Читать книгу «Ветка Бунского» - Петр Альшевский - Страница 2

«Фисташковый Юфюк или Танец дрожащих рук»

Первое действие.

Стамбул. На площади Султанахмет, между Голубой мечетью и Святой Софией, стоят русские европейцы супруги Струбины. За их спинами общественный туалет.

Струбина. Притихший Султанахмет…

Струбин. Муэдзины так орали – вся площадь головы в плечи засунула.

Струбина. С трех мечетей перекличка велась.

Струбин. Я могу дать комментарий, за который турки меня убьют.

Струбина. Они вроде бы не фанатики.

Струбин. Услышав мой комментарий, мигом озвереют, не сомневайся.

Слышится женский вопль: «А-ааа, вытащите меня, дверь не открывается!».

Струбин. Наша Мариночка.

Струбина. На Султанахмете… она закрылась в туалете… у нее постоянный психоз, что из кабинки она выйти не сможет. Теряет голову, дергает не за то…

Струбин. Ей бы сутками в хвойной ванне лежать, а не с нами в Стамбул напрашиваться.

Струбина. Поездка ей на пользу. Больше она не кричит, руки, наверное, моет.

Струбин. Из-за ее неудачной пластики нам от нее никогда теперь не отделаться.

Струбина. Пластического хирурга я ей насоветовала…

Струбин. Отзывы о нем ей следовало почитать.

Струбина. Дурные отзывы распространяются конкурентами.

Струбин. Только не в его случае.

Струбина. Елену Васильевну он прекрасно омолодил. Она рассказала мне, я Мариночке… в знак благодарности она мне в тот же день подарила миленький беретик.

Струбин. При Мариночке тебе бы его не носить.

Струбина. Забыла она о берете…

Струбин. Увидит – вспомнит.

Струбина. Пчелы собирают нектар. Мы душевную тяжесть. На Мариночку ты стараешься не смотреть. Тебе бы себя пересилить – смотреть и изъяны будто бы не замечать.

Струбин. Прости, я не настолько крут… я и без того героизм проявляю – хожу с ней, ее общества практически не стесняюсь… ей бы солнечные очки нацепить. Хотя бы частично лицо прикрыла.

Струбина. В февральском Стамбуле солнца немного. А носить, чтобы под ними прятать, она не хочет и правильно делает. Чего, Мариночка, справилась?

У подошедшей Марины Азариновой лицо все в буграх.

Азаринова. Чувствую себя обновленной. Ты про замок? Заедающий замок, дефект конструкции… в Святую Софию завтра пораньше пойдем. Мне в номер стучите и будите. Стука я испугаюсь… не нужно стуком из сна меня вырывать.

Струбин. Я поскребу. Скребущей пробуждающей мышкой в новый день тебя мягко втолкну.

Азаринова. Мышей я не боюсь. Они переносчики заразы, но мне их жалко. Кошки на них охотятся, а к кошкам еще и люди огромными враждебными утесами нависают. Когда мышкам жизнь не портят, рыбу идут ловить… зимой лунки бурят. И ничего не получается.

Струбин. Бурильные инструменты подводят?

Азаринова. Река промерзла до дна. Мы с дачи ездили, и он бурил, а потом кричал…

Струбина. Твой Вячеслав спокойствием нрава не отличался.

Азаринова. Он никакой не мой, мы недолго встречались… на даче у него было тепло.

Струбин. Страсть вас, наверное, согревала.

Азаринова. Газовое отопление. Билеты в Святую Софию, по-моему, чересчур дорогие.

Струбин. Пока в нее выстраиваются очереди, цены на билеты не снизят. Грамотно ее в музей переделали. За посещение храма деньги брать некрасиво, а за музей почему бы не драть. Слышал, назад в мечеть ее переделают, имидж для Эрдогана дороже денег… говорите, куда мы сегодня пойдем, надоела мне неопределенность.

Струбина. По магазинам пройдемся.

Струбин. Тогда я не с вами. Кофе вон там попью. Вы туда приходите.

Струбина. Нас не будет часа два. Осточертеет тебе в окружении турок кофе потягивать.

Струбин. Там и туристы сидят.

Струбина. С туристами ты не ладишь.

Струбин. Не напоминай мне, не я на него набросился…

Струбин. Все равно неправильно с пьяным себя ты повел.

Струбин. Я сказал, что я из Москвы. А он завелся, словно я его мать шлюхой назвал.

Струбина. Наши люди с мест Москву не любят. В своих бедах винят. Струбин. Объедает их Москва… а у самого пузо – свинья целиком поместится.

Азаринова. Он из Владимира, а во Владимире жизнь трудна…

Струбин. Цены на выпивку здесь высокие, но это не помешало ему глаза основательно залить. Они и при зарплате в миллион продолжают Москву ненавидеть. Не в деньгах дело.

Струбина. Тем более тебе бы не распространяться насчет Москвы.

Струбин. Я уяснил. Буду говорить, что я из деревни Дырявые Сумищи. Жемчужины Псковской области.

Азаринова. Делать пластику я чуть было в Псков не поехала… не в Псков, а в Пензу.

Струбин. Пенза солиднее…

Азаринова. Клинику в Интернете так расписывали – я почти повелась. Но твоя рекомендация перевесила.

Струбина. Я неоднократно перед тобой извинялась. Могу извиниться еще.

Азаринова. Извиняйся, я не против, раз ты такую привычку взяла. Я устала тебе внушать, что я на тебя зла не держу. Что с моим лицом сотворили, то сотворили!

Струбин. Оно стало немножко несимметричным. Полно лиц гораздо страшнее твоего.

Азаринова. Они попадаются.

Струбин. Именно не от природы, а после пластики.

Азаринова. Я хоть заплатила по-божески, а некоторые огромные суммы отваливают…

Струбин. Чтобы ходить с лицом, реально прохожих пугающим!

Азаринова. Мое только отчасти…

Струбина. Не зацикливайся, вполне приличное у тебя лицо. Изначальную привлекательность не полностью ты добила. Шутка.

Азаринова. В чем шутка? В привлекательности?

Струбина. Шутим мы, ходим по Стамбулу и шутим… до твоей пластики куда бы мы с тобой ни пришли, мужчины к тебе больший интерес проявляли.

Азаринова. Я им казалась доступнее. Симпатичным волком, как ты, не глядела. Домой приеду, к новому начальнику буду привыкать… у нас руководство перетряхнули. Хозяин, сидя во Франции, свою жесткую непонятную волю проявил.

Струбин. Ты же где-то в каморке ютишься.

Азаринова. Кредиты глупым гражданам выдаю. Послушаешь, ради чего в долговую кабалу люди влезают – прямо в открытую подмывает пальцем у виска покрутить.

Струбина. А они тебе рассказывают?

Азаринова. Скрытные не говорят, а болтливые выбалтывают. Еще есть категория будто бы под наркотиками. Не разберешь, правду они тебе или пургу. Картины с деревянным желтым гробом у художника Тервасяна один хотел заказать… в связи с Моцартом.

Струбина. Гроб и Моцарт…

Струбин. А у кого не гроб?

Азаринова. Моцарта похоронили в желтом гробу. Растолковал он мне, почему желтый.

Струбина. Любить Моцарта и желать иметь у себя на спине копию его гроба…

Струбин. Болезненная любовь. А что за Тервасян, в действительности он существует?

Азаринова. В Интернете о нем не сказано, я из любопытства смотрела. Но ли художников, о которых ничего не найдешь.

Струбин. Гроб и я в принципе нарисую. (Жене) А ты бы желтым покрасила.

Струбина. Под моцартовскую «Концертную симфонию» печальными движениями кисти… получился бы желтенький веселенький гроб.

Струбин. И Тервасяном быть не надо… а Тервасян во сколько ему обошелся?

Азаринова. Двадцать тысяч он у меня взял. Что на Тервасяна, а что на водку, сам разберется. Хотя у него не на водку – на препараты против буйной шизофрении расход идет…

Струбин. Тебе бы поберечься. Вновь его увидишь – кричи.

Азаринова. Не я же безумная…

Струбин. Ему раз плюнуть попереть на тебя с обвинениями, что ты ему недостаточно дала. Не хватило на Тервасяна!

Азаринова. Я не растеряюсь. Буду действовать по инструкции. Завтраки у нас в отеле до десяти?

Струбина. До половины одиннадцатого вроде.

Азаринова. Всегда полезно знать крайний срок. Знали бы мы, когда умрем, многое бы успели.

Струбин. Чего же я еще не успел… свалиться на машине с моста, в фирме до надрыва жил напахаться… второго неумолкающего ребенка ночами бессонными покачать…

Струбина. Второго мы не родим.

Струбин. Желание, я заметил, в тебе нарастает…

Струбина. Глупость ты говоришь. Мне нашего Кольки за глаза.

Струбин. У тебя проскакивает, что при определенных условиях на второй круг ты бы отправилась… меня за горло с собой потащив.

Струбина. Кольке скоро восемь…

Струбин. Потом двадцать и пусть своей жизнью живет. Ему восемь, а тебе бы кого-нибудь, кому месяца полтора? Ты меня не пугай. Ты настроилась уже что ли?

Струбина. Я представила. Не собиралась, но сейчас вот представила… при тебе, Мариночка, меня осенило. Постараемся мы, наверное.

Азаринова. Я поддерживаю.

Струбин. Тебе бы, Мариночка, не выступать. Не раздувать огонь ее бабьей дурости! На площади Султанахмет похоронить наше спокойное будущее ей вбилось…

Струбина. Маленький подрастет – привезем и покажем. Здесь мы с папочкой решили жизнь тебе подарить, люби это прекрасное место…

Азаринова. Я бублик куплю.

Струбина. Бублики у них симиты, а рулеты кэки.

Струбин. Напиши в инстаграмме, просвети русский народ… бублик в горле застрянет – по спине меня не бейте. Не уполномочиваю я вас меня спасать.

Струбина. Бублики на площади вкусные, ты, милый, скушаешь и подобреешь…

Струбин. Мораторий на секс.

Струбина. Запрещенное средство!

Струбин. В Москву приедем – к урологу я схожу, ушла у меня почему-то эрекция…

Струбина. (Азариновой) Какой лис у меня в мужьях. Вслед за Стамбулом в Англию я его повезу.

Струбин. К знаменитому лондонскому урологу сэру Клинчету?

Струбина. Охоту на лис в Англии еще, кажется, не запретили. На лошадях да с ружьями там на тебя, дорогой.

Струбин. С потоптанным копытами и напичканным дробью мужем наладить отношения тебе будет непросто.

Азаринова. Миротворцем меня пригласите. Я научу вас друг друга ценить. Родное плечо бывает жестковато, но на чужое вообще не обопрешься… дура я, конечно, что Вячеслава упустила.

Струбин. Мне не забыть, как жарко в губы он тебя целовал.

Азаринова. В прежние губы…

Струбин. После пластики он бы тебя не бросил. Права бы не имел!

Азаринова. Его активный образ для нас, средних людей, штука непосильная. Заехать в дикую тьму-таракань и с компасом по лесу шастать… с удобствами под кустом. Значки он для меня делал. Участница десяти походов, двадцати…

Струбин. Для сотого он бы особенный, с позолоченной каймой.

Азаринова. Вскоре я ему не открыла…

Струбина. И в дверь он не ломится?

Азаринова. В шесть утра?

Струбин. Соседи бы не обрадовались.

Азаринова. От перегрузок он исхудал словно в концлагере побывал. Мои мордатые соседи его бы мигом урыли.

Струбин. Колбаску ты бы ему в больницу носила. Без дополнительного питания он бы скончался.

Азаринова. Мед в основном он ел. За семьдесят километров от Москвы за ним мотался. В лавку пасечника Свиридова.

Струбин. Держать пчел – не развесными макаронами на обочине торговать…

Азаринова. В один весенний день весь в подозрениях он вернулся. Китайцев у медовой лавки засек. Жулик, похоже, Свиридов – у китайцев дешевую пустышку закупает, за собственный целебный выдает…

Струбин. Толковый малый. Начнешь напирать – скажет, что да, у меня были китайцы. Из самого Китая за моим необыкновенным медом приехали. Договор от оптовой поставке с ним подпишу, и ты, мой подозрительный друг, без меда останешься!

Струбина. Не подписывай, не губи, баночка твоего меда мне необходима…

Струбин. С пчелами я все обсудил. На китайцев они будут работать!

Струбина. Убью твоих пчел… за столь вопиющий непатриотизм сожгу к чертям ульи!

Струбин. Пчелы из загоревшихся ульев вылетели, всем скопом на обидчика полетели… плачь, Мариночка ты несчастная. Не откачали в больнице мужчину, которого ты полюбила.

Азаринова. Любовь не особая, сопровождаемая мыслями, что я с ним время теряю… погода портится.

Струбина. Говорят, что в Стамбуле нет климата, есть только ветра.

Струбин. Ветерок теплый и слабенький. Дождь этой ночью обещали? Ливанет, а мы в отеле похрапывает. Некоторые из нас.

Струбина. Не станем уточнять, кто. Завтра к Босфору пройдемся… не окунемся?

Струбин. Как задница тюленя он холодный.

Струбина. В Ялте мы купались. Едва ли здесь вода холоднее.

Струбин. В Ялту на летний отдых мы прибыли. Купаться полагалось, и мы против установок не пошли. Замечательное июньское утро, жутко ледяная вода… для обогрева гостей приличная шашлычная.

Струбина. Фееричное выступление ты в ней устроил… почему нас не вышвырнули, до сих пор не пойму.

Струбин. Я не буянил, не выражался. Без единого слова на полу я сидел.

Струбина. Ты выл!

Струбин. Тебя не позорил, специально отсел. Запахи в шашлычной – закачаешься. А шашлык и медведь на разжует. А я так хотел шашлычка, так зубами впился… ощущение великого горя на меня рухнуло. По-индейски я на него отреагировал, подвываниями у костра, правда, воображаемого. Та ялтинская шашлычная, заманившая меня и обманувшая, заслуживала она, чтобы на ее месте костер полыхал. Настоящий! Громадный!

Струбина. Я бы спички у тебя отняла.

Струбина. Поджигай, мужчина, что тебе вздумается! – истинная скво бы сказала. Полное наказание с тобой я приму! Запрещу бледнолицему прокурору вменять мне лишь пособничество! Нами, смотрите, заинтересовались…

Постояв поодаль, невысокий лысоватый Юфюк идет на сближение.

Юфюк. Про индейцев вы говорите? Я спросить, но я понял, что про индейцев.

Струбина. Рады слышать русскую речь…

Юфюк. В Турции на каждый шаг русский слышишь. В известной туристам Турции.

Струбин. Только сейчас уловил, Турция и туристы очень созвучны. Что предложить нам намерены? Обзорную экскурсию «Сексуальные секреты бухты Золотой Рог»?

Юфюк. Не для бизнес я к вам подошел. Делу время, но сегодня время на дело йок. У меня была русский жена. На русский я не обижен, русский люди не виноват, что с женой у меня без везения.

Струбина. Бросила вас жена?

Юфюк. К новому счастью на дорогой машина поехала. Она и со мной ездила не на ишак, на хендай весьма хороший… из тойота в мерседес прыгнула и голову не разбила, на мягкое сидение точно попала.

Струбин. Русский у вас улучшается.

Юфюк. Говорю, вспоминаю…

Струбина. Россию, видимо, любите.

Юфюк. Не люблю.

Струбина. А основание вашей нелюбви…

Юфюк. Я не был в Россия. Не люблю то, что мне неизвестно. Женщину любил, русский женщина…

Струбина. На ваши чувства она ответила взаимностью. Стала вашей женой.

Юфюк. Насчет чувств непонятно. Моей женой она была, а чувства непонятно. Может, чувства были. Но при виде мерседес быстро закончились.

Струбина. Перчатки у вас дорогие.

Юфюк. Купил за недорого, скидку мне Омер Калдырым. Вещи у него – настоящее качество. Хотите посмотреть?

Струбин. Про жену придумали, чтобы в лавку к знакомому торговцу нас затащить? И какой процент с приведенного покупателя вам платят?

Юфюк. Ты меня оскорбил. В Стамбуле ты гость, и поэтому тебя я не трогать. Омер Калдырым по улице вверх! Пять минут иди и обо мне у него спроси! Аллахом он поклянется, что никого я к нему не вожу. Я не мелочь зарабатываю. Большое дело у меня, поставки международные. Фисташку в России есть будешь – обо мне подумать не забудь. Орехи ты ешь?

Струбин. Арахис.

Юфюк. Арахис – чушь. Фисташка – богиня.

Азаринова. Арахисовым конкурентам ваши слова бы не понравились. Войн между вами не бывает?

Юфюк. Йок. Конфликт у нас между собой, между людьми, что поставляют фисташку. У меня страшный шрам на руке. На руке, где ладонь.

Азаринова. Довольно тепло, а вы в перчатках…

Юфюк. Летом совсем жарко.

Азаринова. Скрывать шрамы вам незачем. Я же с открытым лицом хожу.

Юфюк. Ты не жена вахабита, для чего тебе закрывать?

Азаринова. Вы не замечаете?

Юфюк. На твое лицо было действие… следы действия иногда огорчают.

Азаринова. Лицо у меня испорчено безвозвратно. Иногда я огорчаюсь до ужаса!

Струбин. Не сваливай ты на турка свои переживания, нас тебе что ли мало….

Юфюк. Переживаний я не понимаю. Хорошее лицо, чуть-чуть изъян… не смерть. Не смертельно. Моя русский жена на все всегда говорить – не смертельно. Она у меня не ныл, был сильный…

Струбина. В Стамбуле с ней познакомились?

Юфюк. Без высокий каблук она шла, не в платье, как на банкет. Не мужа искать приехала – туризм смотреть. Ебелиск Египет…

Струбина. Египетский обелиск?

Юфюк. Рядом он здесь. Высокий, каменный…

Струбина. Из розового гранита он сделан.

Юфюк. Из детства в работа я рано ушел, не на ебелиски глядеть жизнь меня повернула… что он за ебелиск, Египет сюда привез?

Струбин. Греки из Египта, вероятно, приперли. Украсили Константинополь, который затем превратился в ваш Стамбул.

Юфюк. Город у греков мы взяли. Небольшое знание нашей истории у меня есть. Институт дает шире, но я школа, а после школа ничего.

Азаринова. Отсутствие образования добиться успеха вам не помешало.

Юфюк. Не отсутствие. Я в школу ходил. Трудный урок делал и отвечал почти правильно. Школу я завершил. Горжусь, что школа у меня полный.

Струбин. Турецкие школы по общему признанию входят в число лучших школ…

Юфюк. Учитель строгий, задание сложный. Дисциплина мне в бизнесе очень помог. Темно, а я вставать. Дело делать. Ты в России зарабатывать или не работать?

Азаринова. Кредиты я выдаю.

Юфюк. В банк ты работаешь? С надежный русский банк я когда-то дело иметь. Однажды он банкрот, и куча проблем на меня большая… ваш банк помирать еще далеко?

Азаринова. Я не в банке – в карликовой организации у меня работа. Микрокредиты. Новый телефон захотелось – идете к нам.

Юфюк. На телефон я бы не брал. Взял на телефон и в телефон друзьям плачешь, что отдавать за телефон тебе нечем. В дело я вкладываю, а глупости пусть без меня. Время у вас я не отнимать?

Струбин. Мы с женой пойдем, по Стамбулу походим. Мариночку с вами оставить?

Азаринова. А чего меня оставлять, я с вами хочу…

Струбина. С ним ты немного побудь. Нашу Мариночку обижать вы не вздумаете?

Юфюк. (вытаскивая визитную карточку) Мою визитку вам я дарю. Если эта женщина плохо вам обо мне расскажет – найдете меня и зарежете.

Струбин. Про турецкие тюрьмы сведущая птичка мне ужас что начирикала… репутация у них так себе.

Юфюк. К нам в тюрьму попадешь – наслаждение от жизни йок. Ты был Яхзы, а в тюрьме ты стал Танильдиз… не спрашивайте, не скажу, ворота вопроса закрыты. Вы все живете в один отель?

Струбин. Соседи.

Юфюк. Вашу Мариночку я в одиннадцать в отель приведу. Мое обещание для вас ценность?

Струбин. Дороже и тверже алмаза оно для меня. (Азариновой) В неприятности попадешь – не на русском, на английском на помощь зови. Избавь себя от домыслов, что пьяная русская баба раскричалась. Закричала, рассмеялась, забыла…

Струбина. Случай в курортной Италии. Не вымысел, а быль.

Струбин. Он, может, не в курсе, что значит быль.

Юфюк. Быль – это что быль. Чего, выпила она много? (Азариновой). От выпивки не дурей. Не пей столько.

Азаринова. Он не обо мне говорит.

Юфюк. Прощать вас Христос обучает, но и мы, мусульмане, прощаем.

