Читать книгу Осколки мориона - Павел Владимирович Рязанцев - Страница 2

Десятиклассник Слава слез с подоконника за секунду до звонка. Рома, сидевший рядом, пожал плечами: его друг всегда чувствовал, когда должен начаться этот мерзкий звон.

– Ну что, пошли смотреть на потомков!

Рома вяло нацепил рюкзак на плечи и поплёлся за товарищем.

Почти все одноклассники собрались в кабинете истории. На ватмане, свисавшем с потолка на ниточках, красовалось разноцветное «ЗДРАВСТВУЙТЕ, СОЛНЫШКИ!». В воздухе витало напряжение. Девочки сбились в кучки и звонко щебетали, делясь своими ожиданиями.

– У твоих наверняка будут милые веснушки, как у тебя.

– Даша вообще будет жить как при детсаде. Вы только посмотрите на это лицо! Это же лицо матери-героини!

Тихоня Олеся, что всегда оставалась без компании, молча колдовала над приложением ChildFace Forecast и улыбалась, сверкая брекетами и очками.

Парни радовались тому, что вместо урока истории будет нечто менее мутное, да ещё и без домашнего задания. Однако неизвестность будоражила воображение, и подколы сегодня звучали чаще обычного.

– Спорим, у тебя уроды будут!

– Не будут. Их, как и твоего будущего, не будет вообще.

– Лол!..

– Как думаешь, зачем это вообще нужно? – Слава не любил сидеть на первой парте, но очень уж хотелось поболтать с «яйцеголовым» другом. – Ну, типа, зачем нам сейчас встречаться со своими детьми из будущего?

Рома вздохнул и поднял усталые глаза на друга.

– Не знаю, – грустно сказал он и перевёл взгляд на учительский стол. Сейчас за ним никто не сидел, но обычно оттуда за учениками наблюдает Виктория Антоновна: строгая и взыскательная под стать своему предмету. Несмотря на это, Слава был весел, а держать эмоции в себе не хотелось. Поэтому он развернулся к Роме, насупился и пафосно выдал: «Что же так? Неужели у вас, Роман Как-Вас-Тамович, нет на сей счёт никаких предположений?»

Закончив фразу, школьник рассмеялся. Притворяться взрослым можно сколь угодно долго, но лишь при условии, что окружающие подыгрывают.

«Роман Как-Вас-Тамович» не подыграл: он вслушивался в какой-то явно неприятный шум. Слава уже успел отчаяться ждать, когда Рома ответил.

– Они хотят убедить нас, что всё не напрасно. Что от нас и нашей прилежности что-то зависит.

– Через детей? Типа «усердно учись, хорошо сдай экзамены, и у тебя будет жена, хорошая работа и счастливые дети»?

– Типа того.

– Но это же бред!

– Я знаю, но «сверху» считают, что…

Рома не успел договорить. На пороге возникла Виктория Антоновна. Школьники кинулись к своим местам, и через несколько секунд грохота в классе воцарилась образцовая тишина.

Учительница остановилась напротив доски.

– Здравствуйте, садитесь.

Загрохотали парты и скамьи, и через секунду снова стихло. Виктория Антоновна обернулась к двери и кивнула. Головы учеников рефлекторно качнулись. Вошли двое. Сначала это был гладко выбритый мужчина в военной форме, а потом появился в меру упитанный персонаж в солидном сером костюме с галстуком. Они остановились рядом с учительницей и развернулись лицом к партам.

– Дети, это Виталий Евгеньевич Самойлов, наш военный комиссар. – Военный обвёл присутствующих ленивым взглядом. – Мальчики скоро встретятся с ним снова, и не раз.

После этих слов радости в глазах школьников поубавилось.

– А это Герман Соломонович Астахов, помощник заместителя главы городской администрации, – отчеканила учительница на одном дыхании. Мужчина улыбнулся краями рта и чуть наклонил голову.

Амбициозная Валерия, что сидела напротив чиновника, ответила улыбкой во все зубы, лица же остальных неприлично скривились.

