Читать книгу «Хроники» Алкаши - Павел Скачков - Страница 3

Максиму часто снился один и тот же сон…

Огромная башня, внутри которой находится винтовая лестница, по которой сверху вниз движутся десятки людей. Максим среди них. Он с любопытством смотрит вниз, пытаясь понять, сколько ещё идти. Но лестнице нет конца. Внизу одна лишь безмолвная тьма. Время во сне подчиняется своим законам, и вот Максим уже в конце спуска. Пола у башни нет – лестница скрывается в тёмных водах, там же скрываются и молчаливо бредущие фигуры.

Наступил черёд Максима. Всё глубже и глубже погружался он не чувствуя страха, и вот поверхность воды уже совсем сомкнулась над ним… Словно невидимые тиски сжали грудь мужчины… Он попытался сделать вдох, но не смог этого сделать. В глазах потемнело, кровь прилила к вискам – Максим стал задыхаться… Внезапно резанул яркий свет, давящая на рёбра тяжесть ушла, лёгкие наполнились свежим воздухом, и Максим закричал от нахлынувшей на него радости… В этот момент он осознал себя ребёнком, только что появившимся на свет…

Откуда-то Максим знал всё: где и когда он родился, и как сложится его дальнейшая жизнь. И то, что люди из той башни станут его спутниками в этом новом воплощении: кто-то уже родился, а кому-то ещё предстоит. Но уже через миг это знание уходило безвозвратно, словно невидимая стирательная резинка строчку за строчкой удаляла записи из книги памяти. Опыт предыдущих жизней растворялся, словно клочья утреннего тумана под лучами восходящего солнца. Пора всё начинать сначала…

После подобных снов Максим подолгу ходил в глубокой задумчивости и не мог сосредоточиться на обыденных вещах. Тянуло на философские размышления, которые каждый раз сводились к подведению промежуточных итогов жизни. Итогов неутешительных, учитывая перфекционизм Максима. Он обречённо понимал, что не состоялся ни как муж, ни как отец, ни как специалист. Прежний юношеский задор сменился леностью и апатией. Виной тому, как ощущал Максим, была и общая изношенность организма. Даже при отсутствии явных болезней он понимал, что тело уже не такое выносливое, связки-суставы, всё такое… Спортом в полном объёме, как раньше, уже не позанимаешься: приходилось нагружаться очень осторожно, чтобы не травмироваться. В общем, время неумолимо…

И экстраполируя нынешнее положение дел в будущее, используя свой опыт, интеллект и интуицию, Максим понимал, что там впереди ничего не изменится и лучше не станет. Всё бессмысленно, и осознание этого затягивало мужчину в длительную и глубокую депрессию. Бесконечная осень… Сырость, серость, слякоть… Всё плохо… Нет, не плохо – всё просто безнадёжно… Фоном играет «Ласковый май» – «Всё напрасно»…

«Ты выходишь в парк: золотая осень ведь! Поймай этот счастливый момент, гуляй себе по тихим аллеям и пинай разноцветные кленовые листья, – думал Максим. – Но нет… Ты смотришь на них и видишь только серую пожухлую листву со следами гниения. Листву, рассыпающуюся в труху, пыль, тлен… Что произойдёт и со всеми нами однажды… Всё напрасно…»

Вот такой вот онтологический и экзистенциальный кризис. Кризис среднего возраста. Единственной отдушиной служило общение со старыми друзьями. Максим вспомнил, как на школьном выпускном их классная произнесла проникновенную речь. Там было, в том числе, и о том, что им, вступающим во взрослую жизнь, предстоит впереди много интересных встреч и знакомств. Но никакие из них не сравнятся с теми, что произошли в школе; с теми, что переросли в крепкую дружбу, которую они пронесут через всю их жизнь.

Всё произошло так, как и говорила эта мудрая женщина. С выпускного прошло уже больше четверти века, но верные друзья-одноклассники всё так же были рядом. Кто-то совсем не изменился внешне, кто-то очень сильно. Но в восприятии Максима все они оставались такими же юными и озорными мальчишками и девчонками, как и в годы их отрочества.