Азаринова. В Италию я с ними не ездила. (Струбину) О ком ты распространялся? Доведи до его сведения, что не обо мне.

Струбин. Тебя начинает заботить, как ты в его глазах выглядишь.

Азаринова. Напившейся и орущей мне кому бы то ни было противно казаться – турку, не турку, бизнесмену, билетеру… она на пляже кричала?

Струбин. Если бы. В часовне покричать ее повело.

Юфюк. В часовне, где часы?

Струбин. В часовне типа церкви. На ее крик пожилой католический служитель, не до конца проснувшись, примчался.

Азаринова. И что она ему сказала?

Струбин. Она уже ушла.

Азаринова. Успела, а не то бы объясняться пришлось…

Струбина. Там еще младенец разрыдался.

Азаринова. После ее крика?

Струбина. Ее крик он выдержал, а топающего, как слон, священника не смог.

Струбин. Ты мой папа, заверещал, не отказывайся от меня, папа Джакомо, не поздоровиться тебе, когда вырасту!

Струбина. Младенцу сказали неправду. Чистый душой и телом священник обет безбрачия не нарушил. Вы с вашей русской женой не венчались? Юфюк. По обычай вашего православия? Она бы захотела – я бы пошел. Любовь у меня был такой, что не до выбора! Я мусульманин.

Струбин. Строго придерживающийся веры отцов.

Юфюк. Ничего не придерживаюсь… в мечеть не бываю. Но я мусульманин.

Струбин. Подтвержденная информация является наиболее объективной.

Юфюк. Я мусульманин, который бы перешел, куда бы она ни сказала. К Христу? Я иду. В секту людей, думающих, что они со звезды Мирах под Анкару прилетели? Согласен я в секту. Любовь понесла, голова на скорости упала… через полгода голову я нашел. Бизнес стал… чинить?

Струбин. Восстанавливать.

Юфюк. Для меня не в привычке от бизнеса отвлекаться. Держу бизнес, как топор дикарь держал.

Струбин. Крепко держите.

Юфюк. Вещь несложный – мысль направляй, внимание не теряй. Если голова у тебя есть на месте, совершенно несложный вещь. А если она у тебя не на плечах…

Струбин. А где-то в сточной канаве физиономией вниз…

Юфюк. При этой ситуации за бизнес ты не следишь и в деньгах у тебя резко не то… Мариночке не волноваться. Сейчас окэй у меня с деньгами.

Азаринова. Ваши огромные доходы доказывают, что вы мужчина, каких мало.

Юфюк. Огромные?

Азаринова. Вы же миллиардер.

Юфюк. Я зарабатывать в количестве… внушающем не так. Тайны я не делать – миллиард не мое. До миллиарда я не дотягивать.

Азаринова. А в турецких лирах?

Юфюк. Миллиард – небеса, а я шагать по земле. По ней шагать уверенно. Пока фисташка растет, бедность ко мне не относится.

Струбина. Специально фисташки куплю и поем. Вас при этом представлять буду.

Юфюк. В Турции фисташка…

Струбина. Плохая?

Юфюк. Не моя. Я на вывоз работать, за границей продавать. В Россию поставлять, но не быть, а в Финляндию я летал. Возник непорядок, на выяснение мне пришлось… на такси далеко от их столица я ехал. Сказали, что нужный мне человек отдыхает в пансионат. Нашел я просто, указатель там хороший – часто стоит. Человек, что создал мне проблему, неглавный народ… в Финляндии главный финн.

Струбин. Титульная нация.

Юфюк. Кто мое доверие обманул, он не финн. Он савакот.

Струбин. Через дефис пишется? Сова-дефис-кот? Кто-то типа призрака?

Юфюк. Обычный мужчина с борода и торчащий уши. Загубил он мои продажи, строго я с ним в пансионат говорил. Внушаю и вижу – не понимает меня он ничуть.

Струбина. Переговоры на английском вели?

Юфюк. Турок и савакот на чем могут между собой. На английском мы оба неплохо. Но в пансионате он меня не понимал!

Струбин. Был не в себе. Мозги затуманил.

Юфюк. Наркотик?

Струбин. Савакот везде дурь найдет. В Турции за наркотики не казнят?

Юфюк. По Стамбулу пойдешь – наркотик тебе не предложат. Борьба у нас с ним. С партией возьмут – ты пропал. Я наркотик не пробовал. Сильно он бьет?

Струбин. Не мне – Мариночке вопрос задавайте.

Азаринова. Я, разумеется, расскажу, опыт у меня, не сомневайтесь, гигантский. Как ширнусь, непременно ребеночка украду.

Юфюк. Воровство детей – промысел шайтана. Серьезности в твоих словах нет.

Азаринова. Правильно вы меня поняли, отлегло у меня от души.

Юфюк. А свои дети? Кого-то ты родила?

Азаринова. Я не замужем. Без мужа не при моей зарплате кого-то рожать.

Юфюк. Муж у тебя появится…

Азаринова. Да? Предположив нашу встречу, с предсказательницей Зульфией вы связались?

Юфюк. Годы уходят и женщина грустит… но уход приближает приход…

Струбин. В приходе она спец! Наступление наркотического опьянения приходом у нас называют.

Юфюк. Я далеко не о том… до берега великого Босфора со мной ты пройдешься?

Азаринова. Если мои друзья меня отпускают… за завтраком меня не увидите – в полицию не звоните. Поздно будет звонить. На набережной сейчас людно?

Юфюк. Много ли ходит людей? Йок.

Азаринова. Ну ничего…

Струбин. Пробираться через толпу утомительно.

Азаринова. Это так…

Второе действие.

Азаринова и Юфюк на Босфоре. Там, за водой, сверкающие огни.

Азаринова. Мороженым у вас на набережной не торгуют?

Юфюк. Мороженый любишь? Как маленький девочка?

Азаринова. В сладком я себя ограничиваю.

Юфюк. Фигура у тебя хороша, следишь ты за ней, конечно. Время холода в Стамбуле для нас. Мороженый на набережный придет позже. Мечтаешь о мороженый – в кафе для тебя куплю. Мороженый с фисташка – пальцы откусишь.

Азаринова. Оближешь.

Юфюк. Фисташка при умении продавать прибыль всегда дает. На ту сторону смотришь?

Азаринова. Глаза именно туда у меня глядят.

Юфюк. Там район Галата, мой родной район. Мой офис отсюда не увидеть. Затерялся среди высоких домов.

Азаринова. А работников у тебя сколько?

Юфюк. Я не кока-кола… один у меня. Одна. Сидит и на телефон отвечать. Меня не ревнуй, ей пятьдесят шесть и муж у нее из полиция. Когда приезжает, забирает. Когда не на задании.

Азаринова. Будь она молоденькой, ты бы к ней приставал…

Юфюк. Муж из полиция, я же сказал, ты что!

Азаринова. Ты бы не удержался. Горячим мужчинам это не под силу.

Юфюк. В Турции мы привыкли желание к женщинам прятать.

Азаринова. К местным женщинам.

Юфюк. К русским можно откровенность побольше… но я за русский женщина не гоняться. Они идут – я стою. Если иду, иду не к ним. Кроме жену, русский женщин я не знал. Дорогой шуба жена дарил…

Азаринова. Сейчас шубы не в моде.

Юфюк. Разоряются у нас у кого шубы бизнес, даже ко мне обращаются… о фисташке со мной говорят. Детали вопросами узнать думают. Я скрываю, секреты не выдаю…

Азаринова. Ты производишь впечатление мужчины довольно болтливого.

Юфюк. С тобой говорю, а не с тобой не вытянешь! Беседе о деле веду, и ни о чем беседа. Говорим, кофе пьем, в голову никому не залезешь – у всех она на замке. В изысканный ресторан кофе с кардамоном я пил… и тут курды бомбу взорвали.

Азаринова. В ресторане?

Юфюк. В ресторане через улицу. На стекло и у нас побилось, весь стол передом мной в стекле.

Азаринова. Тебя не задело?

Юфюк. Из-за капельки крови не стану я об этом женщине говорить… я не парусный фрегат плыл и не ядро в грудь мне попал. У курдов флот совсем слабый. Говорил я как-то с человек, который говорил, что он курдский морской капитан.

Азаринова. У курдов, кажется, нет государства.

Юфюк. Немного корабль у них, может, есть. Фисташковый перевозка на корабль он мне предлагал.

Азаринова. С курдами ты, конечно, дел не имеешь.

Юфюк. Да имел бы я с ним дело, почему не иметь… бизнес вражды между народами не знает. Ты зарабатываешь, я зарабатываешь, вместе заработать возможно – зарабатываем вместе. Но когда у тебя не корабль, а только слова – ты без меня бизнес делай. Ты выглядишь так, что у меня к тебе недоверие! Меня втянешь, и я волосы на себе выхватывать буду… а родители у тебя какие?

Азаринова. Слава богу, живые.

Юфюк. Кроме тебя, детей сумели родить?

Азаринова. Я единственный ребенок в семье. В интеллигентной семье. Юфюк. В уважаемой?

Азаринова. Соседи особо не уважают… музыку врубят, и моим старикам терпи.

Юфюк. Я с соседями разберусь.

Азаринова. Ты?

Юфюк. Отношения у нас… развитие будет у отношений. У твоих родителей в Москве центральный район?

Азаринова. Алтуфьево. Очень далеко от Кремля. Я у Павелецкого вокзала живу. Самый центр, если тебе интересно.

Юфюк. У вокзала – это не около аэропорта. При сильнейший шум я не спать. Самолет садится, взлетает, до утра под самолет я верчусь! В Тегеран насчет фисташка ездил, гостиница заказал, бронь, говорят, йок. Наш гостиница занят, куда хочешь, ты, друг, шагай… возле аэропорт гостиница был свободен. Ни на минута я в сон не вошел, череп от самолет чуть не треснул! В десять деловой встреча, соображения в голове меньше, чем в заднице… грубость сказал?

Азаринова. Нормально.

Юфюк. Я приехал, о чем-то договорился кое-как… люди ушли, а я на стуле откинулся, провалился в дыру без дна… за плечо меня дернули. Я гляжу и брата Диренча вижу.

Азаринова. В Тегеране? В Тегеране тебя разбудил твой брат?

Юфюк. Мой брат – политик. В составе кабинета недавно был. Я не проснулся, во сне брата в Тегеран перенес… мой брат Диренч ничем мне не помогал. При его власти даже крошечный помощь не оказал.

Азаринова. Коррупция у вас в Турции до нашей не дотягивает.

Юфюк. Сплошная коррупция у нас, ты что, огромный! Родственник наверх выполз – выгода за выгодой тебе сверху кап-кап. Но когда я с братом о деле завел, он на меня только крикнул.

Азаринова. Подальше тебя послал?

Юфюк. Брата у нас не посылают. Занятость у него, не вовремя я о несерьезном… месяц назад его из кабинета в прежнюю жизнь. Внизу, говорят, был хорош и дальше внизу работай. Жена у него из Измир. Мне не нравится.

Азаринова. А другие турчанки?

Юфюк. Моя жена лучше…

Азаринова. Она тебя безжалостно бросила.

Юфюк. Она прекрасно со мной жила, пока любовь более крупную не нашла. Не мерседес, неправду я говорил… чувства ко мне ее чувства к новому мужчине перекрыли. Было солнце, а за тем солнцем солнце в три раза шире взошло… тоска. Это ваше, но и наше. Я ей с тоска звоню, а она телефон ему, Башкурту, передает.

Азаринова. Он спокойно с тобой разговаривает?

Юфюк. Тебе бы спросить, как я разговариваю с ним! Убить его не пугаю, про фисташка иногда говорю… немного скажу и в трубку дышу. Дыхание, ему кажется, у меня, наверное, злобное.

Азаринова. Боль у тебя не прошла.

Юфюк. Болит, конечно, болит до сих пор!

Азаринова. Ну и ни к чему тебе в таком состоянии с женщинами знакомиться. Толка не будет.

Юфюк. Если ты о знакомстве с тобой, то оно полезно, я от него воспрял…

Азаринова. Ты воспрявшим столь кисло выглядишь?

Юфюк. Я пережил уход жены… кризису быстро не конец. Я хочу, чтобы сегодня не навсегда в разные стороны мы пошли.

Азаринова. Я еще никуда не иду.

Юфюк. Ты хорошо, ты не решила, что тебе нужно!

Азаринова. Мне интересно с тобой общаться.

Юфюк. Как мужчина, я в тебе интерес?

Азаринова. Лошадей не гони, мы с тобой совсем недавно знакомы… я Стамбуле пробуду четыре дня. Успеем наговориться.

Юфюк. Разговор нас ближе не сделает.

Азаринова. Ты меня к себе что ли зовешь?

Юфюк. Я бы без разговор на тебя бы смотрел и смотрел… давал бы тебе в мои глаза глубоко заглядывать. Плохой человек ты в них видишь?

Азаринова. Ты немолод.

Юфюк. Морщин у меня есть?

Азаринова. Ты о моем лице мне солгал и мне в ответном жесте тебя обманывать?

Юфюк. Я схожу, чтобы улучшить… от процедур пять лет с моего лица сразу уйдет.

Азаринова. Я косметологии теперь не доверяю. Лицо тебе дорогущим кремом помажут, и кожа с него сойдет.

Юфюк. У нас в Турции суровый суд за такое! Разорение от моего адвоката им будет. Ты недовольна, да… изменение тебе в лицо, от изменения лицо хуже… ясак бы на них наложить. Штраф, по-вашему.

Азаринова. А с чем в суд мне идти…

Юфюк. С лицом!

Азаринова. Они бы привели эксперта, который бы заявил, что мое лицо выглядит абсолютно чудесно. Судья бы согласно закивал.

Юфюк. Честный судья?

Азаринова. Честные судьи у нас уже не судьи. Газетами, наверно, торгуют. Курьерами стали при чайхане. В газете я увидела рецепт, муку насыпала, смешала… печенье «свиные ушки».

Юфюк. Передо мной на тарелка положишь – тарелка до дна я съем.

Азаринова. «Свиные» не смущают?

Юфюк. Свинина, конечно, харам. Запретна свинина для мусульман. Моя жена любил мясо жарить. На железный палочка.

Азаринова. На шампурах.

Юфюк. Баранину делали, но раз жесткий, два каменный… грекам свинина у нас позволительна. Можно купить после поиск. Около дома запах свинина нехорошо, в место, где никого нет жарить мы на машине катались. Жена свинина ела, и я не отставал. В Турцию был Ататюрк.

Азаринова. Я в курсе.

Юфюк. До его памятник отсюда пройти плевать, как недалеко. Посмотреть памятник хочешь?

Азаринова. Не особенно.

Юфюк. Не пойдем и не пойдем. Важен не памятник, а что людям оставлено. Свобода от религии Ататюрк нам дал. Нравится в бога верить – сколько угодно верь, а не веришь – никто на тебя не орет. К Аллаху я когда-нибудь, кто знает, приду, а пока на дороге к богу я потерялся. В России об Ататюрк много известно?

Азаринова. Его имя означает «отец турок».

Юфюк. Сам себе его взял.

Азаринова. Я это перед поездкой прочитала. Простого русского человека об Ататюрке спросишь – возможно, скажет, что он из Турции.

Юфюк. Турция, тюрк, Ататюрк… у нас он по значению первый. Современную Турцию он, мы считаем, создал.

Азаринова. Страна у вас терпимая.

Юфюк. Иначе бы турист не приезжал!

Азаринова. Русские обожают на море к вам ездить. У меня мужчина кредит на Анталию брал.

Юфюк. Солнце, море, all inclusive!

Азаринова. Как будет отдавать, он понятия не имел. Каждый день, наверное, напивался, чтобы тревогу в душе заглушить. Ты алкогольные напитки употребляешь?

Юфюк. Привычка отсутствует.

Азаринова. А турки в целом?

Юфюк. В турецкий общество алкоголь пьют по квартирам, не показывая. Праздник с алкоголем не принято. Дома нальешь и пьешь.

Азаринова. У нас так темные алкоголики поступают.

Юфюк. В Турции несколько султанов к алкоголикам мы относим. Ататюрк, говорят, тоже в себя без меры. Он от цирроз печени умер.

Азаринова. Ясно.

Юфюк. Я глоток вина, не больше глотка. Вино, по-турецки, шарап. Ты турецкий нисколько не знать?

Азаринова. Гюн айдым.

Юфюк. И тебе, дорогая, здравствуй! Обучу я турецкий, станешь ты его понимать и красоту понимать заодно… красное вино – кырмызы.

Азаринова. Очень красиво…

Юфюк. Уксус – сирке, соль – туз… вредный туз.

Азаринова. Я не пересаливаю.

Юфюк. Путешествовать – гезмэйч, картина – табло…

Азаринова. Не турецкое слово.

Юфюк. Миллион настоящих турецких тебе назову! Абрикосы – кайсы, сыр – пейнир…

Азаринова. Сыр в отеле мне не понравился.

Юфюк. Паршивый сыр гостям у нас нередко. Чечевица – мерджимек, капуста – льяхана…

Азаринова. А фразы? Ты мне фразу скажи.

Юфюк. Алколлю ичкилер ичмем!

Азаринова. Ну вообще… а перевод?

Юфюк. Я не пью спиртного!

Третье действие.

Нетрезвый Юфюк и мрачная Марина в московской квартире Азариновой. Юфюк за столом.

Юфюк. А зоопарк ты выучила?

Азаринова. Длинный у вас зоопарк…

Юфюк. Два слова. Слово скажи, к нему второе и будет зоопарк. Первое слово «хайванат». Ну? Хайванат…

Азаринова. Хайванат бахча.

Юфюк. Хайванат бахчеси! Проще тебе надо, проще, хорошо… скажи мне, как тунец.

Азаринова. Как тунец, я тебе не скажу, рыбы не разговаривают.

Юфюк. Понял я твоя шутка! Русский шутка уже понимаю, в вашу культуру вошел. Говори, как тунец, я не отстану. На букву «Т» тунец по-турецки. На ту же, что у вас.

Азаринова. Бедный Йорик…

Юфюк. Не йорик – торик!

Азаринова. Знаю я, это ты чего-то не знаешь…

Юфюк. Я выпью и продолжим с тобой практику в турецкий язык делать. Водку я у вас полюбил. Она создание для настоящей радости!

Азаринова. Тебе еще с людьми за столом сегодня сидеть…

Юфюк. Веселым я с ними сяду! С твоими женщинами на самые скучные темы на подъеме буду болтать! К пище на столе я не прикасаюсь, у тебя все разложено, не трогаю ничего. Женщины от тебя пойдут, и им тебе, знаешь, правильно что сказать? Тебе сказать?

Азаринова. Скажи…

Юфюк. Йемеклер чок леззетлийди!

Азаринова. Они скажут…

Юфюк. Блюда были очень вкусными! Комплимент тебе от них, этикет… на столе у нас полбутылки водки и бутылка вина. На четверых людей, я не считаю, что недостаток.

Азаринова. Они почти не пьют. Девчонке вообще нельзя, ей шестнадцать. Трезвой на напившегося старого турка глядеть ей придется. Юфюк. Мне пятьдесят два года!

Азаринова. И чего?

Юфюк. У меня впереди счастье и долгий путь. До девяносто я хочу жить. Встреча с космический жизнь увидеть!

Азаринова. С пришельцами?

Юфюк. Они к нам сядут, а я в могиле. Год не дожил! Постараюсь я, не умру. Пришелец, ты думаешь, высокий из корабля выйдет?

Азаринова. Мне бы и инопланетного лилипута для шока хватило. Девчонку ты за столом не доставай, не приставай к ней со странными разговорами. Она тихая, но нервная. Светлане с ней трудно.

Юфюк. Светлана твой коллега.

Азаринова. Она конфеты рядом со мной продает. В одном помещении. Она ничего не решает, поэтому фисташки ты ей не впаривай.

Юфюк. Для расширения предложить я могу…

Азаринова. Не предлагай! Производитель у них строго определенный. Фирменный магазин. Последний месяц она, по-моему, работает…

Юфюк. В отставку пойдет, на пенсию?

Азаринова. К чертям собачьим она пойдет, в отпуск, никем не оплачиваемый. Закрывается их точка, не по карману стала аренда. Пообещают куда-то еще продавщицей перевести, а потом забудут, конечно. Я ее почему позвала – отвлечется у нас, с тобой познакомится. Ты остановись, больше не пей.

Юфюк. Я рюмку и буду ждать. Настроение, ты верь, я лучше ей сделаю!

Азаринова. Эх, старичок, ты, туретчина… сомнения у меня насчет этого…

Юфюк. Ты не верила, что я чемоданы без лифт на этаж дотащу, а я сделал!

Азаринова. Маленький впервые, мне кажется, сломался. С грузовым бывает.

Юфюк. Я чемоданы за раз! Не разбивая на чемодан и чемодан.

