Читать книгу Сигналы Страшного суда. Поэтические произведения - Павел Зальцман - Страница 30

На светлом ноже от окна на обоях

Висит золотая летучая мышь, —

Предутренний дождь всегда беспокоен, —

Другие мелькают, срываясь с крыши.

Стены тлеют, свет стекает,

Он темнеет. Он погас.

Догоняет, настигает.

Нет, не спится в этот час.

Но после дня и кипенья дня

Теперь вокруг цветет тишина.

Песок и жар испит до дна,

Вперед – пустырь, назад – стена.

Беззвучно прошла железом дверь,

Зеркальны лужи между рельс,

Без капли крови гудит голова,

И небо качают колокола.

Звон стихает, сон потек…

Но вдруг – движенье, и сна нет:

Как брошенный в пропасть на солнце платок,

В сенях за дверью зажегся свет.

Свет внезапен. Я один.

И он немыслим. Шума нет.

Нет ни звука. Нет причины.

Тишина. Пылает свет.

В сенях за дверью, верно, вор?

Там вора нет, поверь, поверь.

Сейчас я встану, возьму топор,

Ступлю на свет и открою дверь.

В окна падал белый снег,

На пол – синяя мука.

В полудуме-полусне

Веки сходятся тесней.

В этой узкой полосе

Вдруг каменья на косе.

Тут росли густые сны

По каналам из ворот,

А в ушах молочный рог

Протрубил тринадцать раз.

Месяц черен. Он кишит

Голубыми червячками.

Печь открыта и блестит

Беспокойными зрачками.

Разбудил меня испуг,

Или треснул уголек.

Я гляжу – лицо в огне,

Это снится мне во сне.

Тлеет черная коса,

И искривлен красный рот,

Плачут черные глаза,

Их сжигает, их сожжет.

Я вскочил и протянул

Руки красные в огонь,

Я коснулся нежных щек,

Голубую шею сжал.

Тут лизнула и меня

Ярость темного огня,

И узорчатый платок

Затрещал и засверкал.

И не видя, что горят

Руки жадные мои,

И шипит среди углей

Разрываемое мясо,

Я сорвал ее наряд,

Изглодавший тело ей,

И приник к ее щеке

Из пылающих углей.

Завились по жилам рук

Змеи черные огня,

Кости вылезли из рук…

Разбудил меня испуг.

В дверь стучат, в окне темно,

И в печи горит бревно.

Закутавшись в душные ночи

И звездами злыми звеня,

По комнате движутся очи,

И жгут, и пугают меня.

В жару подымаюсь с постели,

Лицо в их одежду склоня,

Напрасно молю их о теле,

Они не слышат меня.

Дверь открылась из сеней,

Свет метнулся и погас.

Дунул холод из сеней

И скатился по спине.

Стены гложет свет луны,

Но лучи ее темны.

В дверь вошедшая легка,

Вот приблизилась она,

И бела ее рука,

И коса расплетена.

Тлеет лунная коса,

Жгут холодные глаза.

Я схватил ее и смял,

Я искал горячих губ,

Я был нежен, я был глуп,

А она была пуста.

Где вилась ее коса,

Черви лунные горят,

И растаяли глаза,

Уходящие назад.