальное придется пройти пешком. Благо дело, ориентир был на виду. От станции в сторону свалки вела большая бетонная труба, наполовину погруженная в серую, растрескавшуюся почву. Изначально такие трубы предназначались для ирригации, но воды оказалось недостаточно, и их приспособили для прокладки линии электропередач. В трубах проводам были не страшны ни погодные условия, ни иные факторы.

Примерно настолько же защищенным чувствовал себя и Артур в кабине «лягушки» и в прочной стальной броне. В ее прочности, к слову сказать, он убедился лично, когда выковыривал из погнувшейся пластины пулю тридцать восьмого калибра – прощальный подарок от Джек-Джека. Пусть и неудобная, но броня уже спасла ему жизнь, так что снимать ее в ближайшее время он не собирался.

В отдалении на его пути показалась какая-то преграда. Что-то наподобие большой коробки, стоящей прямо посреди пустыни. Сбавив скорость, Артур свернул в сторону, чтобы объехать этот странный объект. По мере приближения он начал одну за другой различать отдельные детали, потом наконец-то понял, что перед ним самая обычная крытая повозка. Сама повозка находилась в неплохом состоянии, чего нельзя было сказать о дохлой кобыле, лежащей прямо перед ней.

Артур предположил, что повозка эта принадлежала настоящим торговцам, которые ехали на ней в сторону станции, но их тяговая сила неожиданно подохла. Видимо, до свалки было не так уж и далеко, и они попросту вернулись назад.

Артур повернул рычажок управления, прибавляя скорости, и в этот момент мотор встал. Энергии в батарее оставалось еще много, но вот чтобы крутить вал, ее уже не хватало.

Он еле сдержался, чтобы не выругаться.

Выключил приборы, взял с пассажирского сиденья револьвер Джек-Джека и вышел наружу. Что-то внутри подсказывало, что от брошенной повозки стоит держаться подальше, но голос разума твердил, что торговцы не могли забрать с собой все товары и припасы, в которых он так нуждался. Да и конина сейчас представлялась ему весьма аппетитным лакомством.

Приблизившись на расстояние пятнадцати метров, мужчина понял, что его первоначальные предположения были неверны. Сама повозка и земля вокруг нее оказались покрыты пятнами крови.

Идти вперед совсем не хотелось. Но оставлять за спиной это допотопное транспортное средство, не проверив его, хотелось еще меньше. Покрепче ухватив рукоять револьвера и аккуратно взведя боёк, Артур двинулся вперед.

Повсюду виднелись следы борьбы, к повозке и от нее вело множество следов. С каждым шагом усиливались запах гниющей плоти и беспокойство.

Держа пистолет наготове, он обошел повозку и заглянул внутрь. На полу валялись несколько разбитых ящиков и чьи-то останки. Под телегой Артур увидел то, что когда-то могло быть человеком, но сейчас у этого «чего-то» до человека недоставало слишком многих деталей. Артур не испытывал особого отвращения ни к мертвецам, ни к их… частям. Да и к тому же кровь оказалась несвежей. Кто бы это ни сотворил, его тут уже, скорее всего, не было. Немного успокоившись и уверившись, что в повозке явно не обнаружит ничего живого, он подошел и убрал револьвер за пояс.

Три трупа. Какая-то часть сознания Артура не верила до конца в рассказы Старика о каннибалах, но сейчас этим словам нашлось прямое подтверждение. Два трупа, пусть и прилично подъеденные, были более или менее нормальными. Под повозкой, вероятно, пряталась женщина – на теле оставались куски яркой ткани, когда-то бывшей платьем. В руке женщина держала опасного вида нож с узким длинным лезвием, который ей так и не помог. Мужчина в повозке до сих пор сжимал в руках сломанное двуствольное ружье. В отличие от ножа, оно, похоже, все-таки принесло пользу – третий труп принадлежал одному из нападавших. Артур сразу понял это по кускам шерсти на бугристой коже и клыкам в огромной звериной пасти. Существо явно имело сходство с человеком, но человеком не являлось. Подобно мужчине с женщиной, тварь оказалась прилично пожрана. Было ясно, что неизвестные существа не гнушаются собратьями.

Артур на секунду задумался, а затем бросил взгляд на лошадь.

– Странно, – произнес он.

Лошадь была цела.

Артур подошел поближе. На красивой иссиня-черной шкуре виднелись отметки от когтей и зубов, но никаких серьезных повреждений мужчина не нашел.

Он отошел обратно к повозке и вскоре вернулся с ножом.

Первыми его находками стали несколько клыков и когтей, застрявших под кожей. Когда же он попытался воткнуть нож поглубже в рану, тот со звоном уперся во что-то металлическое.

