Читать книгу Ее любовь. Его верность. Пуговицы и боль - Пенелопа Скай - Страница 2

– Ну, привет! Поди, соскучился по мне, а?

Я наклонила голову набок и сжала губы в ниточку. Мой голос прозвучал любяще и нежно, хотя сдерживаемая ярость придала ему некоторые звенящие обертона.

Увидев меня в дверях, Джейкоб раскрыл рот от удивления. Он выглядел так, словно только что выбрался из постели – волосы всклокочены, гол по пояс. Вероятно, приятно проводил время с какой-нибудь дурочкой, даже не подозревавшей, что ее кавалер – самый знатный говнюк на всем белом свете.

– Господи, Перл!.. Ты жива…

Первый шок миновал, и он попытался выглядеть эдаким страдальцем:

– О, как я рад тебя видеть! Я так переживал…

Удар ногой по яйцам пресек его исповедь.

– Не напрягайся, дорогой!

Джейкоб схватился руками за промежность и, застонав, наклонился вперед. Чтобы не упасть, он уцепился за дверной косяк и тяжко задышал.

– Ой, прости! Что, больно?

Джейкоб закрыл глаза и еще крепче сжал пальцы на косяке, отчего у него побелели фаланги.

– А каково, когда тебя в жопу е*ут?

Я прошла в прихожую и дальше, в квартиру, где некогда жила с ним. У меня с собой ничего не было, кроме сумочки, что я отняла у той женщины. В сумочке лежали водительские права, паспорт и небольшая сумма денег. Это было все.

Жрать хотелось… Я открыла холодильник и увидела там коробку с пиццей. Ну хоть что-то. Разогревать было слишком долго.

В кухне появилась девица в одной футболке, которая, судя по всему, принадлежала Джейкобу.

– Ты, бл*дь, кто такая?! – заорала она.

Дожевав последний кусочек, я коротко махнула ей рукой:

– Перл, бывшая девушка Джейкоба.

– А он никогда не рассказывал мне о женщине с таким именем…

– Возможно, потому, что он продал меня в секс-рабство, чтобы оплатить свои карточные долги.

Глаза барышни распахнулись от удивления, но она еще не осознала полученную от меня информацию. Сначала она взглянула на Джейкоба, что все еще корчился в дверях, а потом снова посмотрела на меня. Я понимала, что моим словам трудно поверить. История, в самом деле, вышла невероятная, так что и я сама сомневалась, все ли это произошло в действительности.

Наконец Джейкоб отлепился от косяка, перестал пальпировать свои гениталии и выпрямился. Рожа у него вся налилась кровью, и он как-то странно подергивался. Видно, я неплохо приложила его коленом – эрекции у него не будет эдак с неделю…

Доев пиццу, я бросила пустую коробку на кухонную стойку. Мне показалось, что ничего вкуснее я еще не ела. Впрочем, ничего удивительного, ведь почти сутки я питалась только орешками.

– Ох ты ж черт, вот теперь хорошо!

Девушка скрестила на груди руки и воззрилась на Джейкоба. Она чувствовала себя неловко передо мной, поэтому смотрела исключительно на него, словно из-за этого я быстрее убралась бы вон из квартиры.

Наконец Джейкоб отворил рот:

– Даниэлла, дай нам поговорить наедине.

– С чего бы? – отозвалась я. – Что, боишься, что она узнает, какая ты сволочь?

Я оперлась руками на стойку и в упор посмотрела на него. В тот момент мне жутко хотелось уделать его насмерть. Я не чувствовала к нему ни былой страсти, ни сострадания. Только ненависть.

Страшную, испепеляющую ненависть.

Джейкоб мигом заткнулся. Он прекрасно понимал, что ему нечего сказать в свое оправдание и лучше просто помолчать.

– Это правда? – спросила Даниэлла.

Теперь Джейкоб оказался под перекрестным огнем.

– Милая, пожалуйста, оставь нас на пару минут!

– Нет, ни хрена! – заявила я. – Вам, девушка, лучше свалить отсюда прямо сейчас. Я собираюсь отрезать вашему кавалеру яйца. Не думаю, что это зрелище вам понравится.

– Вот оно что, – отозвалась Даниэлла, направляясь в спальню. – Тогда я вызываю полицию.

