Читать книгу Искусство притворства - Пенни Джордан - Страница 3

Лиззи не верила своим глазам.

Не может быть! Этот дом не мог просто исчезнуть!

Но он исчез.

Заморгав, Лиззи взглянула снова, отчаянно надеясь на то, что ей просто померещилось, – но это не помогло. Дома на месте не было. Там, где она ожидала увидеть знакомое квадратное здание с гостиничными номерами, была ровная земля, со следами колес тяжелой строительной техники.

Она так долго и тяжело добиралась сюда. Водитель такси, молодой грек, гнал машину на полной скорости, будто стараясь оторваться от своих колес. Лиззи подпрыгивала на сиденье, хватаясь за ручки двери: она и без того чувствовала себя разбитой после изнурительного перелета на некомфортном дешевом самолете.

Наконец они свернули с шоссе на пыльную, узкую, изрытую колеями дорогу, которая вела к оконечности полуострова и «отелю». Машина подскакивала на ухабах, Лиззи качалась из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие. Наконец она увидела развилку дороги, которая в прошлом году была перегорожена кучей колючей проволоки, а теперь здесь стояли внушительные кованые ворота с висячим замком.

Когда дорога стала совершенно разбитой, таксист, отказавшись ехать дальше, высадил ее из машины. Лиззи, прежде чем покинуть аэропорт, выяснила у водителя, сколько будет стоить их поездка, так как ей приходилось считать каждый пенни, и взяла у него визитку с телефоном. Она собиралась вызвать такси, после того как устроится в этом отеле. Ей надо было поехать в город, встретиться с Илиосом Маносом и заключить с ним контракт.

И вот теперь Лиззи неподвижно смотрела на изрытую колесами землю, где когда-то стояла гостиница, а затем, подняв голову, взглянула на оконечность мыса, где жесткая редкая трава сливалась с зимним серым Эгейским морем. Свежий ветерок, подувший ей в лицо, показался ей соленым на вкус. Или солеными были ее слезы?

Она не могла понять, что происходит. Бэзил заверил ее, что она имеет в этом здании долю, составляющую двадцать процентов, – а именно два номера, каждый стоимостью двести тысяч евро. Но сейчас стоимость этих комнат не имела никакого значения, потому что эти комнаты исчезли, вместе с самой гостиницей.

И что же ей теперь делать? В кошельке у нее было пятьдесят евро, ей негде было остановиться, здесь не было никакого транспорта, на котором она смогла бы добраться до города, и никакого жилья. Вообще ничего. У нее было только письмо с угрожающим содержанием. И ей надо было разобраться с этим письмом – и с мужчиной, который ей угрожал.

* * *

Если бы кто-нибудь сказал, что Илиос Манос был в плохом настроении, то это было бы очень мягко сказано. Илиос, подобно Зевсу-громовержцу, метал громы и молнии, когда приходил в ярость, и этот ураган мог разрушить все, что вставало на его пути. Так было и сейчас.

Причиной его гнева на этот раз был кузен Тино. Он уже пытался вытянуть деньги из Илиоса посредством незаконного использования земли их деда, но ему это не удалось. Теперь Тино придумал другой способ шантажа – оспорить право наследства своего старшего двоюродного брата. Он заявил, что дед настаивал на том, чтобы Илиос женился. Если этого не произойдет, то земля достанется ему незаконно, потому что она должна передаваться от семьи к семье через мужскую линию. Конечно, Илиос это понимал, как понимал и то, что рано или поздно ему надо будет произвести на свет наследника.

Сначала Илиос решил проигнорировать угрозу Тино, но адвокаты предупредили его, что кузен может затеять долгую судебную тяжбу, которая потребует больших материальных затрат, и поэтому лучше от Тино откупиться.

Илиос страшно разгневался:

– Поддаться на шантаж Тино? Никогда!

До него, словно издалека, донеслись слова адвоката. Тон его был извиняющимся.

– В таком случае, может быть, вы подумаете о том, чтобы найти себе жену?

