Читать книгу Троцкизм против большевизма. О реставрации капитализма под лозунгами построения коммунизма - Петр Балаев - Страница 5

Будущий родственник самых богатых банкиров мира, как представляют Л. Д. Троцкого современные разоблачители мирового жидо-масонского заговора, родился в 1879 году и первые годы жизни провёл в саманном домике с земляным полом, крытым соломой. В трещинах стен водились ужи, которых иногда Бронштейны принимали за гадюк и дико пугались.

Наверно, к моменту рождения Троцкого его родственники ещё не успели стать банкирами или им было наплевать на бедных родственников. Но, благо, русский царь считал, что мужику грамота не нужна, поэтому крестьянское население родины Лёвушки, Херсонской губернии, как и остальных губерний империи, было почти сплошь неграмотным. А еврейская община грамоте своих членов учила, неграмотных евреев почти не было, поэтому оборотистому грамотному еврею среди тёмных русских мужиков было…

Давид Леонтьевич Бронштейн ртом мух не ловил, начал с мелкого арендатора и всё богател и богател. На мнимых богатых родственников надежд не возлагал, на мировой еврейский заговор не надеялся, ему вообще еврейство было побоку, в доме Бронштейнов даже на идише не разговаривали, только на русском и малороссийском. «Еврейской мове», к слову, будущего главаря еврейского заговора в России родители так и не обучили.

На отпрыска старый Бронштейн возлагал большие надежды. Мечтал, что сын выучится на бухгалтера и тогда семейный бизнес можно так поднять – ого-го! На свою беду, определил Лёву учиться в реальное училище на пансион в соседний город. Лучше бы он этого не делал. Под боком надо было держать! Мальчик был не совсем простой. Очень впечатлительный, до нервных припадков. В реальном училище, в Одессе, навпечатлялся. Чтобы хоть что-то понимать, почему не только сынки Бронштейнов, но и вполне себе дворянки Шурочки Коллонтай в юности начинали беситься так, что потом родители только краснели от стыда в жандармском управлении, когда им «силовики» рассказывали, чем их отпрыски занимаются, нужно немного представлять политические реалии конца XIX века.

Это только назначенные прокуроршами барышни с глупыми глазами молятся на портреты царей. Поклонская, очутись она в образованном русском обществе конца XIX века, стала бы всеобщим посмешищем и изгоем. Над её монархическими ужимками люди того времени хохотали бы, как над ужимками деревенской дурочки. То общество Фёдор Достоевский, приятельствовавший с реакционным и удивительно похожим на героя романа Льва Толстого Каренина, царским министром Победоносцевым, клеймил в своих статьях самозабвенно, но когда ему в лоб сказали, что его «Бесы» – гнусный пасквиль, краснел и заикался.

Сегодня основной упор антикоммунистическая историография о РИ конца 19-го делает на том, что образованные слои государства были поражены зловредными идеями либерализма. То есть идеи либерализма, идеи свободомыслия, нам с вами представлены, как зловредные. Нет, если вы думаете, что Познер – либерал, то я – пас. С дураками я постепенно отучаюсь вести дискуссии. Для тех, кто немного может думать, могу только подсказать, что защищать отживающее и загнивающее политическое устройство государства либерал не может. Это делает консерватор. Если Познер защищает капитализм и рынок, если сам себя позиционирует, как антикоммуниста, то кто он? Думайте над этим, вам станет ясна эта наглая разводка «патриоты-либералы». Это одна компания консерваторов.

Да, почти всё образованное российское общество конца XIX века было поражено идеями либерализма. А как иначе, если образованным людям было стыдно жить в государстве с таким политическим устройством?

Самодержавная, абсолютистская монархия! Феодализм. Даже после отмены крепостного права – почти чистый феодализм. Сословное правительство. Правление феодалов.

Приезжаешь за границу и стыдно там людям в глаза смотреть. У них конституции-парламенты, а в России – царь. Вождь племени, как у папуасов.

Ладно, со стыдом при разговоре о парламенте можно было отбрехаться. Но государство уже валилось в такой позор! Это же немыслимо просто: русский царь, Александр Третий, просит у французов кредиты и ради получения этих кредитов стоит на палубе прибывшего с визитом французского крейсера, руки по швам, слушает французский гимн «Марсельезу», в котором поётся, что всем царям-королям – кирдык надо сделать. Это же национальный позор!

Как образованным людям государства с этим было жить? Навоза в головах тех людей было ещё не так много, как у наших соотечественников-современников, которые себе в череп напихали одновременно монархизм, антилиберализм, патриотизм, социализм и коммунизм и глядят на мир лучистыми глазами воодушевлённых идиотов…

В Одессе молодой Троцкий только почувствовал запах либерализма, а в седьмом классе уже учился в Николаеве, жил на пансионе у хозяйки в компании с несколькими другими учениками. 16-летняя молодёжь, да ещё оставшаяся без присмотра родителей, да плюс ко всему уже набирали моду в обществе социалистические идеи… Молодёжь к моде всегда тянется. Хоть в смысле штанов, хоть в смысле идей. Если в моде идеи антигосударственные, а само государство не может предложить молодёжи никакой внятной альтернативы, кроме тюрьмы за модное увлечение, то результат получится одним: даже видные сановники-чиновники будут недоумённо хлопать глазами, узнавая, что их отпрыски записались в ряды революционеров. И бороться с этим практически невозможно. Умное правительство может только тормозить процесс радикализации молодёжи, а вслед за ней и всего общества, изобретением каких-нибудь «патриотических» идеологий, будет пытаться сделать их популярными в молодёжной среде. На очень долго таких обманок не хватит, но хоть время можно будет потянуть. Тупое государство будет делать так, как делал русский царь.

У Лёвы не было даже зачатков той убеждённости с юности, как у Ленина, Сталина, Ворошилова, впечатлительный мальчик с нервной психической организацией, как муха летел на всё модное. Сначала его увлекли идеи парламентаризма:

«Наибольшим авторитетом пользовалась тогда московская либеральная газета „Русские ведомости“. Мы её не читали, а изучали, начиная с импотентных профессорских передовиц и кончая научными фельетонами. Гордостью газеты были иностранные корреспонденции, особенно из Берлина. Через „Русские ведомости“ я получил первое представление о политической жизни Западной Европы, особенно о парламентских партиях. Сейчас трудно даже представить себе то волнение, с каким мы следили за речами Бебеля и даже Евгения Рихтера. И до сих пор я помню фразу, которую Дашинский бросил вошедшим в здание парламента полицейским: „Я представитель 30 000 рабочих и крестьян Галиции, кто смеет ко мне прикоснуться!“ Мы рисовали себе при этом титаническую фигуру галицийского революционера. Театральные подмостки парламентаризма, увы, жестоко обманывали нас. Успехи немецкого социализма, президентские выборы в Соединённых Штатах, потасовки в австрийском рейхсрате, происки французских роялистов – всё это захватывало нас гораздо больше, чем личная судьба каждого из нас» (Л. Д. Троцкий. Моя жизнь) [2.1, с. 109–110].