– Стой, нет! – рванулся к ней Джейкоб, хотя боль от удара все еще давала о себе знать. Его натурально корежило от каждого движения. – Не надо полицию!

Мои губы расплылись в победной улыбке. Значит, он прекрасно понимал, что влип в историю.

– Да какого же черта, Джейкоб?! – крикнула девушка. – Она что, на самом деле твоя бывшая?

– Да, – просто ответил он.

– И ты действительно продал ее в рабство? Я улыбалась от уха до уха, не стесняясь. Было приятно посмотреть на его ужимки. Скажи он «нет», и я просто прибила бы его на месте. А если «да», то не видать ему больше этой роскошной блондинки, как своих ушей.

– Джейкоб, тебе, кажется, задали вопрос.

Он повернулся в мою сторону и смерил меня ледяным взглядом.

– О, тебе несильно идет смешивать меня с дерьмом, – заявил он.

Вероятно, он рассчитывал убить меня после того, как уйдет его девица. Это было бы хорошей развязкой для всей нашей истории: я бы, не раздумывая, вырезала у него сердце. А что, ведь я официально числилась пропавшей без вести. Вряд ли меня можно было привлечь к ответственности.

– Даниэлла, давай поговорим завтра, – твердо сказал Джейкоб.

– О господи! – прикрыла та рот ладонью. – Ты действительно…

Даниэлла бросилась в спальню и схватила свои вещи. Она даже не стала переодеваться – так и вылетела вон в его футболке, даже не оглянувшись.

– А! – сказала я. – Что, припекло пониже спины?

Джейкоб метнул в мою сторону яростный взгляд.

Мне понравилась его реакция.

– Ну-с, и что думаешь теперь делать, а?

Джейкоб взялся за край стойки. Его трясло от гнева – аж плечи свело. Он явно жаждал крови. Еще бы – я вернулась в его жизнь буквально с того света и вмиг разрушила его идиллию с этой сиськастой блондинкой.

– Ну, что замялся?

За прошедший год я многому научилась. Я стала жестокой и крепкой. И пусть Джейкоб превосходил меня по всем физическим параметрам, я уделала бы его без всяких вопросов. И не просто уделала, а…

Судя по всему, до Джейкоба, наконец, дошло, что этого боя он не выиграет. Он немного расслабился и опустил сведенные плечи.

– Что тебе нужно?

Н-да, он явно не собирался просить прощения и оправдываться. Такая же ледышка, как и тогда. Впрочем, мне так было даже легче – не нужно с ним миндальничать.

– Короче. Я хочу сто тысяч долларов. Завтра, до полудня.

Глаза Джейкоба превратились в две узенькие щелочки.

– Чего? – тем же неприязненным тоном переспросил он.

Я повторила, раздельно выговаривая слова:

– Сто. Тысяч. Баксов. Или мне написать цифру на бумажке?

– Че за херня? По-твоему, я что, печатаю деньги?

– А мне как-то пофигу, печатаешь или нет. Ты должен мне сто тысяч.

– Должен?

О, вот в тот момент я и поняла, кем на самом деле было мой бывший парень. Бесчувственная тварь из ада. Мне довелось много чего повидать за прошедший год, но Джейкобу удалось переплюнуть всех в своей мерзости. Ведь негодяй, который не понимает, что он негодяй, опаснее в разы.

– Тебе заплатили сто тысяч за меня. Но отдуваться за эти деньги пришлось мне, так что, будь любезен, возмести. Деньги должны быть завтра до полудня. Иначе я пойду в полицию и расскажу все о тебе.

– Перл…

– Никогда больше не называй меня по имени!

Мне было противно, что его – именно его – губы артикулируют звуки моего имени. Я не слышала его вечность. И не желала слышать больше.

– У тебя двенадцать часов.

– Слушай, но где я достану такую прорву деньжищ?

– Это не моя проблема, Джейкоб.

Он всплеснул руками:

– Я отдал их все, чтобы рассчитаться по долгам.

– Еще раз говорю: мне плевать. Это мои деньги. Верни их, иначе остаток жизни ты проведешь за решеткой. Выбирай. Мне что так, что эдак, все едино.

Джейкоб щелкнул зубами, а его пальцы сжались в кулаки. Он хотел ударить меня, но справедливо рассудил, что этого делать не стоит.

