Читать книгу Грязная Сучка (сборник) - Петр Хотяновский - Страница 3

Грязную Сучку и Барак повышенной комфортности, в котором она через девяносто семь лет умерла, зачали в один день. Сначала зачали Барак: 1 августа, в 15 часов пополудни, – дата была выбрана с политическим подтекстом. Инструктор, присланный из района, произнес речь, в которой торжественно обещал, что ровно через девять месяцев – 1 мая следующего года, на этом месте будет стоять первый кирпичный дом будущего города. Под крики «ура!» и медные звуки духового оркестра в основание Барака заложили обмотанный красным кумачом кирпич зачатия. Инструктор «оплодотворил» его ведром цементного раствора и отправился в рабочую столовую отмечать это событие водкой.

В сумерках того же дня, без долгих речей и оркестра, изрядно выпивший Инструктор совершил еще один акт зачатия. Заманив в подсобку столовой молоденькую Повариху, он склонил ее к греху обещаниями выделить в будущем доме комнату. Словам Повариха не поверила, но с удовольствием отдалась, поскольку водка, молодость и общее веселье привели ее в приятное расположение духа. Инструктора Повариха больше никогда не увидела и про обещание забыла, но оно странным образом сбылось.

Ровно через девять месяцев, 1 мая, обещанный Барак был готов. В полдень, после торжественных речей и пения «Интернационала», секретарь райкома разрезал ножницами красную ленточку, и в ту же секунду раздался страшный крик – у стоящей в толпе Поварихи начались роды. Пока окружающие поняли, что происходит, ребенок, вместе с отошедшими водами, буквально выпал из лона матери прямо на пыльную землю.

Несколько пар рук, подхватив роженицу и ребенка, грязного от земли, прилипшей к мокрому тельцу, бегом понесли их в дом, едва не порвав пуповину, соединявшую ребенка с матерью. Пуповину перерезали теми же ножницами, что и красную ленточку на открытии Барака, узелок пуповины продезинфицировали остатками водки из недопитой кем-то бутылки, а когда обмывали измазанное землей тельце новорожденной девочки, кто-то ласково назвал ее Грязной Сучкой. Случайно оброненные при рождении слова не только прочно прилипли кличкой, но во многом определили все девяносто семь лет ее последующей жизни. Многие люди вообще не знали ее настоящего имени, но это не помешало ей стать самой знаменитой женщиной городка, ставшего к моменту ее смерти городом.

Ее ненавидели и обожали, издевались и преклонялись, сажали в тюрьму и президиумы больших собраний, о ней писали научные труды, делали прототипом женских романов и фантастических фильмов. Геронтологи изучали особенности ее долгожительства, а за удивительную способность к деторождению сравнивали с библейской Сарой, родившей в девяносто лет от Авраама – сына Исаака. За множество рожденных детей – первого мальчика она родила в 12 лет и после этого каждый год приносила в этот мир по одному, а то и по два ребенка – ее внесли в книгу рекордов Гиннеса, где сразу после имени, в скобках, латиницей написали – «Griaznaya Suchka».

В день восьмидесятипятилетия Грязной Сучки в городе произошли два заметных события: мэр города, вдохновленный огромным пожертвованием неизвестного мецената, открыл в местном парке копию памятника римской «Капитолийской волчицы», объяснив это желанием горожан стать побратимами Вечного города, и Грязная Сучка родила своего последнего ребенка – девочку. Случайный итальянец, оказавшийся на открытии скульптуры, обратил внимание на не полное соответствие римскому оригиналу: у волчицы вместо восьми сосков, было девять, и этот лишний сосок сосал один мальчик вместо двух – Ромула и Рема, как их создал неизвестный этрусский ваятель.

Скульптор-авангардист объяснял, что его композиция не имеет никакого отношения к «тому Риму»: она олицетворяет «Третий Рим», а «один мальчик» – это символ единовластия, без которого любой «Рим» рухнет. Пока горожане обсуждали достоинства скульптуры и обмывали ее водкой «на долгое стояние», восьмидесятипятилетняя роженица вылизывала глаза новорожденной и наполняла себя ее запахами. Как и десятки ее старших братьев и сестер, новорожденная девочка, не причинив боли, легко выскользнула из глубины утробного космоса в руки своей правнучатой племянницы. Ловко обрезав пуповину, обмыв и запеленав ребенка, она хотела приложить свою новорожденную прабабушку к груди матери, но Грязная Сучка, несмотря на глубокую ночь, пошла с новорожденной в парк к новой скульптуре, погладила бронзового мальчика по лицу и, прошептав что-то на ухо Волчице, поочередно приложила новорожденную девочку к восьми свободным медным соскам.

Ночной визит Грязной Сучки с новорожденным сыном к «Капитолийской волчице» породил множество слухов, сплетен, «достоверных» свидетельств и откровенного вранья. Но было и много правды, как это бывает, когда говорят о женщинах, ни разу не бывших замужем, но родивших много детей.

За 73 года практически непрерывной беременности, в которой случались и двойни, Грязная Сучка, по подсчетам экспертов Гиннеса, родила 88 детей, хотя и они не гарантировали количественную точность, о чем сообщили в сноске. Судя по последним слухам, во время ночного визита к памятнику Грязная Сучка называла бронзового мальчика Волчицы Выблядком – так в народе прозвали ее первенца, – а последняя девочка так сосала бронзовые соски Волчицы, что на них проступило молоко.

Мнения горожан по этому поводу разделились: одни уверяли, что Грязная Сучка – ведьма, что в восемьдесят пять лет можно родить только Антихриста, и что с этим надо кончать. Другие объявили ее Святой, ибо только святая могла родить столько детей и накормить ребенка молоком из медных сосков. Некоторые, ссылаясь на законы природы, уверяли, что Грязная Сучка сама давно не рожает, а выдает за своих детей своих детей и даже внуков с целью получения от правительства всяких льгот и пособий.

С первого дня появления в парке «Капитолийская волчица» стала культовой фигурой. Низкий постамент из красного гранита позволял любому желающему трогать ее рукой и загадывать желание: родители фотографировали своих чад верхом на Волчице, мечтая, чтоб дети выросли сильными; бизнесмены засовывали меж острых зубов монетки и просили Волчицу помочь разорвать конкурентов в клочья; девицы, желавшие выйти замуж, тайком натирали до блеска маленький член «бронзового мальчика», а бездетные матери, в надежде зачать ребенка, мучили медные соски Волчицы, и если долгожданная беременность случалась, женщины уверяли, что под их руками медные соски набухали от молока.

Одно было несомненной правдой: всех детей, от первого мальчика, рожденного в двенадцать лет, до последнего ребенка – восемьдесят восьмой девочки, Грязная Сучка родила сама.