– Думаю, вы уже знаете, что сегодня будет необычный урок, – продолжала Виктория Антоновна. – Сразу скажу, что ничего подобного в моей молодости не было, и в нашей школе случится впервые. Вы можете считать себя первопроходцами и счастливчиками. Так ведь, Герман Соломонович?

Чиновник одобрительно промычал и вышел вперёд. Учительница, понимая, что исполнила свою роль на ближайшие полчаса, села за стол.

– Что же, вы совершенно правы: мероприятие подобного рода проводится в первый раз, – чиновник прокашлял горло и обратился к ученикам: – Собственно, меня уже представили. Должен сказать, что программа «Обратная связь», участие в которой вы сейчас примете – это результат многих лет работы исследовательского центра «Сколково»…

Слава уже успел пожалеть, что остался на первой парте, да ещё и напротив стола Виктории Антоновны. От скучной речи не менее скучного оратора хотелось пристроить голову на ладони и задремать, но подобная выходка сулила большие неприятности.

– В молодости мы все совершаем глупости, – тем временем продолжал чиновник. – Не подумайте, что я вас в чём-то обвиняю, это не так. Я уверен, вы станете… достойными членами общества. Но, согласитесь, когда родители, бабушки, дедушки, учителя, – кивнул на Викторию Антоновну, – учат вас, как жить, чем заниматься, на кого учиться; что-то за вас решают… В общем, не понятно, к чему это всё приведёт, и вообще, вдруг они – или вы – в чём-то неправы. У вас сейчас очень сложный период, я вас прекрасно понимаю. Я и сам, когда оканчивал школу…

– Это всё, Герман Соломонович, замечательно, – вмешалась Виктория Антоновна, – но, возможно, стоит уже рассказать детям, для чего мы здесь собрались? Уверена, детям очень интересно, что за агрегат стоит в коридоре.

Класс переполошился. На задних партах загудели. Все покосились на дверной проём. Ученики с ближайших к двери парт попытались выглянуть в коридор, насколько позволяли обстоятельства. Славе, например, удалось заметить тень, а Валерия углядела силуэт человека и… шкафа?

– Согласен, пора переходить к делу, – оживился военный и скомандовал в коридор: – Ввозите!

– Да, ввозите! – поддержали чиновник и учительница.

Из коридора раздался шум, точно на лестницу опрокинули шкаф с инструментами. Лица что учеников, что старших скривились. Прежде чем все смогли увидеть источник мерзкого дребезжания, в дверном проёме появился человек: сначала спина, а затем и весь целиком. Это был невзрачный мужчина с заросшим лицом и в очках. На локтях его коричневого пиджака красовались квадраты то ли мнимых, то ли настоящих заплаток.

– Ну же, Степан Анатольевич, не томите! – попытался усмехнуться Герман Соломонович; стиснутые зубы не делали его улыбку красивее.

Наконец, перед округлившимися глазами учеников предстал и источник шума, что должен был обосноваться на месте, предусмотрительно освобождённое чиновником и военным. Было трудно, но Степан Анатольевич благополучно протащил агрегат в дверной проём.

– Давайте-давайте, ещё немного! – прикрикнул Герман Соломонович, сверяя время на последней модели импортного CherryPhone со временем на настенных часах, висевших над доской с советских лет.

«Двадцать первый век, однако», – подумал Слава, и на его лице отпечаталась саркастичная усмешка: Виктория Антоновна и Виталий Евгеньевич также уткнулись в смартфоны. Видимо, действия чиновника имели тот же эффект, что и зевок в толпе. Или у взрослых возникли срочные дела в цифровом пространстве. И у ребят на задних партах. На средних тоже. Они бы появились и у Славы с Ромой, если бы не суровый, но тщательно выверенный тычок учительской туфли в Ромину голень. Рома промолчал, но Слава всё понял по его хмурому лицу. Больно, но привычно.