Звезда, которую Артур до сих пор не привык называть Солнцем, скрылась за горизонтом. Кончился жаркий день, но ночь не спешила простирать свою длань над пустошью. На смену дню настоящему пришел день искусственный. Станция «Гелиос» – огромное орбитальное зеркало – отражала и рассеивала свет, насколько это было возможно, приближая суточный цикл планеты к двадцатичетырехчасовому. Свет был не таким интенсивным, как лучи местного светила, и вокруг царили затянувшиеся сумерки.

Прежде чем продолжить изыскания, Артур предал огню повозку и тела погибших, даже тело твари. «Сейчас это не так заметно, как ночью, – подумал он, – потому и не привлечет лишнего внимания». Запалить повозку помогли спички и какой-то напиток, дико отдающий запахом спирта, которые вместе с трубкой и кисетом, полным табака, были спрятаны под сиденьем возницы. Все более-менее ценные вещи Артур свалил в кучу недалеко от погребального костра. Среди них обнаружились кое-какие чудом уцелевшие припасы, немного воды, погнутое ружье с остатками амуниции и седло со сбруей. Особой находкой стала сумка с предметами рукоделия – нитками, иголками и спицами. Не то чтобы Артур увлекался рукоделием, но опыт подсказывал, что иголка с ниткой могут пригодиться, если вдруг придется себя зашивать.

К тому моменту, как повозка уже практически прогорела дотла, он снял с лошади приличный кусок шкуры и открыл внешний кожух ее обшивки. Мешочек с инструментами оказался как нельзя более кстати.

Животное было искусственным. Скелет состоял из металлических и полимерных деталей, мышцы воссоздали из неизвестного Артуру волокна, как, впрочем, и внутренние органы. Машина идеально имитировала живое существо. Вполне могло случиться, что владельцы и не догадывались о том, что из себя представляет их тяговая скотина.

С задней стороны внешней обшивки лазером была аккуратно выгравирована надпись:

«Проект «Рекреация»,

Д-р Н. Зиммер,

Модель 8: «Бэтси».

Ниже был выгравирован двухмерный матричный штрих-код.

Артур нахмурился. Он не слышал ни о докторе Зиммере, ни о проекте «Рекреация».

Потратив еще час, сумел понять кое-что о строении этого сложного механизма. И хотя сам принцип его работы остался загадкой, Артур нашел причину неполадки. Машина имитировала жизнедеятельность на все сто процентов – энергию для работы она получала из биореактора, в котором переваривала съеденную пищу. Судя по пустому мешочку «желудка», «лошадь» умерла от голода.

Но «умерла» было слишком сильным словом. Артур проследил схемы электропитания, и они привели его к резервным батареям. Вот и поломка. Мужчина обнаружил сплющенный кусочек свинца, перебивший провода – вероятно, шальная пуля, предназначавшаяся наезднику, попала в лошадь. Поломка оказалась старой. Она случилась, быть может, два года назад. С тех пор «животное» должно было питаться с постоянной регулярностью. Артуру представилось, что погибшие путешественники приобрели лошадь совсем недавно и попросту не знали об этой ее особенности. Один-единственный раз они решили сэкономить на ее рационе и застряли в пустоши, превратившись в идеальную мишень для звероподобных существ.

Проводов в его мешочке было недостаточно, и Артур сходил к машине, чтобы вытащить часть проводки и батарею. Еще какое-то время ушло на починку и зарядку батарей лошади.

Если сейчас все пойдет успешно, у Артура появится транспорт. Если нет – окажется, что он только что потратил три часа и окончательно обесточил машину. Но перспектива идти без транспорта по пустыне, где водились подобные твари, его не прельщала.

Артур замкнул провода и пустил ток в системы лошади. Послышался нарастающий гул. Звук становился громче и ниже, при этом постепенно делаясь размеренным и ритмичным. Мужчина не сразу узнал биение сердца.

Лошадь задергалась в конвульсиях, заставив Артура отскочить в сторону.

Дернувшись еще пару раз, животина повела головой и начала аккуратно подниматься на ноги. Из ее бока все еще торчали провода, идущие к батарее, а кусок шкуры свисал вниз. Лошадь вначале посмотрела на провода, а затем на Артура. В ее огромных карих глазах читался немой вопрос.

– Привет, – неуверенно произнес он. – Меня зовут Артур. Ты меня понимаешь?

Он чувствовал себя глупо, говоря с лошадью.

Лошадь же не говорила, сохраняя в данной ситуации хоть какую-то нормальность.

– Ты ведь не против, если я подойду? – Человек сделал шаг вперед, и машина всем своим видом дала понять, что она против. Искусственные мышцы напряглись, лошадь подалась назад.

