Читать книгу Путешествие вокруг дикой груши - Петер Надаш - Страница 12

– Ты чем это занимаешься целыми днями? – прервав жестом бабкино чтение, укоризненно спросил меня дед.

Я валялся на их кровати и глазел в потолок. Отвечать не хотелось. «Да ничем я не занимаюсь, – подумал я про себя, – с тоски подыхаю. Хоть бы случилось что!» И живо представил, как в комнату, с прожженной рубашкой на руке, входит Сидике, что-то лепечет, бабка тут же устраивает ей дикий скандал, возможно, даже выхватывает из кармана связку ключей и в сердцах швыряет их в девушку. Ну а я преспокойно лежу на кровати, наблюдая, как Сидике, вся в слезах, выскальзывает из комнаты.

– Может, все-таки скажешь, чем ты занят весь день?! – снова спросил меня дед, повернувшись ко мне всем корпусом и сощурившись за толстенными стеклами своих окуляров.

– …говорю ему, говорю, иди делай уроки, да он разве послушает?!.. В мать пошел… – шурша листами газеты, брюзжала бабка. Она стреляла на меня глазами поверх очков, еле державшихся на кончике носа.

– Я, дедушка, много читаю и уроки все делаю, – невозмутимо ответил я, продолжая глазеть в потолок.

– В твои годы я уже в подмастерьях ходил. Специальность в руках была. Эх, не так ты живешь, брат, – сказал он.

– В твои годы, в твои годы, – передразнил я насмешливо. – Что не так-то? Ну что?

– Валяешься целыми днями, вот что! Размазня из тебя получится! – вскипел дед, но бабка, сердито взглянув на него, энергичным жестом водворила очки на место и проворчала увещевательно:

– Врач сказал, чтобы он отдыхал побольше. Малокровие у него, не видишь разве, какой он бледненький?

– Врач это два года назад сказал, и с тех пор ничего, жив-здоров…

– Да как это ничего? – вскинулась бабка и хотела уж было дать волю словам, но дед покраснел как рак, дернул себя за седой хохол на макушке и знаком велел ей продолжить чтение. Бабка, еще покудахтав немного, взялась опять за газету и, переменив тон, стала читать. Я слушал, поглядывая на дверь, но Сидике все не появлялась. Глаза мои слиплись. Бабка вскоре умолкла и отложила газету. Стул под ней заскрипел – она встала. Я почувствовал, как она наклонилась, укрывая меня одеялом. В нос ударил противный запах старческого дыхания, но отвернуться не было сил. Я заснул.

В доме уже горел свет, когда бабка стала будить меня.

– Вставай, Дюрика… нужно раздеться… – говорила она. – Вот чертовка!.. сожгла, дрянь!.. ну, вставай же… сейчас мы постелем… и ляжешь как следует…

Я разодрал глаза. Сожженная ночная рубашка лежала на видном месте, расстеленная на горке белья. Она уже не интересовала меня. Пока бабка стелила постель и помогала мне снять ботинки, мне не давала покоя мысль, что уроки остались несделанными, но я отогнал ее и юркнул под одеяло.

В ванной комнате зашумела вода. «Опять Сидике моется», – подумалось мне. На минуту сознание мое прояснилось, и я, не испытывая на сей раз никакого страха, увидел перед собой ее свежее, отливающее матовым блеском тело и полотенце в руках, которое она как-то странно комкала… Я заставил себя зажмуриться, но видение не исчезло. Постепенно я погрузился в сон.

Он принес мне успокоение.

Сидике, съежившись, присела на деревянную решетку у ванны. Она улыбалась мне. Потом выпрямилась во весь рост и, качнувшись, поплыла в мою сторону. Я смущенно потупил глаза, но Сидике, тронув меня за подбородок, подняла мою голову. И рассмеялась. Совсем как мать…