Азаринова. Ты же не быка на Фудзияму втащил. Смешно чемоданами хвалиться, не заслуга для мужчины.

Юфюк. Ты стой! Про чемоданы я тебе когда-то говорил, вспоминал их когда-то? Не скажи ты, что я старик, чемоданы исчезли бы во мне навсегда! Про твои годы я тебе говорил?

Азаринова. Мне на пятнадцать лет меньше, чем тебе.

Юфюк. Говорила, что на восемнадцать. Я не спрашивал, сама говорила.

Азаринова. Намеками ты вызнавал…

Юфюк. Не было!

Азаринова. Ты якобы невзначай упомянул о женщине, родившей ребенка в сорок один год.

Юфюк. Танильдиз Шепрем. Она входила в мой бизнес по фисташка.

Азаринова. Применительно ко мне о ней ты сказал. Не отрицай – рассказ о ней касался меня.

Юфюк. Заводить ребенка мы с тобой еще не думаем…

Азаринова. Мой возраст хотел ты узнать. Моложе ли я Танильдиз или девочка она рядом со мной. С каргой.

Юфюк. С каргой?

Азаринова. Карга означает старуха.

Юфюк. А бабушка?

Азаринова. Карга – это бабушка с отрицательным обаянием. Ее смерть никто особенно не оплакивает.

Юфюк. Немножко порыдать надо… уважение за длинный жизнь ей воздать. Очень грустно мне стало… залью в себя рюмку. Ты будешь старая, я буду тебя хоронить… не говори, что не причина мне выпить!

Азаринова. Я умру, а ты останешься?

Юфюк. Да!

Азаринова. А из-за чего я на тот свет раньше тебя? Разница в возрасте в мою пользу.

Юфюк. Ты всю жизнь в Россия жила. Про вашу экологию, знаешь, что знают? Не люби я тебя столь много, я бы в Россия с тобой не жил, в моей Турция хороший окружающий среда пользовался.

Азаринова. В Турции и я бы пожила…

Юфюк. Обсуждение у нас было. С русский женщина я жить в Турция не хочу. С моей женой что вышло, повторно мне надо тебе сказать?

Азаринова. Ее у тебя увели. Помани меня неотразимый турок, скажи он мне, что искупает меня в деньгах, я бы..

Юфюк. Со мной бы у тебя конец?

Азаринова. Выпивкой ты начал чересчур увлекаться.

Юфюк. Я ловлю удовольствий. Очень несложно его поймать, у меня и догадки не было! Я выпью и веселый, никаких проблем… я рюмку волью. Ох, ложкой из миски мне бы схватить, салат в ней лежит, не ошибся? А что еще… ясно, что салат. Куриц с кукурузой. Нож тут у меня, мужской предмет. Нож, по-турецки, бычак. Ложка – кашык.

Азаринова. Звучит, как музыка небесная…

Юфюк. Турецкий язык по звучанию первый!

Азаринова. Кадех на пол не опрокинь.

Юфюк. Помнишь кадех, умная ты, с головой.

Азаринова. Кадех я сразу запомнила. Ты и кадех.

Юфюк. Я и рюмка! Рюмка – кадех, а женщина?

Азаринова. Кадын.

Юфюк. Память у тебя, как у шахматист! Скоро только на турецкий говорить с тобой станем.

Азаринова. Ты бы меня английскому подучил. Языку международного общения. Из кредитов погонят – в иностранную фирму пристроюсь…

Юфюк. Кем?

Азаринова. Не уборщицей. Мне бы английский, и я бы кому угодно сильным конкурентом была.

Юфюк. Хочешь – оформлю тебя в фирму, для вас иностранную. В свою фирму. Коммерческим директором тебя запишу.

Азаринова. А зарплата?

Юфюк. Без зарплата. Но должность хороший, я – коммерческий директор, громко при разговоре можно сказать. Бен эв кадыныбим!

Азаринова. У собеседника тут же сердце прихватит…

Юфюк. Я – домашний хозяйка. Я про домашний хозяйка сказал.

Азаринова. Я пять дней в неделю работаю. Иногда шесть. Дома сидеть – сдуреешь… особенно, когда изучаешь новый язык. В ухе что-то стреляет, давление, наверно, скакнуло… у тебя какое нормальное?

Юфюк. Я здоров полностью и во всем. Давление чуть вверху – не проблема.

Азаринова. У тебя повышенное?

Юфюк. Не доктор ты, не говори со мной, как доктор… я чемодан дотащил и от инсульт не упал. Мужчина я сильный, в каждый атом моего тела сила у меня есть. Ты не копайся, чтобы другое выкопать… нереде чалышыборсунуз? Где вы работаете?

Азаринова. В микрокредитах… в мыкротарабасараныс!

Юфык. Устала от турецкий – скажи, мы на время закончим. Подойти ко мне, девочка, по рюмка с тобой выпьем спокойно.

Азаринова. Не собираюсь я пить, мне бутылки уже видеть противно…

Звонок в дверь.

Азаринова. Не отменили визит, заявились!

Марина выходит в прихожую и впускает в квартиру погрузневшую Светлану и Таню, ее щуплую дочь.

Азаринова. Здравствуйте, дорогие гостьи, с королевской пунктуальностью вы ко мне. Ой, конфеты, спасибо.

Светлана. Конфеты не из моего магазина.

Азаринова. Вижу, да.

Светлана. Из своего магазина неудобно.

Азаринова. Конфеты у вас вкусные, самым избалованным людям нестыдно подарить…

Светлана. Нераспроданных коробок у меня до потолка. Из них взять и тебе принести?

Азаринова. Рановато мы о конфетах. Надо поесть горячего, салатиков, колбаски… ты, Танечка, все ешь? Тебе все можно накладывать?

Таня. Я гранатовый сок не пью.

Азаринова. Я тебе кока-колы купила. Полтора литра.

Таня. Чтобы я лопнула?

Светлана. Гранатовый сок она после вечеринки с приятелями не переваривает. Ушлые ребятишки девчонкам по стаканам разлили, но перед этим капнули в пакет дагестанского коньяка. Какие хитрецы, для безобразий вам капнули…

Таня. Не капнули, а половина на половину. Мне Андрей следующим утром признался.

Светлана. Когда ты ночью домой не пришла, я заподозрила, что между тобой и Андреем…

Таня. Ничего не было.

Светлана. А почему я так легко отношусь? Если бы он тебя, пьяную, лишил девственности, я бы гораздо мрачнее на вашу вечеринку смотрела.

Таня. Тебя только моя девственность беспокоит… а насмешки? Кроме меня, ни одна девчонка не отрубилась. Естественно, они же привычные, родители их понемножку дома к выпивке приучают.

Светлана. Спаивают детишек…

Таня. Избавляют их от позора. Мне же от тебя не стакан – донышко бы прикрыла… и не свалилась бы я у нас на тусовке. Прежнего отношения мне не завоевать. До конца школы не отмыться.

Юфюк. Ты проиграла, но проигравший борец встает и идет делать победа.

Азаринова. Мой друг Юфюк.

Светлана. Приятно познакомиться.

Юфюк. Я из Турция, а в Турции борьба среди видов, что славу нам на весь мир. Борцы в Турции почитаются.

Азаринова. Борцы, ставшие чемпионами.

Юфюк. конечно! За поражением поражений, ноги об тебя всякий вытирал и не перестал. И за что народу тебя уважать? Уважение идет от победа. Победу ты, девочка, хочешь? Сегодня шагать к победа начнешь. Через тренировка за нашим столом. Бутылка вина специально для твой тренировка я отдаю!

Азаринова. Ты напоить ее вознамерился?

Юфюк. В ее тусовка мнение про ее умение пить она поменяет. Крепкие парни будут со стульев вниз, а она сидит и улыбка на ее лице полного торжества! Без тренировка не получится. Без тренировка только новый позор.

Таня. По-моему, дело вы говорите. (Светлане) Тебе на меня не наплевать? Раз не наплевать, выпить ты мне позволишь.

Светлана. Пару рюмок вина…

Таня. Отыграться они мне не помогут. Бутылку целиком мне нужно в себя закачать.

Светлана. Ты представляешь, насколько ты окосеешь? Обратно, не забывай, нам с тобой на метро.

Таня. Такси закажем…

Светлана. На какие шиши?

Юфюк. Такси на мне! Я такси оплатить!

Светлана. Не знаю, что о вашем предложении думать…

Юфюк. Думай, что жизнь хороша! Чувствуй в ней наслаждение! Я продаю фисташка. Дело у меня процветающее, но от волнения за него мне не уйти. Если алкогольный напитки мне не поможет! В Турции я не пил и нервы у меня больше тратились. Сказал, чтобы фисташка мне с паприкой, а мне вместо них фисташка с морской соль! Полный контейнер не того, о чем условие было! От недовольства я весь красный, громким криком недовольство я выражал… когда рюмку в себя отправишь, нервы намного меньше. И с морской соль я прекрасно продам. Никто у вас в России разницу не увидит. За стол вы садитесь? Давайте на любой стул, что свободный!

Светлана. В гости пришли – нужно за стол.

Таня. Выпить, я не поняла, мне можно?

Светлана. Вечер, кажется, покатится и куда-то прикатится… закуски, смотрю, прилично. Обязательно закусывай, я прослежу.

Таня. Закусывать вино – дурной тон. В Америке даже виски не закусывают. Выпьют и соленый огурец в рот не суют.

Светлана. Соленые огурцы у нас сейчас роскошь. Дороже киви и ананасов. Консервированные ананасы у тебя, Марина, лежат… ты банку проверила?

Азаринова. А в чем должна быть проверка?

Светлана. Не просроченная?

Азаринова. Ты меня обижаешь, по-моему…

Светлана. Ты не специально, просто завалялась она у тебя. У людей, бывает, по десять лет консервы в комоде пылятся. А потом их на стол. Забыв, что они к употреблению непригодны.

Азаринова. За своими консервами я слежу. (Юфюку) Вина не затруднит нам разлить?

Юфюк. Мрачность на тебя навалилась.

Светлана. Я ее огорчила, не хватило ума с ананасами к ней не лезть… плевать, что просроченные, банка не вздулась – ешь и голову не забивай. Сколько я супов из просроченной сайры варила…

Таня. Недаром у меня постоянные сопли. Откуда иммунитету взяться, когда кормят пес знает чем. Мне Юфюком вам называть?

Юфюк. Юфюка называют Юфюком. А я Юфюк.

Таня. Нальете мне вина полную рюмку – Юфюком-пашой у меня будете.

Юфюк. Всю бутылку для тебя не пожалею за обращение это почетное!

Светлана. Вы, Юфюк, не разбрасывайтесь. Мне тоже вина выпить охота.

Юфюк. На столе бутылка одна, но есть место, где она не одна и не две… я говорю о место, которое магазин. Из него пополнение в мой бар. В мой бар водка, коньяк, вино ты, Мариночка, в мой бар принесла? Вы на нее глядите и не думаю, что думаете, что она принесла. Ветер для нее мои слова. Не господин я для нее в достаточном для этого количестве. Вы пейте, а там… дальше говорить с вами буду.

Светлана. За наше здоровье?

Азаринова. Вы не помрете и мы дай бог…

Светлана. Славное вино.

Азаринова. С виноградников страны Пиночета.

Таня. А Пиночет, он человек или чего?

Светлана. Мои родители от твоего вопроса в изумлении бы пришли. Отец по чилийской диктатуре кандидатскую защитил. Во главе хунты стоял сеньор Пиночет. Его обгоревший труп куча достойных людей увидеть мечтала.

Таня. Сбылись их мечты?

Азаринова. До глубокой старости он дотянул. Лишь в крематории с огнем соприкоснулся.

Таня. Справедливость не для нашего мира.

Светлана. Ты совсем юная девушка! Так думать тебе нельзя.

Азаринова. Не уверена, что его сожгли. Возможно, похоронили.

Юфюк. Пиночет неинтересен, нам бы о хороших вещах говорить, а не про Пиночет. В турецкий история сотня, кто убивал и до старости и до жил во дворец. Страшный султан в нашей истории были…

Светлана. Историю Турции вы наверняка в нашем институте преподавать бы могли.

Юфюк. Русский язык для преподаваний у меня достаточный.

Азаринова. Жаль, историю Турции неважно ты знаешь. Я не замечала, чтобы ты ею увлекался.

Юфюк. Я в телефоне читаю. Откуда тебе понять, что у меня турецкий буква написано. Я в телефон надолго уйду, так она думает, что про турецких кинозвезд информация у меня на экран!

Светлана. Знаменитые артисты кино в Турции есть, конечно…

Юфюк. Настоящие звезды!

Азаринова. Для Турции.

Юфюк. Международных звезд ваша Россия не больше дала. Взаимный укол. Обратность взаимный вежливости. (Таня) После наш выпивка посмотреть турецкий фильм желание ты не чувствуешь?

Таня. Без перевода?

Юфюк. Я бы переводил! В кино бы говорили, и я бы вам одинаково, как в кино. Всякий жанр у меня накачан, в Турции про любовь, про что угодно снимают. С быстрой погоней фильм тебе показать?

Таня. Мама на просмотр фильма не останется.

Юфюк. Не уговорю – пусть уезжает! Неуважение к турецкий кино мне, как турку, для меня больно.

Светлана. Мнение о турецком кино я не высказывала. С потолка вы мое неуважение взяли.

Юфюк. С потолка взял?

Светлана. Беспричинно думаете, что я ваше кино не уважаю. Турецкий сериал я смотрела, ничего он был…

Юфюк. А имя какой у сериал?

Светлана. Женщина там влюбилась…

Юфюк. А женщины имя?

Светлана. Ты выпей водки, а нам вина налей. Выпивай, развлекайся, не вноси напряжение.

Юфюк. От отцов к нам пришло напитки со спиртом не пить. Я выпиваю с ощущением, что я мальчик, который отцу ослушание сделал. Наоборот поступил. Ты, девочка, должна мои чувства близкими себе чувствовать. Тебе бы матери подчинятся, но ты ни за что.

Светлана. Ее поведение нареканий у меня не вызывает. Чаще всего она практически примерно себя ведет.

Юфюк. Долгум дюштю…

Светлана. Он гадости о моей дочери говорит?

Азаринова. Не знаю. (Юфюку) Ты чего?

Юфюк. Пломба…

Азаринова. Пломба у него вывалилась. Ротовая полость к выпивке непривычна, вот пломбы и не держатся. Вина ты нам нальешь или твое расстройство поухаживать за дамами тебе не позволит?

Юфюк. Пожалуйста, не дрогнет моя наливающая рука…

Светлана. Пара пустяков пломбу в Москве поставить. Если деньги для вас не проблема.

Юфюк. Сумма на пломба для бизнесмен не вопрос. В магазин, я знаю, вы работаете. Под угроза ваш магазин, чуть теплый по ваш русский фраза. Меня предупреждали, но я вам скажу. Потому что обоюдный выгода у нас впереди мной замечен.

Азаринова. Ты про фисташки намереваешься ей сказать?

Юфюк. Твое запрещение у меня не вылетело. Но я через него перейду. Ради нее, которая твоя подруга. Фисташка в России имеет серьезный спрос. Ваш магазин из ямы она вытащит.

Светлана. Вместе с конфетами фисташки у нас разместить?

Юфюк. Расширить поле для покупательности.

Светлана. Чужую продукция мы не можем у себя размещать. Чтобы подзаработать я бы даже сувенирные индейские скальпы в коробочках ставила, но у меня связаны руки. Что привозят, то продаю.

Юфюк. Продаешь по конфете в удачный день…

Светлана. В удачный по полкило.

Юфюк. Я твоему директор буду звонить. С ним говорить об общий бизнес. Зачем ему отказываться от шанса на жизнь? Магазин погибнет, и ты на улица…

Таня. Судьба моей мамы лишь меня беспокоит.

Юфюк. А хозяину без магазина остаться? Провалить бизнес в Турции очень стыдно. Твое имя резко в помойный бак. Сидишь с чашечка кофе, слеза у тебя на глазах…

Азаринова. Турция – страна торговцев.

Таня. Россия тогда страна… воров?

Светлана. Композиторов!

Азаринова. Где-то каждый миллионный человек у нас композитор. А что-нибудь укравший каждый второй.

Светлана. Я никогда не крала.

Таня. Конфеты из магазина ты приносила. Платила за них?

Светлана. Ты была бы чистенькой… и твоя дочь сидела бы без конфет.

Таня. На конфеты я ей заработаю. Но выдавать буду по одной. Чтобы от полезной пищи чуть-чуть отдохнула. О питании моего ребенка я уже думала. Чем попало нельзя, проблемным он вырастет. Мы зелень почти не едим. А Иру Малышеву каждый вечер пучок петрушки съедать заставляют.

Светлана. Знаю я твою Иру…

Таня. Изящная девушка.

Светлана. На заморыша очень похожа!

Таня. А здоровье, как у коня. Мы к концу уроков вареные, а у нее энергии хоть телефон от нее заряжай.

Азаринова. Ты бы с ней не дружила.

Таня. Почему?

Азаринова. Таблетки, называемые колеса, мне кажется, она принимает.

Таня. Типа экстази? Зачем ей перед школой, их перед дискотекой заглатывают…

Светлана. Кто заглатывает?

Таня. Молодежь. Молодежь земного шара. Вы у Юфюка спросите. В Турции, думаю, как везде.

Светлана. Моя дочь живет в России. Коровье дерьмо пусть в Турции жрут, мне-то что!

Юфюк. Мы в Турции все подряд едой не делаем, не Китай. Я турок, а при турке вам бы не говорить мне такие фантазии. Извиняться не надо, но прошу не повторять. Не будить во мне голос предков, любивших выпустить кровь.

Светлана. Ты, Юфюк, меня не запугаешь.

Юфюк. Я не пугать, я призывать вас быть в словах умной…

Светлана. Я с дочерью хочу побеседовать!

Таня. С умом к этому подойди. Помни, что мы не дома.

Светлана. Наедине с тобой благим матом я не ору. Скандал у нас дома не правит, друг на друга мы не срываемся. Неприятности на работе я на дочери не вымещаю, но если дочь виновата, она меня выслушает и не обидится.

Азаринова. Сначала она подумает над тем, что ты ей говоришь. Держи себя в руках, не перехлестывай.

Светлана. Она призналась в экстази.

Таня. Нет!

Юфюк. Йок. Она сказала, йок.

Светлана. Плохие девки заглатывают, а она сама непорочность…

Таня. Я девственница.

Азаринова. Ответ, смахивающий на разгром. Ответила, как черту под вашим разговором подвела.

Светлана. В сексуальном плане она неактивна, но наркотиками и убежденные монахини балуются. Вздыхают в телекамеру, что надо отвыкать. По телевизору не только пропаганда, интересные передачи тоже показывают. А чего дома нам делать, компьютер у нас накрылся…

Таня. Бесшумный сломавшийся компьютер.

Азаринова. Отнесите его армянам.

Светлана. Работающим на нашем этаже?

Азаринова. С тебя они по себестоимости деталей возьмут. Я их попрошу, чтобы ремонт недорого тебе обошелся.

Таня. Ты воспользуйся. В твоем коронном стиле не прохлопай.

Азаринова. Когда выпадает, вцепляться мы должны крепко.

Юфюк. А о каких армянах ты нам здесь, за столом, объявила? Почему я раньше о твоих приятелях армянах не знал?

Азаринова. Я кокер-спаниеля у подъезда иногда глажу. Однажды он руку мне облизал. Собачка, признаюсь тебе, кобель.

Юфюк. Собак ты гладь, а к мужчинам близко не подходи, дорожи наш любовь. Я не псих, прыжки до потолка от ревности делающий. Я живу в новый век, даю женщина много свобода… на работу идешь, и я за тобой не иду. Не слежу за каждый твой шаг, как шпион, не подглядываю. Тебе от меня доверие!

Азаринова. На работу ты ко мне приходил.

Юфюк. Один раз! Посмотреть, где ты сидишь и хороши ли у тебя условий. Я бы не позволил мой женщина работать в страшный окружающий шум!

Азаринова. Не кричи. Выпей своей любимой водки.

Юфюк. Вы ваше вино уже выпили…

Азаринова. Выпьешь и нам еще принесешь.

Юфюк. Я выпью за счастье… дилерим мутлулук…

Светлана. (Азариновой) Не переведешь?

Азаринова. Счастья он нам пожелал.

Светлана. Мутлулук – счастье?

Юфюк. Ни на каком языке прекрасней оно не звучит… быть грустным я не хочу. Расскажи мне про армян, и я снова веселый буду. Компьютерам армяне ремонт?

Азаринова. За всякую технику берутся. Толковые ребята лет двадцати пяти. Для меня слишком молоденькие.

Юфюк. Окэй… забудем о них.

Светлана. У турок и армян отношения, конечно…

Азаринова. Не заводи!

Светлана. Я не с пустого места. Его реакцию объясняю, защищаю его, можно сказать.

