Читать книгу Тщательная работа - Пьер Леметр - Страница 29

Камиль отправился к судье вместе с Арманом. Луи и Мальваль должны были присоединиться к ним уже на месте.

– Судья Дешам… – сказал Камиль, – ты ее знаешь?

– Не припоминаю.

– Значит, ты ее никогда не видел.

Машина пробивалась сквозь плотное движение, иногда заезжая на полосы, предназначенные для автобусов.

– А ты? – спросил Арман.

– Я-то да, я ее помню!

Репутация судьи Дешам была лишена всякой изюминки, что, скорее, обнадеживало. Он вспомнил женщину приблизительно своего возраста, худую, почти тощую, с асимметричным лицом, каждая деталь которого – нос, рот, глаза, скулы, – взятая по отдельности, могла выглядеть нормально и даже логично, но вместе они были собраны в каком-то странном порядке, придающем всему целому вид одновременно умный и совершенно хаотический. Она носила дорогую одежду.

Ле-Гуэн уже сидел в ее кабинете, когда пришел Камиль с Арманом и судебно-медицинским экспертом. Сразу за ними появились Луи и Мальваль. Уверенно восседая за своим столом, как за командным пультом, судья соответствовала тем воспоминаниям, которые майор о ней сохранил, только оказалась моложе его, еще более миниатюрной, чем он думал, а лицо ее отражало скорее культурный уровень, чем ум, а одежда была не дорогой, а просто-таки непомерно дорогой.

Доктор Кресс пришел на несколько минут позже. Он протянул Камилю сухую руку, послал ему легкую улыбку и пристроился у двери, как если бы не собирался оставаться дольше необходимого.

– От всех и каждого потребуется максимум усилий. Вы смотрели телевидение, читали прессу: это дело будет в центре внимания всех новостных каналов и колонок. Поэтому нам следует действовать быстро. Я не строю иллюзий и не требую от вас невозможного. Но все возможное должно быть сделано. Имейте в виду, информацию я желаю получать ежедневно и прошу вас соблюдать крайнюю сдержанность относительно продвижения данного расследования. Репортеры от вас не отстанут, но я не пойду ни на какие компромиссы в том, что касается тайны следствия. Надеюсь, я понятно изъясняюсь… По всей вероятности, меня будут встречать на выходе из кабинета, и я буду вынуждена поделиться кое-какими сведениями. Жду от вас информации, которая поможет мне решить, что именно мы можем донести до прессы. И будем надеяться, что это ее слегка утихомирит…

Ле-Гуэн отчаянно закивал, как будто выражал мнение всей группы.

– Хорошо, – продолжила судья. – Доктор Нгуен, мы вас слушаем.

Молодой судмедэксперт прочистил горло:

– Окончательный результат анализов мы получим еще не скоро. Тем не менее вскрытие позволяет выдвинуть несколько предположений. Несмотря на общую картину и объем нанесенных увечий, складывается впечатление, что мы имеем дело с одним-единственным убийцей.

Молчание, последовавшее за этим первым заключением, было напряженным, как вибрирующая струна.

– Вероятно, одним мужчиной, – продолжил Нгуен. – Он использовал целый набор оборудования: во-первых, электродрель с насадкой большого диаметра, предназначенной для бетона, соляную кислоту, электрическую дисковую пилу, пневматический пистолет для гвоздей, ножи, зажигалку. Разумеется, сложно установить точную последовательность событий, некоторые вещи представляются несколько… скажем, смутно. В общем, на обеих жертвах обнаружены следы сексуальных контактов – оральных, анальных и вагинальных, – которые имели место, с одной стороны, между самими жертвами, а с другой стороны, с мужчиной, который и является предполагаемым убийцей. Несмотря на достаточно… разнузданный характер этих контактов, мы обнаружили след презерватива во влагалище одной из жертв. Также был использован резиновый фаллоимитатор. Что же касается непосредственно преступных действий, то немногое, что нам известно, пока еще не может быть выстроено в каком-либо порядке. Разумеется, мы опираемся на некоторые ограничения, связанные с физической невозможностью осуществления. Например, убийца не мог кончить в череп, не отрезав предварительно голову жертве…

Тишина становилась давящей. Нгуен на секунду поднял глаза, снова поправил очки и продолжил:

– Обе жертвы были, вне всякого сомнения, подвергнуты воздействию удушающего газа. Обеих оглушили – скорее всего, рукоятью электродрели или пистолета для гвоздей, это только предположение, но, во всяком случае, одним и тем же инструментом. Нанесенный удар был одинаков в случае обеих жертв, но не настолько силен, чтобы лишить их сознания на значительное время. Другими словами, жертв усыпили, удушили, оглушили, но они осознавали, что с ними происходит, до самой последней секунды.

