Читать книгу Выписка из журнала маневренных карточек (За период с 04.07.1977 по 17.11.1998) - Павел Вишняков - Страница 16

В училище из нас готовили универсальных штурманов – как для кораблей, так и для ПЛ. Подготовка проводилась по единой программе, все мы активно изучали навигационный комплекс «Сигма», разработанный для первых советских ракетовозов пр.667а, в специально построенном здании был смонтирован комплекс «Тобол» в тренажерном варианте, позволявший руководителю моделировать самые различные варианты его использования.

Обучавшие нас офицеры прошли замечательную школу на флотах, многих из них я по сю пору вспоминаю добрым словом. Абсолютное большинство из них были уверены в волшебной силе секстана и хронометра, протрактора и магнитного компаса, и наше (мое, в частности) стремление заниматься только инерциальными системами навигации, а также РСДНами и прочими Лоранами, вступало с этими взглядами в серьезное противоречие. Особенно в походах: утренними навигационными сумерками или вечерними – что сопровождалось еще более поздним отбоем, надо же было решать астрономические задачи на время! Девиация магнитного компаса тоже та еще лженаука! а если учиться этому делу на учебных нактоузах, то в ней (лженауке) отчетливо слышался запах серы!

Слава Богу! – наши возмущения даже не выслушивались, навыки в использовании основных штурманских приборов доводились преподавателями до автоматизма – проверки секстана и порядок девиационных работ («ложимся на МК=0 и поперечными магнитами доводим полукруговую девиацию до половины…») я помню прекрасно, вот только звездное небо подзабыл…

Были среди нас парни – в отличии от многих моих сокурсников, стремившихся на атомоходы, они-то хорошо знали с какой стороны у бутерброда масло, и кто его туда намазывает! Это были будущие погранцы. В составе Пограничных войск КГБ СССР были морчасти – почему-то думалось тогда, что это такая синекура, такая синекура! Глаза блестели, по лицам блуждали мечтательные улыбки – однотипные с флотскими корабли на ранг выше, возможностей для роста побольше, а там, глядишь, в особисты можно будет соскочить…

Реальность же была примерно такова: не просто удаленные, а островные гарнизоны, или – что тоже было известно, – таежные, максимум звания – каптри, вполне себе действовавшая в тогдашнем КГБ ротация – со сменой цвета формы и специфики службы (с корабля – на должность командира взвода сторожевых собак, например). То есть – так себе перспективочка-то, на самом деле…

Решившие подаваться в погранцы занимались атомоходческой навигацией без особого рвения, зачем ему уметь учитывать дрейф гироазимута, если вся навигация на Амуре сводится к запоминанию местных створиков и приметных берез?

Был среди этих счастливчиков мой земляк – парень из Ногинска Серега Чистяков. Еще в абитуре прилипло к нему прозвище Полковник, почему – не знаю. Невысокий, с животиком, усы – густые, лелеемые, волосок к волоску, не то, что эти трамплины из цыплячьего пуха у нас, выпускников этого года… Поступивший в училище со второго раза, Полковник имел за плечами трудовую биографию – закончив какую-то ногинскую фабзайку, он поработал год-полтора на Глуховской мануфактуре текстильно-прядильным поммастером. Я в школьные годы тоже первые деньги заработал на перевозке ровницы в прядильном цехе, да еще и земляки – 30 километров по прямой, – мы с ним быстро нашли общий язык.

С учебой Серега не дружил, но по линии «3-4» шел все пять лет, исправно зубря – где нужно, мастерски использую шпоры – где можно, и выламывая себе мозги – там, где не могло пройти ни то, ни другое.