Объяснение этому феномену пытались найти в особом строении детородных органов, но никаких отклонений от нормы не обнаружили. Более того, непрерывные роды совершенно не изнашивали ее организм и никак не нарушали функции отдельных органов. Один известный Ученый доказывал, что Грязная Сучка вообще не человек в обычном понимании этого слова, а «совершенный биологический объект» с гипертрофированной функцией деторождения.

В процессе изучения феномена Ученый неожиданно для себя оказался в постели «биологического объекта» и стал отцом ее очередного ребенка, после чего попал в сумасшедший дом, где всерьез уверял врачей, что Грязная Сучка – существо космического происхождения, специально заслана на Землю, чтобы родить многочисленное потомство и стать праматерью новых людей, которые подготовят человечество к вторжению инопланетян.

Первого будущего «пособника инопланетян» Грязная Сучка родила в двенадцать лет, ровно через год после смерти матери. Невинности ее лишил Опекун. Твердо уверенный, что девочки в этом возрасте «не залетают», он не осторожничал, не ведая, что за несколько дней до его первого «посещения» в девочке созрела детородная функция. Случилось это в школе – с указкой в руке она стояла у карты мира, когда неожиданно почувствовала, что по ногам течет что-то теплое, и белые гольфики наполняются кровью. Возмущенная учительница выгнала девочку в коридор, где сердобольная уборщица, поцеловав ее в макушку, объяснила, что теперь она может стать настоящей матерью.

Беременность девочки первым заметил Опекун. Не дожидаясь, когда это станет очевидно остальным, тайно, по поддельным документам нанялся матросом на торговое судно, и вскоре в городок пришло известие, что в дальних морях он ушел на дно вместе со всей командой.

Растление малолетней стало городской сенсацией. Милиция завела дело, но за отсутствием «растлителя» решили осудить саму малолетку – за «совращение растлителя». Для определения степени вины «растлителя» и «растлительницы» Дознаватель потребовал от Грязной Сучки «подробного чистосердечного признания», и она рассказала, как «это» случилось. С детской наивностью и в мельчайших деталях она описала свои ощущения, в которых не было ни тени стыда или пошлости, а только природная чистота, в которой и творится чудо зачатия. Она призналась, что Опекун был для нее как бы отцом, и его ласки были ей приятны, как приятно всем детям, когда их ласкают родители. Ни о чем «таком» она не думала, потому что ничего о «таком» еще не знала, а когда «такое» стал делать Опекун, ей это показалось игрой: она вместе с ним весело смеялась, пока не почувствовала во всем теле странную дрожь. Незнакомое тепло наполнило ее от кончиков пальцев на ногах до макушки, электрический разряд ударил в затылочную ямку, превратив мозг в светящийся шар. Она стала кричать от страха и счастья одновременно: ей одновременно хотелось, чтоб шар светился еще ярче и как можно быстрее погас, а когда шар вышел из нее, обессиленное тело бесконечно долго остывало, пока не превратилось в стеклянный сосуд, в котором она увидела много непонятных существ, плавающих в прозрачной жидкости. Они, как рыбки в аквариуме, бились головками в стекло, а когда сосуд под их ударами лопнул и жидкость пролилась, Сучка вместе с болью испытала огромное счастье, и на какое-то время потеряла сознание, напугав этим Опекуна, решившего, что его неумеренные ласки убили девочку.

Рассказывая все это, Грязная Сучка с улыбкой смотрела прямо в глаза Дознавателя, и он, как ни старался, не мог отвести от нее взгляда. Он хотел и не мог не слышать ее голос, в котором тонул его собственный голос и обращенные к ней вопросы. Мысли его путались, и чтоб унять невольную фантазию, физически наполнившую его плоть, Дознаватель ударил ее по лицу и выскочил из кабинета.

После долгих совещаний – что делать с малолетней роженицей – городское начальство решило «не выносить сор из избы», тем более, что Опекун-растлитель подался в бега, а беременность вошла в тот срок, когда аборт по закону запрещен и считается умышленным убийством.

Из школы Сучку выгнали, чтобы ее заметно выросший живот не смущал мысли юных одноклассниц. Избавленная от необходимости готовить уроки и ходить в школу, девочка стала готовиться к родам: распустила на нитки оставшиеся от матери вещи и целыми днями вязала приданое будущему сыну, нисколько не сомневаясь, что это будет мальчик. Наблюдать развитие беременности взялась Врач местной больницы. В ее практике это была первая ранородящая пациентка, и она с научной скрупулезностью выщупывала живот, измеряла его рост портновским сантиметром, вслушивалась в биение сердца плода через самшитовый стетоскоп, и все это вносила в дневник с надеждой сделать записи основой будущего научного труда. Зная точную дату зачатия, Врач вычислила возможный день родов и готовилась принять ребенка «кесаревым сечением», так как таз роженицы, по ее мнению, был слишком узким для физиологических родов. Она предупреждала Грязную Сучку о возможных осложнениях, но ее это не беспокоило. Сучка была уверена, что родить ей поможет Барак, который, как ей рассказала мать, был зачат с ней в один день и в один день с ней родился.

Зачатие и рождение Барака в один день с Грязной Сучкой можно считать вполне закономерным: в этот день, сожженный и разграбленный революционными массами Дворец богатого Мецената-промышленника, обрел новую жизнь, реинкарнировавшись из Дворца в Барак. Обгорелый остов Дворца, построенного приглашенным в Россию известным итальянским архитектором, новые власти приказали разобрать на кирпичи и построить из них, в соответствии с духом времени, двухэтажный Барак повышенной комфортности коммунального типа, с общей кухней и туалетом по концам коридоров для счастливого проживания трудящихся. Дворцовое прошлое Барака выдавали герб и фамилия владельца, – впечатанные клеймом в каждый уложенный в стены кирпич, они проступали укором из-под облупившейся штукатурки. Бывший владелец Дворца, предчувствуя грядущее разграбление, не только пометил каждый кирпич, но и пересчитал, сколько их уложено в стены Дворца: оказалось – 1 786 543 штуки.

Через много лет Потомки Мецената, одержимым идеей «вернуть все на круги своя» и воссоздать фамильный Дворец, разыскали растасканные по разным стройкам 1 786 541 кирпич. До полного комплекта не хватало двух. Один кирпич, несмотря на обещание большого вознаграждения любому, кто его найдет, был утерян безвозвратно. С другим кирпичом было все понятно. Он, в измененном виде, остался в семье, и потому не мог считаться потерянным и каким-либо образом исказить облик восстановленного дворца. «Изменение» кирпича произошло в тот день, когда Грязная Сучка родила своего первенца. Кирпич, в своем первозданном виде, был ее первой детской игрушкой. «Игрушка» была тяжелой, иногда больно щемила пальцы, но она любила ее больше тряпичных кукол. В играх он был ее «домом», а когда подросла и научилась читать, стала называть кирпич своим «паспортом», и на вопрос – «Как твоя фамилия?» – называла фамилию Мецената, впечатанную вместе с гербом в кирпич.

