Читать книгу Разговоры с живым мертвецом - Павел Владимирович Рязанцев - Страница 15

Чем ближе зима, тем меньше остаётся света. На дворе октябрь, а уже в пять часов дня темно как ночью. Кажется, сама природа в связке с серостью ландшафта угнетает человека. Апатия становится ведущим состоянием. Впрочем, не единственным. Некоторые вещи не привязаны ко времени года.

Рабочий день закончился, и на строительной площадке развернулось выступление одного из рабочих – он читал стихи. Половина строителей разошлась по домам, не обратив внимания на декламацию, остальные слушали без особого энтузиазма, но шедшая мимо площадки женщина в положении обратила внимание, подошла к краю толпы и стала слушать. Что-то про цветы, любовь, родителей, детей; что-то казалось знакомым – некоторые произведения и авторы годами вбиваются в голову школьной программой. Чтец декламировал с чувством, но об обратной связи – как и о «безмолвном восхищении» – говорить не приходилось, что явно удручало и отбивало желание стараться.

Минутка поэзии подходила к концу, однако, заметив нового заинтересованного слушателя, чтец решил закончить красиво и выдать что-нибудь необычное. Меньше пафоса, больше смысла.

«Может, тогда хоть в одном человеке что-нибудь шевельнётся»

А что за жизнь успеешь ты

Короткую, бездарную, скупую?

И даже если сбудутся мечты,

Захочется иметь судьбу иную.

Захочется геройствовать и быть

Единственным. Кумиром. Человеком,

Способным навсегда остаться жить

В истории страны, Тьмой или Светом –

Уже не важно, главное – сам факт!

Запомниться и вдохновлять собою.

За гранью жизни будет новый акт,

Но не узнать, что ждёт нас за чертою.

Поэтому желаем славы здесь –

На этом, чересчур реальном свете.

Урвать кусок почёта, лучше весь,

И умереть красиво на рассвете.5

«Шевельнулось». Реакция разнилась от строителя к строителю: один презрительно хмыкнул и сплюнул, другой одобрительно закивал головой с гримасой в духе «достойно уважения», третий потупил взгляд и поспешил уйти домой. Прораб похлопал чтеца по плечу и вынес вердикт: «Нормально-нормально». Отзвучали скупые аплодисменты (местами искренние), и женщина незаметно покинула площадку. Она и так задержалась.

Промзона мало подходит для прогулок и может отрицательно сказаться на состоянии плода, но выбора не было. Бетонные стены, разделённые узкими проходами, создавали угрюмый лабиринт, а пройти предстояло в самые его глубины, к заброшенным складским и цеховым помещениям. Туда не забредёт случайный прохожий, и должно произойти что-то совсем из ряда вон выходящее, чтобы в эти дебри отправили полицейский наряд. И то – не факт…

***

– О-о, вот и вы! – мужчина в сером трикотажном костюме привстал с обшарпанного табурета. – Надеюсь, без слежки. Это в ваших же интересах, Диана.

За спиной женщины завыли ржавые петли – ещё один мужчина закрыл дверь и запер её изнутри. Этот, в чёрном спортивном костюме с белыми полосами, не был знаком Диане, но это неважно. Виктора Эдипова, сменившего дорогой итальянский костюм на максимально неприметный трикотаж, она знала. Как и муж Дианы.

После заключения особо удачного контракта Евгений и Виктор, по обыкновению, приняли участие в дружеской попойке – отметить дело, что называется, с размахом официально было невозможно. О подробностях самой вечеринки она мало что знает, но Евгений крупно подставился, и теперь его судьба висит на волоске. Виктор вызнал нечто, что должно остаться в тайне, исчезнуть из этого мира, иначе карьера несчастного будет разрушена, а вместе с ней погибнут и все надежды на счастливую семейную жизнь. Сама Диана узнала об этой тайне от Виктора. И он сам предложил ей «спасти мужа, спасти брак и защитить светлое будущее ребёнка».

Евгению она ничего не сказала: ни о том, что узнала, ни о шантаже, ни о жертве, которую ей предстоит принести. Если всё тайное станет явным, как смотреть друг другу в глаза? Она проглотила позор любимого, переживёт и свой ради него. А Евгений…Он бы не вынес.

(Не вынес бы чего? Того, что его предал и шантажировал друг и коллега? Того, что жизнь не рухнула лишь благодаря Диане? Он бы возненавидел её за такое спасение и бросил бы одну с ребёнком?)

Да. Не вынес бы.

Диана молча встала перед Виктором и опустила взгляд. К горлу подкатила волна – то ли от нервов, то ли вследствие беременности.

«Нужно сдержаться», – сказала она себе и, глубоко вздохнув, взглянула на Эдипова. Тот не заставил себя ждать и жестом приказал Диане встать на колени. Она подчинилась, и Виктор подошёл к ней сбоку.

– Возможно, вам это даже понравится, – и запустил пальцы в её волосы.

Диана зажмурилась, Эдипов уткнул её лицо себе в пах, а его колено упёрлось в живот. Сообщник, ухмыляясь, сложил руки на груди и приготовился смотреть представление.

– Ну же, Дианочка, не стесняйтесь.

Глаза стали влажными, спазмы возобновились, но выхода нет. Женщина на ощупь нашла край штанов и приспустила.

Последующие минуты показались Диане вечностью. Поначалу «мужчина» предоставил ей самой «управлять процессом» и решать, с какой интенсивностью будет проходить пытка («Я добр к вам, – не умолчал Виктор, пальцами отворяя влажные веки и вынуждая глядеть на него, – будьте же и вы любезны со мной»); Диана ушла в себя, впала в своеобразную кому. Представила, как лицо Евгения пожирала гримаса презрения и брезгливости; представила маленького мальчика, растерянно глядящего вслед избегающим его родственникам.

Представила и себя, с дрожью в руках затягивающую на шее петлю.

– Экая вы безынициативная! – притворно возмутился Эдипов. – Как вы с Евгением вообще проводите вечера? Ладно, так и быть, помогу…

Сообщник рассмеялся. Диана чуть не задохнулась.