Друзья всегда были на связи, и в последнее время связь эта становилась всё крепче и крепче. Наверное потому, что теперь жизненный опыт заставлял каждого из них более внимательно относиться к своему кругу общения. Заставлял отсекать деструктивные или малопродуктивные контакты, и больше ценить тех, кто уже неоднократно был проверен временем в моменты радости и печали. Дома и карьеры построены, дети выросли, а всех денег всё равно не заработаешь. Появились свободные дни и часы, которые к взаимному удовольствию инвестировались в совместное времяпрепровождение.

Бывшие одноклассники вдохновенно и страстно брались за организацию встреч выпускников. Встречи эти происходили сначала раз в год, потом раз в полгода, пока все не пришли к пониманию, что встречаться нужно ещё чаще. Каждые три месяца: зимой, весной, летом и осенью – устраивались тематические выезды на природу. «Зимние забавы» в парк-отелях… «Маёвки» с неизменными шашлыками… Летние покатушки на корабликах по Волге… Борьба с осенней хандрой в арендованных коттеджах с саунами и каминами… У Максима был довольно широкий круг знакомых, но никто из них по масштабу школьных встреч даже близко не стоял с его бывшими одноклассниками.

«Наверное, была какая-то причина, почему я так привязан к своим школьным друзьям, – всё последнее время мужчина размышлял об этом. – У каждого из нас в копилке воспоминаний есть самые приятные. Например, о том времени, куда хотелось бы вернуться, будь такая возможность. Со всем своим прожитым опытом и накопленными знаниями. Не для того, чтобы изменить судьбу. А для того, чтобы вновь пройти той же дорогой, но уже осознанно. В полной мере кайфуя от повторного переживания тех событий, которые уже происходили когда-то. Не зацикливаясь на каких то мелких неприятностях и не заморачиваясь построением дальнейших жизненных планов. Можно сравнить это с вождением автомобиля. Если ты новичок, то полностью сконцентрирован на органах управления: на педалях, руле, рычаге переключения передач. А ведь ещё нужно следить за дорогой, разметкой, знаками, светофорами и зеркалами. Новичок полностью поглощён этим, ему больше не до чего. Более опытный водитель делает всё на автомате: тело и внимание функционируют автономно, позволяя сознанию освободиться и решать лишь задачи по прокладке оптимального маршрута. Но если ты опытный водитель, который, к тому же, ведёт машину по давно проторенной дороге, то можешь полностью расслабиться. Наслаждайся красотами окружающего мира и беседами со своими пассажирами! То есть получается, что полнота восприятия жизни зависит от нашего текущего фокуса внимания, и больше ни от чего».

«Я бы с удовольствием переместился во времени в конец восьмидесятых, класс в шестой-седьмой, – продолжал рефлексировать Максим. – Просто побродил бы по улицам родного города, полностью окунувшись в атмосферу перестроечной разрухи… Ах, эти люди, ещё в советских вязанных шапках-«петушках», но уже в модных сапогах-«дутиках» и начавших появляться разноцветных китайских пуховиках! Ах, эти старые вывески продуктовых и комиссионных магазинов, но и уже манящие огни кооперативных кафе! Эх, как бы я потусил со своими юными одноклассничками! Не парясь о школьных оценках, экзаменах и подростковых прыщах… А потом рассказал бы своим друзьям о будущем, которое их ждёт… Посмотрел бы я на их ошарашенные лица!»

Вообще, Максим много о чём думал. Как-то так случилось, что последняя встреча одноклассников была уже довольно давно. Должна вот-вот организоваться новая, но в школьном чате почему-то стояла тишина. Поэтому оставалось только размышлять и получать удовольствие от воспоминаний. А ещё видеть сны. Сны о том, что могло быть. Или было когда-то?

Максим плавно погрузился в глубокий сон про школьный чат…

В очередной раз он открывал мессенджер в тщетной попытке обнаружить там хоть какую-то активность. Но всё было напрасно, уже как месяц там стояла гробовая тишина. Максим по привычке начал перечитывать последние сообщения, других развлечений больше не было. Лицо мужчины просветлело, нахлынула волна воспоминаний.