Таня. Тебе бы, мама, деликатней себя вести. Не касаться, чего не просят.

Светлана. Но из-за этого ведь армяне переживают! Не турки. Сожженные дома, убитые дети, они же не турецкие. Лишь армянская боль. Что, Юфюк, скажете?

Юфюк. Геноцид армян мы отрицаем. Ататюрк приказал отрицать.

Светлана. Вы отрицаете очевидность. Существует куча свидетельств, есть миллион доказательств…

Юфюк. Официально признавать мы не будем. Есть политика не признавать.

Таня. А из-за чего вы на армян ополчились? За что их было убивать?

Юфюк. Вы евреев, мы армян… очень умные, жить нам мешают. Работать не умеешь – сваливай на армян. Разная религия, конечно, толкала обвинять, нападать… турок гнали из Греции. Мы наказывали армян. Я Виталику позвоню.

Азаринова. Господи, у нас без Виталика гостей сегодня хватает. Не смешивай мою компанию и свою.

Светлана. Виталик его приятель?

Азаринова. Мой сосед. В подъезде увиделись и сдружились. Выпивать вместе повадились.

Юфюк. Мужской разговор говорить.

Азаринова. Под бутылку водки!

Юфюк. Рюмку ему, рюмку мне! Чуть начатую бутылку назад за стекло я убрал. Он бы побольше, но я сказал, нет, у меня с Брянск по телефон через десять минут беседа. Партия фисташки от меня в Брянск уехал. Нужно контролировать, дошла ли она до Брянск.

Светлана. Дошла?

Юфюк. Не потерялась. Хотя трудности, разумеется, имеется, нельзя в Россия без трудности. Не стану о проблема вам говорить, слушать про бизнес вам скучно. Виталик придет – не спрашивайте его о делах. (Светлане) Лично тебе скажу – не спрашивай.

Таня. Видишь, какого отношения ты добилась. Везде нос суешь, и твой нос примелькался.

Азаринова. Объявлен персоной нон-грата.

Светлана. Любопытство у меня самое обыкновенное. Не за что меня осуждать.

Азаринова. Ты растишь дочь. Скрипя зубами, ее вытягиваешь. Ты выше каких-то осуждений. (Юфюку) Возникнет желание – о чем угодно Виталия она спросит. Если ему не понравится, он знает, где дверь.

Юфюк. Я вам не налью, себе да… за великий вещи, за надежду и пусть не будет пустой!

Азаринова. Я надеялась, что моя личная жизнь не закончена…

Светлана. Злую шутку бог с твоей надеждой не сыграл. А Виталий, он человек неплохой?

Азаринова. Человек высочайших достоинств.

Светлана. Холостой?

Таня. Его не для знакомства с тобой приглашают.

Юфюк. Не для него! Я его к нам к разговор со мной, у нас с Виталик всегда умный разговор получается. Он знает, что ум не в знаниях!

Светлана. А в чем?

Юфюк. В понимании всего и по мелочи. В Москву я приехал с чудесный кожаный кошелек. И в Москве я кошелек потерял. (Азариновой) Когда потерял, сильно я горевал?

Азаринова. На кровати лицом к стене не валялся.

Юфюк. Дело в голова. С верно работающий голова потери ты видишь без ужаса. У Виталика голова похож на мой – легко он к внешнему, и к внутреннему в себе легко. Мы говорим и друг от друга набираем. Заполняем, что не заполнено.

Таня. Денег в кошельке у вас…

Юфюк. Были деньги. О кошелек, где нет денег, любой бы не особо грустил. Четыре с лишним тысяч рублей в кошелек у меня лежало. За бумажный салфетка в карман брюк я полез, что-то, кажется, услышал… это выпал мой кошелек.

Азаринова. Как ты потом догадался.

Юфюк. В ту же секунду машина на тротуар. Я внимание на машина. Кошелек, как капля в лужу. А тут, как волна. Увлекла, кошелек утопила… фото моей Мариночка я в кошелек не носил. Я бы жалел о фото.

Азаринова. Ты бы ревновал.

Юфюк. Что нашедший кошелек мужчина грязно на твое фото глядит?

Азаринова. Каким же надо быть озабоченным, чтобы от моего лица заводиться…

Юфюк. Лица? А фото в купальник? Он бы ниже лица смотрел. Глаза выпирал…

Азаринова. Выпучивал.

Юфюк. На женщинах в журналах смотрят, а ты не хуже журнала. У тебя красивый фигура.

Азаринова. Спасибо.

Юфюк. Не важно, что красивый! Ты моя и фигура у тебя моя!

Азаринова. Только твоей фигуры мне не хватало.

Юфюк. Я о твоем теле. Сейчас оно принадлежит мужчине по имени Юфюк. Не требуй от меня равнодушия!

Таня. Не примеривай мне, смерть, свою папаху…

Светлана. Откуда фразу взяла?

Таня. Одноклассник сказал.

Светлана. От деда, наверное, он услышал. Что такое папаха, вы, Юфюк, точно не знаете.

Юфюк. Йок…

Светлана. Особая меховая шапка. Ассоциируется обычно с войной. А попугайчиков вы не думаете завести?

Юфюк. Я Виталику позвоню…

Азаринова. Она о попугаях тебя спросила.

Светлана. Вопрос от меня вам обоим. Переводишь на Юфюка – пусть отвечает Юфюк. Отвечать, конечно, необязательно, будет ли у вас попугайчики, чем-то определяющим для меня не является.

Азаринова. Ты у нас в гостях. Ублажать тебя мы обязаны. О попугайчиках он тебе ответит. Ответишь?

Юфюк. Эльбет…

Азаринова. Он согласен.

Юфюк. Шюпхесиз…

Таня. Из-за твоих попугайчиков они поссорятся!

Светлана. Не я настаивала – она из-за попугайчиков уперлась! Я бы им клетку для птиц отдала. У нас с тобой стоит и не используется.

Таня. Клетка у нас от Антоши…

Светлана. Ты об Антоне и помнить забыла, не нужно мне говорить, что он до сих в душе у тебя живет. Антоша был местным мальчиком, с которым она когда-то дружила. Бегала во дворе лет семь назад.

Таня. Мы собирались с ним пожениться.

Светлана. Я маленькой девочкой на Луну собиралась улететь!

Азаринова. От кого?

Светлана. Хотела там подрасти и стать королевой. Как-то не задумывалась, что подданных у меня не будет. Королева Луны! Со счастливой улыбкой я засыпала, представив.

Юфюк. Про Луну, планеты и пришельцев общаюсь я увлеченно. Прикосновение мозгом к космосу меня страшно захватывает!

Таня. Мертвый Антоша, само собой, так захватить не может… совершенно, считаешь, о нем я не вспоминаю?

Светлана. Разговор о нем не заходил у нас с его похорон.

Таня. Мне больно о нем говорить! Слишком личные переживания, не для пустой болтовни! Да с чего тебе знать, что я чувствую… Антошу выбегающий из лифта мужчина насмерть зашиб.

Азаринова. Случайно?

Таня. Антоша щупленький, а мужик в лифт еле влез… неумышленно он, разумеется, жизнь отобрал. К машине торопился, сигнализация у нее заревела.

Светлана. Он небогатый, корейскую машину в кредит приобрел. Дорожил ею жутко. Мужчина грузный, я бы сказала, жирдяй, а к машине бегал как угорелый. До инфаркта набегаться рисковал.

Таня. Не сдохнет он от инфаркта. Позавчера его потную красную рожу я видела. Антошу давно похоронили, а он живее всех живых.

Светлана. На зоне он бы осунулся, однако суд решил, что не за что ему срок. Ребенка прикончил и никакого наказания. После объявления приговора он нескрываемо ликовал.

Азаринова. Вы в зале сидели?

Светлана. Нам рассказывали. О его подскакиваниях, благодарностях судье, следовавшему букве закона… машину потерял, но свободу сохранил.

Азаринова. И куда машина у него делать? Родителям Антона ее подарил?

Светлана. На оплату адвоката она ушла. Опытного нанял, не поскупился на свое спасение.

Таня. Где идиот, где нет!

Светлана. Идиотом она его из-за наклеек на машине считает.

Таня. «На Берлин!», «Можем повторить!»… мужчина на БМВ рядом припарковался и засмеялся. Амурские тигры, сказал, у нас вымирают, а дебилам исчезновение не грозит.

Азаринова. На БМВ разъезжают люди, пропагандой кормящие, а не кушающие ее.

Юфюк. О политике в вашей стране говорить вы тут стали? Измените, о чем говорить, напомните себе, что я турок!

Азаринова. Мужчина, живущий у Босфора…

Юфюк. Да, в Стамбул я родился и живу!

Светлана. Так вы стамбульский коренной житель, не из провинции. Я в Москву из Липецка переехала.

Таня. Ну зачем говорить, что мы приезжие? Они из столиц, а мы из Липецка!

Светлана. Липецк – нормальный город… в старые времена лучшую в стране махорку мы делали. Твой прапрадед состояние на ней сколотил.

Юфюк. Махорка?

Азаринова. Табачная смесь.

Юфюк. Легальный?

Азаринова. Забирало от нее сильно…

Светлана. Продирало до слез!

Юфюк. В России многое позволено, что в Турции нельзя. Табак у нас с древних годов, но обычный. С Ататюрка свобода, конечно, прибавилась. Тебе и твоей дочери имя Ататюрк о чем говорит?

Светлана. Турецкий деятель… знаменитый султан?

Юфюк. Йок…

Таня. С Гитлером он против нас вроде сотрудничал.

Юфюк. Йок! Во Второй Мировой Война у Турция был полный нейтралитет. А Ататюрк был уже на тот свет. Хотя он в Аллаха не верил. Получается, нигде он не был… исчез, как сгоревшее павлинье перо. Ататюрка почти все партии у нас чтут. Хич бир партийе юйе деилим. Я не состою ни в какой партии. Мне важен бизнес, важен любовь… после следующий рюмка конец у меня бутылка.

Азаринова. Допивай. В одну лицо бутылку водки выпей и подумай, что она тебе дала.

Юфюк. Веселье!

Азаринова. В очень скрытой форме оно у тебя проявляется.

Юфюк. С веселья не я себя сбил – вы меня утащили. Разговор, где нет забот. Этот разговор нам с вами нужен.

Азаринова. Ну приступай.

Юфюк. Ты приступай!

Азаринова. Чтобы не всплывали заботы, мне ничего не приходит. У нас к жизни русский подход. Светит солнце – будет град, называется. Турки к жизни легче относятся, не видят во всем надвигающийся кошмар.

Светлана. Ты как-то сгущаешь. Взгляды у тебя больно хмурые.

Таня. Иностранца отхватили, а хмуритесь.

Светлана. Был бы он у тебя из Средней Азии, твою неудовлетворенность я бы поняла, но он у тебя янычар.

Азаринова. Янычар, неслабо пьющий…

Юфюк. Янычар? У меня турецкие корни. Янычарами становились мальчики, которых брали из семей греков. Обращали в ислам, учили военный дело, назад в Греция мало из них кто бежал. Когда Греция жила под Турция, греков мы не обижали, множество визирей имели греческий кровь. Богатейший стамбульский купцы – грек, грек и грек. Но греки хотели из Стамбул снова Константинополь свой сделать. Те греки, что занимались не бизнес, а патриотизм. Пошел бунт, всюду загорелось… время для греков в Стамбул крайне опасный стал. Кто-то их защищал, моя семья не влезала… дружбы с греками они не водили. Лавку у соседнего грека разоряют – на улицу не выбегаем, дома сидим. Кризантос Пасталакис рядом с дедом моего деда торговлю посудой вел. Кризантоса убили. Отговаривать меня смысла никакого! Виталику прямо не откладывая звоню!

Четвертое действие.

Находящий в запое Юфюк за тем же столом пьет горькую со смахивающим на варана Виталием Брудковым.

Юфюк. Поет дорога, она не может петь… зубы я чистил. Ты видишь связь?

Брудков. Между зубами и дорогой не вижу.

Юфюк. В пальцах у меня гибкость… на обе руки их сжимаю. Делаю два крокодил!

Брудков. Мы каждый день с тобой пьем.

Юфюк. Больше неделя!

Брудков. Последние три дня на мои деньги употребляем. Когда познакомились, ты говорил, что денег у тебя навалом.

Юфюк. Бизнес я вел…

Брудков. Фисташки…

Юфюк. Фисташки! Упустил я бизнес, нарушил обещания деловые… макуль бир исконто йапмайа хазырыз! Разумный скидка предоставить вам вы готовы… бизнес я не верну. Голова ясный надо. А у меня в ней расползается, редкий мысль о бизнес плавится, как на сковородке… про свой бизнес ты мне не говорил.

Брудков. Я его не обсуждаю.

Юфюк. Мраморный стол тебе я за правду. Из Турции мне доставят, я договорюсь. Давай за дружбу, красивую и крепкую словно мрамор мы выпьем!

Брудков. Давай.

Юфюк. За тебя!

Брудков. Денег у меня осталось немного. Тебя я завтра попрошу бутылку купить.

Юфюк. Я куплю нам «Джек Дэниэлс». Дёвиз куру, ой, курс валюты какой?

Брудков. Доллар рублей семьдесят, по-моему.

Юфюк. У меня на крайний случай чуть-чуть доллар есть. А затем к Мариночка на работу пойду кредит требовать!

Брудков. А под что она тебе кредит?

Юфюк. Под нашу любовь, что до сих пор нами испытывается! Птицы мы в небе, где Аллах крылья нам склеил и сказал – не упадете! Машите теми, что не склеены!

Брудков. С Мариной вы не ладите…

Юфюк. Ты смотришь со сторона. Изнутри между нами тепло, а не вьюга. Она хочет от меня трезвую жизнь, я говорю, что цветок наших чувств не усохнет… ты не поверишь. Я потерял свою хватку.

Брудков. Распуститься себе позволил.

Юфюк. По улице пошел и вижу – ботинки грязные… черный паста их не натер. В Турции они у меня блестели, а блестящий ботинки легкость шага дают… мне бы до магазин добраться.

Брудков. За бутылкой?

Юфюк. Было бы правильно вкусный ужин мне для Мариночки – овощи, мясо… и перца, чтобы глаза у нее огромные стали! Мы в Турции любим острый пища, русский женщин любим… глаза слишком большие не бывают. А твоя подруга куда уехала, ты не про город на севере мне говорил?

Брудков. Северодвинск.

Юфюк. Он на севере?

Брудков. Подвоха в названии вроде бы нет, на север в Северодвинск надо ехать… оставаться в Москве она не намеревалась. В Министерстве Обороны с кем следует пообщалась и с Москвой закончила.

Юфюк. Пожила бы в Москве ради тебя.

Брудков. Продолжать было незачем. Короткий бурный роман устроил и ее, и меня.

Юфюк. А встречались вы… у тебя?

Брудков. На нейтральной территории. К себе в квартиру я ее не водил, об осторожности всегда помнил. Ты не знаешь, что она за женщина. В Министерстве Обороны кого попало на мягкий диван не сажают.

Юфюк. Она женщина, равная мужчинам…

Брудков. Горстке самых авторитетных мужчин.

Юфюк. Когда ты важный женщина, вспышки чувств к маленький мужчина у тебя не будет…

Брудков. Я никакой не маленький.

Юфюк. Ты сказал, о чем я подумал. Что имеешь, наружу ты не показываешь – на тебя посмотришь и не увидишь, а оно просто не на виду. Брудков. А ты о чем? О вещах или качествах?

Юфюк. Характер у тебя сильный и ум не слабее. А квартира скромный. Обстановка в ней бедный. А ты женщина с высший военный генерал переговоры о бизнес ведет. Другой мир. В Турции разделение очень четкий. В России не так?

Брудков. Богатство у нас, да, с богатством общается. Исключение, как ты понимаешь – обыкновенная любовь.

Юфюк. Телесериал с романтика! В реальной жизни у тебя должны быть деньги. Без денег женщина с бриллиантом на каждый палец тебя не полюбит.

Брудков. Пожалуй…

Юфюк. Деньги у тебя есть.

Брудков. Кое-чем располагаю…

Юфюк. И на чем ты их сделал?

Брудков. Слишком много ты хочешь знать. Налей мне водки. Ох, бесконечные рюмки, по одиночке с вами я расправляюсь… за тебя.

Юфюк. За веселье мужчин, достойных постоянно радоваться!

Брудков. Золотую середину нам бы с тобой найти…

Юфюк. Середину чего?

Брудков. Чтобы в голове приятно мутилось, а ноги не подгибались. Пить неслабо, но не напиваться. Мы же частенько на интересные темы с тобой говорили.

Юфюк. Конечно!

Брудков. А почти ничего не помним.

Юфюк. Про «Кама-сутру» был у нас разговор.

Брудков. Про «Кама-сутру»?!

Юфюк. Про абсент.

Брудков. Экстракт полыни, семьдесят пять оборотов… чешским абсентом я тебя угощал.

Юфюк. Не меня.

Брудков. Мне из Праги один серьезный господин три бутылки привез. По собственному почину уважение мне выказал. Строжайшей православной веры он придерживается.

Юфюк. А-ааа…

Брудков. Дал мне десятистраничную распечатку, а там жизнеописание блаженного Михаила Клопского. Я глазами пробежался и сомкнулись они у меня. Неудобно засыпать, когда от тебя совсем иной реакции ожидают.

Юфюк. Я с Мариной засыпаю все лучше и лучше. Лягу, ее обниму и уже сплю. Секса стало немного. Ночью проснусь и страшно! Хочу понять, почему, засыпать не хочу…

Брудков. Но засыпаешь.

Юфюк. Как веслом по голове бьют! От всяких ужасов и переживаний сон ракетой уносит. Только проснусь, сразу думаю – не Марина со мной.

Брудков. Всего секунду думаешь.

Юфюк. Гораздо длиннее бывает. Не спешат мозги у меня возвращаться. Я у горы Килиманджаро, справа от меня спит пятнистый зверь…

Брудков. Леопард?

Юфюк. Не сковывай меня ужас, я бы с быстротой великой пружины из кровати выскакивал… а ты фисташки когда-нибудь кушал?

Брудков. Про фисташки давай не будем, расплачешься ты еще…

Юфюк. Фисташки на вкус случается невкусный. Для вкусный готовить к продажа нужно уметь. Работаешь с плохой поставщик – гордость за фисташка при продажа не чувствуешь. Начинал я с очень дешевый фисташка, в страну Белоруссия ее продавал… хочу быть человеком, в уныние не впадающим! Бизнес я потерял, но я, гляди, веселый. Скажи, и вместе по городу весело гулять мы пойдем!

Брудков. Твой турецкий паспорт от неприятностей тебя не избавит. Пьяным постоянно достается, мне что ли не доставалось…

Юфюк. Со мной ты еще не ходил.

Брудков. Хватало у нас ума косыми на улицу не вываливать. Если тебя убьют, Марина, возможно, обрадуется.

Юфюк. Почему?!

Брудков. А если тебя стукнут по башке и в идиота ты превратишься? Буль уверен, Юфюк, что бы женщины ни говорили, идиот для них хуже алкоголика. Привезла тебя из Турции, а ты пузыри перед ней пускаешь… сейчас у нее наступает предел, и в скором будущем она тебя выгонит. А идиота…

Юфюк. Выгнать она меня никогда! Ты не знаешь, но любовь между нами совершенно живая!

Брудков. Идиота, к тому же идиота-иностранца, выгонять жалко… но ты хорошо владеешь русским.

Юфюк. Отлично владею!

Брудков. Отсюда мы имеем, что «идиотом-иностранцем» она тебя вправе не рассматривать. А это для тебя чревато. Тебе необходимо поразмышлять? Рюмку ты пропускаешь?

Юфюк. Ты залезаешь в вещи, которые касаются лишь меня и Мариночки. В меня выстрелят из пистолета, и Мариночке, думаешь, будет радость?

Брудков. Насмерть выстрелят? Прицельный выстрел, смертельный?

Юфюк. О моих похоронах я Марине не распоряжался… считал, кладбище далеко. От выстрела в живот смерти иногда не бывает. Лечение долгий и сложный.

Брудков. Выхаживать тебя Марине, разумеется, надоест.

Юфюк. Легче меня закопать, засунуть под чужую мне землю… хоронить меня в Стамбул она меня не повезет.

Брудков. Ты попроси.

Юфюк. К просьбе мне бы денег оставить. Но оставить мне нечего.

Брудков. Перевозить и погребать за свой счет энтузиазма у Марины не вызовет. Где поближе, тебя похоронит.

Юфюк. На какой-нибудь красивый русский кладбище.

Брудков. Очень дорого. Дороже, чем в Турцию везти. Ко мне обратится – я ей бесплатно из дружбы к тебе помогу.