– Фу-ух! – лицо Степана Анатольевича напоминало свежевымытую почищенную свёклу: такое же мокрое, красное и блестящее. – Если бы мне сказали, что придётся тащить всё самостоятельно… Привет, ребята! – обратился он к классу, отдышавшись. – Собственно, вот наша машинка.

Похожий одновременно на капсулу криосна, инкубатор и дорогой вьетнамский холодильник, чудо-аппарат едва не упирался в потолок и почти полностью закрывал собой тёмно-зелёную плоскость доски. Последняя, впрочем, школьников и не интересовала, почти все взгляды притягивало к себе детище инженерной мысли; остальные же сошлись на взмокшем учёном.

«Интересно, он женат?», «И почему никто из этих бравых мужиков не захотел помочь ботану переть сюда эту… эту хрень?», «Блин, сейчас точно лекция будет. Кто-нибудь, убейте меня!»

– Мы с коллегами в лаборатории назвали её биоиндикативным хрономодулятором ноосферного подключения…

– Хреномодулятор! Лол! – раздалось с задних парт, и по рядам прошлась волна смешков. Виктория Антоновна хотела было схватиться за указку, но в последний момент передумала. Всё-таки некрасиво.

– Да уж… Знаю, что вы, ребята, гуманитарной направленности и не очень разбираетесь в физике и биотехнологиях, но всё равно попробую объяснить принцип работы.

– Да, пожалуйста, – отозвалась Виктория Антоновна за класс, – нам всем очень интересно.

Учёный растерянно улыбнулся.

– На пальцах: вся информация о человеке, о его прошлом, настоящем и будущем, все возможные комбинации событий – всё уже хранится в ноосфере Земли. Нужно лишь извлечь то, что требуется, из этого массива. Это не так-то просто! Я вам больше скажу, это невозможно! Это надо перерыть миллионы терабайтов неоцифрованных данных, не зная при этом, что ищешь!

– Великий вызов для великих умов! – воскликнул Герман Соломонович.

Степан Анатольевич сардонически улыбнулся.

– Мы пока в процессе работы, но нам удалось обнаружить две закономерности, на основе которых и создали хрономодулятор.

– Что за закономерности? – донеслось с дальних рядов.

– Первая заключается в том, что любое событие влияет на биополе человека и на то, в каком «сценарии» из всего массива он живёт. Вернее даже… в какой «связке» «сценариев» он живёт.

– Ну, то есть, если батя меня вечером наругает, я стану другим человеком и буду жить в другом сценарии?

– Э-эм-м… да-а…

– А что за второй прикол?

– Второй принцип? Тело человека, его генетический код плюс изменчивое биополе – это своеобразный маркер, за который можно ухватиться, чтобы найти конкретную информацию. Чтобы выйти к актуальному «сценарию».

– Понятно. И это позволяет путешествовать во времени?

– Нет-нет, до этого ещё далеко! Речь пока идёт лишь о моделировании наиболее вероятного варианта будущего.

– А почему нам говорили, что сегодня мы увидим наших детей?

Учёный повернул голову в сторону хрономодулятора.

– Собственно, моделирование кинетической проекции биополя с близким биохимическим составом – это именно то, чего нам, как нам кажется, удалось достичь.

Теперь шумели не только задние парты – галдел весь класс. Моментально «вырос» столь редкий для кабинета истории «лес рук».

Вдруг военный вышел вперёд и хмуро оглядел школьников. «Лес рук» торопливо «срубили».

– Время! Пора начинать тестирование!

– Так, ребята, – подал голос чиновник, – по одному, по очереди…

Первой вызвалась Валерия. Гудящий и искрящийся шкаф хрономодулятора пугал, но быть первой – значит быть первой во всём. Валерия спиной чувствовала завистливые взгляды подруг, и это придавало уверенности. Глаза Германа Соломоновича лучились безразличием, но девочка не замечала. Степан Анатольевич прилепил на лоб Валерии присоску и принялся колдовать над выдвижной клавиатурой хрономодулятора. По бокам капсулы открылись несколько секций с антеннами и датчиками, и все они навелись на Валерию. У девочки перехватило дыхание.