– Я просто отключу эти провода и закрою твой кожух, хорошо? – Надежды на то, что создатели оставили хоть какой-то голосовой интерфейс, а не сделали точную копию живой лошади, стремительно таяли. – Бэтси?

Лошадь при звуке собственного имени как будто ударило током.

– Доктор Николай Зиммер, – скрипучим мужским голосом проговорила она. – День сто семнадцать, двенадцатое пробуждение, опытный образец номер восемь. Данная модель представляет кибернетическую имитацию живого организма. Пока еще это не то, чего мы хотели достичь, но уже довольно близко. Искусственные органы проявляют себя многообещающе, однако цикл питания оставляет желать лучшего. Данный образец оснащен нецикличным модулем памяти без блокировки матрицы и будет использоваться как экспериментальная модель накопления опыта и развития интеллекта. Модель имеет простой односторонний голосовой интерфейс и распознает любые голосовые команды, начинающиеся на «Бэтси, дорогуша» и заканчивающиеся на «пожалуйста». Конец записи.

– Бэтси, дорогуша, – произнес Артур, – стой смирно, пожалуйста.

…Первая встреча с боссом навсегда оставила отпечаток в памяти Джек-Джека. Иезекииль Шоу. Он представлял себе этого могущественного человека соответствующим своему статусу – высоким, сильным и при этом ловким и быстрым, не хуже, чем сам Джек-Джек, а то и в разы лучше его. Именно таким должен был быть управитель города Февраль. Но когда Джек-Джек переступил порог кабинета, отделанного деревом, и ступил на шикарный июньский ковер, под которым благородно заскрипели половицы, он увидел совсем не то, чего ожидал.

За большим столом, заваленным бумагами, сидел среднего роста и телосложения мужичонка, иначе и не скажешь. Темно-коричневая жилетка, часы на цепочке, узелок тонкого галстука не затянут, а рукава белой рубашки закатаны до локтей. Блестящую лысину обрамлял полукруг седых волос, на длинном крючковатом носу висели очки в тонкой оправе, под носом же расположились аккуратные усы. За спиной этого человека находилось огромное смотровое окно. Кабинет располагался почти на самом верхнем этаже станции, и панорама города производила куда большее впечатление, чем хозяин кабинета и, собственно, самого города.

Это просто не мог быть он.

– Я бы хотел поговорить с мистером Шоу… – произнес Джек-Джек, изо всех сил сжимая в руках шапку, а затем добавил: – Сэр.

Мужичонка на секунду поднял глаза на Джек-Джека, и от его взгляда ткань шапки вдруг начала трещать.

– Если ты еще раз заговоришь без моего разрешения, – сказал мужчина самым обычным, даже слишком обычным голосом, – тебе отрежут язык.

Джек-Джек молчал. Если быть точным, он не дышал. Шоу, а это, без всякого сомнения, был именно он, взял листок бумаги, внимательно изучил его и, скомкав, отправил куда-то под стол.

– Хорошо, – произнес буднично и снова взглянул на визитера. – Почему ты улыбаешься?

Джек-Джек замялся.

– Можешь ответить, – кивнул Шоу.

– Я рад тому, что вы пригласили меня на эту беседу, – соврал Джек-Джек, стараясь хоть как-то успокоить нервный импульс, сводящий скулы. Он сам редко обращал внимание на эту деталь собственной мимики. Улыбка была с ним, сколько он себя помнил. Джек-Джек постоянно улыбался, говорили, что даже во сне.

– Откуда ты родом, мальчик мой? – В голосе Шоу зазвучала доброжелательная нотка. И хоть Джек-Джека сильно вывело из себя такое фамильярное обращение, он не подал виду.

– Июнь, сэр, Город Мастеров, не окрестности, – вновь соврал Джек-Джек, после чего добавил для достоверности: – И я не могу не отметить прекрасное качество вашего ковра.

Жизнь Джек-Джека началась около шести лет назад, когда племя индейцев нашло его в пустыне почти мертвым. По словам шамана, он пролежал без чувств еще около месяца, а когда проснулся, его тело полностью излечилось от ранений, а разум – от воспоминаний. Индейцы сделали его своим братом, обучили навыкам выживания и охоты и в конце концов дали ему имя, которое Джек-Джек предусмотрительно сменил, покидая «родную» деревню.

– Что ты умеешь? – продолжил допрос Шоу.

На этот раз Джек-Джек почувствовал, что ему стоит отвечать честно.

– Я мастер на все руки. Могу собрать ружье из подручных материалов, а затем попасть из него крысе в глаз с сотни метров. Кроме того, я один из лучших воров в этом городе, да и в четырех ближайших тоже, – я умею двигаться без шума, а мои пальцы настолько ловкие, что вы не заметите, как я сниму с вас очки. Как могли обратить внимание, у меня хорошо подвешен язык. Могу уговорить мусорщика уйти в монастырь или же монашку стать мусорщиком.