Юфюк. У человека, как ты, на кладбище, конечно, знакомства…

Брудков. Речь идет не о кладбище. Ты, Юфюк, будешь трупом, а трупу уже все равно. Мне и сейчас, когда я жив, несущественно, что с моим телом сделают. За кладбищенский его забор или за строительный… в строительстве перерыв. Несколько месяцев никакие работы не ведутся. Это тут рядом, на улице, параллельной нашей.

Юфюк. На стройку ты потащишь мой труп?

Брудков. Вдвоем с Мариной мы отнесем. Расходов, главное, ноль! Дело верное. Меня вообще на авантюру не подбить, я во все взвешенность предпочитаю. Если Марина тебя любила, личным участием она воздать тебе не откажется. В последний путь она тебя сама… собственными руками…

Юфюк. Ты не знаешь! Опять не знаешь… не любила, а любит! Ее любовь наравне с моей еще полна сил!

Пятое действие.

Удрученная Азаринова у родителей, весьма почтенных, благообразных людей.

Отец. Взгляд у тебя усталый.

Азаринова. Хорошо, что не в одну точку.

Отец. Домой ехать не хочется – у нас заночуй. Мать на завтрак сырники сделает.

Мать. У меня творога нет.

Отец. Сходишь за творогом! (Марине) Тебе завтра на работу к какому часу?

Азаринова. К десяти.

Отец. Он нас поедешь в девять. Завтрак в половине девятого.

Мать. В семь утра мне творог никто не продаст. Магазины позже, по-моему, открываются.

Отец. Удостовериться не помешает. Если закрыты, непреодолимой сложностью назовем. Без сырников дочь отправим. Я, Марина, о твоей личной жизни стараюсь тебя не спрашивать.

Азаринова. Можешь спросить.

Отец. По тебе видно, что контакт с торговцем фисташек у тебя нарушился. Ментальные различия, основанные на национальных различиях… они сказались?

Азаринова. В Катаре, чтобы купить алкоголь, нужна лицензия. А у нас пошел и купил. Потом опять пошел. Он каждодневно глаза заливает. К вечеру по квартире в буквальном смысле ползает!

Мать. Тебе бы попытаться его подлечить, не давать ему дальше скатываться… он ведь тебе дорог. Когда ты приехала с ним из Стамбула, ты хорошо о нем говорила.

Азаринова. Кого-то найти мне, знаете, непросто. Вы мне подарили нормальное лицо, но я стала улучшать, из своих скромных средств оплатила хирургическое вмешательство… Юфюка мое лицо не испугало. Хотя он тогда не пил. Смеюсь, а что остается… отец, я помню, и над более грустными вещами зубоскалил.

Отец. Над твоим дедушкой, разбившим голову об помойный бак?

Азаринова. Остановимся на дедушке. На дедушке-велосипедисте.

Мать. Его от солнечного удара зашатало, пожалеть бы вам его!

Отец. Носиться по проселочным дорогам наперегонки с мальчишками штука довольно истощающая. Самого слабого солнца достаточно, чтобы равновесие ты утратил. А мальчишки какие гады, никакой первой помощи не оказали, дальше поехали.

Азаринова. Дедушка им, наверное, надоел.

Отец. Степенное катание в одиночестве Павлу Геннадьевичу не нравилось. К молодости его тянуло, к состязанию с ней. Усадил бы вокруг себя и байки травил, но его мучил зуд схватиться и победить. Дать объяснение в принципе просто. Со дня на день в могилу, а побед одержано мало! Торопись! Жми на педали, забывая, что шестьдесят тебе стукнуло не вчера!

Мать. Вдовцом он стал в пятьдесят четыре. Скоро ушел на пенсию и клетка с лязгом захлопнулась.

Азаринова. Я к нему ездила. Он и с вами мог пообщаться.

Мать. Это не то.

Азаринова. А на весь дачный поселок прославиться это то, да?

Мать. Он страдал…

Азаринова. Жизнь наедине с собой проживая? А как я тогда должна страдать, вы представляете?

Мать. У тебя есть Юфюк.

Отец. Чудненько, мать! Господи, мне всегда казалось, что чувства юмора у тебя ни на грош, а ты такое тут выдаешь!

Мать. Свою дочь как облупленную я знаю. Встреча с Юфюком по ее собственным ощущениям была для нее встречей с тремя восклицательными знаками.

Азаринова. От счастья я не визжала.

Мать. Повизгивала. Мы с отцом слышали, не отрицай.

Азаринова. Стремлению устроить свою жизнь противоядия не существует. Идеальной парой Юфюка я не считала, но он умел себя вести, что-то зарабатывал… с утра до вечера не бухал.

Мать. В Москве он недавно, борьба с шоком, наверное, для него алкоголь…

Азаринова. Он не в Москве по большому счету. В моей квартире. Какой за ее пределами город, Москва ли, Кострома, для него не суть важно. Нос на улицу почти не высовывает. До магазина и назад. Если соседа сходить не упросит.

Отец. А соседа как зовут?

Азаринова. Виталий.

Отец. Не он до твоей операции за тобой ухлестывал?

Азаринова. Тот на другом этаже. Его имя я тебе говорила. Не вспомнишь?

Отец. Только не заводи, что нам на тебя наплевать, ты поделилась с нами самым откровенным, а мы через пять лет ничего вспомнить не можем…

Мать. Кирилл?

Азаринова. Ты, мама, меня умиляешь. Даже себе отчет не отдаешь. Было бы существенно, ты бы запомнила. Я твоя дочь, и ты, конечно, думаешь, что в мире нет никого, кто бы для тебя столько значил. Помимо отца. Но он для тебя действительно ближайший человек. А мне достаточно позвонить, поинтересоваться, что с работой, не грозятся ли попереть…

Мать. С Кириллом я промахнулась. Кирилл тебе в институте внимание уделял.

Отец. Кирилл Шурников!

Мать. У него кто-то из родителей служил в авиации. Не отец, а мама… в Домодедовском аэропорту!

Азаринова. Верно, мать у него багаж принимала.

Отец. Никакая не авиация. Наземная служба, отношение к авиации безусловно имеющая. В принадлежности к авиации несправедливо я отказал. После института ты с Шурниковым не виделась?

Азаринова. Он устроился в крупную фирму и обшивку в машине начальника повредил. Сигаретой прожег.

Мать. Вред здоровью и вред имуществу. Сплошной от сигарет вред.

Азаринова. Нервам польза. Кирилла из фирмы вышвырнули, но как трагедию он не воспринял. Со смехом мне говорил, что сигарету ему бы начальнику не на сиденье, а в бензобак. Не сделай я ту идиотскую операцию, я бы Кириллу сейчас позвонила…

Мать. С его вольным духом он сейчас где-то на обочине. Бычки собирает.

Отец. Свободолюбиво!

Мать. Нищенствовать не хочешь – хвост прижми и служи. Или собственным бизнесом, как твой Юфюк, занимайся. Торгует себе человек фисташками, голову ни перед кем не склоняет…

Азаринова. Юфюк сидит у меня на шее. Ест продукты, которые я в холодильник кладу. Его последний взнос на хозяйство был втрое меньше обычного, а после Юфюк и вовсе иссяк. Глядя на него, я никоим образом не думаю, что все образуется. Наша дорога закончится у моста…

Отец. С моста Юфюк сиганет?

Азаринова. Я на мост взойду, а он не сможет. В алкогольном безумии трамплином в море огня покажется ему мост.

Мать. Юфюк еще не допился. Оставь ему шанс выбраться из канавы, не будь женщиной, бросающей мужчину в беде. И какого мужчину. Мужчину, имеющего к тебе чувства. Кто ныл, что подобное исключено, не ты?

Азаринова. У меня была затяжная депрессия. Теперь она вернулась. Я еду на поезде, несущемся туда, где нет рельсов… мне бы с него соскочить.

Отец. Отправить Юфюка в Турцию?

Азаринова. По-хорошему он от меня не съедет. Раскричится, что наша любовь еще сделает нас счастливыми.

Мать. Любовью тебе бы, дочка, не разбрасываться…

Азаринова. Я его не люблю. Деградировавшего алкаша я бы и у нас во дворе отыскала, у нас их полно крутится. Ты их обеспечивай, и они будут с тобой жить. Говорить, что тебя любят. Мирным путем с Юфюком не решить…

Отец. Очистить твою жилплощадь ты ему говорила?

Азаринова. Впрямую не говорила.

Отец. Потребуй от него в лоб. Боишься, что он тебя ударит?

Азаринова. Он с двойной горячностью про любовь заведет… и ситуация никуда не сдвинется. Вы не испытывали, что такое пьяные подвывания в ночи: люблю, я тебя люблю, затем храп, жуткий вопль на турецком, затем опять люблю, я тебя люблю… он убежден, что нас свела высшая воля. И водке нас не развести. Я бы от него на нашу старенькую дачу уехала, но он же из квартиры все вынесет, пропьет…

Отец. Через забор яблони, а за ними дом, в котором скучает мужчина, умеющий оказывать физическое воздействие. Андрей Петрович Сельпанов, мастер спорта по боксу.

Мать. Ему семьдесят.

Отец. Помочь нам вышвырнуть Юфюка он не откажется.

Мать. Да ему уже семьдесят! На Юфюка попрет и сердце встанет!

Отец. Таблетку для профилактики выпьет. Чего ты беспокоишься о его сердце? Он тебе на него когда-нибудь жаловался?

Мать. Он из тех, кто с женщинами всегда бодрячок. Ему бы полежать, а он заигрывает.

Отец. С тобой? Мать. Ревности я в твоем голосе не расслышала. Одно удивление. Ну что же, надо продолжить тебя удивлять. Наказать за неуважение.

Азариновой. Неуважение вместе со слепотой. Как можно не видеть, что мама еще ничего? Для Андрея Петровича сгодится.

Мать. Я тебе, доченька, о твоей внешности ни единого грубого слова…

Азаринова. Лицо у меня жуткое!

Мать. Чуть-чуть устрашающее. Андрею Петровичу, что воздействие на тебя оказала болезнь. Воспаление лицевых мышц.

Отец. Ему что ни наплетешь, он сглотнет. Спортсмен!

Азаринова. После операции я с ним не сталкивалась. Со своего участка он подглядел?

Отец. Подсматривал за твоей мамой, и тут прошла ты… если от Юфюка ты решила избавиться, Андрея Петровича подключить в самый раз.

Азаринова. Не будем мы его подключать. Поймите, я хочу обойтись без насилия. Уговорами попробовать обойтись. В успехе сомневаюсь, но боксера на Юфюка натравливать…

Мать. Боксера-старца.

Азаринова. Ни к чему мою жизнь в окончательный фарс превращать… уехать мы Юфюка попросим.

Отец. Втроем?

Азаринова. Старших на Востоке почитают. Вы скажете ему собирать вещи, а я при нем насчет авиабилета позвоню.

Мать. Наша прямота его травмирует. В Москву его привезла и коленом под зад. На русское гостеприимство совсем не похоже. Мы с отцом его поругаем и поглядим, как он себя поведет.

Отец. Продернем Юфюка. Вытащим на поверхность скрытое у него в глубине. Ты или бутылка! Чтобы тебя сохранить, готов ли он завязку уйти?

Азаринова. Он завопит, что готов.

Отец. Он будет божиться, но наша с вами задача не уши развесить, а вылавливать, стоит ли за его словами твердое намерение тебе предпочтение оказать. Мой мужской разум и две ваших женских интуиции. У нас должно получится.

Азаринова. Он завяжет, а через неделю развяжет…

Отец. Он еще не был в состоянии, когда долго пьет, а потом не пьет. Вдруг ему не захочется больше пить. Никакого похмелья, любимая женщина улыбается и яичницу с помидорами подает… веское основание в вонючий омут не опускаться. Азаринова.

Ты у нас миротворец…

Отец. Дипломат, вырабатывающие обоюдовыгодный мирный договор.

Азаринова. Вы сейчас сядете Бетховена слушать, а мне к пьяному Юфюку перется…

Отец. Мы слушали Бетховена пару раз в жизни. Представлять своих родителей людьми феноменально культурными тебя безусловно греет, однако к заурядности мы поближе, чем тебе кажется. Мы сейчас разойдемся по комнатам, разляжемся с планшетами на кроватях… а завтра к тебе. Не сейчас же нам к тебе ехать. Предлагаешь…

Азаринова. Предлагаю.

Отец. Одевайся, мать. Скучный спокойный вечер отменяется.

Шестое действие.

Азаринова с родителями у себя в квартире, где так же Юфюк и Брудков.

Мать. На шкафу вазу стояла, я на Новый Год тебе подарила.

Азаринова. Юфюк врезался в шкаф.

Мать. Так сотряс, что ваза упала?

Азаринова. Она стояла на краю.

Отец. Потеря вполне восполнимая. На Новый Год ваза с меня. Я рассчитываю, что железную дарить не придется.

Азаринова. Бог даст – опасность для вазы уйдет. Ты, Юфюк, не слишком надрался, соображаешь еще чуть-чуть?

Юфюк. Бен аджыктым…

Отец. Утвердительное заявление?

Азаринова. Он хочет есть. Если он чувствует голод, говорить с ним, думаю, можно. Он не на другой стороне.

Брудков. Сегодня мы выпили всего по несколько рюмок. Мне кланяйтесь – это я его ограничивал. В денежном плане. У нас же каждый посильно вносит. И сейчас затраты полностью на мне. Бремя, скажу вам, серьезное.

Мать. А вы не пейте. И Юфюк бы тогда не пил. Зачем вы усугубляете его проблемы?

Брудков. Мы с ним вроде приятели. На бутылку он бы выпрашивал во дворе. Я говорю о самой мягкой вариации его поведения. А начни он на кого-то накидываться? Мужики бы ему по лбу. У лежащего и хватающего воздух спросили, что он хрен… он бы ответил, что у Марины живет. А она ваша дочь.

Отец. Она взрослая женщина.

Брудков. Реноме взрослой женщины трепетного отношения, разумеется, не заслуживает.

Юфюк. Буну ысмарламадым!

Азаринова. Задрал ты меня такими воплями! Чего ты вопишь?

Юфюк. Я этого не заказывал… что заказывал, не принесли. Почтительно поздороваться мне надо. Твои родители люди для меня высшие. Горы в Турции выше… в Турцию не могу…

Азаринова. В Турции на тебя благотворно подействует родной климат. Духи предков в ум введут.

Юфюк. Что меня в ум вводить… я не выходил из ума.

Азаринова. Ты спиваешься! Мне невыносимо тебя терпеть! В Турцию к тебе я как-нибудь приеду.

Юфюк. Не нужно ко мне приезжать – я здесь, мы здесь с тобой вместе… незачем тебе ехать. Виталий телевизор у нас включал!

Брудков. По телевизору были песни.

Юфюк. Смотришь, слушаешь и ужас тебя берет!

Брудков. Сплошные девицы зомбовидной наружности. А по каналу про животных говорили о ферме по разведению львов.

Юфюк. Львы маленький, пушистый…

Брудков. Львята.

Юфюк. В руках, Мариночка, тебе бы принес, лучшего подарка тебе не дарили. Чтобы он тебя не покусал, на лицу ему бы… чтобы он пасть не открыл…

Азаринова. Намордник. Я бы ему и лапы связала, он же легко человека когтями зарежет. Лапы неплохо бы к туловищу скотчем несколько раз. Обмотанным и в наморднике он бы мило лежал, опасности не представляя.

Юфюк. Милый лев! Мальчиком об охоте на львов я мечтал, а сейчас бы гладил и единую душу с ним чувствовал!

Отец. Мы, Юфюк, задерживаться не собирались, поэтому нам бы понемногу к сути переходить. Эту квартиру тебе надлежит покинуть. Ваше совместное проживание, по мнению Марины, себя окончательно изжило. Ты возвращаешься в Турцию.

Юфюк. У нас граница…

Отец. Между Россией и Турцией?

Юфюк. Добровольно я границу не пересеку.

Отец. Гражданам Турции положено находиться в Турции!

Юфюк. Новый мир. Свободный мир. Мечта у вас с Мариной меня разлучить – разлучайте. Сам я не буду.

Мать. Тебе бы, Юфюк, нас не подталкивать… не заставлять искать выход.

Юфюк. Выход! Выход – позволить нам здесь жить и друг друга любить! Азаринова. Он ополоумел, не отлезет он от меня…

Мать. После чашечки чая он проснется на другом берегу. Через знакомого фармацевта я достану снотворное, вырубающее на трое суток. Наш сосед Андрей Петрович на своей машине домчит Юфюка до пограничных вод и договорится о переправке.

Отец. (Брудкову) Андрей Петрович с кем хочешь договорится.

Мать. Турок, переправленный в Турцию, клиент не особо рисковый. Много денег с нас не сдерут.

Отец. Я бы раскошелился, не на счастье же собственной дочери нам экономить. Мы, Юфюк, ее от тебя избавим. Ты в нас не сомневайся.

Юфюк. Я пью столько алкоголь, а вы мне снотворное… увидите, я совсем не проснусь. Отнять у меня жизнь у вас замысел? Киллеры, да?

Отец. Мы – люди, готовые вступить в преступную связь. Мать добудет снотворное, я принесу его Марине, Марина поставит для тебя чайник. Чайник, кофейник, можно чай, кофе, сок…

Юфюк. Марина мне так плохо не сделает! Она разделяла мою любовь! Ее любовь ко мне, может, куда-то ушла, но не вся! Докажи мне, Марина, скажи, что кофе ты мне только с молоком. Без снотворный.

Азаринова. Предлагаю выпить по рюмке водки.

Юфюк. Ты со мной выпьешь?

Азаринова. На прощание. Уже в дверях. Твой уход отлагательств не терпит. Он состоится сегодня.

Юфюк. А идти мне куда?

Азаринова. Иди в гостиницу.

Брудков. У него денег не то что на гостиницу, на тарелку супа нет. А бесплатно у нас суп не наливают.

Мать. Оплатить ему гостиницу мы, если постараемся…

Отец. Ты, мать, не дури. Ты в любую погоду невероятно умна, но мощнейшие магнитные бури на всех влияют. Номер в «Балчуге» ему снять?

Мать. Поскромнее, конечно.

Отец. На неделю? Он неделю в номере проживет и к Марине придет!

Азаринова. Я встречу с топором. Куплю завтра в хозяйственном. Гадаю я, Юфюк, когда до тебя дойдет, что сопротивляться бессмысленно… поднимайся и уходи.

Юфюк. Любовь меня привязала, приковала к тебе навсегда…

Азаринова. Мне за волосы на выход тебя тащить?

Юфюк. Жестокость в тебе – в садистах жестокость не такая… за дверью для меня все чужое. Беднейший я мученик с сердцем разбитым, не выживу я за дверью!

Азаринова. За дверью будет другая дверь.

Юфюк. Чья дверь?

Азаринова. Квартиры твоего друга. Не волнуйся, он тебя приютит.

Брудков. Вы, я думаю, говорите обо мне и говорите то, чего не понимаете…

Азаринова. Вступать в прения я не намерена. До отъезда в Турцию Юфюк перекантуется у тебя.

Брудков. У меня Юфюку…

Азаринова. Никаких возражений! И откладывать я не дам. Забирай его сейчас же. У тебя продолжите пустые бутылки от стены бить!

Юфюк. Я бутылку не бросал, она у меня со стола, задетой при повороте локтем вроде…

Азаринова. Ты мне признался, что в депрессии в стену ее засадил!

Отец. Да, ребята, события тут у вас неприглядные происходят. Мы кладем им конец. Расскажи нам Марина о бутылке, я бы, Юфюк, быстрей молнии сюда заявился тебя из квартиры вышвыривать. Твои вещи позже я занесу. Не зли меня, Юфюк, шагай к двери.

Юфюк. (Брудкову) Я иду к тебе.

Брудков. Никак невозможно, у меня женщина проживает.

Азаринова. Будете жить втроем. С рук на руки тебе и твоей сожительнице Юфюка передаю, бывшего торговца фисташками, смыслящего в настоящей любви. Делайте с ним, что вам вздумается.

Брудков. Вы не так расставили… не заглянули в корень. Расковырять, заглянуть, а вы не наклоняетесь, взгляды у вас поверхностные… Инна Васильевна из Минеральных Вод. Узы делового общения меня с Инной Васильевной связывают.

Отец. У вас какой-то проект?

Азаринова. Юфюку она заодно поможет его фисташковый бизнес из мертвых воскресить.

Брудков. Инна Васильевна снимает у меня комнату. Наш договор категорически не предполагает появление третьего жильца. Если она от меня съедет, кто недополученную сумму мне компенсирует?

Мать. Некоторые женщины меня поражают. С чужим одиноким мужчиной жить…

Брудков. У меня ей жить потрясающе выгодно. Самая дешевая комната в Москве.

Отец. Район у вас хороший, цены должны быть под стать. С чего ты ей за копейки? Она симпатичная?

Мать. Станет тебе симпатичная и психически нормальная к хозяину-алкоголику подселяться.

