Оглавление
Павел Уваров. Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Небольшое предисловие о ловле блох, а также о старых и новых подходах к социальной истории
Еще одно предисловие об исторических декорациях, на фоне которых происходили описываемые коллизии
Казус 1. Дюмулен против Дюмулена. Брат против брата: как отменить дарение?[20]
Казус 2. Ле Пилёр против Ле Пилёров. Отец против детей: как поделить наследство?[62]
Казус 3. Ле Клерк против Галанда. Декан против ректора: как помешать реформе в университете?[93]
Казус 4. Кавелье против Бюлта. Подследственный против судей: как спастись из тюрьмы?[155]
Казус 5. Бекдельевр против де Кайдёка. Судья против судьи: как сохранить должность?[173]
Казус 6. Луазель против Сервена. Адвокат против адвоката: как определить, кто основал университет?[226]
Казус 7. Диалог адвокатов. Адвокаты против магистратов: как сохранить честь профессии?[317]
Что это было?
Список сокращений
Отрывок из книги
С героями всех семи очерков я познакомился довольно давно. С каждым – при разных обстоятельствах и с разными целями. Иногда я обращался к их судьбам, желая продемонстрировать познавательные возможности такого недооцененного источника, как нотариальные акты (Шарль Дюмулен, Жан Ле Пилёр, Филипп Кавелье). В других случаях я стремился разобраться в хитросплетениях университетских интриг (Пьер Галанд и Николя Ле Клерк, Антуан Луазель и Луи Сервен) или в особенностях функционирования корпоративной памяти (Антуан Луазель и Пьер Паскье). А однажды просто не удержался от погружения в биографический материал, случайно наткнувшись на записную книжку провинциального адвоката (Жиль Бекдельевр).
Написанные про этих героев тексты (кроме случая Жиля Бекдельевра) были опубликованы как минимум по разу, а то и по два, к тому же на разных языках. Но их встреча под обложкой этой книги[1] вполне оправдана хотя бы тем, что дает возможность взглянуть на них по-новому.
.....
Мы вернемся к этим вопросам в конце книги.
Но ахиллесовой пятой первого акта ревокации оказалось другое обстоятельство. Составляя его, Дюмулен, по-видимому, ориентировался на закон si unquam[43] императора Константина, согласно которому дарения подлежат отмене в случае рождения родных и законных детей (отсюда в акте отмены Дюмулен подчеркивает именно это качество своих детей, чего обычно не делается в остальных актах, зарегистрированных в Шатле)[44]. Следует заметить, что в законе императора Константина говорилось о возможности отмены дарений, адресованных вольноотпущенникам. Именно в этом случае щедрость дарителя не должна была идти во вред его потомству. Однако эта оговорка игнорировалась юристами XV–XVI веков. Но Дюмулен то ли по забывчивости, то ли умышленно не упомянул, что в 1535 году то же самое дарение сеньории Миньо было подтверждено им по случаю свадьбы своего брата Ферри. А это уже в корне меняло дело. Имущество, переданное по случаю заключения брака, пользовалось особой защитой кутюмного права, и кому как не Дюмулену, лучшему толкователю кутюм, было это знать. Пожалуй, приведенная выше оценка Дюмулена, сделанная Луазелем в «Диалоге об адвокатах Парижского парламента», была справедливой.
.....