Нгуен заглянул в свои записи, замялся и продолжил:

– Детали вы найдете в моем отчете. Половой орган первой жертвы вырван зубами. Кровотечение должно было быть очень сильным. Что касается головы, у Эвелин Руврей губы вырезаны, очевидно, маникюрными ножницами. Ей нанесли глубокие порезы в области живота и ног. Живот и влагалище Эвелин Руврей прожжены концентрированной соляной кислотой. Отделенная голова жертвы была найдена на комоде в спальне. На ней обнаружены следы спермы во рту, анализ которой, безусловно, подтвердит, что они появились после смерти. Перед тем как перейти к Жозиане Дебёф, несколько подробностей…

– У тебя их еще много? – спросил Камиль.

– Вообще-то, да, осталось еще кое-что, – откликнулся судмедэксперт. – Что касается Жозианы Дебёф, она была привязана к одной стороне кровати при помощи шести пар подтяжек, обнаруженных в квартире. Убийца прежде всего спичками сжег ей ресницы и брови. Резиновый фаллоимитатор, тот же, который использовался во время сексуальных игр, загнан ей в анус при помощи пистолета для гвоздей. Я избавлю вас от некоторых тягостных подробностей… Скажем, убийца погрузил руку в горло жертвы, собрал в кулак близлежащие вены и артерии и вытащил их наружу… Кровью именно этой жертвы он нанес на стену надпись «Я вернулся» прописными буквами. Голова одной из жертв прибита к стене за щеки при помощи электропистолета.

Молчание. Ле-Гуэн:

– Вопросы?

– Какая связь с делом в Трамбле-ан-Франс? – спросил Арман, глядя на Камиля.

– Я просмотрел досье вчера вечером. Нам предстоит перепроверить и сравнить немало данных. Нет никаких сомнений, что отпечаток пальца, нанесенный штемпельной подушкой, в точности повторяет предыдущий. И в обоих случаях он выставлен напоказ, как подпись.

– Все это, безусловно, не сулит ничего хорошего, – сказала судья. – Значит, этот тип стремится к славе.

– Пока что случай довольно классический, – заговорил доктор Кресс.

Он впервые вступил в общий разговор, и все повернулись к нему.

– Прошу меня извинить… – добавил он.

Однако и в его голосе, и в уверенности, с которой он принес извинение, чувствовалось, что оно тщательно взвешено, а сам он ни от кого не ждет снисхождения.

– Прошу вас, – предложила ему высказаться судья Дешам, как если бы, хоть он уже и взял слово, только от нее в силу вверенных ей полномочий зависело, позволить ему высказаться или нет.

На Крессе был серый костюм-тройка. Элегантен. Нетрудно представить, что этого мужчину зовут Эдуардом, сказал себе Камиль, глядя, как тот одним шагом выступил на середину комнаты. Некоторые родители и впрямь знают, что делают.

Доктор прочистил горло, пролистывая свои записи.

– В психологическом плане перед нами случай классический по своей структуре, хотя и довольно необычный по форме, – начал он. – Структурально это маньяк. Вопреки внешним признакам им, безусловно, не владеет мания разрушения. Скорее уж мания обладания, которая граничит с разрушением, что не является первостепенным смыслом его устремлений. Он желает обладать женщинами, но это обладание не приносит ему покоя. Поэтому он прибегает к пыткам. Но никакая пытка также не приносит ему покоя, поэтому он убивает. Но и убийство не помогает. Он может обладать ими, насиловать их, пытать, разрезать на куски, впадать в неистовство – ничто не поможет. То, к чему он стремится, не от мира сего. Он смутно осознает, что покоя не найдет никогда. Он никогда не остановится, потому что его поиск не имеет конца. С течением лет он стал испытывать настоящую ненависть к женщинам. Не потому, что они то, что они есть, а потому, что они не способны дать ему покоя. В глубине души этот мужчина переживает драму одиночества. Он способен испытывать оргазм в общепринятом смысле слова, то есть он не импотент, у него бывает эрекция, как и эякуляция, но всякий знает, что это не имеет ничего общего с наслаждением, которое является самореализацией другого уровня. Уровня, которого данный мужчина так никогда и не смог достичь. А если когда-либо в прошлом и достигал, то это как захлопнувшаяся дверь, ключ от которой он потерял. И с тех пор ищет его. Он не хладнокровное чудовище, нечувствительное к человеческим страданиям, не только садист, если вам угодно. Он несчастный человек, который озлобился на женщин, потому что озлобился на себя самого.