Брудков. Ваша характеристика истине соответствует не полностью. У меня дома стоит бутылка армянского коньяка и я ее не трогаю. А алкоголик бы не удержался.

Юфюк. Бутылка коньяка?

Брудков. Армянский коньяк ты, Юфюк, пить не можешь! Как на вампира отравленная кровь он на тебя подействует. Женщина из Минеральных Вод на меня посмотрела, со мной побеседовала, и что-то во мне ее устроило. Отсутствие во мне резкости, интеллигентный образ… подумала, что опасности я не представляю. Не слишком приятно для меня подумала. Юфюка мне сбагрите – Инна Васильевна у меня не останется. Я успел ее изучить, сталкиваться у туалета с вечно пьяным турком для нее не вариант.

Азаринова. Юфюк уходит с тобой.

Брудков. Ты, Марина, меня не слушаешь, блокировка у тебя на мой голос…

Азаринова. Или Юфюк уходит в никуда.

Отец. В вотчину беспредельной уличной преступности.

Азаринова. На лестничной площадке вы разберетесь, кому в квартиру, а кому на улицу. Твоего согласия дожидаться я не намерена!

Юфюк. Я его не дам.

Азаринова. Ты, отец, Юфюком займись. На меня соотечественник. Выталкивать их начнем одновременно.

Отец. Руки у меня не те, что прежде, зато в ногах не особо я потерял. А в выталкивании главное – ноги. Когда твой оппонент решительно упирается, сдвигаешь его за счет ног. Что, Юфюк, на всю мощь включаться меня заставишь?

Юфюк. Я ухожу…

Отец. Отлично, Юфюк. Смена дислокации – отнюдь не поражение. Выбирай трезвость, и получишь шанс проигранное назад отыграть.

Юфюк. Меня раздавили, влюбленное сердце втоптали… какая мне теперь трезвость!

Седьмое действие.

Юфюк и Брудков на убитой кухне Виталия.

Брудков. Свалился ты мне, Юфюк…

Юфюк. Откуда свалился?

Брудков. Огромным валуном на мой огород скатился… Инна Васильевна выйдет – не знаю, что ей говорить. В своей комнате сидит, еще ни о чем не подозревает… на наш разговор сейчас выйдет.

Юфюк. Давай разговор не вести. Замолчим и свет погасим, в темноте и тишине проводить время мне в самое настроение.

Брудков. У тебя в жизни значительные перемены. Прошлое тебе, видимо, не вернуть, а настоящее тебя удручает. Меня бы выгнали – и я бы страдал. К бутылке бы потянулся. Тебе налить?

Юфюк. Не пойдет в меня, не полезет… я слышал поворот ключа за нашей спиной. Мы ушли, а Марина на ключ. Тихий звук, но страшнее не помню… в Стамбуле мы с Мариной гуляли около Босфор. И в Москве куда-то ходили… названий в Москве я не выучил… возле Кремля ходили, а там река…

Брудков. Москва-река.

Юфюк. Несложно она называется, постараюсь в голове отложить… в Стамбуле большой реки нет.

Брудков. Йок.

Юфюк. От бога любви мне громадный йок… в устройстве любви нельзя разобраться, на детали его разложить… Марина говорила, что в вашей реке плавает чудовище, у которого десять глаз и пять лап.

Брудков. Ты убежден, что это Марина тебе говорила?

Юфюк. Йок. Самому мне, может, пришло, на берегу или только что… звонить Марине по телефон я не стану. А где мой телефон?

Брудков. Он у меня, Марина мне его отдала. Сказала, что он разряжен и деньги на нем закончились.

Юфюк. А мне некому звонить. Марине? С просьбой, чтобы она назад меня немедленно взяла? Бурасы чок хошума гидибор… мне у тебя очень нравится. Марина меня позовет – рассмеюсь я, как султаны смеются!

Брудков. Продолжай, Юфюк, в том же духе. Проснувшейся гордости заснуть не позволяй.

Юфюк. Боль в душе гордость лечить не умеет… я и по фисташке скучаю. Сейчас фисташки перевозят на огромный грузовик, на длинный поезд… когда-то на спинах перевозка была.

Брудков. На спинах животных.

Юфюк. Перевозка на животных – это…

Брудков. Перевозка верхом.

Юфюк. Раньше много разных осликов жило… таскали ослики. Люди таскали. На стамбульский рынок хватает у нас старина. Таких вещей, которые традиция. Меня на наших рынках знают, устроюсь тяжести я носить… мешок бывает почти сто килограмм!

Брудков. Куда тебе, Юфюк, сто, ты надорвешься… пупок развяжется.

Юфюк. Развяжется? Пупок, что в животе?

Брудков. Поломается все у тебя внутри. Полноценным мужчиной точно быть перестанешь.

Юфюк. Полноценный занимается любовью… а мне с кем? Вдобавок не желаю слышать я про любовь, уничтожила она меня… без мешка в сто килограмм сломала!

Брудков. Рожков я нам на ужин сварю…

Юфюк. Желели балык! Рыба, желе…

Брудков. Заливное.

Юфюк. Марина мне его не готовила. Ты постараться для меня силы в себе найдешь? Рецепт известный, в Интернете его поищи. Хорошая рыба в московский магазин покупателям предлагается?

Брудков. Ее надо пробовать. Покупать и есть. У меня средства отсутствуют. У нас любая рыба – на ценник без страха не взглянешь. Будто из Австралии контейнер бизнес-классом летит.

Юфюк. На бизнес-класс бывают скидки. Ты перед вылетом уточняй. С простого места на бизнес я в Измире за двадцать долларов пересел.

Брудков. Улыбчивая стюардесса тебе мигом стаканчик виски…

Юфюк. Турецкий внутренний линия! Аллахом девушку умоляй, покрывай поцелуями ее туфли – не даст она тебе алкоголь. Она не даст, а я спокоен. Я тогда не пил, поберечь себя удавалось…

Брудков. Поберечь для будущего.

Юфюк. Для будущего, которое сейчас?

Брудков. Будущее сменяется следующим будущим. В нем у тебя все наладится, со смехом еще Москву вспомнишь.

Юфюк. Москва мне подарила радость. Радость и горе! От Марины я не съехал, на время я у тебя…

Брудков. Надеюсь, не навсегда.

Юфюк. В день встречи с Мариной на площадь Султанахмет я сидел и на птицу смотрел. Птица воробей. Она клювом долбила семечку. Может, полчаса.

Брудков. Расколола?

Юфюк. Семечку расколола. Но семечка была пустой. Половинки у моего ботинка разлетелись, рассмотрел я, что в них ничего. К Марине, ты скажешь, не относится, а я тебе скажу – ты не прав.

Брудков. Марина тебя долго терпела.

Юфюк. Любила она меня! Между терпением и любовь кому-то разницу не понять, но я ее понимаю, как математик законы сложения и дробления.

Брудков. Деления.

Юфюк. В математике дробь тоже есть… а математике разочарование не нападает, а в любви оно бьет! Что за любовь, нужна ли она человеку… любишь женщину и она для тебя единственная женщина на земной шар… он крутится. Женщину ты не удержал, она куда-то слетает… для тебя никого не осталось. Ты живешь, но тебе очень холодно… к нам, смотри, женщина пришла.

Вошедшая на кухню Шумбалова, дама, на первый взгляд, не из приятных.

Брудков. Инна Васильевна. Ко мне, Инна Васильевна, мой турецкий друг заглянул. Про свой бизнес зашел рассказать.

Шумбалова. И чем занимаетесь?

Юфюк. Да я…

Брудков. Фисташки. Крупный поставщик на наш рынок. По сути дела монополист. Я не преувеличил?

Юфюк. Бизнес у меня вполне отлажен…

Брудков. Он думает его укрупнить. Приехал в Москву с партнерами о финансах договориться. Определить, кому какая доля достанется.

Шумбалова. А с тобой чего тут сидит?

Брудков. Мы с ним старейшие друзья. С того незабываемого отдыха на пляжах Сиде.

Шумбалова. В отеле познакомились?

Брудков. Так сдружились, что не разлей вода. Целых две недели на катере с ним гоняли!

Юфюк. Гоняли…

Брудков. Я тогда с невестой поссорился, а Юфюку с женщинами вообще не везет.

Юфюк. Не везет…

Брудков. С кем бы отношения ни заводил, ужасной бабой она оказывалась. Однако Юфюк до сих пор верит, что вторую половинку найдет. Наивный он, вы думаете, дядька, юродивый дурачок?

Шумбалова. Дурачки большими делягами не становятся. А семейное положение у вас какое?

Брудков. Он холостяк. Вторую половинку он ищет!

Шумбалова. Поиск второй половинки не исключает, что его жена дома ждет. Нелюбимая жена.

Юфюк. Никакой у меня жены. А у вас с этим что? Вы свободная женщина?

Шумбалова. В Минводах у меня приятель… с ним уже почти все.

Юфюк. Все позади?

Шумбалова. Велосипед он мне отдаст и точку поставим. Из магазина, где я работала, велосипед он забрал. Тридцать тысяч велосипед стоит! Неправильно я поступила, когда покататься ему дала, выплачивать, наверно, придется… хозяин тут звонил, орал, через пять дней велосипеда не будет – счет он предъявит мне.

Брудков. Ваш приятель вас подставил.

Шумбалова. Не просто приятель. Четыре года я с ним… встречалась. Думаю, погубил он велосипед. Раздавил своей жирной задницей.

Брудков. Дорогие велосипеды очень крепкие. Или за такую цену дрянь в вашем магазине подсовывают?

Шумбалова. О чем ты говоришь, в торговой сети Минеральных Вод обман покупателя невозможен…

Юфюк. Она сейчас серьезно сказала?

Брудков. Йок.

Юфюк. Я в Минеральных не был и я не знаю… города, где торговля совсем честный, может, лишь наверху. На дальних звездах. Ко всяким звездам и полетам уважение у вас просыпалось?

Шумбалова. Я с детства в сплошных заботах живу. Оторваться от земли они мне не позволяли.

Юфюк. При темноте вокруг твоя любовь – источник света… жить с проблемами можно. Но должна быть любовь.

Шумбалова. Она есть в книгах…

Юфюк. В песнях!

Шумбалова. И где-нибудь в Турции…

Юфюк. И в Минеральных Водах!

Шумбалова. За сорок лет Минводы я все исходила. Где только не была. Любовь не повстречала, не сподобила судьба на любовь.

Юфюк. Для встречи с ней из Минеральных Вод вам пришлось уехать… Шумбалова. Нужда в Москву меня погнала. Устроиться, прокормиться, зарплату в спортивном магазине урезали, лишнее мыло не купишь… сидело ли во мне приехать и жизнь с кем-то связать? Да кто на меня польстится…

Юфюк. Вы русская женщина. Мне нравитесь!

Шумбалова. Вам молодых девок мало? Для бизнесмена выбор у нас огромный.

Юфюк. Молодость и красоту, как обязательное, я не выдвигаю. Любовь возникает у меня к человеку. К русскому человеку. К человеку-женщине. Турчанок я пробовал, не выходит у меня с ними… я вам приятен?

Шумбалова. Мужчина вы не отталкивающий…

Юфюк. Тогда любовь!

Шумбалова. Посмотрим…

Юфюк. Точно любовь! Сегодня я плохо себя чувствовал, но все плохое заканчивается. Приходит любовь!

Шумбалова. Ко мне она еще не пришла… вы уверены, что мы с вами пара?

Юфюк. Пара?

Шумбалова. Влюбленная пара. Будем ли мы ею со временем…

Юфюк. Кто сомневается, нам не друг! Моя Инна Васильевна…

Шумбалова. Просто Инна…

Юфюк. Инна… единственная навсегда… великий день. Сбывшийся полет в небеса!

Взвинченный Константин Тушков везет по дачному поселку свою миниатюрную жену Женю. На садовой тачке везет.

Тушкова. Твои завихрения меня поимели…

Тушков. Стали для нас печальной традицией.

Тушкова. Для нас? Они и тебе не в радость?

Тушков. Энергию на более полезные вещи мне бы пускать. Железо для крыши куплено и лежит.

Тушкова. Крыша нашего сарая железа не выдержит, провалится кому-нибудь на башку. Построить новый не хочется?

Тушков. Хочется! Но возить тебя в тачке хочется гораздо сильнее!

Тушкова. Что соседи подумают…

Тушкова. Когда им станет известно, что тут вскоре произойдет, подумать им придется об очень многом.

Тушкова. Ты о чем говоришь?

Тушков. О приключении. Есть мужчины, которые тачку со своей женой перевернули бы непременно!

Тушкова. Это не мужчины, а козлы.

Тушков. Из тачки на приличной скорости ты еще не вываливалась. Тебе неведомо, какие ощущения тебя ждут. Возможно, самые положительные. Почему бы нет.

Тушкова. Попрошу к обочине. Высади меня, шеф!

Тушков. Мне бы не позволять тебе пользоваться такси без меня. Завезет тебя таксист в темное место и заставит колеса на зимнюю резину ему поменять.

Тушкова. Ленивый таксист.

Тушков. Лень баранку крутить, только прямо он едет. Дам себе передышку. Постою, а ты посидишь.

Тушкова. Две минуты. Или мы поедем дальше, или я вылезаю.

Тушков. Ну что ты за существо, никакой жалости к законному мужу… без продолжительного отдыха я надорвусь. Подручными средствами удовлетворять себя в постели тебе останется.

Тушкова. Ты видишь проблему там, где ее нет. Запал у тебя иссяк? Тяжелый день на работе?

Тушков. Иван Геннадьевич гонял меня за ящиками немецкого пива. Запас на уик-энд создавал.

Тушкова. Для вас выходные, а он…

Тушков. В субботу и в воскресенье он намеревается вкалывать. Важнейшую разработку до ума доводить. Я бы тебе рассказал, но наши разработки мы с тобой не обсуждаем.

Тушкова. На оборонном предприятии работаешь – жене в первую очередь не доверяй.

Тушков. Я в команде продвинутых инженеров. Она бы всем обо всем болтала! И Россия ничего бы не потеряла!

Тушкова. Неуместное скоморошество.

Тушков. Ты мною гордишься. Гордись, пожалуйста, дальше.

Тушкова. Домой не пойдем? Если в твоем особом отделе узнают, что ты посреди улицы распинаешься о государственных секретах…

Тушков. Я талантливый кадр. Ты представляешь, как меня ценят?

Тушкова. Заработать на форд ты сумел за каких-то шесть лет…

Тушков. На новый форд. За шесть лет одиннадцать месяцев такую крутую марку осилил… в долг у твоей матушки не просил.

Тушкова. Даже к моей бабушке за помощью не обращался.

Тушков. Она бы не поняла, кто к ней пришел.

Тушкова. Девяносто три года человеку. Меня то Машей, то Наташей зовет.

Тушков. Нам бы ее сюда, на свежий воздух перевезти…

Тушкова. А давай!

Тушков. Не возражаешь?

Тушкова. Давай сделаем жизнь чудовищной!

Тушков. В квартире теснота, а на даче просторно… но зимой на даче мы не живем. Одиночество твоя бабушка любит. Характер железный, сантименты не про нее… что она, зиму без продуктов не проживет?

Тушкова. Ее заведет, скажи я ей о таком испытании. Очень сильного человека у нее качества. Трехлетнего ребенка мозги. Наш сын ее боится.

Тушков. Он у нас вообще пугливый до невозможности.

Тушкова. Ты сам не смельчак. Он пошел в папу.

Тушков. Я старался тебя успокоить. Наследственностью его поведение раз за разом оправдывал. Но я, увидев ежа, от страха никогда не визжал.

Тушкова. Разозленный еж выглядит страшновато. Шипит, как черт!

Тушков. Беснующегося ежа ты придумала. Ежик пребывал в гармонии, от березки к елочке семенил…

Тушкова. Он не двигался! Андрюше, возможно, показалось, что он мертвым лежит.

Тушков. Испугался, что ежик умер, вырвавшимся криком стекла в проходящей вдалеке электричке заставил звенеть… неадекватно.

Тушкова. Показывать его врачам я не буду.

Тушков. Времени на раздумия у нас ни малейшего. Последние крохи упустим – никакой специалист его психику из черного болота не вытянет.

Тушкова. Из пальца трагедию ты высасываешь… обыкновенный слегка нервный мальчик. Бояться ежика я лично его отучу. Ежики где-нибудь продаются?

Тушков. Где морские свинки, там, наверно, и ежики. Против омерзительного продавца Святослава Святославовича вместе они сражаются…

Тушкова. В коробочке я Андрюше ежа принесу. Скажу, чтобы он в нее заглянул. Еж ведь из коробки не выпрыгнет? Ежик в коробочке для мальчика не опасен, смотри, какой милый ежик в коробочке у тебя…

Тушкова. Коробочку закрываешь и ставишь ее на шкаф.

Тушкова. И ежик в ней топает, Андрюша ревет… коробочку ему я отдам. Корми, скажу, ежика, порезанное яблочко клади…

Тушкова. Ежи в неволе не живут. Умрет в коробочке ежик.

Тушкова. Тогда, в саду, Андрюшеньке показалось, а сейчас ежик мертв… увидеть мертвым то, что тебя пугало, для нервной системы полезно. Ты не разделяешь?

Тушков. Нужен специалист. На эксперимент с мертвым ежиком без консультации с ним идти нам не стоит. Даже если твое мнение он подтвердит, убивать ежа я не желаю.

Тушкова. Ежика не мы, самостоятельно он скончается…

Тушков. Я против.

Тушкова. Ради нашего сына я бы не ежика, бегемота на тот свет бы отправила!

Тушков. Матери – не люди… ладно с ежиками, закончили. Серебряный сервиз у меня на работе разыгрывать будут. Иван Геннадьевич в антикварном его приобрел. Врет ли, не знаю… от своего избавляется?

Тушкова. Фирма у вас мутная…

Тушков. Государственная.

Тушкова. Иван Геннадьевич не чурается коротких беспорядочных связей…

Тушков. Водится за Иваном Геннадьевичем, для нас, сотрудников, не тайна.

Тушкова. Приведенная девка сперла маленькую серебряную чашечку… а жене их количество известно, и жена у Ивана Геннадьевича наблюдательная.

Тушков. Сервиз следует долой. Жене наплести, что у него угнетающая аура, а для нас широкого парня сыграть.

Тушкова. Розыгрыш он в виде лотереи задумал?

Тушков. Бумажки в ковбойскую шляпу покидает, и мы начнем тянуть. Шляпа у него из Оклахомы.

Тушкова. Приятель привез?

Тушков. Сам съездил.

Тушкова. Чего? Ты, значит, невыездной, а твой начальник, у которого максимальный доступ, летает куда ему захочется?

Тушков. Ты знаешь, что у нас за страна. Страна начальников и десятков, десятков, десятков миллионов карликов. А в чем опасность его полетов в Америку?

Тушкова. Секреты внешнеполитическим врагам выдаст.

Тушков. При нынешних технологиях по кнопку ноутбука нажал и все секреты через секунду в Америке.

Тушкова. Но тебе почему-то заграницу нельзя.

Тушков. Пережитки. Маразм. Начальники существуют в новом мире, а для меня сейчас время, когда единственный способ послать сообщение за рубеж – передатчик в лесу. Зато нам платят. Ты можешь представить у директора НАСА зарплата всего в полтора раза выше, чем у обычного инженера того же самого космического агентства. А Иван Геннадьевич больше меня раз в двадцать… и он далеко не директор. Хватит прогуливаться, в тачку садись. Она вот-вот тронется.

Тушкова. Домой ты ее без пассажира вези… денег у нас впритык. А Андрюша подрастает. Я о тратах на образование говорю. Не на лечение.

Тушков. Лечить ты его не собираешься, наивно надеешься, что все обойдется…

Тушкова. Кроме излишней пугливости, у него никаких отклонений. Желаешь, чтобы он меньше боялся, в секцию каратэ его запиши!

Тушков. Ежика бы жестоко он загасил…

Тушкова. Вместе с физическими навыками духовную подготовку они мальчишкам дают, в том числе обучают свой страх контролировать. Я не фильмов про размахивание ногами насмотрелась – с безделья книжки переставляла и наткнулась про каратэ. Тебе ее, по-моему, подарили.

Тушков. С дарственной надписью «Истинному сэнсэю от скромнейшего последователя».

Тушкова. Крымкин каратэ увлекался.

Тушков. Дима Крымкин! Замечательный друг не столь замечательного детства! Пять лет назад взявшимся неоткуда осколком прошлого к нам в калитку стучал…

Тушкова. До встречи с Крымкиным о Крымкине я не слышала.

Тушков. Наши пути разошлись, возможности связать их воедино я не искал… до Крымкина у меня был друг Сиплаков. Жора Сиплаков молодец, к нам на голову не свалился… чем-то живет. Может, умер. В крайнем случае я бы согласился увидеться с Сиплаковым. Но пришлось увидеться с Крымкиным.