Светодиоды бешено замигали, гудение усилилось. Взрослые, кроме Степана Анатольевича, закрыли уши ладонями, опасаясь за сохранность слуха. Школьники не отводили взгляда от спины съёжившейся одноклассницы и капсулы, в которой что-то происходило.

Вдруг механизм завыл, напугав девушек и особо чувствительных парней до вскрика. Но ничего страшного не случилось, лишь светодиод загорелся зелёным, и капсула раскрылась.

Все, кто ещё сидел, встали.

Валерия застыла с открытым ртом: из капсулы вышла маленькая девочка. Её медово-жёлтые волосы спадали на платьице, своими узорами из жемчуга произведшее неизгладимое впечатление и на школьниц, и на Викторию Антоновну: последняя неодобрительно покачала головой, потупив взор.

Закрытые доселе веки затрепетали, и через секунду на едва не пятящуюся Валерию смотрели ясные голубые глаза.

– Мамуля!

У Валерии задрожали колени, и она едва не упала, когда ребёнок выпрыгнул из капсулы, а маленькие ручки обхватили будущую маму крепко-крепко. Валерия так часто дышала, будто стоило малышке чуть-чуть ослабить хватку – и девушка рухнет на пол без чувств.

– Мамочка, ты приди на мой день рождения! – визжало ещё не родившееся дитя. Белая как чистый свет блузка мокла от горячих слёз; такие же капали на локоны малышки со щёк Валерии. Её прерывистое дыхание не на шутку встревожило подруг, но учёный остановил школьниц: «Это её история, только её история!»

– Мне не нужны дорогие подарки, мамочка! Ты только приди! Только приди хоть раз!!!

– Я… Я…

– МАМОЧКА! СКАЖИ, ЧТО ПРИДЁШЬ! ПООБЕЩАЙ МНЕ!!!

– А-а-а… Да-а… Я приду-у! Приду…

Электронный писк кнопок, и девочка исчезла, словно изображение с угасающего монитора. Степан Анатольевич расплылся в улыбке. Герман Соломонович протёр глаза. Виталий Евгеньевич выронил телефон.

Оглядев удивлённые лица школьников, учительницы и чиновников, учёный расхохотался.

Валерия стояла, шатаясь и не имея сил сдвинуться с места или даже поднять голову. Лишь когда хохот Степана Анатольевича начал угасать, и в классе вновь воцарилась тишина, девушка поднесла к лицу дрожавшие руки. Сидевшие на первой парте по бокам, включая Рому и Славу, видели эти широко раскрытые глаза и подёргавшиеся губы.

– Я приду… – прошептала Валерия.

– Да помогите же ей, в конце-то концов! – очнулась Виктория Антоновна. Две девушки вскочили с мест и, аккуратно поддерживая Валерию под руки, увели её к последней парте. Через несколько секунд туда же совместными усилиями, передавая с парты на парту, доставили и портфель.

Одна из одноклассниц осталась с классным первопроходцем. Вскоре Валерия затихла.

– Так, ладно, – комиссар успел прийти в себя и подобрать телефон. – Ну, парни, есть кто смелый?

Парни и девушки по очереди подходили к агрегату, и Степан Анатольевич повторял процедуру с присоской и антеннами. Каждый раз, когда кто-либо из мальчиков, будь то красавец-спортсмен Серёжа, живчик Никита или хулиган Коля, подключался к хрономодулятору, мобильные телефоны военного комиссара и чиновника жужжали и вибрировали. Дети многих парней предстали бедно одетыми, да и выглядели не очень счастливыми. Но для военного комиссара это было неважно, и он удовлетворённо мычал.