Все над ней смеялись, но это была правда, о которой никто не знал, но маленькая Сучка необъяснимо ощущала эту правду внутри себя: ее биологический отец, Инструктор, был прямым потомком Мецената. Рано увлекшись идеями всеобщего равенства, он ушел из семьи, сменил фамилию и тщательно скрывал это, преданно служа словом и делом революции, которая во все времена не ценила ничьей верности. Инструктор был разоблачен и расстрелян вскоре после того, как «зачал» Барак повышенной комфортности кирпичом из разоренного Дворца своих предков и в столовской подсобке зачал Грязную Сучку.

Роды у Сучки начались в тот момент, когда наблюдавшая за ней Врачиха пошла на кухню за чайником. От мгновенно навалившейся боли Сучка закричала и так сжала руками «паспорт-кирпич», что он развалился на множество мелких кусочков. В следующее мгновение боль ушла, и между ног Сучки зашевелился ребенок. Она взяла мокрый комочек в руки, обнюхала его, очистила от последа и вылизывала языком слипшиеся веки мальчика, пока он не заплакал.

Прибежавшие на крик соседи помогли Врачихе перерезать пуповину, обмыли ребенка и спеленатого приложили к груди, чтоб успокоить его биением материнского сердца. Врачиха не могла понять, как через узкий неразвитый таз девочки так легко мог выйти ребенок, а соседи вспомнили, что точно так, одним вскриком, мать Грязной Сучки выдавила ее из себя.

Пока Врачиха возилась с молодой матерью и младенцем, кирпич, раздавленный руками роженицы на мелкие обломки, сам собой «склеился» в 88 маленьких кирпичиков с гербовым клеймом и фамилией Мецената на каждом. За долгие годы, прожитые Грязной Сучкой, ни один «кирпичик» не потерялся. Она превратила их в талисманы и в вязаных мешочках вешала «оберегами» на шею каждому рожденному ребенку. Когда Грязная Сучка умерла, все 88 рожденных ею детей собрались проводить ее в последний путь. Многих она не видела долгие годы. Большинство рожденных Сучкой детей не были знакомы меж собой и никогда не встречались, – но у гроба безошибочно узнали друг друга по «оберегам» и запаху матери, которым она пометила всех своих детей, вылизывая их сразу после рождения.

Первого ребенка, рожденного двенадцатилетней Грязной Сучкой, молва сразу окрестила «Выблядком». Из соображений нравственности ей запретили гулять с малышом по улице, и хотя в городке был не один такой «выблядок», матерей их, в отличие от Сучки, не осуждали, поскольку нагуляны они были в возрасте, дозволенном законом для рождения незаконнорожденных детей.

Грязную Сучку это нисколько не смущало. Для прогулок с первенцем и своими будущими детьми она стала высаживать на пустыре вокруг Барака липовую аллею, которая так быстро разрослась, что к рождению пятого ребенка, случившемуся через четыре года после рождения «Выблядка», деревья давали такую приличную тень, что порядочные мамаши, забыв о «принципах», стали привозить в колясках своих малышей подышать сладким воздухом липоцвета.

Второго ребеночка Грязная Сучка родила ровно через десять месяцев и одиннадцать дней после первого. Отцом ребенка стал сосед, Мальчишка, всего на год старше нее. Сучка держала это в тайне, но Мальчишка расхвастался перед одноклассниками, и весь городок узнал, что ребенка заделал он. Это вызвало бурю возмущения, и милиция снова завела «Дело о растлении малолетней малолетнего». Родители Мальчика утверждали, что это клевета, что их сын еще слишком мал для отцовства, и чтоб уберечь от суда потребовали медицинского обследования на предмет выяснения его физиологических возможностей для зачатия ребенка: они были потрясены, прочтя в медицинском заключении – может.

Перекрестными допросами Дознаватель установил подробности соблазнения и зачатия. Испуганный Мальчишка валил все на Сучку, а она не отрицала, что шутки ради прыснула из соска струйкой молока в лицо Мальчишки и не отогнала, когда он, как сумасшедший, стал сосать ее грудь – ей это было приятно. Потом все случилась, как случилось, и она долго не могла оторвать его от себя. Сучка без стеснения выкладывала интимные подробности, не подозревая, какую роковую роль они сыграют в судьбе Дознавателя, засев в его мозгу будоражащими воображение деталями соития.

Несколько лет подряд, при каждой следующей беременности Сучки, Дознаватель заводил очередное «Дело», безуспешно пытаясь выведать и наказать педофила, но на все вопросы – «Кто отец?» – она отвечала детской улыбкой и молчала, пользуясь правом не давать против себя показаний. Во всех «Свидетельствах о рождении» в графе «отец» ставили прочерк. Но однажды молоденькая канцеляристка, измученная постоянными фантазиями о процессе деторождения, в графе «отец» в шутку написала – «Дух Святой». Тогда на это никто не обратил внимания, но через много лет некий ученый, изучавший биографию Грязной Сучки, отнесся к этой записи вполне серьезно. Он предложил отцам церкви использовать этот факт как новое подтверждение реальности непорочного зачатия. Церковники сочли это кощунством и предали Ученого анафеме, а светские власти, отвергавшие идею «непорочного зачатия» в принципе, к слухам отнеслись серьезно, и были «правы»: на первом же допросе Ученый признался, что мракобесные идеи распространял по заданию разведки Ватикана. Он был обвинен в подрыве основ государства, шпионаже, измене Родине и отправлен в сибирские лагеря на перевоспитание.

Следом за ним в лагеря на всякий случай сослали главную фигурантку «Дела о непорочном зачатии» – Грязную Сучку. Но все это случилось после того, как Дознаватель точно установил отцовство одного ребенка.