– Что-то еще?

– Я отлично готовлю.

Со времени того разговора прошло уже три года. Джек-Джек работал на Шоу. Поначалу не напрямую. В его задачи входило выполнять поручения различных доверенных лиц босса. Среди них были и шериф, и судья, и преподобный. К слову сказать, делишки их совсем не соответствовали статусу. Но все, что было поручено этому улыбчивому парню, выполнялось быстро и качественно. Такие понятия, как мораль или частная собственность, его не сильно беспокоили. Вскоре Шоу понял, что не стоит разбрасываться таким ценным талантом, как Джек-Джек, и назначил того своим личным помощником, а затем поставил во главе охраны.

Можно сказать, что Джек-Джек сделал стремительную карьеру.

Но был ли он доволен жизнью? По его улыбчивому лицу и карманам, набитым наличностью, можно было подумать, что да – он доволен. Но также, как почти все, связанное с Джек-Джеком, это было неправдой. Его душу терзало странное чувство, поселившееся в ней с того самого дня, когда Джек-Джек проснулся под навесом из лошадиной кожи.

«Кто я?» – спросил он в тот день.

«Wawa ch'in pacha, – ответил человек, в морщинах которого проступало лицо, полное мудрости. – Ты Дитя Пустоши». Одежда его была покрыта перьями так густо, что создавалось впечатление, будто и не человек это вовсе, а дивного вида птица.

Пейотль струился по венам Дитя Пустоши, пронизывал его тело. Попадая в горячее сердце, дурман начинал испаряться, этот удушливый пар проникал в его разум, чтобы затем каплями холодного конденсата осесть на поверхности души.

«Вспомни свое имя!» – говорил ему человек, теряя очертания в клубах сизого дыма, но Дитя Пустоши не мог вспомнить, ведь имя у него отняли.

Капли пейотля становились все больше и больше, повинуясь силе тяжести, летели вверх, затем, подхваченные вихрем искусственных воспоминаний, сталкивались друг с другом и взрывались фейерверком разноцветных искр.

«Вспомни тепло рук своей матери, голос своего отца», – говорила ему мудрая птица, чей образ теперь четко прорезался сквозь сизую дымку, но Дитя Пустоши не мог вспомнить, ведь у него никогда не было матери, а отец не был ему отцом.

Чужие, ненастоящие воспоминания в его голове становились сильнее. Они шипели и извивались, подобно змее, и змея эта имела острые, длинные клыки, которыми хотела впиться в разум.

«Что ты помнишь?» – спросила его мудрая птица, и Дитя Пустоши ответил:

«Я помню бесконечность и тьму. Помню холод металла и тепло человеческого прикосновения. Помню, как впервые увидел свет, как заговорил, как изменил данное мне имя по своей воле. Помню, как был человеком среди Теней, но затем стал Тенью среди людей. Я помню женщину без лица и поглотивший ее огонь. Помню пламя битвы, поглотившее много жизней и новую цель…»

Дитя Пустоши закричал, когда Лживая Змея впилась в этот последний кусочек его воспоминаний. Она не могла допустить, чтобы Дитя Пустоши проснулся самим собой. Лживая Змея уже успела сожрать остальную его память. Сейчас она переваривала ее, превращая в свой яд.

Дитя Пустоши закричал вновь, когда Змея стремительным рывком бросилась на него, чтобы заразить своей ложью.

«Нет!» – прокричала мудрая птица и взмахнула своими крыльями.

Могучий поток ветра врезался в тело Змеи и обрушил ее на землю.

«Тебе будет дано имя… – Взмах крыльев. – Матерью твоей будет пустошь… – Еще один взмах. – А отцом твоим будет небо… – Снова взмах крыльев. – А память твоя будет будущим. Ты обретешь ее сам, и никто не сможет отобрать ее у тебя, ведь она будет истинной».

И с последним взмахом крыльев мудрая птица опустилась к Лживой Змее. Одним ударом клюва она отсекла Змее голову, и та обратилась ядом. Но мать-земля не приняла этот яд, а отец-небо испепелил его лучами двух солнц.

…Дитя Пустоши открыл глаза.

– Джек-Джек? – Голос был громогласным и доносился будто бы из центра мира, который сейчас сжался до размеров головы. Но принадлежал голос вовсе не какому-то мифическому существу, а весьма прозаичному Здоровяку Винни. – Док, скорее сюда! Джек-Джек открыл глаза! – закричал он.