Говорил доктор Кресс неторопливо и умело, явно не испытывая сомнений в своих педагогических талантах. Камиль посмотрел на его шевелюру, поредевшую с обеих сторон до самой макушки, и внезапно проникся уверенностью, что этот человек никогда не был так привлекателен, как после сорока.

– Первый вопрос, который я себе задал – как, полагаю, и все присутствующие, – касался той крайней скрупулезности, с которой была подготовлена вся мизансцена. Обычно такого рода преступники оставляют определенные знаки – в прямом смысле слова, – призванные, если можно так выразиться, «отметить» их произведения. Эти знаки всегда связаны с их фантазмами или даже, чаще всего, с их изначальным фантазмом. Кстати, как мне кажется, именно это и читается в отпечатке, нанесенном на стену, и с еще большей уверенностью – в словах «я вернулся», которые со всей очевидностью служат подписью под преступлением. Но, судя по первым заключениям, которые вы мне предоставили, – добавил он, поворачиваясь к Камилю, – подобных знаков определенно слишком много. Более чем слишком. Предметы, место, инсценировка слишком явно противоречат теории ОДНОГО следа, оставленного, просто чтобы «подписать» преступление. Думаю, теперь придется сменить ориентиры. Мы можем констатировать, что преступник тщательно готовит свою экипировку. У него, очевидно, имеется план, вызревший и продуманный. Каждая деталь, на его взгляд, имеет свое значение, причем значение первостепенное, но было бы бесполезно доискиваться, чему соответствует наличие того или иного объекта. Более того, в отличие от других сходных преступлений бесполезно пытаться определить, какое место занимает тот или иной конкретный предмет в его личной жизни. Потому что отдельный предмет в некотором смысле не имеет никакого значения. Важна только вся совокупность. Стараться выяснить, что может означать каждый знак, – пустое занятие. Это как если бы мы доискивались до смысла каждой отдельной фразы в пьесе Шекспира. При таком подходе было бы решительно невозможно понять «Короля Лира». Мы должны стремиться уловить общий смысл. Но… – добавил он, снова оборачиваясь к Камилю, – моя наука на этом исчерпывается…

– С социальной точки зрения, – спросил Камиль, – что он за человек?

– Европеец. Образован. Необязательно интеллектуал, но в любом случае руководствуется рассудком. Между тридцатью и пятьюдесятью годами. Живет один. Возможно, вдовец или разведен… Думаю, что живет, скорее всего, один.

– На какого рода повторы нам следует опираться? – спросил Луи.

– Это деликатный момент. По моему мнению, это не первое его преступление. Я бы сказал, что в его действиях прослеживался капиллярный эффект или, скорее, они развивались концентрическими кругами, от ядра к вовне. Он мог начать с того, что насиловал женщин. Потом мучил их, потом стал убивать. Такова вероятная схема. Возможно, у него не так много неизменных факторов. Мы можем быть уверены только в следующем: это проститутки, молодые, он их истязает, он их убивает. А все остальное…

– А в прошлом он мог прибегать к помощи психиатра? – спросил Арман.

– Возможно. Не исключено, что он обращался в психиатрические службы в связи с поведенческими нарушениями в подростковом возрасте. Но он человек умный, настолько привыкший хитрить с самим собой, что без всякого труда хитрит с окружающими. Никто не может помочь ему обрести покой. Его последняя надежда – женщины. Он ожесточенно требует того, что они не способны ему дать, и пошел на приступ, которому не будет конца, если только вам не удастся его остановить. Он нашел логику в своих побуждениях. Именно эту логику я и имел в виду, когда говорил о сложной мизансцене… Именно благодаря ей, позволю себе так выразиться, его побуждения претворяются в действия. Но его логика, на мой взгляд, не подразумевает завершения. Вы мне скажете, что такова особенность всех серийных убийц. Но с ним все обстоит несколько иначе. Скрупулезность, которую он демонстрирует, доказывает, что его поступками движет высокая идея. Я говорю не о высшей миссии, нет… и все же это нечто близкое. Пока он будет ощущать себя носителем этой миссии, можно быть уверенным в двух вещах. Во-первых, в том, что он будет продолжать, во-вторых, в том, что его действия пойдут некоторым образом по нарастающей.

Кресс посмотрел на судью, потом на Камиля и Ле-Гуэна и наконец окинул всю группу взглядом, в котором сквозило замешательство.

– Этот тип способен устроить такое, что нам трудно даже вообразить… если только уже не устроил, – заключил он.

Молчание.

– Еще что-нибудь? – спросила судья, упираясь обеими ладонями в стол.