– С какой стати? – возмущенно воскликнул Илиос.

– Вашему кузену нечего терять, а у вас намечается очень крупный проект. Вы рискуете потерять много времени и денег в этом бесконечном судебном процессе.

Адвокат предложил ему взять «тайм-аут» и спокойно обдумать ситуацию. Возможно, он надеялся, что Илиос согласится отдать Тино один миллион евро, который требовал его кузен, – ведь это была небольшая сумма по сравнению с миллиардами, которыми владел Илиос. Но адвокат не понимал главного. Тино хотел поживиться деньгами, которые сам не заработал. И Илиос решительно не мог этого допустить.

Охваченный яростью, Илиос вышел на улицу и, схватив топор, стал рубить старое больное оливковое дерево. И вдруг увидел, что по дороге, в его направлении, движется такси. Водитель остановился, высадил пассажира, а затем, развернувшись, уехал обратно.

В старой каске с логотипом «Манос констракшн», белой футболке и джинсах, заправленных в грубые сапоги, Илиос был похож на местного рабочего. Бросив топор, он отошел от дерева и увидел Лиззи, смотревшую на море. Илиос остановился, скрестив руки на груди.

Она снова взглянула на землю, разровненную гусеницами экскаватора, где совсем недавно еще стоял дом, и застыла на месте. Перед ней стоял незнакомый мужчина и смотрел на нее.

– Вы вторглись в чужие владения. Это частная земля.

Он говорил по-английски! Но слова, которые он произнес, были злыми и враждебными. И это заставило Лиззи ответить ему с такой же враждебностью:

– Часть этой земли принадлежит мне.

Конечно, это была не совсем правда. Но, как совладелец гостиничных номеров, она, наверное, владела и частью земли, на которой было построено здание. Лиззи не знала досконально юридических законов Греции, касающихся вопросов собственности, но этот мужчина так резко с ней заговорил, что она почувствовала: ей надо защищать себя и отстаивать свои права. Что ж, она совершила ошибку. Мужчина, опустив руки, продемонстрировал ей мускулистый торс, обтянутый взмокшей, в грязных пятнах футболкой. Мужчина шагнул к ней.

– Земли Маносов никогда не принадлежали кому-либо, кроме Маносов.

Он был страшно разгневан. Его золотистые орлиные глаза, опушенные густыми черными ресницами, пронзили ее насквозь, и Лиззи почувствовала себя беспомощной жертвой. Охваченная паникой, она попятилась назад и, зацепившись за кочку, поросшую жесткой травой, потеряла равновесие.

Но Лиззи не упала – мужчина успел подхватить ее. Жесткие пальцы крепко сжали ее руку, обтянутую рукавом пиджака. Взгляд скользнул по ее телу. В этом взгляде было нечто хищническое, мужское – и это взбесило ее. Он смотрел на нее так, словно… словно был мифическим богом, обладающим правом использовать любое беззащитное женское тело для своего удовольствия, когда только пожелает. Такой мужчина мог только брать, но не отдавать.

Спасая ее от падения, он невольно сдвинул назад свою черную широкополую шляпу, и она увидела, что у него густые черные волосы. Лиззи была высокого роста, но этот грек был гораздо выше ее – больше шести футов.

Подхватив Лиззи с небрежной легкостью, он прижал ее к себе. От него исходил запах земли, тяжелой работы и мужчины. И откуда-то из подсознания, из потаенных глубин ее души, поднялись воспоминания: отец держит ее на руках, в саду, возле их любимого родного дома в Чешире. С высоты его роста она смотрит вниз – на мать, играющую с двумя младшими сестрами, – и весело смеется. Это были такие чудесные годы – она чувствовала себя защищенной, счастливой, любимой…

Но этот мужчина не был ее отцом. И с этим мужчиной у нее не могло быть никакой безопасности, защищенности, а тем более – любви!

– Отпустите меня! – гневно воскликнула Лиззи.