Стоило только проморгаться и немного подышать, как мир начал обретать очертания. Крыша ангара, красная рожа Здоровяка Винни и пронзительная боль в шее – вот и все, что пока существовало в этом мире. Постепенно начали проявляться детали. Сквозь крышу ангара пробивался тусклый красноватый свет второго солнца, а значит, уже наступил вечер, на лице Здоровяка читалась несвойственная ему озабоченность, а боль… оставалась все такой же пронзительной.

– Как ты, босс? – спросил Винни, затем, не дожидаясь ответа, крикнул куда-то в сторону: – Док, твою мать, тащи свою задницу сюда, или тебе придется лечить свой сломанный череп!

– Бывало и хуже. – Сейчас Джек-Джек старался соврать в первую очередь самому себе. Боль в шее оказалась невыносимой. Тело было будто ватным, пальцы хоть и слушались, но с большим трудом.

– Изрядно он тебя потрепал, босс, – улыбнулся Здоровяк, и Джек-Джек против своей воли улыбнулся ему в ответ.

В мире появился еще кое-кто. Это оказался вытянутый как жердь и сухой как вяленая конина доктор Ипокте. Врач из него был никудышный, но найти кого-то лучше за такие деньги Джек-Джек не смог.

– О духи, – хрипел Джек-Джек, – держите этого коновала подальше от меня! Со мной все хорошо, просто отлично.

Он сам не знал, говорит серьезно или шутит.

– Не нервничай, – сухо сказал Док, зачем-то осматривая его глаза. – Я тебе тут жизнь спасаю…

– Что со мной случилось? – задал вопрос Джек-Джек, одновременно пытаясь вспомнить ответ на него.

– Тот мусорщик сбежал, – сказал Док. – Придушил тебя и вывихнул шею. Он сильный как бык. Я таких травм вообще никогда не видел. Мы поначалу думали, что ты не жилец.

– Сколько я пролежал в отключке? – Довольно быстро боль в шее стихла.

– Почти весь день, – буркнул Винни.

– Проклятье, – выругался Джек-Джек, – как обстоят дела на станции?

После того как Винни с Доком в двух словах описали обстановку, а Джек-Джек собрался с мыслями, он дал ряд указаний, что и кому нужно будет делать. Какое-то время ему, видимо, предстояло пролежать в постели, но это не значило, что то же самое должны были делать его люди. Работа есть работа.

– А что по поводу того мусорщика и «лягушки»? – спросил Винни.

– Он не мусорщик, просто клоун. Здоровенный, везучий как черт клоун, – буркнул Джек-Джек, – пусть валит на все четыре стороны. Машина все равно далеко не уедет. Будем надеяться, что он подохнет в пустоши без еды и воды. Если нет, то я рано или поздно найду его и выпущу ему кишки. Ну что вы встали?! Идите работать!

В дверь постучали. Секунду стояла тишина, затем стук повторился, он был настойчивее, чем в первый раз. Вслед за этим стуком из другого конца помещения долетели приглушенные, но от того не менее грязные ругательства.

Гайка откинула шерстяное одеяло. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось вставать с кровати.

– Кого еще принесло, к чертям собачьим? – заворчала она, натягивая халат и снимая с полки отцовский помповик. – В такой-то час! Какому идиоту не спится?

Стук послышался вновь, но на этот раз он был заглушен раскатами грома. В ту же секунду дождь забарабанил по крыше мастерской. Гайка дернула рубильник, и под потолком загорелась одинокая лампочка.

– Иду, иду! – крикнула она.

Ну не оставлять же человека на улице под ливнем?

Подойдя к тяжелой металлической двери, открыла маленькое окошко. Твари и рейдеры обычно не стучатся, но проверить все равно не помешает.

За дверью различались два силуэта, застывших в потоках дождя. Один, побольше, оказался лошадиным, и Гайка не обратила на него никакого внимания, второй же принадлежал мужчине. Он, конечно, был меньше лошади, но при этом оставался таким огромным, что ни с кем, кроме как с конем, сравнить его не получалось. В темноте, царившей на улице, ничего более разглядеть не удалось.

– Кто там? – выдала Гайка дежурное.

– Меня зовут Артур… мэм… э-э… мисс… – Голос у незнакомца звучал молодо и довольно приятно. – Вы не могли бы пустить меня внутрь, тут дождь…

– Я не слепая, – оборвала его Гайка на полуслове, – что нужно?

– Это свалка Герхарда Гайко, верно?

– Мастерская, – поправила Гайка.

– У меня тут кое-какие товары и куча вопросов, но я обещаю не доставлять вам беспокойства, – заверил мужчина, и его лошадь одобрительно заржала.

– Ладно. Только учти: у меня тут десятый калибр, и я просто обожаю отстреливать говнюков, которые нарушают обещания! – С этими грозными словами Гайка получше перехватила тяжелое ружье и начала было открывать засов.