Потом он записался в яростные антимарксисты. Что для него характерно, он бросился изобличать Маркса, даже ещё не имея представления о его трудах, не прочитав ещё ни одной статьи Маркса. И написал разгромную статью против него:

«Я написал для народнического издания в Одессе полемическую статью против первого марксистского журнала. В статье было много эпиграфов, цитат и яду. Содержания в ней было значительно меньше. Я послал статью по почте, а через неделю сам поехал за ответом. Редактор через большие очки с симпатией глядел на автора, у которого вздымалась огромная копна волос на голове при отсутствии хотя бы намёка на растительность на лице. Статья не увидела света. Никто от этого не потерял, меньше всего я сам» [2.1, с. 111].

Похоже на большинство нынешних разоблачителей марксизма? «Пастернака не читал, но осуждаю» – родилось не в среде советской интеллигенции. Факт, что у нас сегодня расплодилась целая свора клеймящих Маркса публицистов, которые про «Капитал» знают лишь то, что это очень толстая книга, свидетельствует только о наличии среди публицистов огромного числа таких «Бронштейнов». Впрочем, среди тех, кто называет себя марксистами, но тоже «Пастернака не читал», подобных типов не меньше. Да и сам Троцкий, похоже, до конца жизни «Пастернака не читал».

В этот период у молодого Бронштейна начались ещё ссоры с отцом. Отец периодически наведывался в Николаев посмотреть, как учится и чем занимается сын, хозяйка пансиона ему рассказывала о том, что он связался с вольнодумцами, в училище докладывали, что Лёва занятия забросил. Отцовские нотации, как обычно бывает, привели к обратному эффекту. Лёва окончательно ударился в революционную деятельность. С компанией таких же обалдуев они создали целый революционный «Южно-русский рабочий союз». За громким названием скрывалась группа почти подростков, которые вели разъяснительную работу среди рабочих, писали воззвания, размножали их на гектографе и раздавали желающим. Что они там разъясняли и что писали в воззваниях – можно только представить. «Пастернака не читали».

Разумеется, о мерах конспирации эти обалдуи никакого представления не имели, вычислить их жандармам не представляло никакого труда. Их всех скопом 28 января 1898 года и замели.

Чем думали жандармы – неизвестно, но они наплодили революционеров больше, чем все социалистические партии вместе взятые. Арестованные были 16–17-летними подростками, мальчишки увлеклись модными социалистическими идеями, не более того. Продержали бы пару суток в цугундере, сделали бы внушение и отпустили бы по домам попробовать отцовского ремня, глядишь, и не было бы «льва революции». С мальчишками же поступили максимально зверски: 2 года тюрьмы и потом ещё 2 года ссылки.

Так что не мировой финансовый кагал сделал из Льва Бронштейна революционера, а царь со своими жандармами.

Сначала Лёву Бронштейна поместили в Николаевскую тюрьму, потом перевезли в Херсон, досиживал уже в Одессе. Он вспоминал, что в Одессе сидел весь срок в одиночке. Может быть, и правда. Но вряд ли. Вот Клим Ворошилов сидел в одиночке, потому что его взяли, но на нём все нити оборвались. Да ещё и буйным был. Его был смысл изолировать, правда, это полиции не помогло. Клим даже из одиночки ухитрялся руководить партийной организацией Луганска.

Этот же «Южно-русский союз» полиция вымела под метёлку. Их как раз не в одиночках нужно было держать, а всех скопом, чтобы в камеру поместить «наседок». Это элементарные вещи в работе полиции. Но, ладно. Пусть он страдал в отдельной камере. Руководить кем-то из тюрьмы ему не было надобности, потому что все его соратники здесь же, в тюрьме, сидели, поэтому Бронштейн занялся написанием труда о франкмасонстве.

Было Лёве 19 лет уже. Давайте сравним марксистов. Клим Ворошилов на два года младше. Занялся социал-демократической деятельностью в то же время. Уже «Манифест коммунистической партии» разъяснял рабочим в подпольной организации, организовал и провёл успешную забастовку. В те годы он даже ещё и в тюрьму не попал, это позже случилось, уже в начале первой революции, полиция не смогла на него компромата даже для ареста найти, уволили с завода только. Это простой рабочий парень, закончивший два класса начальной школы.

Почти окончивший реальное училище Бронштейн, и старше на 2 года Ворошилова, попал в тюрьму, потому что в их балаганном «Южно-русском союзе» полицейских агентов было больше, чем самих членов. И о марксизме Бронштейн знал только то, что марксизм был. Ещё и критиковал его до посадки, ничего о нём не зная.

Потом он писал в воспоминаниях, что при изучении франкмасонства пришёл к тем же выводам, которые содержатся в положениях исторического материализма. Гений, конечно. Как литературный персонаж Остап Бендер, который сам сочинил «Я помню чудное мгновенье…». Жаль только, что его 1000-листная тюремная тетрадь с исследованиями масонов бесследно исчезла. Возил он, возил её за собой, потом кто-то в редакции «Искры», как сам же Лёва и вспоминал, этим эпохальным трудом растопил печку.

Я не стебаюсь. Ничего не выдумал. Всё это есть в книге «Моя жизнь», авторства Троцкого. Это сам про себя писал человек, который должен был к зрелому возрасту ума набраться.

Неслучайно, что когда «Моя жизнь» попала в руки Адику Гитлеру, тот пришёл в полный восторг от книги и автора и рекомендовал её своим соратникам.

Биографы Л. Д. Троцкого, из числа его почитателей, имеют привычку противопоставлять блестяще образованного «льва революции» семинаристу Сталину и слесарю Ворошилову. Забавно, что в биографиях Троцкого имеются утверждения о том, что он революционную деятельность начал, будучи студентом физико-математического факультета Николаевского университета. Сам Лев Давидович об этом факте своей биографии осведомлен не был. После окончания седьмого класса реального училища в Николаеве он на лето приехал домой, там возобновился конфликт с родителем. Отец стал мечтать сына видеть инженером, сын строил из себя любителя математики. Ругались-ругались, в конце концов, Лёва уехал в Николаев поступать в университет, но поступление почти 2 года всё оттягивал и оттягивал, одновременно боролся с марксизмом в составе «Южно-русского рабочего союза», пока его не загребла полиция.