Илиос не привык к тому, чтобы женщины требовали их отпустить, когда он их обнимал. Совсем наоборот. Обычно женщины – особенно такие, как эта: эгоистичные, поверхностные, корыстолюбивые, – сами стремились завлечь его в интимные ситуации. Наверное, именно поэтому он с такой неохотой отпустил ее.

Когда она попыталась освободиться от него, он почувствовал ее запах, тонкий и почти неуловимый. И внутри его вспыхнуло горячее чувство, незнакомое и будоражащее. Желание? Неужели он захотел такую женщину, как эта? Это невозможно. Он резко отпустил ее, отступив назад.

– Вы кто? – дрогнувшим голосом спросила Лиззи, пытаясь обрести равновесие – моральное и физическое.

– Илиос Манос, – коротко сказал ей Илиос.

Этот мужчина был Илиосом Маносом? Тем человеком, который прислал ей письмо? Сердце Лиззи подпрыгнуло к самому горлу.

– Илиос Манос, хозяин этой земли, на которой вы не имеете права находиться, мисс Верхэм, – мрачно произнес Илиос.

– Откуда вы знаете мое имя? – Этот вопрос сорвался с ее языка, прежде чем она успела подумать.

– Ваше имя написано вот здесь, – коротко заметил Илиос, указав на ее небольшую дорожную сумку, к которой была прикреплена яркая цветная багажная бирка. Лиззи совершенно забыла про нее.

– А что случилось с гостиницей?

– Я приказал ее снести.

– Что? Почему? Вы не имели права! – Она не могла поверить его словам и от этого еще больше разозлилась, но вместе с тем – непонятно почему – еще острее стала ощущать его близость. Будто в ней возникло новое, совершенно непрошеное чувство, предназначенное исключительно для того, чтобы ощущать все, относящееся и принадлежащее ему. От мельчайших морщинок вокруг глаз, когда он прищуривал их, до формы губ, когда он говорил. Но острее всего она ощущала его мощное мужское тело.

– Я имел право. Это здание было построено на моей земле. Незаконно.

Лиззи пыталась подавить в себе это ощущение.

– Эта земля принадлежит моему партнеру Тино Маносу, а не вам!

– Мой кузен уступил мне право собственности на эту землю.

– Но вы не должны были сносить этот дом! К вашему сведению, два номера в этой гостинице принадлежали мне.

– Да, – согласился он. – Принадлежали.

Было нечто в его взгляде, что пробудило в Лиззи сильную тревогу – будто она, совершенно невольно, попала в какую-то ловушку.

– Скажите мне, мисс Верхэм, насколько же надо быть жадным человеком, чтобы, проигнорировав все юридические законы, пытаться отхватить кусок, даже понимая, что это – мошенничество? – Голос его был язвительным, и поведение по отношению к ней выражало презрение.

– Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

– Неужели? Вы были в доле с моим кузеном. Вы сами это сказали. И должны знать о том, что нормы строительства были нарушены, а поставщики и рабочие остались без оплаты. И произошло это потому, что ваш партнер хотел снизить свои затраты до минимума и получить максимальную прибыль.

– Нет, я не знала об этом! – воскликнула Лиззи.

– Вы представляете, какой ущерб нанесла ваша жадность? Какие неприятности вы причинили тем, кого обманули? Или вас это просто не волнует? Ну, я сделаю так, что вы будете волноваться, мисс Верхэм. И вы заплатите все, что должны!

Илиос был зол, как никогда. Его кузен постоянно пытался обмануть его посредством всяческих манипуляций, но теперь он осмелился посягнуть на то, что по праву Илиос всегда считал своим! Его кузена здесь нет, чтобы расплатиться за свои поступки, но эта англичанка, его соучастница в преступлении, приехала сюда – и еще осмеливается лгать ему! Значит, гнев его будет обрушен на нее и ей придется ответить за все!

– Все, что я должна? – воскликнула Лиззи, и сердце ее упало. – О чем вы говорите? Я никому ничего не должна.