Сверкнула молния, и ее свет очертил в темноте широкие плечи незнакомца, отразился от металлических пластин на его броне. Гайка вздрогнула. Такой доспех она видела лишь однажды.

– Папа? – сказала она, и это ее слово утонуло в раскате грома, так и оставшись неуслышанным.

Незнакомец сделал шаг вперед. Свет из маленького окошка упал на его лицо, и Гайка поняла, что перед ней вовсе не отец. Она вновь перехватила ружье покрепче и открыла дверь.

– Постой тут, – сказала решительно, – сильнее уже все равно не промокнешь. Я сейчас открою ворота и заведу твою лошадку в стойло.

– Хорошо, – просто отозвался незнакомец.

В стойле сейчас находилось всего две лошади. И обе по сравнению с черной кобылой этого Артура выглядели просто жалкими клячами. Гайка хорошо ухаживала за Роуз и Марией, но они уже были немолоды, да и всю жизнь перетаскивали тяжелые куски металла. Эта же лошадка оказалась красивой, молодой, сильной. Ее черная шкура просто светилась здоровьем. Если не считать одного «но»… Снимая седло, Гайка увидела огромный уродливый шрам, который шел от холки к животу, чтобы затем опять подняться к крупу. Шрам был грубо заштопан разноцветными нитками, но, судя по виду, уже хорошо зажил без каких-либо последствий. Складывалось впечатление, что кто-то хотел заживо освежевать бедную животинку.

Гайка выкинула эти мысли из головы – мало ли что может случиться в пустоши, наверное, лошадь просто напоролась на что-то острое. Привязав животное к коновязи, девушка пошла обратно, к этому Артуру, который до сих пор стоял под дождем.

– Я думал, что тут вообще не бывает дождя, – сказал мужчина, когда она проходила мимо.

– А я смотрю, ты не местный, – заключила Гайка.

– Еще как! – улыбнулся Артур.

– Я, кстати, Анна Гайко, – представилась девушка, – можно называть просто Гайка.

Насчет товаров ночной гость слегка преувеличил. Кроме погнутого ружья, из которого мог выйти приличный обрез, и набора амуниции к нему, Артуру в общем-то нечего было предложить. Они сошлись на том, что он просто отдаст ей все это за постой, провизию и карту близлежащей местности. А вот что касается вопросов – с этим все оказалось в точности так, как он сказал. Их набралась целая куча. Но Гайка не торопилась отвечать. В конце концов, она должна была понять, с кем имеет дело.

– Что у тебя за история? – спросила Гайка, когда чайник вскипел, а Артур вернулся из ванной комнаты.

Он почти полностью состриг свою бороду, а отсутствие грязи на лице сделало его весьма симпатичным. Одет он сейчас был в старый комбинезон ее отца, который подходил ему почти идеально. Броню Артура Гайка согласилась подлатать и подогнать под него, взамен на кое-какую помощь по хозяйству. В мастерской со смерти отца очень сильно не хватало мужской руки, а большинство заезжих мужчин – будь то торговцы или искатели древностей – предлагали ей всякий раз кое-что другое… Гайка знала, что калечить клиентов – плохо для бизнеса, но каждый раз, когда кто-то из них хватал ее за задницу, она на автомате хваталась за тяжеленный разводной ключ. Вот и сейчас ключ был под рукой. И хотя парень показался ей вполне приличным, рисковать Гайка все равно не хотела.

К тому времени как гость вернулся, Анна успела переодеться, прибраться и даже накрыть на стол. Чай был разлит по кружкам, и перед Артуром стояла горка домашнего печенья.

– Я неплохо разбираюсь в древних технологиях, – начал рассказывать новый знакомый, – путешествую в поисках одной станции.

– Серьезное начало, – кивнула Гайка. Несмотря на столь необычное заявление, она почувствовала, что словам этого Артура можно верить.

– У меня было с собой много древнего оборудования, серьезный такой набор, – продолжил гость, – но я немного заблудился, и пришлось просить помощи по радио. Вскоре со мной связался человек, представился Блэком, сказал, что путешественник и может мне помочь. Мы поговорили и назначили место встречи. Не буду вдаваться в подробности, но когда я пришел туда, попал в засаду. Меня ранили, забрали все оборудование, и я оказался в рабстве.

Слушая рассказ Артура о его жизни на станции и последующем побеге, Гайка не без интереса разглядывала мужчину. Он был довольно молод, примерно ее возраста, может быть, чуть старше. Глаза серые, волосы черные, с солидной проседью. Без косматой бороды, с которой он появился на ее пороге, лицо Артура оказалось очень даже красивым. Правильные, можно сказать, аккуратные черты, широкий разрез глаз, некрупный нос. Гайка предположила, что он выходец из Осенней кварты, жителям трех городов которой были свойственны такие черты.