После рождения каждого следующего ребенка он вызывал Сучку под предлогом выяснения, кто ее в очередной раз обрюхатил. На самом деле, «отцы» мало интересовали его. Дознаватель испытывал необычное чувство возбуждения от рассказов Сучки «как это было». Возбуждение не столько элементарно физиологическое, хотя и оно имело место: необычайно возбуждалось жившее в мозгу Дознавателя его второе «Я». Оно в эти минуты как бы отделялось от самого Дознавателя и начинало жить ничем не ограниченными фантазиями, объектом которых была Грязная Сучка. В этих фантазиях второе «Я» Дознавателя, позволявшее себе все самое стыдное и запретное, достигало необычайной, надреальной остроты ощущений. В своих фантазиях Дознаватель дошел до того, что к собственной жене не мог подойти без скоромных мыслей о Сучке. Он понимал, – это болезнь, как раньше говорили, «бес вселился», и это надо лечить. Но как? Изгнанием бесов? Специалистов этого жанра в рясе самих давно извели и изгнали. Правда, остались ворожеи. Одну из них, старую цыганку, Дознаватель знал и не раз, по долгу службы, привлекал за тунеядство, но всегда отпускал, чувствуя в ней тайную силу и знание, которое она не растрачивала на улицах за копейки – «Позолоти ручку, красавица, всю правду скажу…». Она умела проникать глубоко в душу, когда к ней приходил человек «на грани». На той «грани», на которой она сама и все ее цыганское племя живет тысячи лет, сохраняя «тайное знание», врученное им у подножия Египетских пирамид и на вершинах Тибета. «Бес», вселившийся в Дознавателя, настойчиво убеждал его убить блудницу. Ему казалось, только так можно избавиться от оргий, которые она устраивала в его мозгах. Поначалу он гнал эту мысль, – невозможно убивать «малолетку» только за то, что она рожает детей от неизвестных мужчин и смущает его воображение. Но постепенно идея убийства перестала казаться Дознавателю абсурдной. Более того, он стал придумывать, каким именно способом лучше всего это сделать, и как построить идеальное алиби, чтоб не пострадать самому. Он стал выстраивать сценарии убийства, мысленно «прокручивать» их в поисках изъяна, пока не придумал «идеальное» убийство. Конечно, он не собирался этого делать, но когда Цыганка встретила его в тени липовой аллеи, высаженной Сучкой, постучала корявым пальцем по лбу и сказала: «Выкинь дурь из головы», – он твердо решил убить Сучку.

Грозовой августовской ночью, под громовые раскаты небесной колесницы Ильи Пророка, Дознаватель вошел в комнату Сучки, увидел ее обнаженную в свете сверкающих молний и сразу понял – она ждала его. Шелковый шнурок, приготовленный Дознавателем для удушения блудницы, выпал из его рук, и он покорно поддался ее ласкам и ответил на них всей страстью накопившихся в его мозгу фантазий. Ему хотелось делать это бесконечно долго, но Сучка, почувствовав, что в чреве ее уже завязалась новая жизнь, оттолкнула его от себя, и Дознаватель с ужасом понял, что стал отцом ее будущего ребенка. На следующий день Дознаватель составил протокол допроса «самого себя», в котором чистосердечно признался в содеянном, попросил прощения у жены, у коллег и повесился на шелковом шнуре, которым собирался задушить Сучку.

Через много лет родившийся от Дознавателя сын стал Прокурором, и случайно, в архиве, наткнулся на «чистосердечное признание» папаши, с подробным изложением обстоятельства его зачатия: грозовая ночь, в сверкании молний обнаженное тело девочки на полу; струйки молока из груди, бьющие в лицо отца; бесстыдные слова и позы, и вкус липкого пота, струившегося по впадине меж маленьких грудей. Реальность описания возбудила Прокурора, как некогда возбуждала его отца. Фантазия переместила его в Барак, где на месте отца он увидел себя, испытал его чувства и ужаснулся, поняв, что все происходившее в его воображении было мигом схождения Инь и Янь, давших начало ему. Испытывая необычайное чувство любопытства, он вглядывался в детали свершавшегося на его глазах таинства, в котором было его начало, закладывалась вся его будущая жизнь и даже смерть. При мысли, что записки отца могут прочесть посторонние люди, его охватил стыд, и на следующий день «Дело о самоубийстве Дознавателя и его чистосердечное признание» исчезло. Прокурор сжег «Дело» и развеял пепел не по неверному восточному ветру – известно, что он ходит кругами, может вернуть унесенный пепел назад и раскрыть тайну происхождения Прокурора, – а дождался южного ветра, который уносит с собой все собранные по пути осколки человеческих страданий: разбитую любовь; несбыточные мечты; стыдные тайны, вшептанные в ветер порочными людьми; последнюю, невысказанную волю умирающих и отринутые Богом мольбы самоубийц о прощении. Все это и много другого мусора, одинаково рожденного любовью и ненавистью людей, ветер уносит в южные широты и наполняет ими пески барханов, волнами бродящих по пустыне.

Шелковый шнурок, хранившийся в «вещдоках», Прокурор повесил себе на шею с надеждой, что, как всякая веревка висельника, шнурок, на котором повесился отец, принесет ему удачу. Покончив с «Делом», Прокурор, не попрощавшись с матерью, исчез из города – он не знал, как без стыда смотреть ей в глаза, невольно представляя засевшие в его мозгу «картины» ее любовных игр с папашей-Дознавателем.

Весть об исчезновении сына Грязной Сучке принесла частичка пепла, упавшая на землю раньше, чем ее унес южный ветер. Сучка растерла пепел между пальцами, понюхала и по запаху поняла, что еще один ее ребенок отправился искать свою судьбу в новых землях.

С разлетевшимися из отчего Барака в разные концы света детьми Грязная Сучка не теряла связь, их лица и имена хранились запахами в отдельно приспособленной для этого части мозга. И когда тоска по детям становилась невыносимой, Грязная Сучка поднималась на крышу Барака, и часами, раздувая ноздри, вынюхивала из ветров, дувших с разных концов света, запахи покинувших дом детей. Она мечтала обнять их, как каждый вечер обнимала живших с ней детей, и ощутить тепло их плоти. Ветры приносили много и других запахов: к сильным сегодняшним запахам примешивались прозрачные запахи прошлого и скрытые до поры запахи будущего, в которых однажды она разглядела последний день своей жизни, и была безмерно счастлива увидеть вокруг гроба всех до единого рожденных ею детей, внуков, правнуков и праправнуков. Видение будущего так обрадовало Сучку, что ей захотелось невозможного – умереть раньше назначенного срока, чтоб поскорее увидеть всех вместе, всех пересчитать, разом обнять, обнюхать и прикоснуться кончиком языка к каждому, как это делала она в момент их рождения. Но ход времени изменить нельзя – ей предстояло родить еще сорок шесть детей, из них пять в колонии для особо опасных преступников, куда ее посадили за пропаганду мракобесной идеи непорочного зачатия. Приговор рассмешил Сучку, и в знак доказательства вполне порочного происхождения всех своих детей, одного из пяти рожденных в заключении она зачала от Начальника колонии.

Связь охраны с заключенными была строго запрещена, но случалась, и смотрели на это сквозь пальцы. Слух о рожденном от Начальника ребенке дошел до Высшего Руководства, и его решили примерно наказать. На суде Начальник не отрицал факта соития и клялся, что все случилось помимо его воли: заключенную Сучку, выписанную из медчасти после родов, он вызвал к себе в кабинет, чтоб выяснить, кто из Охранников посмел нарушить Устав и обрюхатил заключенную. Но вместо ответа Сучка обнажила грудь, прыснула ему в лицо грудным молоком, и он, помимо воли, уступил ее желанию.