– Да, я намерена переночевать здесь. Так что оставь ключи.

– Но это моя квартира! – недоверчиво вякнул он.

– И что? Вали отсюда! Это самое малое, что ты можешь сделать для меня после того, как продал бандитам. Хочешь послушать, как там весело было?

Его глаза забегали. Все же стыдно стало паршивцу.

– Ладно, я попробую найти деньги, хорошо?

– Ладно не ладно, меня это не волнует. Только найди.

Я сгребла со стойки его ключи и бумажник. В нем оказалось две двадцатки.

– Можешь учесть эти сорок баксов при расчете. Ну, и пиццу – если ты совсем полное говно.

Джейкоб направился к выходу.

– Как тебе удалось сбежать? – спросил он.

– Твоими молитвами. Забирай свои шмотки и исчезни отсюда.

Он прошел в спальню и собрал вещи. Затем вернулся, взял свой бумажник и сунул его в карман.

– Еще запасной ключ, – сказала я.

– У тебя уже есть ключ.

– Запасной ключ! – щелкнула я пальцами. А как тут заснешь, когда эта гадина может в любой момент ввалиться в квартиру?

Джейкоб пристально посмотрел на меня, а затем дернул ящик стола. Ключ громко лязгнул о поверхность стойки.

– А теперь до свидания. Если до полудня я не увижу денег, то сразу же иду в полицию.

Он закинул сумку на плечо и пошел к входной двери. Та хлопнула. Это напомнило мне удар молотком по последнему гвоздю в гробовую крышку.

– И только не продавай свою новую девушку! – крикнула я вдогонку. – Теперь ты прекрасно знаешь, чем это кончается.

Оказавшись с Джейкобом лицом к лицу, мне пришлось собрать в кулак всю свою силу, чтобы не показать свой страх. Я не сказала ему, какую боль причинило мне его предательство. Я не стала рассказывать обо все тех гнусных, отвратительных вещах, что делали со мной за время моего пленения. Мне пришлось беспрестанно бороться, чтобы обрести свободу.

Но как только Джейкоб вышел, я перестала сдерживаться.

Вернувшись в родной город, я поняла, что идти-то, по сути, мне некуда и не к кому. Стейси, моя подружка, успела съехать со своей старой квартиры, а МакКензи вернулся в Калифорнию. Номеров их телефонов наизусть я не помнила. Что случилось с моим собственным телефоном, я не имела ни малейшего понятия.

Так что оставалось рассчитывать лишь на Джейкоба.

Надо было где-то переночевать, поэтому я и выгнала его вон. Я, конечно, могла бы отправиться сперва в полицию и сдать Джейкоба. И мне бы предоставили бесплатный номер в каком-нибудь мотеле или приюте и немного денег на еду. Но это мало могло помочь. А вот со ста тысячами долларов можно начать новую жизнь. Снять квартиру, найти новую работу. Поэтому когда я потребовала от него эти деньги, то не считала это чем-то зазорным.

В конце концов, это были мои деньги.

Именно я оплатила сполна весь его долг. Меня продали сумасшедшему маньяку, и мне пришлось отработать каждый цент. Мое тело было отдано самому дьяволу. Так что пусть теперь Джейкоб побегает в поисках ста тысяч. И плевать, как ему удастся их разыскать.

Это мои деньги…

Я чувствовала себя совсем одинокой, хотя и вернулась домой. Там, в тосканском поместье, у меня наконец-то возникло ощущение безопасности. Я чувствовала себя там как дома. Каждый вечер я засыпала с мыслью, что у меня есть место для жизни и мне там хорошо. Кроу относился ко мне как к человеку, а не как к вещи. Это был человек ослепительного благородства. Подобных ему людей я еще не встречала. Он мог сделать со мной все, что угодно, без всяких последствий для себя, но всегда вел себя, как джентльмен. Он вернул меня к полноценному облику, и я снова имела право голоса и право на выбор.

Но теперь все кончено.

Нью-Йорк уже не казался мне прежним. Наоборот, он стал еще более чуждым… Здесь не пахло свежевыпеченным хлебом и виноградными листьями. Только дым, пыль, смог… Вместо великолепных холмов я видела лишь рекламные щиты и афиши с изображенными на них полуголыми людьми. По улицам текли людские потоки, и каждый из прохожих думал, что так и надо.