– Вот так я и оказался тут, – подытожил рассказ Артур.

Гайка понимала, что очень многое осталось недосказанным, но сейчас ее интересовали другие вопросы.

– Где ты оставил машину? – спросила она.

– Дальше по трубе, с дюжину километров отсюда, – сказал он, отправляя в рот очередное, наверное, десятое по счету печенье. – Черт, вкусно!

– Спасибо, – поблагодарила его за комплимент Анна, радуясь тому, что «лягушка», которую Джек-Джек купил у нее пару дней назад, вернется домой. Отец много усилий вложил в эту машину, но чтобы когда-нибудь перебраться в город и открыть там свое дело, нужно было очень много денег, и «лягушку» пришлось продать. Решив, что стоит ответить Артуру добром на добро, она произнесла: – Ты знаешь, я сейчас вспоминаю, где-то полгода назад сюда заезжал человек по имени Блэк.

– Как он выглядел? – быстро спросил Артур.

– Невысокий, худой. В черном балахоне – я сначала подумала, что какой-то монах, потом услышала его голос. Голос у него был совсем не как у монаха – скрипучий такой, страшный. В целом я его и не разглядела вовсе, только вот помню странные такие перчатки и сапоги.

– Серые, с оранжевыми полосками? – перебил ее Артур.

– Да, да, точно. Твои? – угадала Гайка.

Артур кивнул.

– Куда он направился?

– Хм… – задумалась Анна, – он говорил что-то о каком-то старом друге в Феврале. Больше вроде ничего.

– И как далеко отсюда до Февраля?

– Совсем немного, если не пешком. Думаю, я покажу тебе дорогу. Мне все равно нужно туда за покупками.

«Что-то я слишком добра к нему», – мысленно осудила себя девушка. Но она испытывала симпатию к парню. Он многое пережил и справился со всеми трудностями, что делало ему честь. В отличие от большинства гостей мастерской этот был умным и вежливым, не распускал ни руки, ни язык. Он оказался чем-то иным – не таким человеком, как те, с кем она привыкла иметь дело. Когда Гайка была маленькой, отец подарил ей древнюю световую табличку, на которой записали огромное количество книг. С тех пор как она научилась читать, Анна не расставалась с этой табличкой. Больше всего Артур по своему поведению и по своей речи походил на героя тех книг, а не на современного человека. Многие слова, фразы, которые он бросал как бы невзначай, она встречала только там. Да и, черт побери, он просто был симпатичным.

Когда они закончили разговор и Артур удалился в дальнюю комнату, Гайка пошла за ним, чтобы запереть дверь – стандартная процедура, когда у тебя гостит незнакомец. В какой-то момент девушка почувствовала, что хочет пройти за ним не только до двери, но и до постели.

– Спокойной ночи, – холодно сказала она, задвигая засов.

На станции часы тянулись так, что их сложно было отличить от дней. Неделя за неделей, месяц за месяцем. Артур считал мгновения до того, как его рука заживет и он сможет покинуть проклятое место. В мастерской все произошло с точностью до наоборот. Неделя пролетела, будто бы ее и не было вовсе. И хотя Артур знал, что теряет время и мог бы двигаться к своей цели, он всей душой не хотел покидать это место.

Описание прошедшей недели стоило начинать с описания самой мастерской и истории ее появления. До рождения Анны ее отец, Герхард Гайко, зарабатывал на жизнь тем, что искал по всему миру остатки древних технологий. Но он был не простым искателем сокровищ, а одним из немногих так называемых «мусорщиков». Кроме униформы – такой брони, какая сейчас была и у Артура, – мусорщиков объединяли единый кодекс, который они должны были соблюдать, и тайные знания, которые они передавали друг другу – от наставника к ученику. Орден существовал со времен высадки, то есть почти шестьсот лет, его основали инженеры. Первые мусорщики были открыты для мира и принимали в свои ряды всех, кто обладал достаточными навыками и демонстрировал нужные качества. Со временем орден становился все более и более закрытым, а вступление новых членов делалось все более и более проблематичным, пока наконец мусорщиков не остались считаные единицы. То тут, то там, по словам Гайки, появлялись отдельные продолжатели «благородного дела», но, как правило, они исчезали без вести во время первой же экспедиции. Герхард закончил свою карьеру после самого удачного похода. Он и команда наемников отправились в пустошь на поиски некоего сокровища. По словам Гайки, карта, указывающая место нахождения этого сокровища, досталась Герхарду от его отца, а тому – от его отца и так далее. В ходе экспедиции многие погибли, а трое выживших поделили между собой солидный куш. Подрывнику досталась станция терраформирования, которую они обнаружили. Тот посчитал, что это и есть сокровище, но, насколько Артуру было известно, станция не принесла ему никакого счастья. Снайперу, человеку по фамилии Шоу, достался целый контейнер инженерного оборудования. Впоследствии он стал большой шишкой и полностью захватил власть в ближайшем городе – Феврале. Гайка как-то упомянула, что хочет перебраться туда и надеется, что дядя Иезекииль поможет ей приобрести жилье. Что касается Герхарда, он получил свалку. Для всех остальных это являлось чем-то вроде кучи железа, пережившей чудовищной силы взрыв. И это на самом деле было так. Только вот куча железа когда-то являлась титанических размеров космическим кораблем, упавшим с орбиты. Отец Гайки верил, что где-то в глубине свалки кроется то, что он искал все эти годы, но, к сожалению, он не знал, что ищет. В его понимании, это был некий древний артефакт, обладающий абсолютной силой, – что бы это ни значило.