Не все горели желанием испытать те же эмоции, что и Валерия: она всё ещё приходила в себя за последней партой. А может, слишком стеснялись демонстрировать свои чувства окружающим. Так, в конце очереди стояли Даша – та самая обладательница лица «матери-героини», Рома, Слава и Олеся. Казалось, время играло на их стороне: учёный действовал быстро, но заставить машину работать быстрее, видимо, выше его сил. А ведь звонок с урока уже прозвенел…

– Дамы могут быть свободны, – объявил комиссар, – но все мужчины должны отстоять своё!

Несколько девушек перед Дашей воспользовались возможностью и с молчаливого согласия Виктории Антоновны шустро покинули класс. Парни, что уже взглянули в глаза своим будущим чадам, засуетились.

– А мы можем идти? – поднял руку один из них. – Те, кто уже прошёл?

– Я думаю, у Виталия Евгеньевича ещё есть, что вам сказать! – Учительница словно вспомнила о своей строгости, и школьники с досадой повесили портфели обратно на крючки.

Пришла очередь Даши. Минутные приготовления заторопившегося учёного – и в капсуле материализовался ребёнок. Второй. Третий…

– Прекрасно! Просто прекрасно! – изо всех сил улыбался чиновник. – Уверен, в будущем будут очень хорошие программы поддержки многодетных семей. – и добавил шёпотом: – И матерей-одиночек тоже.

Даша заплакала. Серёжа, Никита и Коля молча отвели взгляд: из капсулы к однокласснице вышли дети, только что виденные каждым из них. Их дети.

***

Рома вышел вперёд как на эшафот. Слава заметил, как друг вжал голову в плечи под взглядом Виктории Антоновны; со стороны примерный ученик напоминал нашкодившего отличника, которого впервые в жизни вызвали к директору. В глазах учёного, что до сих пор не особо рассматривал своих «подопытных кроликов», промелькнуло участие.

– Бывает, парень, бывает, – шепнул он, привычно прицепляя присоску ко лбу подростка, а затем вернулся к панели.

Привычное мигание светодиодов, приевшееся гудение старого холодильника. В воздухе снова повисло напряжение, словно двадцатый по счёту эксперимент был первым.

Всё случается впервые. Всё случается в последний раз.

Учительница улыбалась во все зубы. Рома мелко дрожал. Перед школьником стояли мальчик и девочка ростом ему по плечо.

Олеся выглядывала из-за спин одноклассников, сжимая во вспотевших ладонях телефон. Её лицо напоминало калейдоскоп – так резко и часто сменялись эмоции, пока взгляд прыгал с экрана смартфона на детей и обратно.

– Вот какие красавцы! – весело запричитала Виктория Антоновна, обращаясь к Роме. – Видишь? Мы всё делаем правильно! Я всё делаю правильно!

«А ведь молодец! – радовался Слава за друга. – Симпатичную себе отхватил, не ожидал!»

Дети Славы стояли как вкопанные и глядели в пол. Виктория Антоновна сделала нетерпеливый жест, как бы подталкивая ученика к действиям. Учёный же, заметив безмолвную команду, активно жестикулировал учительнице: «Не надо! Ничего не надо делать!». Немногочисленные голоса с парт стихли, заинтригованные заминкой; кое у кого на лице прорезалась улыбка: всегда приятно, когда кто-то перечит строгой училке, а та не может наказать смельчака.

– Нельзя вмешиваться! – прошипел Семён Анатольевич, оглядываясь на чиновников. Военный комиссар не спускал глаз со Славы, последнего парня в классе, не прошедшего тестирование; Герман Соломонович отчаянно зевал. – Всё должно произойти само собой…

– Да-а бро-осьте вы!

(«Яйцеголовый зануда!»)

– промямлил чиновник, не прекращая зевать. – Эта просто-о-а-а… Ах, что это? Модели, да? Что может случиться?

– Это энергия, принявшая осязаемую форму по информации из ноосферы! Вы видели, они могут взаимодействовать с…

Дети Ромы резко подняли головы, демонстрируя свои осунувшиеся лица. Чиновник прекратил зевать, ученики за партами невольно поёжились, Олеся вскрикнула. Ещё не родившиеся мальчик с девочкой казались измученными и запуганными; лиловые круги и белёсый налёт на веках окаймляли красные глаза, выражавшие лишь тупость и безмолвие души.