Сравнивать даже официальное образование почти закончившего семинарию Сталина и выпускника реального училища уж совсем некорректно. Семинария давала почти университетское образование, это было высшее учебное заведение. Даже превосходства над образованностью Ворошилова, закончившего всего два класса начальной школы, не заметно. Климент Ефремович всё-таки уже в семнадцатилетнем возрасте состоял членом официального учительского общества.

Но вот чего точно не было в образованности Ворошилова, так это умения с апломбом рассуждать о предметах, о которых он не имел понятия. Троцкий же мог гневно клеймить марксизм, ничего о нём не зная. Потом он также будет пороть чушь о военной науке.

Вернее всего губят мужчину женщины, вино и карты. Как знать, если бы на юношеском пути симпатичного еврейского паренька, ещё не ставшего с возрастом похожим на карикатурного Мефистофеля, не встретилась страдающая от полового воздержания дурочка, то вполне мог сформироваться изо Льва нормальный человек. Пообломала бы жизнь, поучился бы у старших и более умных товарищей, глядишь и вышел бы толк.

В Николаеве Бронштейн познакомился с семьёй Соколовских. Типичная семья русской разночинной интеллигенции. Все прогрессивные до жути. Плохого в этом ничего нет, это нормально для государства с протухшей политической системой, именно такой в нём и должна быть интеллигенция. Я не сторонник тех, кто клеймит интеллигенцию России того времени. И известные слова Ленина относятся не ко всей интеллигенции. В конце концов, сам Ульянов выходец из неё. Правда, иногда в ней появлялись кадры, отягощённые не интеллектом, а излишком гормонов.

В молодого Бронштейна влюбилась Александра Львовна Соколовская, акушерка и социал-демократка. Типичный синий чулок, таких барышень из интеллигентных, даже из дворянских, семей в то время было много. Эмансипация набирала обороты. Была она на семь лет старше совсем ещё юного Лёвы, на нормальное замужество по причине того, что засиделась в акушерках и старых девах, надежд не питала, поэтому втюрилась в молодого Бронштейна и отдалась ему со всем пылом неистраченной страсти.

Как водится у подобных старых дев, она сразу принялась обожествлять предмет своей страсти и пророчить, что её избранник станет великим революционером, русским Лассалем. Этими пророчествами поразила сердце Лёвушки, точно залпом стрел Амура. Вспыхнула взаимная страсть.

Правда, надолго страсти не хватило. Через 4 года Бронштейн бросит в ссылке с двумя совсем малолетними детьми эту дуру, оставив их без средств к существованию. Надо отдать должное отцу «льва революции», старый Бронштейн хоть и являлся капиталистом-арендатором, но человеком был редкой порядочности. Когда он узнал, что сын собирается жениться на Шурочке Соколовской, пришёл в ужас. Опять поскандалили. Согласия отец на этот брак не дал. Не по той причине, что девушка из гоев, просто сыну надо было на инженера поступать учиться, а не на акушерках-перестарках жениться. А вот когда Шурочка осталась брошенная в ссылке с двумя маленькими дочками, то старики Бронштейны детишек забрали к себе и воспитали внучек.

Капельку бы отцовской порядочности Льву Давидовичу – цены ему не было бы. Да если бы он ещё хоть немного лучше знал женщин, чтобы понять, лесть бабы, схватившейся за «последний шанс», ничего общего с правдой не имеет, глядишь и не заразился бы манией величия, а люди с этой манией с возрастом не умнеют, только глупеют.

Сослали Бронштейна с женой, которая тоже влипла по делу «Южно-русского рабочего союза», аж в Усть-Кут. Средств на жизнь не хватало, тогда переехали ещё восточнее, на реку Илим, там Лёва нашёл место конторщика у купца-миллионера, занимавшегося скупкой и торговлей пушниной. Бронштейн в юности мнил наличие у себя больших способностей к математике, даже намерение поступать на математический факультет выказывал. Правда, поступать так и не решился. На должности конторщика его ждало «математическое фиаско», с «высшей математикой» бухучета он не справился, такого в счетах там понаписал, что через полтора месяца вынужден был опять вернуться в Усть-Кут сосать лапу. Это у него было с молодости: абсолютно любое дело, которым ему приходилось заниматься, требующее способности учиться, аккуратности и организованности – он с постоянным успехом проваливал. Вот просто абсолютно всё, за что бы он ни взялся! Кроме одного – молоть языком всякую чепуху и эту же чепуху излагать на бумаге. Здесь ему равных не было. Журналист. И не просто журналист, а ЖУРНАЛИСТ! Чтобы это понять, не требуется даже в его биографии копаться, достаточно прочесть книги, написанные этим прирождённым журналистом (не в обиду настоящим журналистам), каждая страница – кладезь чепухи.

Наверняка, каждый в своей жизни встречал таких Бронштейнов. Любое дело они знают лучше всех, всех учат и называют дураками, пока им не «повезёт» самим отвечать за конкретное дело. Сразу всё с грохотом завалят, но никогда не признают своей неспособности и некомпетентности, обязательно найдут, кого обвинить в своём провале. И обязательно – все дураки, все мешали…

Зато, когда Лёва с женой в тоске и печали вернулись в Усть-Кут, он нашёл подходящее занятие, стал писать статьи в Иркутскую газету «Восточное обозрение». Обо всём на свете писал, начиная с крестьянского вопроса и заканчивая Мопассаном. О чём писать – журналисту абсолютно неважно. Дайте ему только тему.

Ссылка в 1902 году подходила к концу, оставалось буквально несколько месяцев до разрешения покинуть Сибирь, но тут Лёве вдруг приспичило совершить побег. Сам он объяснял это тем, что под конец ссылки ему привезли издание «Искры», он прочёл газету и осознал. Что вот там – настоящее. Там дело. Нужно бежать заниматься этим делом. Спокойно отбыть небольшой остаток срока и уехать без всяких проблем заниматься этим делом не давала какая-то чесотка. Подозреваю, что чесотку вызывала надоевшая жена с двумя сопливыми детишками, ставшие обузой для «русского Лассаля».

Отбыть срок и потом с этим выводком опять дальше валандаться? Ну уж нет! Побег и эмиграция! Рубить хвост по самый копчик! Так оно и случилось. Семейная жизнь Соколовской и Бронштейна, бежавшего из Усть-Кута под фамилией Троцкий, закончилась навсегда.