Герхард продал почти все свое оборудование и нанял рабочих. Через годы усердного труда они превратили «кучу железа» в золотую жилу. Почти все автомобили и генераторы, а также многое другое оборудование в радиусе ближайших пяти городов несло на себе клеймо мастерской Герхарда Гайко. Бывший мусорщик разбогател, обзавелся семьей. Его женой стала дочка владельца небольшого магазинчика в Феврале, Мария Давич. Он привез ее на свалку, и вскоре у них родилась дочь. Но, как и все хорошее, их счастливая жизнь закончилась слишком рано. Мария умерла от тяжелой болезни, и с этого момента все пошло наперекосяк. Свалка стала приносить куда меньше прибыли, чем раньше, работники разбегались, и если бы не солидные накопления, Герхарду пришлось бы залезть в долги, чтобы остаться на плаву.

В конце концов, усталость (как психологическая, так и физическая) вкупе со старыми ранами взяли верх над здоровьем самого Герхарда, и он слег. Силы оставили его. Дочь выхаживала отца и пыталась поставить на ноги, пока тот не умер во сне. Это произошло четыре года назад. С тех пор Гайка жила одна. Кроме технических навыков (к технике у девочки с детства был талант), от отца ей достались взрывной характер и деловая хватка.

Жители Февраля заезжали к ней за запчастями или привозили свою технику на починку, проезжие торговцы платили за профилактику машин – суровые условия пустоши заставляли заботиться о транспорте. Время от времени кто-то заказывал новый автомобиль, и Гайка, взяв задаток, нанимала рабочих из города, чтобы его построить. Многие просто приезжали за недорогим металлом. В общем и целом прибыли оказались небольшими, но стабильными.

Свалка была когда-то просто огромной, сейчас же от нее осталось не так и много. Никаких богатств тут не нашлось, тем более древних артефактов.

На краю свалки стояло большое здание – мастерская, которая больше походила на крепость. Стальные стены несли на себе следы не одной осады. Пока тут имелось хоть что-то ценное, многие хотели прибрать это к своим рукам. Внутри располагалось множество пустующих комнат, напоминающих о том, что когда-то тут трудилось и жило изрядное количество людей. Артур занимал самую дальнюю от большого зала комнатушку. Комната была маленькой и оттого нравилась ему, казалась уютной. Кровать, тумбочка, сундук. Никаких излишеств. Тут не имелось труб с горячей водой, но Артуру все равно было тепло, когда он засыпал, его грело что-то, внезапно поселившееся внутри, что-то, с каждым днем разгоравшееся все ярче. Что-то, чего он не мог описать привычным для него языком логики.

Первые две ночи Гайка на всякий случай запирала его, и Артур относился к этому вполне нормально. На третью ночь он услышал ее шаги за дверью, но ожидаемого звука закрывающегося засова не последовало. Постояв немного, Гайка ушла. Все последующие ночи это повторялось – она приходила и, постояв за дверью, возвращалась к себе. В предпоследнюю же ночь она даже приоткрыла дверь, но захлопнула ее буквально сразу же. Артуру было сложно понять, зачем она это делает, так что он предположил, что хозяйка просто проверяет, все ли у него в порядке.

Днем они оба работали. Она возилась в мастерской с заказами, а он занимался мелким ремонтом. Гайка была толковым мастером, но на некоторые вещи ей просто не хватало времени. Так что у Артура появилось море работы. Левая рука, к его удивлению, уже почти восстановилась, и он мог пользоваться ей, не испытывая особой боли. В свободные минуты мужчина бродил по свалке в поисках хоть чего-то полезного для своего путешествия – но конечно же ничего не находил. Иногда он украдкой настраивал и оптимизировал древнее оборудование, которое имелось в мастерской. Гайка знала, что Артур с ним хорошо знаком, но он пока скрывал от нее, насколько хорошо