Читать книгу Записки безумца. Из самых закоулков души - Павел Смертин - Страница 6

«Я впервые ощутил женщину уже совершеннолетним. Я гулял с компанией ночью, и ко мне пристала одна местная шалава, на пять лет старше меня. Не знаю, чем я ее привлек, может ей захотелось чего-то невинного, или же она решила переспать со мной на спор. Кто знает? Женщина всегда загадка, а уж тем более когда она местная напившаяся шлюха.

Она меня совратила.

Я помню, как она встала раком, а я стянул с нее трусы. Тогда мои пальцы впервые коснулись ее гениталий. Мне показалось, что там слишком склизко. Но, тем не менее, я вставил ей. Сказать, что это было волшебно, я не могу. Ее киска была продолблена, словно ее трахал конь. Тем не менее, я завершил прямо в нее, мы выпили пива и разошлись.» – Забавна история, не так ли? Эту историю я рассказывал всем тем людям, с кем заходил разговор о сексе. На самом деле все было иначе и рассказать об этом я еще не готов…

В 18 лет я угодил в армию – последний надежный оплот рабства в современном мире. Солдат это не человек. Солдат – пушечное послушное мясо, обязанное исполнять приказы людей самого разного сорта, что именуются офицерами. И люди эти в большинстве случаев страдают манией величия и собственной важности. Годы промывания мозгов сделали из них послушных кретинов, готовых отдать жизнь на пузатого дядю, и ненавидящих людей, что избрали путь не подчинения, а более менее свободной жизни, насколько это вообще возможно в современных реалиях государственного аппарата. Разумеется, это утверждение не обо всех. Армия нужна для защиты и нападения. Только пусть убивает на фронте тот, кто сам избрал для себя этот путь, а не простой вчера еще школьник, брошенный, подобно углю, в печь военной машины. Иными словами, я полностью за контрактную амию.

Я тогда закатил проводы. К счастью, моя головная боль к этому времени уже год как прекратилась. В этот год я ловил рыбу и продавал. А еще я стал любителем выпить крепких напитков, и самым любимым тогда был коньяк (к тому времени я еще не пробовал виски). В этом же году я пробовал поступить в институт на бюджет, но с треском провалился. Последние три месяца я работал в охране.

В те года был довольно крупным и хорошо сложенным. Да и моя почти лысая голова выглядела лет на 30. Я, и еще пятерка мужиков, ездили в Москву. В одном из торговых центров нам предстояло отрабатывать свою смену. Большую часть времени мы ходили туда-сюда, вокруг здания, смотря чтобы никакой кретин не обоссал угол или не предпринял попытку вандализма. В торговом ряду, где азиатские девочки торговали косметикой, мы стояли напротив выхода и смотрели за тем, чтобы никто ничего не украл. Не пыльная работенка, учитывая, что ты постоянно куришь и ничем толком не занимаешься. За одним большим минусом – спать приходилось в подвале под лестницей, на хрупкой кровати-раскладушке.

В этом торговом центре была контора, где посетители делали ставки на спорт, курили, пили пиво и смотрели прямые трансляции матчей на больших плазмах. На их удовольствие плазмы были развешаны по две на каждой стене. Когда смена оканчивалась, сменившийся охранник мог позволить себе выпить пива в этом заведении. Разумеется, мужики постарше, что отработали здесь по несколько лет, приловчились пить практически где угодно и старший по смене закрывал на это глаза. И им всегда это сходило с рук.

Мне нравилась одна продавщица, уроженка средней Азии. У нее было восхитительное имя, что-то вроде Изумруд. Я не раз втайне мечтал оттрахать ее за прилавком этого же магазина. У нее было тонкое тело, большая грудь и налитая задница. Она всегда одевала одежду в обтяжку, чтобы подчеркнуть свои формы. Когда она проходила мимо, я смотрел на нее и думал о том, что какой-нибудь парень из ее аула давно уже купил ее за десяток баранов у родителей. Сейчас она здесь работает, выставляет на показ свое лицо и тело. Но стоит ей приехать домой, как она тут же надет паранджу, и окунется в омут семейной жизни. Кто знает, может она будет в тайне мечтать о том, чтобы вновь выставить свое хозяйство на обозрение?

Эта дама всегда ходила с толстенным слоем косметики на лице. Однажды я увидел ее не накрашенной, и после этого мое желание обладать ею заметно угасло…

Вот и наступил день моих проводов в армию. К этому времени у меня уж у не было никого, кого я мог назвать другом. Нет, все же был и есть определенный круг знакомых, но я их тогда к себе не звал. К тому же, все они были далеко в этот день. Кто-то на заработках в той же охране, а кто-то жил в другом городе, приезжая в эту дыру только на летние гулянки.