Она упорно продолжала ему лгать, и от этого решимость Илиоса наказать ее еще больше возросла. Англичанка воплощала в себе все черты, которые он так не любил и презирал в слабом поле. Эта женщина была не только лживой – она старалась скрыть свою непорядочность за невинной внешностью. Она была одета в джинсы, футболку и простую куртку, и на ее красивом лице не было ни грамма косметики.

Ее чертовски тонкий и манящий запах пробуждал в нем желание прижать ее к себе, вдохнуть этот запах сильнее, насладиться им, а розовые полные губы – желание припасть к ним ртом и узнать, такие ли они нежные на вкус, какими кажутся на взгляд. И если другая, менее изощренная женщина попыталась бы в этом случае прибегнуть к уловкам, чтобы скрыть свой обман, то Элизабет Верхэм прибегла к искусству – искусству притворства – и изобразила честную, невинную, беззащитную девушку. Ну, с ним этот номер не пройдет! Все, кто вступал в какие-то деловые отношения с его кузеном, несомненно, были такими же лживыми, как сам Тино. Даже такая привлекательная женщина, как она. Мисс Верхэм может использовать свою сексуальность сколько угодно, чтобы обворожить его. Он не попадется на эту удочку.

Не дождавшись ответа от Илиоса Маноса, Лиззи, собрав все свои силы, повторила так твердо, как только смогла:

– В Греции я никому не должна никаких денег, и я не понимаю, почему вы предполагаете, что…

– Я не предполагаю, мисс Верхэм. Я знаю это. Потому что человек, которому вы должны деньги, – это я.

Лиззи, глотнув воздух, постаралась не поддаться панике:

– Но это невозможно…

У Илиоса не было настроения позволять ей продолжать лгать:

– Вы должны мне деньги, мисс Верхэм, потому что вы, вместе с моим кузеном, построили гостиницу на моей земле. Кроме того, вы должны оплатить услуги, которые были оказаны вам местными фирмами.

– Но это не моя вина! Им должны были заплатить Рейнхиллы, – попыталась защититься Лиззи.

– В контракте, предоставленном мне моим кузеном, ясно написано, что вы должны им все оплатить.

– Нет, это невозможно! – повторила Лиззи.

– Уверяю вас, что это так.

– У меня есть с собой копия контракта, и там четко сказано, что поставщикам должны заплатить владельцы гостиницы, – настаивала Лиззи.

– В контракт могли быть внесены изменения.

– Наверняка так и произошло, но я не имею к этому никакого отношения! – Лиззи охватило отчаяние, и щеки ее ярко вспыхнули.

– Вы можете это доказать? – Взгляд Маноса был жестким. По лицу его было видно, что он ей явно не верил.

– У меня есть контракт, где написано, что поставщикам должны заплатить мои клиенты.

– Я спрашиваю вас не об этом. В контракте, который имеется у меня, четко написано, что именно вы должны им заплатить. А также оплатить стоимость работ по сносу здания и приведению этой земли в первоначальное состояние.

– По сносу здания? – словно эхо, повторила Лиззи. – Но ведь я не имею к этому никакого отношения. Ведь именно вы приказали его снести – вы сами сказали мне это…

У Лиззи подгибались колени, и ей отчаянно хотелось куда-нибудь сесть. Она была утомлена, испугана, но понимала, что ей нельзя показывать слабость этому мужчине с каменным лицом. Он был похож на греческого бога, но разговаривал с ней так сурово, будто был богом подземного царства, жаждущим ее уничтожения. Он сам, несомненно, никогда никому не показывал своих слабостей и не делал поблажек тем, кто их имел. Но здесь негде было присесть, негде было спрятаться. Она никуда не могла скрыться от мужчины, который смотрел на нее так, будто хотел стереть ее с лица земли.

– У меня не было выбора. Даже если бы я хотел сохранить эту гостиницу, вряд ли мне это удалось бы. Гостиница была ненадежным строением, в ней было опасно жить. И она стояла на моей земле – под видом здания, построенного моей компанией.