Все началось пару месяцев назад, когда обстановка в мире значительно ухудшилась в связи с распространением супермегавируса. Но чат одноклассников бурлил: шутились шутки, выкладывались смешные видосики, постились картинки с котиками…

Сначала перестали поступать сообщения от Маши. Но никто не обратил на это внимания, все были заняты только своими проблемами: дистанционным обучением детей, угрозой безработицы и бесконечными бытовыми ссорами со своими «половинками». Максим насторожился. Маша всегда заражала всех своим оптимизмом и никогда не пропадала надолго. У Максима постоянно поднималось настроение, когда он читал её «бодрые письма». Полные позитива и уверенности в том, что всё будет хорошо. Но у Максима где-то глубоко внутри сидела уверенность, что хорошо уже не будет. Никогда… И вот сейчас, через пару дней, у него началась тяжёлая депрессия. Как назло на глаза попалась старая детская книжка с рассказами Льва Толстого. Он перечитал концовку одного из них и разрыдался: «…Потом он обнял своими лапами мёртвую собачку и так лежал пять дней. На шестой день лев умер».

В группе началась лёгкая паника. Строились различные предположения, мол, что у Маши что-то с телефоном, что она сильно занята домашними делами или уехала в отпуск, причём так далеко, что там нет интернета… Но Максим уже точно знал, что это начало конца. Его старая мрачная шутка о том, что однажды он зайдёт в чат и никого там не обнаружит, уже не казалась просто шуткой.

По-одному навсегда замолкали остальные участники группы. Словно в большой сумрачной зале раз за разом гасли свечи, погружая помещение в ещё большую тьму. Особо пугающим был короткий пост от Риты. Она работала в секретной лаборатории, разрабатывающей вакцину от супермегавируса. Как всегда была на передовой. «Ребята, вирус мутировал, никакие маски и лекарства больше не помогают. Это коне…» Сообщение обрывалось. На долгое время в чате воцарилась зловещая тишина…

Через несколько дней почти одновременно пришли два последних сообщения от Сергея и Ильи. В первом была красивая фотография, сделанная с волжского моста. Направленная вертикально вниз камера запечатлела бурлящие воды. Эта тёмная бездна так манила к себе… Во втором был короткий видосик: Илья увлекался охотой и иногда радовал своих бывших одноклассников чем-то интересным из своих лесных похождений. На видео мужчина в камуфляже сидел на пеньке и печально смотрел куда-то вдаль. Между коленями он держал ружьё и опирался подбородком на конец ствола. Где-то за кадром, фоном, пронзительно тренькала гитара и подвывал Курт Кобейн…

Однажды наступил момент, когда в чате остались только двое. Максим пожелал всем доброго утра, а Наташа запостила очередную картинку с забавным котиком, держащим в лапках букет тюльпанов. «Выходные приближаются – настроение улучшается!» – гласила надпись на картинке. Какая злая ирония… Им никто не ответил. Но тот день был прекрасен. Они жадно общались, вспоминали молодость, рассказывали весёлые истории из своей жизни. Максим подумал о том, какой Наташа всё-таки замечательный человек, и почему он не понимал этого раньше. Хотя во время общения Максим иногда ловил себя на мысли, что подсознательно ждёт, что кто-то прервёт их с Наташей диалог… Но этого не произошло. Вскоре смолкла и его единственная собеседница…

Вновь и вновь Максим перечитывал её последнее сообщение: «Спокойной ночи! Приятных сновидений!» «И тебе, Наташа…» – мысленно желал мужчина. Он делал это на протяжении последующих недель полного одиночества. Это стало неким ритуалом, спасающим его от безумия.

Максим зажёг огрызок стеариновой свечи: электричества не было уже более суток. Батарея смартфона садилась. Мужчина огляделся в сумраке комнаты: какие-то вещи, пустые бутылки из-под водки на полу, одежда, моток верёвки, несколько кусков хозяйственного мыла на столе… Максим встал, подошёл к большому зеркалу, висящему в прихожей. В дрожащем свете свечи он ожидал увидеть в отражении немолодого уже мужчину, с уставшим лицом и тронутыми сединой волосами. Но из тёмной глубины зеркала на него смотрела Безнадёга… Гаснущая свеча мигнула напоследок, и наступила кромешная тьма…