Начальника разжаловали, лишили боевых наград и отправили отбывать срок в спецлагерь для осужденных сотрудников Ведомства, а Сучке добавили срок, что совершенно не тревожило ее. К этому времени «малявы» разнесли слух о ее необычайных свойствах, и что срок она отбывает по обвинению в Непорочном зачатии, по всем женским тюрьмам и лагерям. Непонятным образом «малявы» перелетели океан, где в тюрьме одной из экзотических стран зародился ее культ: узнав о невероятном количестве рожденных Сучкой детей, заключенные женщины решили, что она является прямым потомком Праматери рода человеческого.

Лик ее, совершенно не похожий на настоящий, с нимбом над головой, в окружении множества детей с разным цветом кожи и разрезом глаз, нарисовала бессрочная каторжанка – художница-детоубийца, и назвала икону «Святая Роженица». Молва объявила икону чудотворной. Списки с лика, распространившиеся по разным странам, стали надеждой для бездетных женщин, бесплодных мужчины и девушек на выданье, а счастливые невесты несли к иконе Святой Роженицы дары с одной молитвенной просьбой: поделиться с ними детородной силой.

Не ведая всего этого, Сучка продолжала отбывать в колонии назначенное наказание, что не мешало ей рожать детей и сажать в «зоне» деревья. Неведомым образом деревья перелезали через колючую проволоку ограждения и росли там так быстро, что к тому времени, как Сучку по амнистии освободили, вокруг «зоны» вырос густой лес, скрывший от людских глаз кусок земли, обезображенный страданием и злобой.

Возвращение сучки в родной Барак стало стихийным праздником. Каким-то образом в город попала копия иконы «Святой Роженицы», написанная заключенной-детоубийцей, и люди узнали, что в далекой заокеанской стране Грязную Сучку причислили к лику святых. Икону «Святой Роженицы» и ходившие по рукам ее фотокопии, которые в вагонах поездов тайно продавали глухонемые торговцы порнографических открыток, изображавших «кокоток» начала прошлого века в кружевных панталончиках чуть выше колен, церковные и светские власти безрезультатно пытались изъять. Угрожая новым сроком, они требовали, чтоб Грязная Сучка объяснила людям, что никакой святости в ней нет, а бесчисленное количество детей – результат распутства. На угрозы власти Сучка не обратила никакого внимания – она ждала очередного ребенка, зачатого еще в лагере, что в глазах горожан придало будущему младенцу ореол мученичества, и в день его рождения вокруг Барака собралась огромная толпа с требованием показать младенца-мученика. Показывать ребенка Сучка отказалась. Ребенок родился в полнолуние, и это отобрало у него много сил. Людям она объяснила, что ребенок хоть и был зачат за колючей проволокой, на процесс это никак не повлияло, и он ничем не отличается от других ее детей. Пока она говорила с людьми, кто-то из соседей по Бараку, присутствовавших при родах, улучив момент, вынес из комнаты роженицы простыню, мокрую от отошедших вод и крови, разрезал ее на множество мелких кусочков и стал продавать как амулет, гарантирующий скорое зачатие даже безнадежно бесплодным женщинам.

Суета вокруг Сучки не могла не раздражать Власти. Не случись либеральных перемен, от которых у многих людей помутился разум, найти причину и снова упечь ее за решетку не составило бы труда, но удобные для этого законы отменили, новых придумать не успели, и для решения сложных вопросов вспомнили незаконные, но хорошо проверенные во все времен методы. За приличные деньги соседка Сучки согласилась подложить ей в сумочку пакетик чистейшего кокаина, который в момент обыска непонятным образом превратился в сахарную пудру. Соседку обвинили в подлоге, и через пару дней ее нашли в посаженной Сучкой липовой аллее с ножом в сердце. Другой раз Сучку «заказали» опытному «исполнителю», который умудрился с пяти шагов выпустить пять пуль мимо цели. Он попытался исправить ошибку контрольным выстрелом в висок Сучки, но пуля застряла в стволе. Стрелок пытался бежать, но улыбка Сучки лишила его сил: он был схвачен разъяренными горожанами и передан в руки полицейским, которые застрелили его при попытке к бегству. В городе прошел митинг протеста против насилия, возглавленный лидерами ультра либеральной оппозиции, объявивших о создании нового движения «Святость и Справедливость». На этом же митинге, не спрашивая согласия Грязной Сучки, ее единогласно избрали почетным председателем движения, от чего она сразу отказалась, сославшись на свое перманентно декретное состояние. В свою очередь Власти, не желая уступать всенародно любимую Сучку радикалам «Ультра СС», как их злонамеренно окрестили, по совокупности рожденных детей присвоили Сучке звание «Трижды матери героини».

Такое внимание людей не радовало Сучку. Она старалась жить обычной жизнью многодетной матери: рожала новых детей, кормила, обшивала, обстирывала, учила их языку растений и как с ними разговаривать, чтоб они лучше росли. У нее была удивительная способность – любое зернышко, саженец или луковки цветов, посаженные ее руками, быстро прорастали и никогда не погибали от морозов или засухи. Они шли в рост быстрее, чем это было заложено природой, а семена их, падая в землю, давали крепкие всходы, не требуя никакого ухода. В этом посаженные рукой Сучки растения были схожи с ее детьми. Едва став на ноги, они проявляли удивительную самостоятельность: старшие дети опекали младших, что помогло Сучке вырастить своих многочисленных детей без посторонней помощи. По достижении шестнадцати лет все дети, с благословления матери, а иногда и без него, уходили искать себя в большом мире.

К ежегодному появлению на свет новых детей Сучки люди давно привыкли, и когда случился перерыв в несколько месяцев, город воспринял это как дурной знак. Поползли слухи об участившихся случаях выкидышей; женщины, страдавшие от частых «залетов», вдруг перестали «залетать»; искусственное оплодотворение не давало желаемого результата; суррогатные матери ни за какие деньги не соглашались вынашивать чужих детей, и впервые за сто лет засуха уничтожила весь урожай зерновых. Конечно, все это было случайным совпадением, никак не связанным с Сучкой и паузой деторождения, но Совет молодых матерей отнесся к этим знакам серьезно и, заподозрив ее в манкировании своими обязанностями, предложил принудить Сучку к ежедневному соитию и поставить этот процесс под контроль – вплоть до следующей беременности.