О какая мерзость!

Спать на кровати Джейкоба мне не хотелось, и я легла на диване, накрывшись тонким одеялом. И хотя мы прожили в этой квартире целый год, я чувствовала себя словно на новом месте. Не осталось ни одежды, ни моих вещей, Джейкоб, должно быть, все продал на барахолке. Исчезло все, что могло напомнить обо мне, – все фотографии, альбомы и прочее.

Едва закрыв глаза, я увидела перед собой лицо Кроу. Я не говорила ему о том, что произошло, что мне удалось сбежать. Тем более что в ноге у меня все еще оставался вживленный им чип, и Кроу сам без особого труда мог определить мое местонахождение. Но он не стал преследовать меня, и я рассудила, что мне подарили свободу. Долг погашен…

Свобода…

За все его фокусы со мной я должна была его ненавидеть, но никакой ненависти к нему не испытывала. Думая о нем, я ощущала лишь уважение и влечение. Пришлось признаться самой себе, что за проведенное в его доме время я умудрилась по-настоящему влюбиться в этого человека.

Трудно вообразить себе большую глупость!

Он оттолкнул меня, холодно и бесстрастно. Я заперла свое сердце на замок, а ключ бросила в воду. Вероятно, со мной случилось то, что называют стокгольмским синдромом… Кроу дал мне кров и чувство безопасности. Он заботился обо мне. Он вернул мне уважение к себе. Одинокая и напуганная, я спряталась за его спину. Но совсем забыла о том, что он похитил меня, что я его собственность. Я забыла, что он заставил меня спать с ним в обмен на свободу. И забыла именно потому, что он подарил мне любовь.

Какая же я дура…

Мне хотелось плакать без остановки, потому что от этого становилось легче, но я понимала, что процесс затягивается. И так уже целый час рыдаю. Поэтому я успокоилась и стала думать о деле. За последний год мне пришлось повидать много всякого дерьма, но это не означало, что жизнь закончена. Надо начать с поиска работы и жилья – и оно пойдет!

Я могла сделать это.

Получив от Джейкоба деньги, я отправилась в полицию и подала заявление об исключении меня из списка пропавших без вести, чтобы они не занимались пустой работой, – ведь я вернулась.

Копы подробно опросили меня, чтобы попытаться напасть на след исполнителей похищения. Торговля людьми и секс-рабство представляли серьезную проблему в обществе. От полиции требовали решительных действий. Так что я рассказала им все, что помнила. Умолчала я лишь о роли Джейкоба…

Я не видела большого смысла, чтобы сдавать его властям. Ведь меня он продал из-за своих карточных долгов, и я сомневалась, что он снова решится на подобное. Дело было сделано, а деньги были нужны мне гораздо больше, чем удовольствие видеть его на скамье подсудимых. Тем более что отныне я могла в любой момент требовать от него помощи, пригрозив в случае чего полицией. Теперь он до конца жизни будет тише воды ниже травы и каждый раз, увидев меня, трястись нервной дрожью.

Достаточно с него и этого!

Еще в Италии, пока я жила в поместье Кроу, туда по мою душу наведывалась полиция. Сначала мне казалось, что их навел Кейн, но ему в этом не было никакой выгоды. Кто бы ни пытался найти меня, я должна была знать. Может, кто-то из друзей? Тогда у меня будут хоть чьи-то координаты…

– А кто подавал заявление о пропаже?

Детектив порылся в своих записях:

– Ваш бойфренд Джейкоб. Он позвонил нам с Карибских островов и сказал, что вас похитили. Но прошло слишком много времени, и у нас не было никаких зацепок. Однако одному из ваших друзей удалось выяснить, что к этому делу могла быть причастна преступная группировка, переправляющая похищенных людей в Италию.

Один из моих друзей?..

– Он настоял на возобновлении расследования, но нам не удалось разыскать ваши следы. Он очень хотел снова вас видеть, и, когда я сообщил ему, что вы живы и здоровы, он явно обрадовался. А ведь буквально таял как свечка.

Он… Парень. Да кто же?

– Как его зовут?

– Джейсон, – сразу же ответил детектив, как будто это имя вертелось на кончике его языка. – Он сказал, что вы с ним встречались в колледже.