Илиос вспомнил о том, какие чувства охватили его, когда он узнал о попытках кузена использовать его доброе имя в своих гнусных целях, – и еще больше разъярился.

Его компания!

Лиззи машинально взглянула на его каску с логотипом фирмы. Она вспомнила, что Бэзил Рейнхилл ухмыльнулся, когда сказал ей, что «Манос констракшн» страхует строительство этих апартаментов, а у них – первоклассная репутация. Тогда она решила, что эта ухмылка свидетельствовала о том, что он предлагал ей хорошую сделку, но теперь…

– Я ничего не знаю о том, как была построена эта гостиница. Я ничего в этом не понимаю. Я лишь занималась внутренней отделкой комнат, вот и все.

– О, не надо, мисс Верхэм… вы думаете, что я поверю вам, когда на руках у меня имеется контракт, в котором ясно говорится о том, что вы стали совладельцем этого здания?! Ведь ваша доля составляет двадцать процентов, не так ли?

– Это произошло потому, что Рейнхиллы не могли мне заплатить. И они предложили мне войти в долю, это и была бы оплата моего труда.

– Меня совершенно не интересует, как вы поделили с ними это незаконное строение, которое возвел мой кузен на моей земле. Меня интересует лишь то, что вы должны заплатить за возмещение материального ущерба, а также выплатить долг поставщикам.

– Вы все это нагло придумали! – возмутилась Лиззи.

– Вы осмелились назвать меня лжецом? – Илиос снова схватил ее за плечи. Как она посмела обвинить его во лжи?! И его пронзило желание наказать ее, заставить взять свои слова обратно, впиться губами в ее губы, чтобы из груди ее вырвался тихий стон, свидетельствующий о поражении…

«Я ляпнула что-то не то», – поняла Лиззи. Илиос Манос не тот человек, которого можно было обвинить во лжи. Гордость – его основная черта. Это было видно по его лицу, на котором присутствовала «печать гордости», и Лиззи догадывалась, что каждая мысль, которая возникала в его голове, тоже носила эту «печать».

Он все еще держал Лиззи в своих руках, и от его прикосновения тело ее вздрагивало. Внезапно его взгляд обратился на ее тело – будто он только что понял, какое чувство он в ней пробудил.

Она беспомощно и отчаянно пыталась побороть в себе желание еще крепче прижаться к нему. Ее груди напряглись и болезненно заныли, откликаясь на властный призыв мужчины, которому она была не в силах противостоять.

Что с ней происходит? Почему ее тело так реагирует на Илиоса Маноса? Словно… словно ее тело хочет его? «Должно быть, это какая-то странная реакция от пережитого шока», – потрясенно решила Лиззи, когда он наконец разжал свои руки – и чуть не оттолкнул ее от себя.

– Я не называла вас лжецом, – возразила Лиззи, чувствуя, что ей надо отступить. – Я просто сказала о том, что у вас неправильная информация. И, кроме того, почему бы вам не потребовать компенсации от вашего кузена вместо того, чтобы требовать ее от меня? – воскликнула Лиззи, быстро переходя в атаку.

Нападение, как известно, лучшая форма защиты, а Лиззи непременно надо было защитить себя от тех ощущений, которые овладевали ею, когда этот мужчина прижимал ее к себе. Как это могло произойти? Она совершенно этого не ожидала. Она не должна была так реагировать. У нее семья, о которой она должна была думать в первую очередь. Она и представить себе не могла, что может возбудиться от одного вида мужчины, который ненавидел и презирал ее.

Решительно встряхнув себя и попытавшись упорядочить смятенные мысли, она сказала:

– Между прочим, я владела всего лишь двадцатью процентами этого здания, а ваш кузен, как сказали мне Рейнхиллы, владеет землей и значительной частью апартаментов и именно он руководил строительными работами. Я никогда не видела его, никогда не обсуждала с ним его бизнес-план. Я получила эти номера за то, что выполнила определенную работу, вот и все. Двадцать процентов – всего лишь мое вознаграждение.