Суета слухов, роившихся вокруг Сучки, никак не тревожила ее. Она точно знала, что родит еще двадцать девять положенных ей детей, и несколько месяцев перерыва её не беспокоили. Дети были в ней, и вечерами, сидя на скамейке в липовой аллее, она перебирала их как бусины четок, вглядывалась в их будущие лица, выбирала им имена и запахи, не пыталась узнать их будущее, чтоб случайным пожеланием не нарушить его. Истиной причиной переполоха, связанного с задержкой рождения следующего ребенка, был рыжий котенок, прятавшийся от неожиданно налетевшей грозы в парковой беседке, где Сучка уже третий день ожидала встречи с отцом своего следующего ребенка. Как и многих других, она никогда не видела его и не была с ним знакома, но точно знала, что флюиды, исходившие из ее созревшего для зачатия тела, найдут и приведут в беседку ЕЕ мужчину. Он был совсем недалеко от беседки, когда котенок, тихо мяукнув, стал тереться об ногу Сучки. Она взяла котенка на руки, погладила мягкую шерстку, ощутила его тепло, биение крошечного сердца внутри беззащитного тельца, и ее охватило такое чувство нежности, какого она не испытывала никогда, – особая нежность, какую многие люди испытывают к животным, находя в них утешение от семейных неурядиц, собственных комплексов и несовершенства мира. От чувств, нахлынувших на Сучку, поток исходивших из нее флюидов иссяк. Она забыла про мужчину, забыла, что следующий ребенка ждет своего рождения – она его обязательно родит, но позже. Сейчас ей нужен был этот котенок, и она не пыталась понять – почему: просто спрятала теплый комочек на груди и понесла его домой. Котенок оказался благородных кровей – заметно светлая, кофе с молоком шерстка тела, коричневая мордочка, коричневые лапы и кончик надломанного хвоста говорили о его Сиамском происхождении. Дети сразу полюбили его, назвали Симом и считали своим младшим братиком, поскольку часто видели, как Сучка кормит его грудным молоком: в первую же ночь он забрался в постель к Сучке, нашел дорогу к пахнущим молоком соскам, и она не стала его отгонять. Впоследствии выяснилось, что «братик» – вовсе не «братик», а весьма плодовитая «сестрица». Ее переименовали в Симу, и она дважды в год стала приносить Сиамских котят от породистого Сиамского кота, которого никто никогда в этом городе не видел. В этом Сима была похожа на Сучку, родившую большинство детей от «невидимых миру» мужчин. Всех рожденных котят Сима сама пристраивала в «хорошие руки» и, как того требует традиция, «за деньги». Делала она это просто: ухватив котенка за холку, Сима выносила его на улицу и не выпускала из зубов, пока покупатель не клал перед ней деньгу, которую она оставляла на тротуаре. Одного котенка из каждого окота Сима оставляла себе до следующего окота, после чего отпускала его самостоятельно искать счастья в большом мире.

Слухи о том, что Сучка выкармливает котенка грудным молоком, разнесли по городу глазастые соседки. Одна из них сумела сфотографировать и продать за приличную сумму желтой газетенке фотографию Сучки со спящим на ее груди котенком. Эта фотография стала причиной множества нелепейших слухов, мол, котенок вовсе не приблудный, и рождение его связано с генетической мутацией организма Сучки, что вполне вероятно, если иметь в виду безусловную исключительность свойств ее организма. Говорили, что нормальных детей она больше никогда не родит, а если родит, то это будут Сиамские близнецы, на что указывает родившийся у нее Сиамский котенок. Конечно, большинство горожан посчитало это «уткой», специально запущенной для умножения тиража газеты. Но факт оставался фактом – уже несколько «лунных месяцев» Сучку исправно посещали «эти дни», и когда, наконец, случилась долгожданная задержка, многие сочли это следствием климакса. Но вскоре беременность стала очевидна, и по странному совпадению шестьдесят шестого ребенка Сучка родила в год своего шестидесятишестилетия.

Какая-то благодарная женщина, зачавшая ребенка с помощью ладанки, сделанной из кусочка простыни, пропитанной кровью и родовыми водами Сучки, узнав о благой вести, заказала благодарственный фейерверк и была оштрафована за нарушение общественного порядка в ночное время. Сенсационная информация о рождении шестидесятишестилетней женщиной шестьдесят шестого ребенка попала на главные каналы телевидения, где приглашенные авторитеты науки, медицины, культуры и представители различных конфессий развернули жаркую дискуссию, порой доходившую до оскорблений и рукоприкладства, о принципиальной возможности или невозможности такого феномена. Были подняты документы сорокалетней давности, в которых некий Ученый, ставший впоследствии отцом одной из дочерей Сучки и окончивший свои дни в психушке, утверждал, что она не обычная женщина, а биологический детородный объект, засланный на землю с заданием родить как можно больше мутантов с набором хромосом, совместимым с хромосомами инопланетян. Как ни абсурдно было это предположение, сторонники такой гипотезы нашлись среди «нумерологов» и приверженцев секты Сатанистов. Возраст роженицы и количество рожденных ею детей составили комбинацию из четырех шестерок, что явно указывало на скорое пришествие «Эры Антихриста». Тот факт, что «число дьявола – 666», а не «6666», их не смутил: шестьдесят шестым ребенком стал не мальчик, а девочка, чем и объясняется лишняя шестерка.

Правда, ни в одном из древних манускриптов не упоминается возможность наступления «Эры Дьяволицы». Но, имея в виду, что среди некоторой части мужчин наметилась мода к смене пола, – с точки зрения современных представлений о свободе личности, каждый человек волен распоряжаться своими половыми органами, как ему вздумается, – это нарушило естественное соотношение количества женщин и мужчин в природе. Человечество заметно феминизировалось, что может служить объяснением появлению лишней шестерки в «числе Дьявола», знаком скорого наступления «Эры Дьяволицы» и, как следствие, грядущего «Конца Света», однажды случившегося в Библейские времена в городе Содом. Неожиданное подтверждение скорого наступления Конца Света пришло от астронома-любителя, сообщившего о ранее неизвестной комете, на невероятной скорости приближающейся к Земле. Ему удалось вычислить орбиту кометы и найти соответствие ее массы с массой накопленных человечеством грехов. По его расчетам выходило, что орбиты кометы и Земли катастрофически пересекутся в тот момент, когда масса накопленных грехов совпадет с массой кометы. Катастрофу можно оттянуть или даже избежать, уверял он, если законодательно принять срочные меры к искоренению грехов. Астроном предложил список наиболее тяжких грехов, который составил на основе Законов Святой Инквизиции.

Напуганные быстрым распространением секс-идей «меньшинств» и их пышными парадами, расцвеченными всеми цветами радуги, «натуралы» горячо подержали идею Астронома о введении Суда Инквизиции, и со своей стороны вышли с предложение о замене «Высшей меры» – «пожизненного» заключения – на очистительный огонь «аутодафе». Предлагая это, «натуралы» ссылались на опыт Содома и Гоморры, одним ударом уничтоженных Высшей Силой. «Натуралы» были уверены, что они, как потомки праведника Лота, будут спасены, забыв при этом, что их род берет начало от содомского греха, инцеста: дочери Лота, оставшись без мужчин, напоили отца и принудили его к соитию, что и дало начало новой ветви рода человеческого.