Тушкова. Он же не в долг просить к нам приехал.

Тушков. Чего похуже – в Республику Туву меня с собой звал. В школу к мастеру Арынчану записываться.

Тушкова. Он оставил нам книжку, где про японское каратэ…

Тушков. Мастер Арынчан не книжки издает – подозреваю, что у людей типа Крымкина, денежки он выманивает. Из щуплого ботаника за два месяца боевую машину обещая создать. Деньги, разумеется, вперед.

Тушкова. Тренировать даром никто не будет.

Тушков. Изматывающие беговые тренировки, строжайшая диета с горсткой риса и глотком воды… по окончанию курса ты берешь обязательства проверить полученные знания в уличной стычке с подвыпившей компанией из трех-четырех человек.

Тушкова. В такой драке его прикончат…

Тушков. Расчет на смертельный исход. А не то приедет ныть, жаловаться, требовать деньги вернуть. Крымкин еще когда-нибудь нам приходил?

Тушкова. При мне не появлялся.

Тушков. И я его больше не видел. Я верю в лучшее, надеюсь, что после моего отказа он пошел к станции и поклялся не обращаться ко мне ни по какому поводу… если он жив и сидит без работы, к нам в контору я бы его пристроил.

Тушкова. Охранником?

Тушков. Недаром ты моя жена, с лета понимаешь, куда я клоню. Школа мастера Арынчана дипломы, не сомневаюсь, выдает красочные.

Тушкова. Каратист широкого профиля.

Тушков. С пометкой о гарантированном успехе в противостоянии шесть на одного.

Тушкова. Андрюшу я в каратэ расхотела… в кружок рисования его отведу.

Тушков. Чтобы он ежиков рисовал?

Тушкова. Двадцать ежиков нарисует – двадцать первого живого не испугается…

Тушков. Против рисования я не возражаю. Кружок подбери и води. Найдешь неподалеку – сам пусть ходит.

Тушкова. Без сопровождения ему на улицу запрещено.

Тушков. Тобой запрещено. Меня с семи лет за продуктами гоняли, в награду жвачку разрешая купить.

Тушкова. Ты таскал домой тяжеленные пакеты, усталые повисшие ручки потом сутки не мог поднять… позвонил в службу защиты ребенка, но тебя послали на три буквы. Злая, сексуально неудовлетворенная тетя тебе попалась.

Тушков. Меня за хлебом в основном посылали. Не за караваем, как огромный барабан – за обыкновенным батоном. Ох, знакомая музыка подступает…

На электрической инвалидной коляске Екатерины Щекаловой стоит могучий динамик, изрыгающий зверский трэш.

Тушкова. Катенька-инвалид…

Тушков. Трудновато мне добра ей желать.

Тушкова. У нее безнадежная ситуация.

Тушков. Всему поселку глохнуть поэтому надо?

Тушкова. Выскажи ей свое недовольство.

Тушков. Выскажу. Музыку приглуши, у людей черепа лопаются!

Щекалова. Так тебе в кайф? Наслаждаешься подаренной тебе тишиной?

Тушков. Тебя сто раз просили музыку потише врубать. Добиваешься, чтобы кувалдой твой магнитофон раскурочили?

Щекалова. Горе тому, кто сунется, кровью умоетесь, пальцем к моей музыке прикоснувшись!

Тушкова. Ты, Катя, езжай, поправляй здоровье своими любимыми композициями…

Щекалова. Посмейтесь надо мной! Нет ничего смешнее, чем над инвалидов смеяться!

Тушкова. Ты для нас не просто инвалид.

Тушкова. Ты проблема!

Тушкова. Как-то туда-сюда ты с полуночи до четырех утра по дорожке каталась. Тебя здесь знают, знают, что ты инвалид… девушка из соседней нищей деревни…

Щекалова. Ваш дачный поселок у нас ненавидят!

Тушков. Вас, ненавистников, семеро, нас примерно семьсот…

Щекалова. Семеро?

Тушков. А сколько вас в деревне осталось? Семь, девять… твои мощные динамики не сама ты купила, каждый лепту внес. Коллективный акт, имеющий целью нам гадить. С пенсии ты на динамики набрала?

Щекалова. Мои деньги вы считаете, но не подсчитаете, никакие компьютеры вам не помогут…

Тушкова. Деревенские тебе купили, а мы у тебя выкупим. Пожертвовать определенной суммой из соседей никто, думаю, не откажется. У нас в Интернете единой комьюнити, проинформировать и согласовать много времени не займет… продать нам свою музыкальную установку ты готова? Денег срубишь, как за мотоцикл.

Щекалова. А чего тачка на дороге лежит? За халявным гравием идете?

Тушков. Говорят, где-то можно добыть, но где конкретно… на чистую удачу мы полагаемся. Чего с музыкой, уступишь нам ее?

Щекалова. Половину денег на нее Феофанов мне дал. Человек коммунистических убеждений.

Тушков. Жгучий красный вредитель.

Щекалова. Он со всеми, кроме меня, перессорился. В Москву на митинги КПРФ уже не ездит. С руководителями у него неразрешимый конфликт. Продажными сволочами, не подпускающими его к микрофону, он их кличет.

Тушков. Господа, то есть, товарищи, тихо-мирно обслуживают кремлевскую власть, а он о необходимости революции в микрофон норовит проорать. Еще бы прибить его не грозились. Солидной думской партии такие соратники не нужны, они же впрямую требуют, ради чего их партия создавалась. Феофанова извинит, если он и на инвалидную коляску денег тебе подбросил.

Щекалова. Он только на музыку. Коляску мне спонсор. Спонсорша. Женщина, которая на машине меня сбила.

Тушкова. Ее чувство вины коляска посильно убавила…

Щекалова. Она не виновата. Я, обкуренная, куда-то побежала и под колеса… покончить с собой не думала, в хорошем настроении была. С мерзким парнем рассталась…

Тушков. А курила с кем?

Щекалова. С ухажером.

Тушков. С парнем, тебя полностью устраивающим?

Щекалова. У нас начиналась прекрасная жизнь…

Тушков. Косячком это безусловно стоило отметить.

Щекалова. Дешевой водки купил и буянишь, всякого подвернувшегося по физиономии бьешь, а травка, разумеется, вне закона, вся издергаешься, пока в укромном местечке, как мышка, выкуришь… я перебрала. Превысила безопасную норму. С алкоголиком поведешься – от него наберешься. Сильно он меня лупцевал…

Тушкова. Гнусный урод.

Щекалова. По имени Федот!

Тушкова. Правда, Федот?

Щекалова. Имя у него не менее редкое… Клим.

Тушков. Будто железом клацнуло.

Щекалова. Из железного у него только воля была. Ни на сутки не просыхать! Мысль – не отклоняться, и свернуть его ничто не заставит, единственно что – в карманах частенько голяк. Приходится у сельпо отираться. Жертву себе подбирать.

Тушков. Для грабежа?

Щекалова. Наскакивал, ножичек к животу приставлял… я с ним ходила. Мечтала, что врежет ему кто-нибудь, так врежет, что Климу конец.

Тушкова. Тебе бы сразу от него прочь… нельзя с парнем спать и настолько его ненавидеть.

Щекалова. Я с ним не спала! Он о сексе вообще не думал!

Тушков. Значит, вы были просто друзьями.

Щекалова. Огромными! Хоть сериал под названием «Огромная дружба» про нас снимай!

Тушкова. Однажды ты от него отделалась. Изобретательность наверняка проявила.

Щекалова. Когда он с похмелья ко мне ломился, на всю деревню я завизжала.

Тушкова. И он ушел?

Щекалова. У башке у него что-то лопнуло и он решил больше меня не донимать. На улице мы потом свиделись. Он ко мне не подошел. Мне даже обидно стало.

Тушкова. О Климе ты грустила, но встреченный тобой замечательный парень-наркоман Клима из твоего сознания выдавил…

Щекалова. Он в вашем поселке дурь покупает.

Тушков. У кого?

Щекалова. Избушка на окраине, в избушке три татарина…

Тушков. Песенка про татар, во времена татаро-монгольского ига деревню захвативших и в ней осевших.

Тушкова. А почему на окраине?

Тушков. Чтобы по возвращению окрепших русских витязей в лес им сподручнее убегать. В общем, ты говоришь, что продавца ты не знаешь.

Щекалова. Не говорю. Известный мне дом я держу в тайне. Я индейскую клятву давала. Кто ее нарушит, того его собственные духи предков к себе утащат.

Тушков. Фольклор…

Тушкова. Мозги набекрень после глубоких затягиваний.

Щекалова. Неверующий век проклят своим неверием.

Тушков. Твой красный односельчанин тебе нашептал? На аватарке Сталин, при виде дорогой машины злобный оскал совершенно беззубым ртом…

Щекалова. Феофанов верит, что современную зубную пасту создали наши внешние враги.

Тушков. Он ею, конечно, не пользуется.

Щекалова. Я при его умывании не присутствовала. На моей коляске к нему на крыльцо мне не въехать.

Тушкова. Оно без пандуса.

Щекалова. Не оборудует он, отстает.

Тушков. Сталинист. После войны проблемой сотен тысяч калек кто озаботился? Да никто. А твой замечательный парень, он как, тебя не забыл, отношения поддерживает?

Щекалова. Меня же не просто сбили, меня допрашивали… спрашивали, с кем я курила. Я ответила, что ни с кем. К чему мне легавых на него выводить?

Тушков. Ни к чему.

Щекалова. А он смысл с моей стороны увидел. Не доверял моим словам. Сдала меня ты ментам, не сплю я из-за этого… его недоверие не говорит, что он плохой.

Тушков. От твоих переломов тебя должна была мучить ужасная боль.

Щекалова. Нестерпимая. Не хочу вспоминать, о дерьмовом обезболивающем не хочу…

Тушков. Ему бы вокруг тебя хлопотать, а он о чем думал?

Щекалова. О своем.

Тушков. Бескрайний эгоизм. Первый признак замечательнейшего парня. Позже, успокоившись насчет ментов, на твою ситуацию внимание он обратил? Удосужился заботливость выказать?

Щекалова. Он иногда разговаривает со мной через окно. Чаще всего ночью. Калитку откроет и подойдет, строго восемь раз по стеклу стукнет… зажигать свет он мне запрещает. Я сразу просыпаюсь, но он стучит, стучит, пока восемь не настучит… российская дипломатия совершила серьезный просчет. Лиса отогнала голубя от хлебных крошек. Бессистемно под окном он бормочет. Перескакивая с арбузом на Арктику и с пустыни на Балтику.

Тушкова. Не буйный и спасибо…

Щекалова. По сравнению с Климом небо и земля! Славный парень, жалко я теперь ему не пара.

Тушков. Встречайся с инвалидом.

Щекалова. С каким, с городским? У нас на коляске я в единственном числе.

Тушкова. Не обязательно с колясочником.

Щекалова. Дурачка мне рекомендуете? Инвалида по умственным показателям?

Тушкова. Инвалида по зрению можно.

Щекалова. А это вариант… слепому вообще ни к чему говорить, что я на коляске передвигаюсь.

Тушкова. При близком знакомстве вскроется.

Щекалова. В постели?

Тушкова. Не в постели, а…

Щекалова. В постели я бы лежала и лежала.

Тушков. Как обычно женщины делают. Пойдете с ним прогуляться, и он пойдет, а ты поедешь. Твоя коляску он услышит, она не бесшумная.

Щекалова. Без поводыря куда он пойдет… черт, он же попросит меня поводырем ему быть…

Тушкова. Слепые палочкой перед собой постукивают и идут. Самостоятельная прогулка им по силам.

Тушков. Зависимость от поводыря мы вычеркиваем. Ты вправе отказаться под локоть его поддерживать: шагай сам, тренируйся… допустим, своим постукиванием шум от твоей коляски он заглушит. Но почему твой голос доносится откуда-то снизу? Ты же не карлица, если вы были в постели, твои размеры он представляет… нет, утаить нереально.

Щекалова. Согласна… а чем слепому колясочница плоха, он что, лучше?

Тушкова. Расставлять вас по ранжиру нетактично по отношению к вам…

Щекалова. Я менее беззащитная. Меня обидят – я ударю, а он не увидит, кого бить!

Тушкова. Обижать инвалидов настолько мерзко…

Щекалова. Уродов хватает. И хорошие люди срываются, картошкой швыряют.

Тушкова. В тебя?

Щекалова. Это вы из Интернета выдергиваете, а мне из жизни есть что рассказать. Дядя Миша Скарякин картошку у себя вырастил и ради прибавки к пенсии в магазин мешок оттащил. В «Магнит». Недорого предлагал, по-людски… купите, досыпьте к вашей, разбавьте лежащую у вас гниль. Дядю Мишу, конечно, выпроводили. На улице он мешок в сердцах разорвал, картофелины вытаскивал, и летели они у него, изредка попадали… мне он в плечо засадил. Я вильнула, но маневр слабоватый по резкости…

Тушкова. Тебе бы крикнуть.

Тушков. Внимание к озверевшему дяде Мише привлечь.

Тушкова. Крикнуть, чтобы он взял себя в руки. Затмение находит и отпускает. Толчок нужно было дать. Когда в голове у него прояснилось, прощение он у тебя попросил?

Щекалова. Он сказал, что будет гнать картофельный самогон. Один пить его будет.

Тушков. Твоего прежнего друга Клима на самогонную вечеринку мог бы позвать…

Щекалова. Клим – алкаш. Справный мужик дядя Миша с ним не знается.

Тушков. Я так понял, что дядя Миша спиться в короткие сроки настроился. С Климом сравняется и Клима обойдет. А почему такая дичь? Зачем с мешком картошки в «Магнит» переться, ясно ведь, чем закончится.

Щекалова. Вероятно, она…

Тушков. Она?

Щекалова. Загадочная русская душа.

Тушков. Удобная штука. И повод для гордости, и спишешь на нее, когда больше не на что. Мы с тобой, по-моему подружились. А доводить друзей громкой музыкой нехорошо.

Щекалова. Из-за вас двоих мне с музыкой здесь вовсе не ездить?

Тушков. Липецк рядом с Воронежем. Воронеж сравняли с землей, а на Липецк не упала ни одна немецкая бомба. Бывшая любовница Геринга в Липецке, говорили, жила. До войны мы же с немцами всячески сотрудничали, в Липецке, к примеру, проходили обучение нацистские летчики. А Геринг – шеф люфтваффе. В Липецке он бывал. И Липецк от бомбежек не пострадал.

Щекалова. Я поняла… но я подумаю.

Тушков. Тяжкие раздумия тебя обескровят. Перекрутят жилы у тебя в голове.

Щекалова. В голове извилины.

Тушков. У кого как.

Щекалова. Я двину к себе. Насчет музыки ничего не обещаю. Тушков. Не сегодня завтра о твоем решении мы узнаем. Тишина или грохот. Человеколюбие или человеконенавистничество. При правильном решении твой музыкальный агрегат тебе будет ни к чему. Приезжай, и мы его купим. Тогда ты продажным человеком себя не почувствуешь. После твоего решение ты ведь не средство протеста нам продашь – всего лишь ненужную технику.

Щекалова. Я прикину, без спешки определюсь… у вас дети есть?

Тушкова. Сын Андрей.

Щекалова. Он не сирота… следите за ним, безжалостно контролируйте. Повезет – поможете крайностей ему избежать.

Щекалова уезжает.

Тушкова. В воспитании детей она за жесткость.

Тушков. Я тебя в методах не ограничиваю.

Тушкова. Начнет хулиганить – будем принимать меры. Но пока мальчик он тихий.

Тушков. Какой?

Тушкова. Эмоции из-за страха у него прорываются… он совершенно не драчлив. С другими детьми не конфликтует.

Тушков. С Ардашиным отношения у него сложные.

Тушкова. С Ванькой Ардашиным?

Тушков. Ну не с отцом же его. Во дворе вместе ходят, а чего ходят…

Тушкова. Играют.

Тушков. Играющие дети обычно выглядят поактивнее. А они безмолвны, движения вареные… будто два мающихся призрака.

Тушкова. Заканчивай чушь нести. Нельзя о своем сыне говорить в таком духе.

Тушков. Отец у Ваньки самый заурядный бычара… его мать я видел мельком.

Тушкова. А я вообще не видела. С участка она разве выходит?

Тушков. Она с Ванькой однажды к станции шла.

Тушкова. Это была не она.

Тушков. Женщина молодая, не бабушка… я подумал, что мать, однако не поручусь. И как она с ее заскоками с простоватым мужем уживается…

Тушкова. Любовь.

Тушков. Понятно – родственные души, на взаимные уступки идущие… скорее всего, он ее бьет. На только когда она его вконец достанет.

Тушкова. Мы знаем, что она постоянно сидит за забором. Почему, не знаем.

Тушков. Ты резонно предлагаешь домыслами не заниматься.

Тушкова. Ванька у нас задерживается, но она ни разу его не забирала… отец приходил забирать.

Тушков. Отец, приезжающий с работы не раньше часов десяти.

Тушкова. А она не меня стесняется?

Тушков. Столь закомплексована, что в присутствии красивой женщины ей не по себе?

Тушкова. Умеешь ты между делом приятную вещь сказать.

Тушков. У меня некрасивая жена… не единый муж в мире признать не согласится!

Тушкова. Ради собственной гордыни ты, значит, мне комплимент…

Тушков. Тонкий ценитель женской красоты к нам с тобой топает. Он тебя успокоит.

Движущийся к Тушковым мужчина нарочито строг и несколько рыхловат.

Тушкова. Если вопрос не касается ставок на регби, Сергей не больно словоохотлив.

Тушков. Сдержанная личность. Не болтун. Норма для регбиста.

Тушкова. Но в регби он не играл.

Тушков. Его бы там убили. И он бы совсем молча лежал в земле. Привет, Сергей!

Тушкова. Здравствуй, Сережа!

Мупыгин. Привет.

Тушков. Видишь, с тачкой пройтись мы вышли.

Мупыгин. Хорошо.

Тушков. Пустая тачка свидетельствует против меня…

Мупыгин. Почему?

Тушков. До цели я не дошел или то, что вез, у меня отобрали. Отсутствие характера или физическое убожество, выражающееся в невозможности защитить свое добро.

Мупыгин. Печально.

Тушкова. Меня он на тачке катал. Назад сейчас повезет.

Тушков. И ты, Сережа, пойдешь с нами.

Мупыгин. За компанию прогуляюсь? Ладно, могу гулять не один.

Тушков. О нашем старом знакомом нам нужно поговорить. Припомни, у кого дом мы сожгли.

Мупыгин. О нем много лет ничего не слышно. Услышал ты что-то?

Тушков. Сегодня днем он мне позвонил.

Тушкова. Потапов? А я почему не в курсе?

Тушков. На тачке я обычно тебя не катаю. Катание из-за особенного случая не заподозрила? От волнения потряхивает, на месте не сидится… был бы у нас огород, я бы занялся грядками. Получастка под новые грядки бы раскопал.

Мупыгин. Потапов не достоин такой реакции. Сглотнул и не объявлялся, а теперь с угрозами звонит?

Тушков. Скажи он, что он нас простил, я бы тачку в сарае оставил. Естественно, он мне угрожал.

Потапов. Только тебе?

Тушков. О твоем участии ему известно доподлинно.

Мупыгин. Доподлинно…

Тушков. Хоть лопни – не переубедишь ты его.

Мупыгин. Нас было шестнадцать человек…

Тушкова. Из них четырнадцать до сих пор в поселке.

Мупыгин. Горянские дом дешево продали…

Тушкова. В Америку как-то быстро собрались и умотали. Подумаешь, контракт предложили…

Тушков. Пятилетний контракт. В известной на весь мир дизайнерской фирме.

Тушкова. Через пять лет приедут, а дома у них нет.

Тушков. Они не приедут. А мистер Потапов в наш поселок, я опасаюсь, вернется. Посчитаться с нами именно здесь он мне обещал.

Тушкова. Все, возможно, серьезно… какое у тебя было право в неведении, как бесполезную дуру, меня держать?

Тушков. Пользы от тебя в данных обстоятельствах действительно немного.

Тушкова. Я бы сразу же после его звонка наготове была. Уже польза!

Тушков. Он заявил, что несмотря на предупреждение, удар он нанесет неожиданный. То есть никакая готовность нас не спасет. Был бы у него напалм и был у него вертолет, я бы подумал…

Тушкова. С неба он нас спалит?

Тушков. Яркому пламени по логике положено в его планах присутствовать. В отместку за наше пламя.

Мупыгин. Мы ему полгода мозги вправить пытались.

Тушков. Уговорами воздействовали не один день.

Тушкова. А ему на наши просьбы было забить.

Мупыгин. На просьбы и угрозы.

Тушкова. Когда ему грозили, он, придурок, сильнее ржал… я ему кричала, что мы не шутим, а он с хохотом ушел и настоящую вакханалию закатил.