У меня вспыхнули уши, и на несколько секунд перехватило дыхание. Мы расстались с ним по обоюдному согласию, без скандала, но я все равно не ожидала, что он столь рьяно примет участие в моих поисках. Знай я тогда про это, то, не раздумывая, сдалась бы итальянской полиции. Его благородство тронуло меня, хотя я и не могла объяснить, почему.

– Джейсон…

– Милейший парень, – отозвался детектив. – Извините, что лезу не в свое дело, но, по-моему, он куда больше сделал для ваших розысков, чем ваш бойфренд.

Ничего удивительного…

– У вас есть его номер? Я позвоню ему.

– Конечно же.

Полицейский написал на листочке несколько цифр.

– Впрочем, я и сам должен позвонить ему и сообщить, что вы нашлись. Вы можете подождать его здесь. Все это дело для него очень много значило.

– Он что, здесь, в городе?

Насколько я помню, Джейсон жил в Калифорнии.

– Он немедленно приехал, как только узнал о вашем похищении. Он увидел ваше фото в выпуске новостей и сразу же занялся поисками.

Мне не верилось, что Джейсон смог так много сделать ради меня. Он был действительно классным парнем, и мне было жаль, что нам пришлось расстаться. Но отношения на большом расстоянии, как правило, обречены, и нам показалось, что будет лучше остаться друзьями, чем довести дело до болезненного разрыва. – Так подождете?

Я оторвалась от листочка с цифрами:

– Простите, задумалась. Что вы говорите?

– Вы будете ждать его?

– Да, разумеется.

Еще бы я не стала его ждать. Джейсон оказался единственным человеком в мире, который постарался спасти меня. Джейкобу-то пофигу было.

Равно, как, впрочем, и Кроу.

Когда Джейсон увидел меня, то едва не расплакался. В его наполнившихся слезами глазах сквозили одновременно облегчение и признательность. Несколько мгновений он молча смотрел на меня, потом сделал пару шагов вперед и остановился в нескольких дюймах от меня. Он внимательно всматривался в мое лицо, словно не веря, что это на самом деле я.

Мой взгляд встретился с его, и горло мне сжал спазм. Джейсон был моим спасителем. Вернувшись в Нью-Йорк, я чувствовала себя одинокой, как перст. Мне пришлось припереть к стенке бойфренда-предателя, вытрясти из него деньги, выгнать на улицу, спать в его квартире… Родители давно бросили меня, семьи нет. И тот факт, что нашлась одна-единственная душа, готовая мне помочь, окончательно убедил меня, что мне удастся начать жизнь заново.

– Перл, как же я рад, что ты жива-здорова!

Джейсон хотел обнять меня – это было видно по нему, но не решался.

– Больше всего я боялся, что никогда не увижу тебя!

– Да, я тоже рада, что жива. Так приятно вернуться домой!

Джейсон простер руки, но так и не отважился заключить меня в объятия.

– Можно тебя обнять?

Вот уж нашел, что спрашивать!

– Да, естественно!

Он обхватил меня и крепко сжал. И одновременно в его объятиях было столько нежности, которой так мне не хватало! Пара сильных рук – вот точно, что было нужно мне, чтобы снова начать жить. Это давало надежду. И радость.

– Слушай, у меня, конечно, миллион вопросов, но все-таки поговорим обо всем попозже.

Джейсон немного отодвинулся и посмотрел на меня голубыми глазами. Он ни чуточки не изменился за прошедшие годы. Сильная нижняя челюсть, рельефные скулы. Мускулистое, но не широкое туловище. Все осталось, как и было.

– Ты где остановилась?

– Да вот думала снять номер в отеле…

– Тогда ты будешь жить у меня. Я снял великолепную квартиру на Парк-авеню.

Отказаться от такого предложения было невозможно. Уж лучше жить у друга, чем торчать в одиночестве в гостиничном номере.

– О, спасибо! Благодарю…

– Ну вот и прекрасно. Поехали!

Джейсон обнял меня за талию и вывел из полицейского участка. Несмотря на то, что он не прикасался ко мне уже много лет, я все равно чувствовала его привязанность – как будто мы общались с ним буквально вчера. Он все еще готов был заботиться обо мне и никуда не отпускать от себя. И я была благодарна ему за это, так как он остался единственным, кому я была еще нужна.