В споры, разгоревшиеся вокруг Сучки, включились и главные каналы телевидения. Ведущая популярного телешоу «Мы и Это», в котором зрители делились самыми интимными подробностями процесса соития с целью достижения максимально эффективного оргазма, пригласила в студию Сучку с детьми и предложила в прямом эфире провести экспресс-анализ ДНК, чтоб достоверно подтвердить или опровергнуть генетическую связь Сучки с ее многочисленными детьми.

Несмотря на большие деньги, обещанные телеведущей, известной на всю страну по имени Царица – так с латыни переводится ее паспортное имя – Регина, Грязная Сучка и ее дети от участия в телешоу наотрез отказались. Им не надо было погружаться в глубины генетических исследований, чтоб подтвердить родственную связь. Отказ Сучки не смутил Царицу. Амбициозная по характеру, она привыкла добиваться своей цели. Ей нужна была мировая сенсация. Ради этого она задумала в прямом эфире показать рождение шестьдесят седьмого ребенка у шестидесятисемилетней матери – Сучка уже носила его под сердцем, и Царица знала об этом. Установив в Бараке под видом ремонта скрытые камеры, она записывала все, что происходило в доме накануне родов. И когда из подслушанных разговоров выяснилось, что помимо Сучки на сносях была и кошка Сима, и они договорились родить в один день, – это была неслыханная удача. Царица представила, как на телеэкране в онлайн режиме будут выглядеть роды шестьдесят седьмого ребенка Грязной Сучки и шести котят Сиамской кошки – цифру «шесть» Сучка прошептала Симе на ухо, выщупав тяжелый живот кошки.

Царица договорилась, что роды будут показаны в режиме экстренного включения. Скандал ее не смущал. Наоборот, она его планировала, как это делают стареющие поп-звезды, выплескивая с экранов телевизора помои личной жизни единственно с целью напомнить обывателям о своих «фанерных» голосах. Истерички из «Общества защиты нравственности» обещали за деньги устроить Царице вселенский скандал и потребовать от властей закрытия передачи «Мы и Это», что, конечно, совершенно невозможно из-за огромных денег, которые «рекламодатели» платят за секунды участия в скандальных передачах для рекламы памперсов, прокладок, препаратов, повышающих потенцию и снижающих артериальное давление. Личный рейтинг Царицы мог достичь немыслимых высот. Ей уже виделись престижные премии, огромные гонорары и еще Бог знает какие блага, при мысли о которых захватывало дух. В день, когда по расчетам Сучки должны были случиться роды, Царица и вся ее группа наблюдали за приготовлениями: обе роженицы – Сучка и кошка Сима – лежат в одной постели. Старшая дочка Сучки, – из тех детей, которые еще жили при матери, – готовясь принять роды, разложила на столе выбеленный холст, протертые водкой ножницы для перерезания пуповины, а когда стала наполнять фаянсовый кувшин теплой водой для обмыва младенца, случилась катастрофа. Все расставленные в Бараке телекамеры отключились, и экраны мониторов в студии почернели. С Царицей случилась истерика, она орала на техников, требовала немедленно включить камеры, но все попытки техников устранить неисправность были тщетны. Когда камеры сами собой включились и мониторы засветились картинкой, было поздно. Спеленатый выбеленными холстами ребенок лежал на груди счастливой роженицы, а рядом с ней Сима вылизывала слепых котят. В этой исключительно мирной картинке не было ничего необычного, и ради такой «сенсации» каналы не стали «экстренными включениями» прерывать передачи, как это было договорено.

Причину неожиданного отключения установить не удалось. Более того, исчезли и все ранее сделанные в доме Сучки записи, на которых отчетливо было видно, как перед самыми родами лицо Сучки вдруг помолодело, она стала похожа на двенадцатилетнюю девочку и, глядя прямо в камеру, подмигнула Царице. Эта картинка исчезла не только из записи, она исчезла из памяти всех, кто находился в студии, всех, кроме Царицы: помолодевшее лицо Сучки, улыбка и подмигивающий глаз, навсегда застрявшие в мозгах Царицы, привели ее с тяжелым безумием в психушку. Она бесконечно повторяла одну и ту же фразу: «Это все она, Грязная Сучка, Грязная Сучка…». Беззвучно шевеля губами, Царица повторяла эту фразу даже во сне. Вывести ее из этого состояние не смогли ни экстрасенсы, ни сильно действующие препараты, ни инсулиновая кома, ни даже электрошок. Врачи психушки поняли: облегчить ее страдания можно только крайним средством – лоботомией. Метод крайне болезненный, но единственно эффективный: больному вскрывают череп, рассекают нервные связи между левым и правым полушариями мозга, после чего человек перестает существовать как «личность», и даже крайне агрессивные психопаты превращаются в тихих, лишенных эмоций слюнявых идиотов. С Царицей этого не произошло. Она не только сохранна «личность», но их, «личностей», в ней стало две. И эти две «личности» стали одновременно жить в Царице каждый своей отдельной жизнью.

Такое состояние больной врачи пытались объяснить раздвоением «Я» личности, но вскоре поняли, что имеют дело с совершенно уникальным случаем полного разделения личности на два отдельных личностных «Я», одновременно существующих в одном физическом теле. Врачи дали им свои имена: личность «Я-1» и личность «Я-2». Обнаружились и индивидуальные особенности: личность «Я-1» пользовалась возможностями правого полушария мозга; в беседах с врачами вполне адекватно оценивала собственное состояние и реальные события, происходившие справа от нее. Личность «Я-2» жила левой половиной мозга, где неизгладимо зафиксировалась причина безумия Царицы – помолодевшее перед родами лицо Грязной Сучки, ее улыбка и подмигивающий глаз.

Одновременность существования была очевидна. К примеру, «Я-1», пользуясь правым полушарием мозга, могло беседовать с врачами о проблемах постмодернизма в живописи начала ХХ века; в то же время мимика лица и моторика жестов отражали бесконечный конфликт «Я-2» с Грязной Сучкой. Временами «Я-1» и «Я-2» менялись местами: «Я-2» билось в истерике, ругая последними словами Грязную Сучку, а в это время «Я-1» выходило на лицо с брезгливо-ироничной улыбкой. Так продолжалось до тех пор, пока кошка Сима из тревожных видений левого полушария не обрела реальность. Это случилось тихим летним утром. Сима с Котенком в зубах пробралась в сад психушки, нашла вздремнувшую на скамейке Царицу, положила ей на колени Котенка и, не дожидаясь вознаграждения, скрылась в кустах.