После организованного ему побега Л. Д. Троцкий оказался в Самаре, где работал подпольный штаб «Искры» по главе с Глебом Кржижановским. Льву поручили поехать на юг, в Харьков и Полтаву, для установления связи с местными организациями. Он съездил безрезультатно. Отбрехался тем, что в Харькове адрес был недействительным, а в Полтаве социалисты страдали «областным патриотизмом». Чёрт его знает, что там он увидел на самом деле, но не уверен, что его отправили в вояж с одним только явочным адресом. Я занимался биографией Ворошилова, представление о революционном движении на юге России, в том числе и в Харькове, имею. Не установить связи с местными социалистами нужно ещё было умудриться. Но это только подозрения. Подозрения в том, что Льву не очень нравилась роль связника, рядового исполнителя. Ему нужно было «глаголом жечь». Прикинув, что на роль связника этот болван не годится, Кржижановский порекомендовал его заграничной редакции «Искры» в качестве журналиста. Пишущих людей в партии остро не хватало.

Переправили за границу. Болвана переправлять было неимоверно трудно, началось с того, что он опоздал на поезд и тем самым едва не спалил полиции студента, который должен был его на поезд посадить, а закончилось – вместо планируемой конечной точки переправки, Цюриха, оказался в Вене.

Но, как бы то ни было, переправили. Оказалось, что «настоящее дело» молодому парню, взявшему себе амбициозную кличку «Перо», было пока не совсем по плечу. Всероссийская, хоть и нелегальная, газета требования к журналисту предъявляла совсем не такие, как газета сибирского захолустья. Пока «Перо» доверяли только написание мелких заметок.

Из Цюриха Л. Д. Троцкий уже попал в Лондон, к месту подготовки и проведения второго съезда РСДРП, съезда, на котором и начался раскол партии на меньшевиков и большевиков.

В Лондоне его встретила Надежда Константиновна Крупская, поселила на квартире. Познакомился с Владимиром Ильичом, тот, можно сказать, взял шефство над молодым и совсем ещё неопытным парнем, показывал ему Лондон, пытался разъяснить ему основы партийной работы и тактики. Вроде слушал внимательно.

В 1903 году Лев был участником II съезда. Понятно, не потому, что он был одним из самых влиятельных членов партии. Впрочем, тогда ещё и партия была представлена только разрозненными группами из кого попало. По сути, второй съезд и был организационным, делегатов первого в Минске полиция арестовала почти сразу, как только они собрались.

На втором съезде разгорелись споры по Программе и Уставу партии. Суть разногласий В. И. Ленина с группой Плеханова-Мартова достаточно известна. Она заключалась в том, что Ленин предлагал строительство организации с жёсткой дисциплиной и ориентированной на революцию. Предложения в Устав Плеханова-Мартова даже работу члена партии в одной из организаций делали необязательной. Про революцию и говорить не стоило.

Уверен, эти разногласия выросли не из-за различного понимания сути марксизма. Причина была в другом. В трусости. Мартов просто боялся. Он всю жизнь всего боялся. Плеханов боялся перемен в его личном положении. Почти старику было удобным его положение главного русского марксиста: все уважают, можно ходить, заложив руки в карманы, надувая авторитетно щёки. Что ещё нужно, чтобы достойно встретить старость? Менять уютную эмиграцию на царскую каторгу не очень старику хотелось.

В. И. Ленин, само собой, начал набирать себе сторонников для борьбы со «стариками». Лёва согласился присоединиться к Ленину. Более того, в диспутах на съезде он так страстно выступал на стороне Владимира Ильича, что его даже назвали «ленинской дубинкой».

И Владимир Ильич справедливо рассчитывал на его голос. Но во время итоговых голосований по Уставу и Программе, Троцкий неожиданно перешёл на сторону Плеханова и Мартова. Это была подлость. Удар ниже пояса. Если учитывать то, что на кону стоял не просто результат теоретического спора, а судьба партии и революции, то можете себе представить бешенство Ленина и его отношение к этому субъекту с пышной шевелюрой.

Почему он это сделал? Сейчас однозначно сказать трудно. Скорей всего, именно по тем же причинам, по которым он на переговорах с немцами в Бресте в 1918 году ляпнул знаменитое «ни мира, ни войны, армию распустить». Лёва пытался угадать, кто сильнее. В 1918 году он лавировал между Лениным и «левыми коммунистами» Бухарина. В 1903 году – думал, что авторитет Плеханова перевесит ленинский. Просчитался в обоих случаях. Но вот эта его «лавирующая» позиция свидетельствует о том, что никаких убеждений, кроме убеждений конъюнктурщика, у него не было.

Ленина предательство взбесило. Разрыв был полный. Никаких объяснений не принималось. Плеханов с Мартовым тоже объятия Троцкому не распахнули. Совершённая им подлость была настолько наглой, что вызвала у них брезгливость. Остался Лёва – не пришей кобыле хвост.

Начался период в жизни Льва, который он описал такими словами:

«Так или иначе, II съезд вошёл в мою жизнь большой вехой, хотя бы уже по одному тому, что развёл меня с Лениным на ряд лет. Охватывая теперь прошлое в целом, я не жалею об этом. Я вторично пришёл к Ленину позже многих других, но пришёл собственными путями, проделав и продумав опыт революции, контрреволюции и империалистской войны. Я пришёл благодаря этому прочнее и серьёзнее, чем те „ученики“, которые при жизни повторяли не всегда к месту слова и жесты учителя, а после смерти его оказались беспомощными эпигонами и бессознательными орудиями в руках враждебных сил» [2.1, с. 165].

Уже одни эти слова Троцкого у его сторонников должны были вызвать отвращение к их кумиру. Но, видно, то ли ума не хватает, то ли… конъюнктура…

Значит те, кто с Лениным прошёл весь путь до Октября, не виляя задницей, те – «ученики» (в кавычках), беспомощные эпигоны, а эта политическая проститутка… ленинский гвардеец?!

Но в 1902 году до 1917 года было ещё далеко, за это время Лёва успел ещё не раз «отличиться», чем заслужил от Ильича крайне «почётное» прозвище – Иудушка.

