Читать книгу Онейроид - Павел Ёлкин - Страница 4

У деда Арсения болела голова. Наверное, давление магнитные бури взвихрили. Вдобавок кололо в правом боку. Это уж точно печенка отбивалась от подползшей желтухи, а может, и чего похуже – цирроз, например. Вот недавно и глаза заметно впали. Видать, щитовидка забарахлила. Ходячая энциклопедия недугов, не иначе. Посещал Арсений врачей, но те твердили, что здоровье у старика для его возраста не просто сносное, а отменное. Все в норме. А усталый вид, говорили, от того, что всякие глупости придумывает и потом из-за них переживает. Все бы ничего, да вот по радио постоянно о каких-то болезнях рассказывают. И перечисляемые симптомы указывают на то, что дед Арсений болен. Еще про лекарства говорят. Они дорогие, но если два-три месяца с пенсии откладывать часть денег, то купить можно. Вот и копил Арсений на таблетки. Потом звонил в столицу и заказывал. На всякие излишки средств, конечно, не хватало. Поэтому даже телевизор не мог себе позволить, после того как старый, еще семидесятых годов, сломался. Жил старик один. Раньше он пел в хоре. Сначала в академическом, потом в хоре ветеранов. Там он и познакомился с Иваном Павловичем, ставшим ему впоследствии хорошим товарищем. Когда старик оставил хор, он еще порой созванивался с Иваном. Никто другой ему не был нужен. А если Арсений и заводил разговоры с соседями, то недолгие. Быстро надоедала вся эта трепотня. Другое дело – радио. Включил – и спишь себе спокойно. Хочешь, у плиты стоишь или уборкой занимаешься. А если песня звучит, то и подпевать в унисон можно. И никто не скажет, что голос у тебя уже не такой, как в детстве.

Замечательная вещь это радио. Оно, например, не обижается на то, что ты невнимательно слушаешь его. Ему не нужно кивать после каждой глупой фразы. Оно не заставляет тебя вникать в разговоры ни о чьей-то дочке, которую повысили на работе, ни о капризном внуке, не желающем есть перловку в детском саду, ни о псе, страдающем, видите ли, аллергией на собачий корм. Радио не станет нудно рассказывать о том, как оно красило забор на даче или меняло деревянные окна на пластиковые. Идеальный собеседник.

Одним словом, старик безоговорочно верил радио, его советам и рекомендациям. На что Иван Павлович все время говорил: «Дубина ты, Арсений, мало тебя в жизни обманывали? И это при коммунистах еще было. А сейчас и подавно мы государству не нужны. Оно нас от мошенников уже не защищает. А ты постоянно слушаешь разный бред. Они там насобачились тешить да обирать дураков, особенно преклонных лет…». Но старик упорно отвечал, что в сегодняшней жизни только радио и можно верить. Самыми трудными для Арсения были ночные часы – когда репродуктор замолкал. Если старик к тому времени не засыпал, воспоминания, обычно неприятные, начинали буквально терзать его. Бывало, он не мог уснуть до шести утра, навязчиво прокручивая пережитое, как кинопленку. Вспоминал свой детский голос, весьма хороший, даже редкий. Тогда он познакомился с хормейстером, который пророчил Арсению славу и светлое будущее. На деле же специалист оказался обманщиком, который использовал подростка для своей выгоды, получая награды и премии за его талант. Когда Арсению исполнилось четырнадцать лет, у него, как и у всех в этом возрасте, началась ломка голоса. Многие отговаривали мальчика петь, предостерегая, что он может себе навредить. Но хормейстер твердил: «Не слушай никого! Пой, пока голос не сорвешь!» И Арсений пел. А когда понял, какую совершил ошибку, было поздно. Связки он уже порвал. Да и хормейстер этот исчез из его жизни, и больше они не встречались. Это была первая встреча наивного паренька с коварным миром. Дальше пошли другие хитрости и уловки: ложь на работе, предательство в семье, даже незнакомые люди на улице и те умудрялись обманывать. Петь Арсений продолжал, однако голос его уже не звучал так уникально, как раньше, и каждый раз, вспоминая об этом, он тосковал.

Однажды по радио звучала знакомая песня. Арсений начал было подпевать, но внезапно звук пропал. Старик в недоумении замолк и принялся крутить ручку регулирования громкости на приемнике. Бесполезно. Вещание не могло прекратиться днем. Что же теперь делать? Арсений стал трясти приемник и стучать по нему, наивно полагая, что снова услышит песню, но это не помогло. Прошло три часа, а радио по-прежнему молчало. В такой пугающей тишине и свихнуться можно было. А этого Арсений больше всего и боялся. «Кому же будет нужен безумный старик? Я-то и в здравом уме никому не сдался». Едва он подумал об этом, голова начала раскалываться, и в памяти стали всплывать всякие гадости. Арсений вспомнил, как один его знакомый полковник в отставке напивался «до чертиков», а потом предлагал старику в обмен на еду спеть своим подружкам их любимые песни. Потом Арсений вспомнил, как руководитель академического хора отказался назначить его солистом.

В глазах потемнело. Он уже с трудом различал предметы в комнате. Казалось, еще немного, и все вокруг померкнет. Он больше не увидит мир. Хоть и чуждый, но уже ставший ему привычным. Впрочем, и не надо. Главное, услышать родной язык, любимые песни.

Вдох-выдох. Казалось бы, что здесь такого? Заткнулся какой-то говорящий кусок пластмассы, и что? Для других это вообще был бы сущий пустяк. «Нужно всего лишь успокоиться. А может быть, радио вообще никогда не заработает. Неужели и оно меня предало? Неужели я пропал? – думал Арсений. – И все стремятся меня сжить со света? Нет, я этого так не оставлю. Рано решили избавиться от меня!»

Внезапно комнату озарил яркий свет, как от прожекторов на сцене. Голова старика мигом перестала болеть. Через несколько секунд послышались оглушительные аплодисменты.

На следующий день Иван Павлович позвонил Арсению. Тот ответил на удивление бодрым голосом. На вопрос «все ли у него в порядке», сказал: «Лучше не бывает». Затем воодушевленно произнес:

– Срочно приезжай! Ты должен это увидеть!

Иван Павлович не заставил себя долго ждать. Дверь квартиры старика оказалась приоткрытой. Гость осторожно переступил порог. Из зала доносился выразительный голос Арсения, копирующего манеру известного диктора.

– А сейчас по заявкам радиослушателей для вас споет золотой голос России Арсений Добролюбов. Замечательный человек, ставший легендой.

Зазвучала песня. Оказавшись в зале, Иван Павлович увидел товарища, расположившегося в самом центре на стуле в парадном костюме и при галстуке. Увидев гостя, Арсений так и не прервал пения. Он смотрел на Ивана Павловича сияющими от счастья глазами, а возле его ног лежали обломки старого радиоприемника.