Проснулась Регина от острого ощущения боли и нежности – два чувства, с которыми в раннем детстве к ней пришло первое осознание себя: боль от обожженных о раскаленную печь ладоней, и нежность материнских объятий и слов, в которых было столько страха и боли за ребенка, что слезы ее собственной детской боли сразу высохли. Едва повзрослев, Регина поняла, что ее боль мало интересует окружающих, а нежность принимают за слабость и стараются побольней ударить. С этими глубоко спрятанными чувствами она прожила всю жизнь, сделала карьеру, стала тем, кем стала и, как истинная царица, научилась управлять людьми, не видя людей.

Котенка Регина узнала сразу – он жил вместе с Грязной Сучкой и мамой Симой в пространстве «Я-1» левой половины мозга, но от него не исходило никакой тревоги. Он погрузил ее в давно забытое состояние покоя, когда все мысли уходят из тебя, а плоть, не связанная чувствами, распадается на мельчайшие частички и сливается с окружающим миром. Регина сильней прижала Котенка к груди и больше ни на минуту не расставалась с ним. Врачам она объяснила, что Котенок пришел к ней из левого полушария, где он прежде жил с Грязной Сучкой и своей матерью, сиамской кошкой Симой. Врачи, как это часто практикуют с психбольными, не стали разубеждать Царицу. Несмотря на очевидный абсурд ее мыслей, чтоб не потерять доверие, делали вид, что верят каждому ее слову, тем более, что больная с появлением Котенка стала заметно спокойней. Более того, наметились признаки сближения «Я-1» и «Я-2». Временами настолько явные, что казалось – болезнь ушла, «личность» восстановила свое изначальное «Я», что совершенно невозможно, если не предположить невероятное: между рассеченными скальпелем полушариями восстановилась нервная связь.

Конечно, этого не произошло и не могло произойти: томографическое обследование подтвердило – связь между полушариями полностью разрушена, но чем объяснить неожиданные знаки ремиссии? По уверениям Царицы, облегчение принес Котенок. Он одновременно и одинаково ласково вылизывал шершавым языком «Я-1» и «Я-2», сразу обоим позволял чесать себя за ушком и совершенно одинаково обоим мурлыкал. Градус нервного конфликта между двумя «Я» снизился, но возникла некоторая ревность: «Я-2» считал, что имеет на Котенка больше прав, поскольку тот пришел из пространства его половины мозга. В свою очередь, «Я-1», воспринимавший мир правой половиной мозга, считал Котенка частью физической реальности, к которой «Я-1» относил и себя. В какой-то момент оба «Я» поняли, что в этой ситуации лучше всего «жить втроем», как это часто случается с людьми, и не мешать друг другу проявлять любовь к Котенку. Днем, в реальной жизни, Котенком занимался «Я-1», а ложась спать Регина клала котенка на лоб, и он по дорожке сна перебирался к «Я-2» в пространство левой половины мозга.

После долгих обсуждений консилиум врачей пришел к выводу, что при всей абсурдности фантазий Царицы, она не опасна для общества и может быть отпущена из клиники.

Встречать Царицу у ворот психушки собралась целая толпа репортеров желтых газет, папарацци и завистников-коллег с телевидения, желавших лицемерно повздыхать и пословоблудить сплетнями, глядя на слюнявую идиотку, какой надеялись увидеть ее после лоботомии. Среди них был и бывший муж Регины, отец умершего во младенчестве ее единственного ребенка. В отсутствии других родственников, он оформил на себя опекунство и намеревался отвезти Регину домой, где в ожидании возможных безумств приготовил комнату с железной дверью, решетками на окнах и матрасами на полу. Человеком он был добрым и, как это часто встречается среди добрых людей, никчемным. О нем ходил слух, якобы, знакомясь с имярек, он представился: «Муж Регины». А на вопрос, чем занимается днем, пошутил: «Ношу рога». Надо сказать, что рога у него были, и весьма ветвистые. Носил он их с легкостью и даже с некоторой гордостью. Как герой одного старого анекдота, узнавший о любовных похождениях красавицы-жены, сказал: «Лучше есть торт в хорошей компании, чем каждый день жевать дерьмо в одиночку». Да, в компании, с которой муж Царицы ел «свой кусочек торта», были весьма именитые люди, и стать новым «отростком на рогах» считалось очень престижным, при этом деньги были совсем не главным.

Главным было ШОУ. Ради него Царица не скрывала свои романы, наоборот, делала их предметом обсуждений и осуждений. Она считала, что своим примером раскрепощает в неуверенных людях энергию любви, спасает их от стрессов и комплексов сексуальной несостоятельности. Делала она это так успешно, что в какой-то момент «раскрепостился» и ее муж, удивив всех скандальным разводом и женитьбой на очень некрасивой женщине, которую поколачивал и третировал ревностью, вспомнив о капле кавказской крови, доставшейся ему от прабабушки.

Передача «Мы и Это» была хорошо рассчитанной провокацией и пользовалась большим успехом, но однажды, Царица нарушила все возможные границы, пригласив на передачу «Мы и Это» Настоятельницу женского монастыря. Анонс передачи стал причиной сенсационного скандала, иерархи церкви обещали предать анафеме Регину, если она сумеет дьявольскими уловками смутить целомудрие Настоятельницы и заманить ее в студию. Какая-то букмекерская контора стала принимать ставки «один к десяти» на «придет – не придет». Настоятельница никак не реагировала на шумиху, возникшую вокруг приглашения на телешоу, что подливало масло в огонь сенсации. Многие считали, что все это продуманный маркетинговый ход телевизионных менеджеров с целью повысить стоимость минуты рекламного времени, и были неправы. Царица действительно пригласила Настоятельницу на передачу, и та ответила одним словом: «Буду». Короткий и неожиданно быстрый ответ насторожил Царицу. Она была уверенна, что Настоятельница откажется, и подстраховалась, пригласив на передачу молодую женщину, сбежавшую из монастыря перед самым постригом из-за домогательств старой монашки, желавшей делать с ней «Это». В последний момент журналистское чутье подсказало – Настоятельница придет. Через подставных лиц Царица поставила на «придет» большую сумму денег, и выиграла. Настоятельница пришла на передачу в полном облачении, с посохом в руках, и заняла место в кресле почетных гостей. Зрители в студии замерли. Стало так тихо, как бывает морозными крещенскими ночами, когда звезды опускаются на крыши домов и повисают на ветвях деревьев. Регине стоило большого труда улыбнуться и попросить зрителей аплодисментами поприветствовать Настоятельницу. В студии раздался один неуверенный хлопок, и стало еще тише. Казалось, еще секунда, и передача будет сорвана. Собрав все силы, Регина обратилась к Настоятельнице с просьбой благословить передачу. Настоятельница подошла к Регине, коснулась указательным пальцем ее груди, сказала: «Благословляю тебя на постриг монашеский», – и вышла из студии.