Илиос знал, что это была правда, но в данный момент он был настроен воинственно и не желал давать англичанке пути к отступлению.

– У моего кузена нет ничего, кроме больших долгов. А Рейнхиллы, как вам уже, наверное, известно, бесследно исчезли. А вы, хотя и являетесь владельцем двадцати процентов собственности, несете такую же ответственность, как и все остальные. Это указано в контракте, который вы собственноручно подписали. Там есть пункт о «солидарной ответственности», которая подразумевает индивидуальную ответственность каждого владельца за общие долги. А это значит, что я могу потребовать от вас заплатить всю сумму.

– Нет, этого не может быть, – в ужасе произнесла Лиззи.

Илиос взглянул на нее. В ее голосе слышалась неподдельная паника. Он видел, что она дрожит.

«Притворяется, – мрачно сказал он себе. – Разыгрывает сцену».

– Уверяю вас, что так оно и есть.

– Но у меня нет таких денег! – На самом деле у нее вообще не было денег.

– Нет? Хочу сказать вам, что я желаю получить полную компенсацию. Вы должны не только выплатить мне долг, но и заплатить за потенциальный ущерб, который мог быть нанесен моему бизнесу. Этот бизнес я создавал своими руками, тяжелым трудом, в отличие от таких, как вы, которые наживаются за счет наивности и простодушия других людей. У вас есть собственное дело?

– Да, – призналась Лиззи. – Но оно почти уже развалилось.

Зачем она сказала это ему? Даже своим сестрам она не говорила о том, как плохо у нее идут дела, что каждый заработанный ею пенни она тратит на выплату ипотечного кредита, на поддержание домашнего хозяйства, на покупку еды для семьи.

– У вас есть собственность? Дом, я полагаю? – давил он.

– Да, но он в ипотеке, и к тому же я живу в нем вместе со своими сестрами, у одной из которых маленькие дети, и все они зависят от меня.

Лиззи не знала, зачем она рассказывает это ему: возможно, под воздействием шока и паники. Она не позволяла себе даже вспоминать о тех длинных бессонных ночах, когда она мучительно думала о том, как защитить свою семью.

– У вашей сестры нет мужа, который заботился бы о ней и ее детях? У вас нет родителей?

– Нет мужа, и нет родителей. Но это не ваше дело, и это не имеет отношения к нашему разговору. Я не могу найти деньги, чтобы выплатить вам долг. У меня их просто нет. Единственное, что у меня есть, – это я сама…

– И вы предлагаете мне себя в качестве оплаты?

Лиззи пришла в ужас:

– Нет! Никогда!

Ее немедленный отказ, да еще такой пылкий, еще сильнее возбудил Илиоса. Неужели англичанка осмеливается думать, что слишком хороша для него? Что она имеет над ним моральное превосходство? «Ну, я скоро заставлю ее поменять свое мнение», – мрачно пообещал себе Илиос.

– Мое предложение возникло в связи с вашим заявлением о том, что единственной вашей собственностью на данный момент являетесь вы сами.

Он решил унизить ее! Лиззи видела это. Оттого, что он почувствовал, как она хочет его?

– Нет. То есть да. Но вы меня неправильно поняли. Я хотела сказать, что у меня нет ничего, что помогло бы мне заработать деньги, чтобы отдать вам долг.

– Ничего, кроме вас самой?

– Я совершенно не это имела в виду, – повторила Лиззи, помертвев от ужаса. – Я хотела всего лишь сказать, что… – Она подняла руку к голове. В висках ее стучало от волнения и отчаяния. – Я не могу вам заплатить.

Терпение Илиоса лопнуло. Гнев в своем кипении достиг предельной точки. Он получит то, что ему должны эти мошенники, – тем или иным путем.

– Ну хорошо… – начал он, и Лиззи на миг почувствовала облегчение. Наверное, он понял наконец, что от нее невозможно получить деньги. – Если ваше тело – это все, чем вы владеете, тогда я его и возьму. Ведь я сказал вам это – я получу все причитающиеся мне долги.