Тушкова. Пьянки у него становились все громче и громче. Во дворе визги, петарды, луженые глотки горланят о правильных пацанах… кулаки даже сейчас у меня сжимаются. Козлина вонючий!

Тушкова. Спокойнее, дело прошлое… а вот последствия этого дела…

Тушков. Тварь больная! На пепелище постоял и исчез, а спустя годы, видите ли, отомстить вознамерился!

Мупыгин. Он трезвым тебе звонил?

Тушков. Язык у него не заплетался. Свысока со мной разговаривал, как палач с жертвой. Ерзай, не ерзай, а голову я тебе отрублю… про голову он не говорил.

Тушкова. Слава Богу. В ближайшее время мы будем настороже, а потом? Расслабимся? Чтобы он без помех с нами что-нибудь сделал? Ради нашего Андрейки нам бы о бдительности не забывать!

Тушков. Мне завтра на работу.

Тушкова. Я не работаю!

Мупыгин. Входные двери нам бы не нараспашку. Калитки мы закрываем, а дома открытыми стоят.

Тушков. Закроешь, и несколько рубежей. Эшелонированная оборона.

Мупыгин. Военной темой оружейник императорского двора, понятно, владеет…

Тушков. Экспериментальные пули я отливаю.

Мупыгин. Летающие?

Тушков. Разговор об оружии, не имеющем мировых аналогов, я вынужден попросить тебя не развивать. За сделанный мною полунамек в далекие холодные края меня, бедолагу, отправят.

Мупыгин. Гиперзвук – оружие фантастическое…

Тушков. Фантастически мощное. Действует ли оно лишь в комиксах, я тебе не отвечу. Согласованная линия – ни гу-гу. И те, кто подписку о неразглашении не давал, в семье или с друзьями ни словом, я убежден, ни обмолвится. Слишком грандиозен для кухонной болтовни наш проект. Если гардеробщик Алексей Матвеевич на пафосе, я тоже на нем буду. Среди вас, обыкновенных людей, мы ходим… и потрясающую тайну при этом знаем.

Мупыгин. Она состоит в том, что никакого гиперзвукового оружия у России…

Тушков. Хлоп-хлоп-хлоп.

Мупыгин. За догадливость мне аплодируешь?

Тушков. Я не аплодировал, я ртом издал. Различие, возможно, принципиальное.

Тушкова. Тебе бы не изгаляться, а насчет Потапова разум напрячь. Не он вон прется?

Облаченный в строгий костюм и напряженно озирающийся Хацлабаев тащит сумку-коробку.

Тушков. Я его смутно помню…

Мупыгин. Это нацмен.

Тушков. В костюме идет…

Мупыгин. Деловой нацмен.

Хацлабаев. Простите меня, дом двадцать девять рядом тут?

Тушков. В нумерации мы не зубры… а в том доме вам кого?

Хацлабаев. Не в курсе я, кого, еду он себе заказал. Дороги плохие и дом найти не могу!

Тушкова. А что с дорогами?

Хацлабаев. Разбита там дорога! Машину бросил, не хочу за поломку платить. Вы мне чего-то подскажете или мне дальше идти?

Мупыгин. Дорогу «камаз» с бетонными блоками раскурочил. Гонял туда-сюда.

Тушков. Побольше блоков спешил привезти.

Мупыгин. Прыть несколько нездоровая.

Хацлабаев. Вам, богатым, не понять, с какой скоростью работать нас заставляют. Хорошо, у меня не пицца, не каждая минута на счету. С пиццей замучаешься! Сегодня китайскую еду заказали.

Тушков. Ассортимент у вас, наверно, значительный. Форель по-севански нам не доставите?

Хацлабаев. Рыба у нас в суси, в роллах… по-севански?

Тушков. Форель, сделанная по-армянски.

Хацлабаев. Армянских блюд мы не предлагаем. Национального вопроса не будет, не обидел я никого?

Мупыгин. А ваша национальность…

Хацлабаев. Не вижу смысла о ней говорить. Договорились – скажите мне, где дом двадцать девять, и кто я есть, я вам выдам.

Тушкова. На вас неплохой костюм.

Хацлабаев. Мощная фирма, качественную униформу она нам выдает. В грязь упаду – химчистку сам оплачу. У одного нашего парня еду на улице отнять захотели. Он подрался и за порвавшийся костюм заплатил.

Тушков. Драться из-за парочки роллов…

Хацлабаев. Он дрался за свою честь!

Тушков. Человеку, сумевшему в высоком стиле отстоять свою честь, заплатить за костюм сущая ерунда…

Хацлабаев. Он бы не платил, но при нашем принуждении не отвертишься. Мощная фирма! К работникам очень заботливая!

Тушкова. Иронизируете?

Хацлабаев. Я не знаю, кто вы, чем занимаетесь…

Мупыгин. (кивнул на Тушкова) Он засекреченный создатель двигателей, ракет и подводных вертолетов класса «Креветка».

Хацлабаев. Делать крупные дела на роду написано не у всякого… политика нашей фирмы – чтобы работники говорили о ней только позитив. Про критику узнают, и пиццу на велосипеде буду я развозить. А мне нравится в костюме на машине ездить.

Тушкова. Вы амбициозный мужчина.

Хацлабаев. Я приехал из Самарканда, имея в голове достичь звезд.

Тушкова. Вы – узбек.

Хацлабаев. Я кто не узбек?

Тушкова. Мы не узбеки.

Хацлабаев. У нас говорят, что узбекская кровь есть во всех. Ваших предков за четыре-пять поколений до родителей вам не проверить. Сплошные русские, думаете?

Мупыгин. У меня были буряты.

Хацлабаев. И узбеки, уверен, были. Узбеки не то с русскими, с аргентинцами перекрещивались. Наша семья в Буэнос-Айресе родственника нашла. А он думал, что он чистый аргентинец, не подозревал, что узбек. А мой дедушка, выяснилось, ему дедушка тоже. В Аргентине был проездом, а роман с аргентинской девушкой успел закрутить. Дедушка Фатхулла любил путешествовать… из Советского Союза как вырвался, так до старости и мотался. Домой вконец одряхлевшим вернулся.

Тушков. Богатые подарки вам привез?

Хацлабаев. Мы на билет из Сантьяго ему собирали. Глава семьи! Главе не откажешь.

Мупыгин. Богатства не нажил, но мир повидал…

Хацлабаев. Обратно в тот мир его не тянуло.

Тушков. Пригрели вы его дома. Окружили душевным теплом. Хацлабаев. Искали его, по-моему. Проскальзывало у него, что за границы Узбекистана ему нельзя.

Тушков. В Узбекистане, по его мнению, в безопасности он находился?

Хацлабаев. Мы бы попытались его защитить…

Тушков. Он приехавших за ним профессиональных киллеров?

Хацлабаев. Полной гарантии не было, однако дом – это дом. Лучше сидеть в крепости, чем по открытой местности шастать. За дедушку Фатхуллу не беспокойтесь, он уже умер. Своей смертью сумел умереть.

Тушков. Перед смертью не напутствовал?

Хацлабаев. Меня?

Тушков. Вы все перед ним встали, возле кровати замерли, и он подозвал тебя. Другим сказал к нему не приближаться.

Хацлабаев. Другие бы обиделись. Скандал бы в метре от умирающего дедушки возник. Люди бы что подумали? Меня подозвал и нашептал мне в ухо, где деньги он спрятал. После его смерти делиться меня бы заставили!

Мупыгин. А тебе нечем.

Хацлабаев. Чемоданчиком с долларами не располагаю. Из зарплаты отстегивать бы пришлось.

Тушкова. От тебя бы отстали. Вы же с родственниками друг другу полностью верите.

Хацлабаев. Насчет чего?

Тушкова. Не оставил тебе дед наследства, не должен ты им ничего.

Хацлабаев. Мне бы да, поверили…

Тушкова. Разумеется.

Хацлабаев. Или не поверили. Когда касается денег, как везде, люди у нас звереют. Примерно бы прикинули, сколько дед оставить мне мог, и сумму к выплате мне назначили. Семья для нас значение имеет огромнейшее. Семью не пошлешь.

Мупыгин. И ты бы согласился половину зарплаты ни за что отдавать?

Хацлабаев. Деньги пошли бы в семью. На воспитание детей и переезд в Москву тех, кто постарше.

Тушкова. Вы к нам все едете, едете…

Хацлабаев. Пока едем. Радуйтесь, что у вас чисто, скошенная трава и доставляемая еда, экономически нам у вас уже почти невыгодно. Больше по привычке к вам едем. Двадцатый девятый, я знаю, в той стороне мне искать.

Мупыгин. Где-то домов через десять.

Хацлабаев. Без разговора с вами я бы давно нашел.

Тушков. Просим прощения, что вас отвлекли.

Хацлабаев. Хорошо мы поговорили. По душам редко мне удается, даже со своими откровенный разговор не идет. Оставь мне дедушка Фатхулла сто тысяч долларов, я бы вас в настоящий ресторан пригласил. До свидания!

Тушков. Всего наилучшего.

Хацлабаев уходит.

Мупыгин. Со ста тысяч долларов я бы всем московским детдомам по пачке пельменей.

Тушкова. А мы с мужем занятие благотворительностью решили не откладывать. Девочке на операцию помогли.

Тушков. Хватит хвалиться.

Тушкова. А пусть он нам поаплодирует. Деньги нам нелишние были.

Тушков. От себя не оторвешь – добро не сделаешь. Всемером на работе мы напряглись. У низкооплачиваемой женщины больная дочь, беда с печенью полная… в нашей клинике лежала бесплатно, а заграничная операция за свой счет. Скинувшись, мы набрали. Мупыгин. Коллектив у вас исключительный…

Тушкова. Русские оружейники!

Тушков. Приятно почувствовать себя кем-то полезным…

Мупыгин. Работа тебя, кажется, угнетает.

Тушков. Работа, как работа.

Мупыгин. Ваша ракета сравняете с землей камерунский наблюдательный пункт, и Родине выгода.

Тушков. Я страшно надеюсь, что колоссальная. Нам бы в долгий разговор о регби пуститься. В букмекерской конторе ставки на любой матч принимают?

Мупыгин. На несерьезные вопросы, касающиеся ставок, я не отвечаю.

Тушков. Потребность толпы в увеселительных разговорах вам, строгим сектантам, претят. Ты на английские матчи, я знаю, ставишь.

Мупыгин. Английские, французские… подзуживаешь, чтобы меня понесло? Под тоннами информации быть погребенным мечтаешь?

Тушкова. Раньше о ставках ты как-то спокойнее говорил.

Мупыгин. На «Сарацинах» я проигрался. Семь с половиной тысяч потерял.

Тушков. «Сарацины» из страны…

Мупыгин. Знаменитейшая лондонская команда, многократный чемпион. Не думал я, что «Ньюкаслу» они сольют. «Ньюкасл Фэлконс». Абсолютная заурядность вроде футбольного «Ахмата». Чеченцы нас не подслушивают?

Тушков. Вряд ли они будут утверждать, что «Ахмат» великий клуб.

Мупыгин. Да, но могут обидеться. В нашей сетевой регбийной тусовке есть чеченец Мансур. За «Лестер Тайгерс» болеет. Ну так вот – критиковать «Лестер» мы побаиваемся.

Тушкова. Но вы же общаетесь в Интернете. Не на улице. Что он вам сделает?

Тушков. Обзовет вонючими ишаками.

Мупыгин. И пообещает нас найти.

Тушкова. Глупо, когда от интернетных угроз коленки трясутся. А «Лестер Байкерс»…

Мупыгин. «Лестер Тайгерс»!

Тушкова. Команда они сильная?

Мупыгин. Крутая команда?

Тушков. Честно?

Мупыгин. Самая титулованная. Кубок Чемпионов дважды брали. Помню, я на них против «Кардифф Блюз» восемь тысяч поставил. Трансляцию нашел, неотрывно пялился… потом ноутбук чуть в окно не швырнул.

Тушков. За полосой неудач…

Мупыгин. Приходит усталость от жизни.

Тушков. Ладно тебе, приятель, депрессивное настроение тебе не свойственно.

Мупыгин. Цветочки меня выручают. Мои гиацинты вы у себя посадили? В удобренную землю?

Тушкова. Залюбуешься, как растут.

Мупыгин. Мне бы на них взглянуть…

Тушков. Пойдем. А чем проблема?

Мупыгин. Мне бы поужинать…

Тушков. Напрашиваешься ты довольно умело.

Мупыгин. У вас я есть не буду. Не с моим желудком питаться в гостях.

Тушков. Язву нажил? Играть на деньги – нервное дело, здоровью неизбежный ущерб.

Мупыгин. У меня не язва, но желудок побаливает, процессы идут…

Тушкова. Тебе бы к врачу сходить.

Тушков. К онкологу.

Мупыгин. Вы обезумели что ли, откуда у меня рак. Меня же не корчит – поднывает немного внутри, овсянку поем и проходит. О раке я даже не думал! У моего дяди был рак легких, но я не курю. Твою же зеленую…

Тушков. Мать?

Мупыгин. Твою же зеленую кожу…

Тушкова. О лягушках он говорит?

Тушков. Я не понял. Чья зеленая?

Мупыгин. Ничья… расстроила меня мысль. Дядя у меня тоже не курил, шипел, умирая, про несправедливость… но у меня не в груди болит.

Тушкова. Ты не пугайся, гастрит у тебя, обыкновенный гастрит. Разглядывание цветочков в нашей компании его, уверяю тебя, не усугубит.

Мупыгин. Минутку посмотрю и домой…

Тушкова. Договорились. А овсянку ты с чем, с вареньем?

Мупыгин. С чили перцем…

Второе действие.

У коттеджа в пару этажей клумба, окруженная Тушковыми и Мупыгиным.

Тушкова. Синенькие и беленькие.

Мупыгин. Луковицы я давал для цветов трех цветов.

Тушков. Цветы трех цветов! Замечательно. Почему бы мне, как слабоумному, не порадоваться?

Мупыгин. Россией создано гиперзвуковое оружие.

Тушков. Ура! Ура! Слава президенту!

Тушкова. Вам бы за заботливость меня похвалить. Когда было холодно, я их накрывала.

Мупыгин. При заморозках им хана. Если позаботиться о них некому. Гиацинты двух цветов – палитра небогатая.

Тушкова. На твое многоцветье мы даже не замахиваемся.

Мупыгин. Оно недосягаемо и для цветоводов покруче вас. Четырнадцати оттенков у меня гиацинты.

Тушкова. Углубившись в тему, я прочитала про голландца, у которого гиацинты ста девяносто оттенков к солнышку тянутся.

Мупыгин. Ста девяносто?

Тушков. Подумать только, на что способны наши западные враги.

Мупыгин. Сто девяносто… один и девять… ставка на «Енисей». В финале Кубка России с «Красным Яром» будет играть.

Тушкова. «Красный Яр», наверное, из Красноярска. А «Енисей»?

Мупыгин. Оттуда же.

Тушкова. Локальное у нас регби какое-то.

Мупыгин. Энтузиасты в Красноярске живут. В Англии – это огромный бизнес, а у нас вся аудитория – жены, дети и родители, нашедшие силы до стадиона доковылять. Ставить на «Енисей» я не намеревался… с инсайдером пообщаться мне нужно. С человеком изнутри. Врачом он в «Енисее» работал. Теперь массажист. В вацапе мы с ним контактируем.

Тушков. Перевод из врачей в массажисты, мне представляется, понижение.

Мупыгин. Напортачил он однажды. С диагнозом облажался.

Тушкова. Никто не умер?

Мупыгин. Перспективный парень карьеру был вынужден завершить. Тяжелый удар для команды.

Тушкова. И парня жалко.

Мупыгин. Парень незадачливому врачу бутылку виски поставил. Через год. Вписавшись в сырьевой бизнес, где он стал зарабатывать, как пять лучших регбистов России вместе взятых. До тридцати бы за копейки пробегал и на свалку. Но доктор неосознанно помог.

Тушков. Да здравствует доктор.

Тушкова. Паршивый доктор.

Мупыгин. В команде он тем ни менее удержался. Снабжает меня внутренними сведениями, когда попрошу.

Тушков. Сведения из медицинского штаба повлиять могут на многое.

Мупыгин. Соперникам я их не сливаю. Он знает, что я не солью. Только для ставок они мною используются. Раньше я ставил за двоих и, если выигрывал, мы делили. В случае проигрыша его часть ставки шла ему в долг. Покрываемый из следующего выигрыша. Поражения случались почаще, его долг рос, и из дела он вышел. Сказал, что надежной информацией мне долг возвратит.

Тушкова. Долг, видимо, небольшой…

Мупыгин. Тысяч тридцать. Не сумма, чтобы с мордоворотами приезжать и вышибать.

Тушков. Регбисты ребята здоровые, тебя и твоих подручных на раз бы они замесили…

Мупыгин. Мы бы не на тренировку приехали. Около подъезда бы подловили.

Тушкова. Я бы кричала. Шум на весь двор.

Мупыгин. При выбивании долгов к женщинам особый подход. Подробности тебя шокируют. В долги ты не залезай – без психологических минимум травм не выбраться тебе будет.

Тушкова. Долгов я не делаю, а психика у меня страдает. Вы-то волноваться из-за Потапова еще не перестали?

Мупыгин. Думаю, дальше болтовни он не зайдет. Как он всех участвовавших в поджоге накажет?

Тушков. Заминирует их дома. Отравит их колодцы. С измененной до неузнаваемости внешностью к нам на участки проникнуть ему нетрудно.

Тушкова. Приклеенными усами ему меня не провести.

Тушков. Синие гиацинты у нас пониже белых. (Мупыгину) Белые и должны выше быть?

Мупыгин. Не должны. У вас они, по-моему, над синими не возвышаются. На глаз разницы нет.

Тушков. Я замерял. На два миллиметра белые в среднем выше.

Мупыгин. Ну выше и выше…

Тушкова. Ничего не выше! Не мерил он ни шиша, придумал все зачем-то. Чтобы меня отвлечь, разговор от Потапова ты уводишь?

Тушков. Если он владеет искусством маскировки, мы пропали… потерявшаяся девочка постучится, мы ее впустим, а это не девочка.

Тушкова. Потапов? Под девочку он ни за что не сработает, изобразить девочку за пределами человеческих возможностей для него!

Тушков. Плечи у него не слишком широкие. Рост самый обычный. Надеть парик, загримировать лицо, разучить походку… ребята из спецслужб рассказывают, что при желании и умении совершенно другим человеком ты станешь.

Тушкова. Сделать из мужчины девочку…

Тушков. Сделают.

Тушкова. У девочки тонкая кость, а у мужика…

Тушков. Массивных девочек, ты считаешь, не бывает? Сплошные стебельки?

Мупыгин. Как знаток регби, я подтверждаю – здоровенных девушек в мире полно. Такая тебя на поле собьет – повезет, если только искры из глаз посыплются. Женское регби я не смотрю. На их игры не ставлю.

Тушков. Девушки бегают, грубо толкаются…

Мупыгин. Не смотрю.

Тушков. А совсем девочки? Они в регби играют?

Мупыгин. Детские соревнования, конечно, проводятся, почему нет…

Тушков. Участвуют девочки лет одиннадцати с весом килограммов девяносто?

Мупыгин. Девочки там немаленькие.

Тушков. (жене) Тебе понятно? Не под малышку, само собой, под крупную девочку Потапов маскировать себя будет.

Тушкова. Я вот чего не понимаю. Ты этим мстителем нас завел. А теперь в шутку все переводишь?

Тушков. Я беспокоюсь, но параллельно с беспокойством у меня какое-то ощущение нереальности… и оно во мне крепнет.

Мупыгин. Склоняешься к тому, что он решится кровавый кошмар нам устроить?

Тушков. Ты с ним поближе общался. Выпивать к нему заходил. Что-нибудь от настоящего психа в нем было?

Мупыгин. Я к нему не побухать заглянул, насчет газового котла перекинуться…

Тушкова. Мы нашим не пользуемся.

Мупыгин. Вы зимой не живете. А я круглогодично здесь торчу, в лютые морозы выживаю.

Тушков. Тридцатиградусные морозы – предания далекой старины. Рассказы дедов, руки с ногами путающих.

Мупыгин. Двадцать шесть в этом феврале было. Околеешь без отопления, в четырех свитерах к теплолюбивому Христу отойдешь…

Тушков. Ходить и проповедовать в нашем климате он бы замучился.

Мупыгин. Ходил бы в тулупе.

Тушков. А по воде бы где ходил? Реки с озерами у нас замерзают.

Мупыгин. Он бы сотворил чудо, и растаял бы пруд.

Тушков. Пруд, что за магазином? Куда цистерны какой-то дряни сливают? Он зимой не замерзает, незачем Иисусу волшебную силу на него тратить.