Пока ещё был 1903 год. В плату за предательство Ленина, Л. Д. Троцкого меньшевистская группа в состав Бюро, которое эти господа сформировали в противовес ЦК большинства, включила, наряду с Аксельродом, Даном, Мартовым. Но брезгливое отношение к перебежчику даже эти господа демонстрировали столь явно, не хотели его признавать за равного себе, что Лёва вскоре их покинул, заявив, что в этом Бюро натолкнулся на интриганство. Стал сам себе пароход. Все устремления направил на создание собственной фракции, для чего написал брошюру «Наши политические задачи», пересыпанную ругательствами в адрес Ленина: «вождь реакционного крыла партии», «диктатор», «узурпатор», «Ленин совсем не марксист».

Но все натужные попытки стать вождём собственной фракции для самонадеянного и амбициозного выскочки закончились пшиком. У выскочки, за плечами которого не было ни заслуг партийного деятеля, ни внятной программы, кроме дикой нелепицы в его статьях, не было и авторитета. Зато хвалебное предисловие к брошюре написал ему Гельфанд-Парвус, с которым они сдружились, и Лев поселился у него в доме в Мюнхене.

В 1905 году, с началом первой революции, Троцкий вернулся в Россию, в Киев, оттуда перебрался в Петербург, взяв у местных меньшевиков явки, но скоро вынужден был, опасаясь ареста, бежать в Финляндию. В Петербурге появился уже после начала декабрьского вооружённого восстания. О том, как его выбрали в Петербургский Совет, Лев Давидович в воспоминаниях тактично умалчивает. Единственное, о чём он вспомнил, так это о своей идее выборов на беспартийной основе, но его опередили меньшевики, которые уже такие выборы начали проводить в противовес большевистскому плану партийного представительства. Но вот близость к Парвусу позволяет предполагать, что этот прощелыга Льва в Совет и пропихнул. Тем более, что они стали очень тесно сотрудничать, разрабатывая «теорию перманентной революции». Теория подлая до крайности. Неслучайно, что потом, уже будучи вышвырнутым из СССР, Троцкий написал целый труд «Перманентная революция», в котором представил это своё теоретическое открытие так, будто оно ни в чём ленинской революционной теории не противоречило, только он другими словами выражался.

Когда будем разбираться с идеями Троцкого, коснёмся «перманентной революции» вплотную. Пока лишь скажу, что современные мраксисты, выделяя в качестве пролетариата из числа наёмных работников «рабочий класс», то есть группу населения, занятого преимущественно физическим трудом, занимаются реинкарнацией «перманентной революции» в её современном виде. Троцкий с Парвусом выдвинули идею столкнуть интересы крестьянства и пролетариата, современные троцкисты сталкивают рабочий класс с интеллигенцией. Самое концентрированное выражение этого современного троцкизма – у В. М. Попова. Многочисленные его сторонники даже не задумываются о том, что общество делится на классы не по типу труда, умственного или физического, а по отношению к собственности.

Заказ на теорию «перманентной революции», естественно, был. И заказчика можно уже вычислить потому, что подхватил эту идею именно провокатор Парвус. Теория была выгодна русской буржуазии, которая трусливо наблюдала, чем же закончатся восстания рабочих и выступления крестьян.

Буржуазия и хотела победы революции, и боялась этой победы. Ситуация для царя в 1905 году была очень опасной. Вывернулся он из неё только благодаря тому, что последний русский царь был, пожалуй, не менее жёстким и решительным, чем Пётр Первый. Карикатурный образ Николая Второго, которого потом стали изображать в виде мягкотелого любящего мужа и отца семейства, ничего общего с реальным царём не имел. Это был в полном смысле этого слова – Николай Кровавый. То, что он не говорил басом и кулаком по столу не стучал – ерунда. Как раз зачастую внешняя грозность является проявлением внутренней трусости.

Ещё царь вовремя славировал предоставлением «политических свобод» своим Манифестом, чем существенно сбил революционную волну. Потом пошедшую на спад революцию раздавил, залив страну кровью.

Но победа революции была абсолютно реальной, вся страна полыхала. Не будь русская буржуазия такой трусливой, она бы пришла к власти в 1905 году. А власть ей была нужна. Именно русской буржуазии. Такие чудаки, как Н. В. Стариков, ищут в нашей революции иностранный след. Они и чудаки, и лжецы. Иностранному капиталу как раз невыгоден был приход в России к власти буржуазии. Отсталый политический строй, самодержавие, топил и экономику страны. Власть была в России не просто самодержавной, но ещё и почти феодальной, главная опора трона – помещичье дворянство. Феодалы враждебны буржуазии. Они в них видят конкурентов за власть. Поэтому буржуазию они давят. Свою. А вот иностранная буржуазия им не опасна. Иностранному капиталу как раз выгодна отсталая Россия. И грабить легче, и можно не опасаться появления экономического конкурента.

Но даже в буржуазной революции на баррикады сынки фабрикантов не идут, конечно. Движущей её силой выступает пролетариат. Это восстание рабочих должно́ было свергнуть царизм, а буржуазия – воспользоваться этой победой. Как в Феврале и произошло. Но ведь после свержения царизма нужно было ликвидировать рабочее движение! Интересы рабочих и буржуазии не совпадали! Именно эту цель, разгром рабочего движения, и преследовали создатели теории «перманентной революции».

Задумка Парвуса и Троцкого шла из меньшевизма, который отрицал союз пролетариата и крестьянства. Но они шли ещё дальше, их «перманентная революция» вела к прямому конфликту пролетариата и крестьянства. В условиях, когда пролетариат в России ещё не составлял большинства населения, этот конфликт мог привести только к поражению рабочего движения. То есть если бы революция 1905 года привела к свержению самодержавия (к полному свержению царизма или замене его на конституционную монархию – не суть важно), то дальнейшее движение рабочего класса в сторону социалистической революции, в сторону установления диктатуры пролетариата, натолкнулось бы на сопротивление крестьян, дальше – было бы разгромлено. На приходе к власти буржуазии всё и закончилось бы.

Потом, после Февраля, Троцкий «перманентную революцию» попробовал осуществить на практике, но по рукам от Ленина так получил, что забыл о своей теории, пока ему о ней не напомнили уже в ходе оппозиционной борьбы.

На революционной биографии Льва Давидовича продемонстрирована верность поговорки «наглость – второе счастье». Троцкий, попав в Петроградский Совет, одной активной болтовнёй сотворил для себя имидж одного из главных руководителей первой революции.

Судите сами, в 1903 году он только-только начал свою социал-демократическую деятельность. До этого, в полудетском «Южно-русском рабочем союзе», он занимался антимарксистской пропагандой. В ссылке впервые увидел марксистскую литературу. Но в 1903 году из активной деятельности почти сразу и выпал, заняв внепартийную позицию. Партийной деятельности не вёл, забастовок и стачек не организовывал, оружие, как Ворошилов, контрабандно не возил, старый табурет для строительства баррикады не принёс, то есть вообще стоял сбоку процесса. Но как только попал в Совет, так сразу одеяло на себя начал тянуть с такой силой, что выбился в главные руководители. Дошло до того, что лично вёл переговоры с самим Витте.