Он был прекрасный товарищ – легкий в общении, любящий шутку и сам с удовольствием шутивший, простовато, по рабоче-крестьянски – в ответ на это я ему с удовольствием напоминал о его пролетарском прошлом и уворачивался от пинка…

Близким другом ему был Слава Лагуткин – высокий носатый блондин родом из астраханского села Оля. Пару они представляли исключительно карикатурную – Пат и Паташон. «Чаво?» – спросил Полковник, когда я ему об этом сказал…

Все мы были не дураки выпить и погулять. Азербайджан славился своим Агдамом, но эстеты пили Доляр – на 7 копеек дороже, – и это были мы. Полковник в состоянии подпития отличался рассудительностью – в отличии от меня, которого всегда тянуло на приключения. Одно из них заключалось в проникновении на Приморский бульвар, когда туда приехал этот доктор Берберов, который держал в квартире львов и пантер – их привезли на набережную Апшеронской бухты, и он с ними прогуливался, народ весь разогнали, оцепление милицейское стояло. Если б не Полковник, вовремя отключивший меня от реальности, лев Кинг попробовал бы человечинку пораньше.

Пять лет пролетели – мы расстались, отметив выпускной в бакинском Караван-Сарае, внесенном ЮНЕСКО в список объектов международного культурного наследия.

Серега поехал на Амур охранять границу от китайских ревизионистов – не женившись, орлом. Доходили до меня смутные слухи – пьет, мол, хотя и служит хорошо, на износ…

Через год после выпуска, отгуляв в месяце ноябре первый офицерский отпуск, я возвращался на Север. Старое Шереметьево, поземка, холод, и полное отсутствие настроения. И вдруг – навстречу мне движется мой однокашник! И не один – его крепко держала под руку очень миловидная особа.

Привет, кричу, Полковник! Ага, думаю, сейчас мы с ним вспомним минувшие дни и славно проведем время! Обнялись-расцеловались, познакомились… Ну, жена-то сразу поняла, чем все это дело продолжится, и с каменным лицом села в кресло, возле которого стояла целая куча сумок, чемоданов и прочих признаков закончившегося отпуска, а мы с Серегой пошли в буфет.

Несмотря на то, что наши рейсы отложили часа на 4, он категорически отказался отмечать событие, поглядывая в сторону якобы багажа. Ну, хоть поговорили – служба его в Ленинском, что в Еврейской автономной области, шла по накатанной вниз. Холостые лейтенанты – страшное дело! Магазины работают, деньги девать некуда, вокруг тайга да Амур, так бы он и допился до белочек, если б не встреча с суженой. Она быстренько навела порядок в его жизни и расходах – рассказывая, он слегка понижал голос:)) Я порадовался переменам в его жизни – давно его нужно было стреножить! И с дурью курсантской расставаться…

При жене разговор не клеился, объявили регистрацию их рейса, помог я им добраться до стойки – и расстались мы. Навсегда.

«В связи с вводом Ограниченного контингента советских войск в Афганистан и осложнением обстановки на советско-афганской границе в 1981 г. для обеспечения надежной ее охраны на участке рек Амударья и Пяндж в соответствии с решением Правительства СССР был сформирован отдельный дивизион сторожевых катеров (45-й одск) с базированием в г. Термез.

В 1988 г. на базе 45-го одск была развернута отдельная бригада сторожевых кораблей (22-я обск, в/ч 9873)»

Вот в этой бригаде он и оказался, предложили – пошел. По рассказам его друга Славы, которого тоже после училища занесло на Амур, но в Благовещенск, – служил Полковник на этих таджико-афганских речках честно и геройски. Награжден орденом Красной Звезды.

Говорят, что орден он получил за то, что подставил свой катер под плывущую по течению на мост мину.

По возвращении в Ленинское служба у него не пошла – не знаю уж, почему. Было у него к этому времени уже двое детей, но и в семье не сложилось: уехал он в родные края, в Ногинск, один… Но пожить не успел – садился как-то раз в автобус, вздохнул громко – и упал, сердце остановилось… 35 лет не было.

Семья его по-прежнему в Ленинском. Слава там комбригствовал, устроил его вдову на работу в пограничную часть, помогал, как мог.

Такие дела…