Виктория Антоновна раскрыла рот от ужаса. Не такими она представляла своих внуков!

– Ну ты и… – прошептал военный комиссар и тут же осёкся. Дети вздрогнули и словно только сейчас увидели Рому. Рты проекций скривились как от вкуса чего-то кислого и мерзкого. Девочка всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Рома поднял дрожащие руки, как если бы пытался успокоить нервное животное.

Но дети не звери, а родители не дрессировщики.

В лицо школьника врезался кулак собственного потомка. Рома рухнул на пол.

Окружающие с воплями отшатнулись от опрокинутого тела, а проекция мальчика, не теряя ни минуты, накинулась на родителя и обрушила на незащищённое лицо град ударов. Раздался крик боли. Проекция девочки будто очнулась от шока и, увидев, чем занят брат, последовала его примеру. Каждый удар сопровождался вскриком и горячими слезами, ослепляющими её точно гнев.

Класс будто парализовало. Чиновник попятился, военный вслепую потянулся за пистолетом, но у него на поясе не было кобуры. Учёный стоял у затрясшегося хрономодулятора и мотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но безумная сцена всё так же стояла перед глазами. Виктория Антоновна поднялась с кресла и с вытянутыми руками сделала шаг к избиваемому сыну. Вместо слов из её горла вырывались сдавленные рыдания. Рома не сопротивлялся. Он даже не пытался защититься, разве что сам не подставлял лицо и тело под удары.

Мог ли он вообще себя защитить?

– Не надо! – учительница рухнула на колени. – Что вы?!..

Хруст. Тело на полу пронзительно захрипело, а затем голос захлебнулся в потоках крови, с бульканьем хлынувших изо рта. От следующего удара брызги разлетелись по сторонам, запачкав Викторию Антоновну.

Это было слишком. Безумие творившегося кошмара переполнило чашу самообладания, и женщина закричала. Закричала так, словно это было последнее, что она собиралась сделать в жизни.

Вдруг хрономодулятор заискрился. Светодиоды полопались, по корпусу адской машины забегали кривые молнии. Девушки завизжали, некоторые парни тоже. Слава с Олесей резко попятились, взрослые кроме помешавшейся учительницы с криком отскочили от агрегата.

– Все назад! Сейчас взорвётся!

Не успела фраза закончиться, как действительно прогремел взрыв, и не один. Тут же раздался рёв вперемешку с матом. Но хрономодулятор тарахтел и искрился, будто ничего не случилось. Бросившиеся под парты школьники могли не заметить: прямо в карманах военного комиссара и помощника заместителя главы городской администрации взорвались телефоны.

Вдруг всё смолкло, лишь стоны раненых, осевших у стены рядом с дверью, пронзали пространство. Прошла ещё минута, прежде чем подростки робко выглянули из укрытий. Если бы Виктория Антоновна не распласталась рядом с сыном, бессмысленно хлопая глазами и беззвучно бормоча, то точно бы оценила тишину и безмолвие, что воцарились в классе истории. Пусть и ненадолго.

Слава вышел из укрытия и неуверенным шагом приблизился к телу друга; с другой стороны к нему подходил и Степан Анатольевич. Взгляд, бегавший от машины к мальчику и учительнице, выдавал множество мыслей, роившихся у «яйцеголового зануды» в мозгу.

– «Мы всё делаем правильно! Я всё делаю правильно!» – мрачно усмехнулся учёный, глядя Славе в лицо, и, кивнув на тела под ногами, добавил: – Оно и видно! Оно и видно…

Олеся не хотела выбираться из-под парты. Вместо этого она убрала телефон в сумку, обняла колени и заплакала. Разработчики ChildFace Forecast создали отличный цифровой продукт, но теперь девушке придётся загружать в программу фотографию какого-нибудь другого парня.