Правда, с поражением революции всё закончилось. Состав Совета был арестован, его члены по суду были приговорены к различным срокам ссылки, из которой Лев Давидович бежал за границу.

В этот межреволюционный период он и заработал от Ленина клеймо Иудушки. История омерзительная, связанная с газетой «Правда».

«Правда» была печатным органом ЦК большевиков, рупором ленинской политики. Так Иудушка стал издавать свою «Правду», в которой клеймил Ленина последними словами и предрекал ему скорую политическую смерть.

Две газеты под одним названием вносили в рабочее движение дикий разнобой, наносили ему огромный вред. Попытки Владимира Ильича призвать Троцкого к элементарной порядочности натолкнулись на визг и вопли. Отношения были испорчены навсегда, на всю жизнь.

Я не оговорился – навсегда. Никогда у Ленина никакого отношения к Троцкому, кроме крайне негативного, не было. Ни до Октября, ни во время его, ни после. Ленин до конца своих дней его, мягко выражаясь, не любил.

До 1917 года Лев Давидович так и шарахался, как «летучий голландец» по океану, особо никому не нужным. Пробовал выступать в роли объединителя меньшевиков с большевиками, конечно, с целью потом возглавить объединённую партию, как организатор примирения. Не получилось, Ленин пресёк эти поползновения. С началом Первой мировой войны начал заниматься активной журналистской деятельностью с пацифистских позиций. Но его позиция была крайне интересной, он, живя во Франции, изобличал агрессивную сущность Антанты, но о германском империализме помалкивал. Его выслали в Испанию, оттуда ему евреи-социалисты Америки, как активному борцу с царизмом (он же в ссылках был!) помогли перебраться в Штаты. И почти сразу пожалели об этом. Он и там развёл такие склоки, что перегрызлись до взаимной ненависти.

У евреев, кажется, привычка к зверской грызне между соплеменниками, такая же, как и у русских. Недаром их национальная социалистическая партия Бунд так быстро развалилась на враждующие группировки. Добавьте ещё к этому саму личность Троцкого, чтобы понять, в каком положении он оказался в Америке.

Он сблизился и стал работать с Бухариным в русской газете «Новый мир», пытались свои идеи распространить в среде американских социалистов, нарвались на скандалы и оказались в изоляции. Вот вам ещё один «ленинский гвардеец» – Николай Иванович Бухарин. Как только чуть подальше от Ильича оказался, так сразу с Иудушкой снюхался.

Там же, в Америке, находилась Александра Коллонтай, которая информировала Ленина о деятельности местных русских эмигрантов-социалистов. Троцкий потом обвинял её, что она его оклеветала перед Владимиром Ильичом. По всей видимости, американский период Ленина с Троцким разводил всё больше и больше. Хотя там уже и разводить некуда было.

Ленин его, как я уже писал, откровенно ненавидел.

Поездил по стране с лекциями на русском и немецком языках. По-немецки ещё хоть кое-как он мог изъясняться, на английском – через пень колоду. Сами посудите о том, насколько широка была его аудитория в англоязычной стране. Кстати, это нужно добавить к характеристике Троцкого-интеллектуала: прожив 10 лет в Европе, он так и не смог овладеть более-менее прилично ни одним европейским языком, и признавался он в этом сам. Ещё я и упоминания встречал, что во время второй эмиграции Лев Давидович какой-то европейский университет закончил. Откуда взяты эти сведения – не знаю. Скорее всего, из желания представить его хорошо образованным человеком, с университетским образованием. Сам Троцкий о себе таких сведений не оставил. Нигде он не учился, кроме как в реальном училище.

Обломившись с пропагандой в среде американских рабочих своих взглядов, которые местные социалисты называли фантастическими, Бухарин с Троцким задумали выпуск «боевого марксистского еженедельника», но не успели. Грянула Февральская революция.

Вот вам и вся революционная биография «льва революции» до 1917 года. Начал он её в сопливом возрасте с позиций народнических и антимарксистских. Мальчишки писали разную чепуху и распространяли её среди рабочих, пока их по ссылкам не рассовали. В ссылке только-только начал читать марксистскую литературу, бежал за границу в надежде «глаголом жечь» в «Искре», оказалось, что это ему пока не доверили. На II съезде предал Ленина, быстро остался вне партии, то есть не имел возможности заниматься политической деятельностью. Одиночке это делать невозможно.

Первая русская революция – по счастливой случайности оказался в Совете, прыгнул в него, как чёрт из табакерки, кроме ораторства – опять ничего не делал. Но ссылку заработал. Сразу бежал, снова оказался в одиночестве. Начал провокаторское издание собственной «Правды», после чего к нему на всю жизнь клеймо Иудушки приклеилось. Журналистикой занимался. В США оказался никому не нужным. Всё. Вся его революционная деятельность.

С кем его сравнивать? Со Сталиным, который на уши всё Закавказье ставил? С Ворошиловым, установившем в 1905 году в Луганске Советскую власть, точнее, власть рабочего депутатского собрания, как луганцы называли свой властный орган?

Единственное, что он делал – писал и писал всякую ерунду, которую ни один партийный орган не публиковал, то есть эта писанина и не нужна была никому. Да ещё «перманентную революцию» выдумал. Всё. Ни просто большевистской, даже партийной биографии у него до 1917 года не было. Только краткий эпизод участия в работе II съезда РСДРП. Мыльный пузырь, а не революционная деятельность.

Особо замечательно для характеристики «льва революции» выглядит его возвращение из Америки в Россию. Это нечто. Глупость Троцкого привела к тому, что сегодня деятели типа Фурсова и Старикова в том, что с ним происходило во время этого вояжа, видят руку то английской разведки, то еврейских банкиров. На самом деле, история безобразно прозаическая.

Когда вести о Февральской революции достигли США, по всей Америке прокатились митинги и демонстрации рабочих и социалистов в поддержку русской революции. Как обычно бывает в таких случаях, было объявлено и о сборе средств для помощи тем, кого митингующие поддерживали. Эти средства передавались русским эмигрантам, отправлявшимся на Родину. Троцкому передали то ли 10 тысяч долларов, то ли всего 300 долларов (что правдоподобнее). Это потом представили, как средства от банкиров на цели разрушения России. На полном серьёзе это так и пишут. Прямо в карманы ему напихали денег на разрушение России и с этими деньгами отправили разрушать. Конечно, надёжнее, чем банковский перевод. Только ещё и личная охрана нужна на всём пути следования, чтобы какой-нибудь гопник или карманник не переложил деньги на революцию в свой карман.

И 10 тысяч долларов на «подкуп президента», хотя доллар тогда был и подороже нынешнего, что-то явно маловато. Так что если услышите от кого «официальную» версию об этих 10 тысячах баксов для разрушения Российской Империи, можете смело спрашивать озвучивающего её: дядя, ты дурак?

В Штатах Лев Давидович оформил проездные документы в консульстве без особых проблем, Временное правительство, опасаясь ненужного ему конфликта с тогда ещё меньшевистско-эсеровским Петроградским Советом, впускало в страну вообще всех эмигрантов-революционеров. Тем более что опасность для него представляли только большевики, ведущие антивоенную пропаганду. Троцкий же не был большевиком, вообще в партиях не состоял. Он никому не был интересен.

27 марта на норвежском пароходе он с семьёй отплыл на Родину. Путь лежал через Великобританию, в Галифаксе этих «транзитных пассажиров» английские власти подвергли проверке. Это нормально. Великобритания была союзницей России по Антанте, вместе вели войну против Четверного Союза, до победы в войне было далеко, поэтому англичанам не интересно было, чтобы в Россию попали антиправительственные элементы. Временное правительство подтвердило намерение участвовать в войне до победного конца, его Англия поддерживала. Поэтому и большевикам пришлось ехать в Россию чёрт знает как.

У Троцкого на руках были паспорт и виза, выданные русским консулом, проблем никаких не должно было быть. Нужно просто было пройти в Галифаксе необходимые формальности. Формальности заключались в опросе английским офицером насчёт политических убеждений и политических планов. Всего лишь. Британский офицер – не поп. Ты у него не на исповеди, какая проблема ответить на вопросы так, чтобы он спокойно поставил в твоём паспорте штамп «Проезд разрешён»?

Для кого-то – не проблема. Но только не для Льва Давидовича. Там ещё нашлось пятеро человек таких же проблемных. Они выразили при опросе протест, заявили, что их унижает такая процедура, им русское правительство выдало разрешительные документы, поэтому англичане лезут не в свои дела. Так и орали: безобразие, разве Англия уже контролирует русское правительство?

Само собой, этих бузотёров ссадили с парохода и поместили в концентрационный лагерь для углублённой проверки и консультаций с русскими властями. Льва Давидовича просто так ссадить с парохода не получилось, он стал упираться руками и ногами. Наверно ещё за ванты цеплялся и всё орал про произвол. Пришлось английским военным нести его с парохода на руках. Вот любил он, когда его на руках носят!

К 9 апреля всё недоразумение с русскими эмигрантами разрешилось, русское правительство подтвердило, что эта публика не опасна, в лагерь пришли полицейские и приказали этим гаврикам следовать за ними. Гаврики стали требовать сказать: куда следовать? Полицейские гавкнули: куда надо!

Гаврики сказали, что пока им не скажут – куда надо, они никуда не пойдут. Так Троцкого и на пароход, который в Россию отправлялся, на руках принесли!

Если читать то, что сам Л. Д. Троцкий понаписал о себе, то можно прийти к такому же выводу, который сегодня популярен среди россиянских историков: из Америки Лев Давидович приехал делать вместе с Лениным революцию.

В своих мемуарах он раз за разом себя, Троцкого периода от Февраля до Октября, называет большевиком и чуть ли не правой рукой Владимира Ильича. Пишет, как они вместе советовались по всем вопросам и всегда приходили к единодушному мнению. Но недаром в народе была популярной поговорка «врёт, как Троцкий». Мемуары Бронштейна очень похожи на книги одного современного историка-политика, особо горячо мною любимого, Н. В. Старикова. Похожи они тем, что авторы буквально через страницу забывают о том, что они утверждали ранее и пишут совершенно противоположное, путаясь в собственной лжи. Правдоподобно врать – никаких талантов не хватит. Тем более – способностей болванов.

Самый смешной пример, который демонстрирует, как Лёва запутался в собственном вранье, это, конечно, описание им «интриг» Сталина против него во время Гражданской войны. Сначала Троцкий многословно пишет, что с Царицына Сталин вёл против него подлую игру, подбирал себе в окружение людей с «отдавленными мозолями» и натравливал их на бедного Иудушку, но в главе «Военная оппозиция» сам же повествует о визите к нему Менжинского на Южный фронт, то есть уже к окончанию войны:

«Он (Менжинский – авт.) явился ко мне в вагон с докладом по делам особых отделов в армии. Закончив с официальной частью визита, он стал мяться и переминаться с ноги на ногу с той вкрадчивой своей улыбкой, которая вызывает одновременно тревогу и недоумение. Он кончил вопросом: знаю ли я, что Сталин ведёт против меня сложную интригу? „Что-о-о?“ – спросил я в совершенном недоумении, так я был далёк тогда от каких бы то ни было мыслей или опасений такого рода. „Да, он внушает Ленину и ещё кое-кому, что вы группируете вокруг себя людей специально против Ленина…“ – „Да вы с ума сошли, Менжинский, проспитесь, пожалуйста, а я разговаривать об этом не желаю“. Менжинский ушёл, перекосив плечи и покашливая. Думаю, что с этого самого дня он стал искать иных осей для своего круговращения» [2.1, с. 427].

То, что Бронштейн оболгал ненавистного ему Менжинского – понятно. Но мало того что сам опроверг всю свою предыдущую писанину о подоплёке событий вокруг обороны Царицына, так ещё и проболтался, что подозрения о формировании им кодлы против Ленина не просто существовали, но и Ленин был об этом осведомлен…

Но посудите сами, зачем Ленину, после возвращения в Россию, в 1917 году, был нужен этот горлопан, похожий на чёрта? Он же был одиночкой! Никакой реальной политической силы за ним не стояло, авторитета в среде большевиков у него не было никакого – Партия была в курсе отношения к нему Ильича. Тем более, Троцкий и не рвался получать большевистский партийный билет. Он начал собирать собственную шайку. Своей политической площадкой «межрайонка» сделала цирк «Модерн», на арене которого каждый день выступал с показательными номерами, то есть с зажигательными речами, сам «лев революции». Надо отдать должное его ораторскому таланту, да ещё и воздействие этого таланта на малообразованную публику – цирк «Модерн» получил большую известность.

Мы сегодня наблюдаем похожий цирк на примере «Сути времени». Пример того, как можно откровенной ахинеей, придав ей вид «научности», запудрить мозги сотням людей.

А главным, в этих популярных среди петроградцев 1917 года антрепризах, в цирке было: Вперёд, к диктатуре пролетариата без всяких проволочек!

Самым революционным революционером был в те дни гражданин Бронштейн. Начав свою деятельность по прибытии в Петроград с призывов поддержать Временное правительство, Лев Давидович быстро перешёл к «революционности». Эта его «революционность» напрямую вытекала из «перманентной революции». Не надо ждать перехода крестьянства на сторону рабочего класса. Рабочий класс должен взять власть и повести за собой на аркане мелкобуржуазных крестьян в «светлое будущее».

О сути этой «революционной» деятельности И. В. Сталин высказался предельно ясно:

«…что такое перманентная революция в её троцкистском понимании? Это есть революция без учёта маломощного (в смысле, малоземельного, беднейшего – авт.) крестьянства как революционной силы. „Перманентная“ революция Троцкого есть, как говорит Ленин, „перепрыгивание“ через крестьянское движение, „игра в захват власти“. В чём её опасность? В том, что такая революция, если бы её попытались осуществить, кончилась бы неминуемым крахом, ибо она оторвала бы от русского пролетариата его союзника, т. е. маломощное крестьянство. Этим и объясняется та борьба, которую ведёт ленинизм с троцкизмом ещё с 1905 года» [2.2, с. 349].

Большевистскую партию склонить к «игре в захват власти» не получилось, «межрайонке» не удалось выбить у Ленина его сторонников в свою организацию. В среде самих болтавшихся между партиями стал назревать раскол, всё большее число межрайонцев начинало дрейф в сторону большевизма.

Тогда, воспользовавшись моментом после разгона июльской демонстрации, Троцкий пошёл на подлую провокацию. И у него нашлась пара подельников из числа членов ЦК РСДРП(б). До 1956 года о сути этой провокации было хорошо известно, потом по указанию Н. С. Хрущёва переписали учебники. Переписать было крайне необходимо, потому что в июле 1917 года жизнь Владимиру Ильичу спас Сталин.

История такая. Временное правительство, подавив мирное выступление большевиков в июле, развернуло борьбу против своего самого непримиримого политического противника. Ленин был объявлен немецким шпионом, подлежащим суду. Фишка в том, что и Л. Д. Троцкий тоже фигурировал в списке «немецких шпионов». Это нынешние «историки» утверждают, что 10 000 долларов на революцию ему вручили американские банкиры. В 1917 году происхождение этих денег приписывали… германскому Генштабу.

Клеймо «немецкого шпиона», естественно, компрометировало лидера большевиков. И очень сильно компрометировало. Не забываем, что ещё шла война с Германией. Ложь Временного правительства нужно было опровергать обязательно.

Парочка членов ЦК в лице Зиновьева и Каменева ничего лучше не придумала, как предложить Ленину сдаться властям и на суде опровергнуть клевету. И Ленин под давлением ЦК начал к этому склоняться. Тем более что на фоне поступка Троцкого он выглядел и трусом, и подозрительным по поводу шпионажа.

Что сделал Троцкий? Этот урод сам потребовал от Временного правительства своего ареста (заметьте, что Ленина арестовать правительство хотело, а Троцкого – нет!), чтобы на суде доказать свою непричастность к работе на немецкий Генштаб. Понимаете смысл этой провокации?

То есть я, гражданин Бронштейн, не боюсь никаких обвинений и свою невиновность не боюсь доказать в суде. А чего гражданин Ульянов забоялся? А может он точно немецкий шпион и опасается правосудия, неопровержимых улик?

И теперь представьте, в каком положении оказался Владимир Ильич? Не сдашься властям – трус и вероятный германский агент. Сдашься…

Сталин в ЦК резко выступил против намерения выдать Ленина правительству и убедил самого Владимира Ильича не идти на поводу провокаторов. Позже стало абсолютно ясно, что правительство тащить Ленина на суд и не планировало, его предполагалось убить или во время ареста, или сразу после ареста…

Но ведь Троцкий же ещё до Октября стал членом ЦК РСДРП(б)? – вы можете задать мне такой вопрос вполне справедливо. И как же Ленин его туда пропустил?

Но причём здесь Ленин и избрание кого-то в ЦК? «Вождизма» у большевиков не было. Вождь был, а «вождизма» – не было. Ленин членов ЦК не назначал, их съезды избирали. Ленин мог только мнение высказывать, авторитетом давить, как говорится, но не назначать. В те годы, да даже в сталинские, группировок в партии было столько, и кандидатов в «вожди», что иногда результат голосований был противоположным совету «авторитета», назло ему.

Но Троцкого членом ЦК ввели на VI съезде РСДРП(б), а на этом съезде не было и самого В. И. Ленина, он в это время был в Разливе, и Л. Д. Троцкого не было – он в тюрьме сидел по собственной просьбе.

На съезде произошло включение «межрайонки» в состав большевистской партии по просьбе самих «межрайонных». Пока их лидер готовился на нарах к суду, эти ребята, большинство из которых были вполне достойными товарищами, но только запоздали немного определиться со своей политической платформой, обратились к большевистскому ЦК с просьбой принять их организацию в партию. Троцкий этому противился, он желал (внимание!) – объединения. А съезд не решение об объединении принял, а решение о включении в состав партии. В случае объединения они вошли бы, как фракция. Не получилось так, фракции не возникло.

«Межрайонку» включили в состав РСДРП(б), те своего лидера выдвинули в члены ЦК и голосованием он оказался туда избранным.

Причём на съезде делегатом от Луганска был Климент Ефремович Ворошилов, который пользовался особой симпатией Ленина. Ильич очень был неравнодушен к «слесарю», Клима даже ленинским любимчиком считали. И заслуг революционных, и опыта партийной работы у Ворошилова было на три парохода таких, как Бронштейн, но Климента Ефремовича в ЦК не избрали. Зато Иудушку – запросто. Та ещё кодла в РСДРП(б) была. Попили они у Владимира Ильича крови!..

В 1924 году, сразу после смерти В. И. Ленина, Л. Д. Троцкий написал большую статью «Уроки Октября». И его, автора этой статьи, начали буквально рвать. Наплёл он в ней столько дикой несуразицы, что над Львом Давидовичем критики издевались в прямом смысле слова. Сам автор мечтал с помощью этой статьи показать себя вторым Лениным, даже более того: