Читать книгу Джен - Петр Немировский - Страница 2

Итак, «просто» Джен.

Она была чрезвычайно обаятельна и фигуриста. При этом еще и умна. В клинике ходила в обычной одежде, как все сотрудники, а ее белый врачебный халат висел на вешалке, на случай, если нужно было идти в «Психиатрическую скорую» или психбольницу.

Будучи еврейкой, исповедующей, если не ошибаюсь, иудаизм консервативного (умеренного) толка, на работе она никак не афишировала свою религиозность. Единственное, что выдавало в Джен иудейку, это – шляпка, которую она никогда не снимала.

В ее кабинете тоже все было строго профессионально. Исключением, выбивающимся из врачебного антуража, была висевшая на стене небольшая репродукция известной картины Дега «Прима-балерина на сцене». Из чего можно было заключить о пристрастии Джен либо к живописи Дега, либо к балету.

Ее простота в общении, открытость были маской, вернее, профессиональным стилем. Как зимнее солнце, доктор Дженнифер дарила свою милую улыбку и коллегам, и пациентам. Но, если требовала ситуация, Джен умела и хмуриться, и сокрушенно вздыхать. Я не мог понять, когда она остается безразличной, лишь мастерски изображая эти чувства, а когда в самом деле сопереживает.

Весь этот набор технических средств в полной мере она применяла и ко мне. Раз в неделю в своем кабинете она выслушивала мои комментарии о проведенных сессиях, и мы вместе разбирали дела больных. Обычно в это время Джен внимательно рассматривала свой маникюр, свое лицо в зеркальце, разговаривала по телефону со своими родственниками. Частенько наши беседы прерывал визитами… Марк Шварц – заведующий отделением отоларингологии, которое находилось на пятом этаже, в том же корпусе, что и наше.

* * *

Я знакомился с пациентами. Вникал в работу сложного механизма, каковым является крупный нью-йоркский госпиталь, и… каждый раз боролся с собой при виде упругих икр и ажурной шляпки Джен.

Несколько раз, когда она собиралась на ланч, полушутя предложил ей свою компанию, а однажды, как бы невзначай, обмолвился, что собираюсь в кино. Мои попытки ухаживаний были отклонены с самой уничижительной вежливостью.

…Каким-то новым, доселе неведомым ветром дохнуло и овеяло мою душу, когда в своем кабинете я впервые увидел ее умные, страстные, чуточку лукавые глаза, ее ниспадающие на плечи черные, отливающие вороньим крылом, волосы. Этот неведомый ветер дул с той минуты непрерывно, дул со всех четырех сторон света…

Но… Было слишком много «но», чтобы на что-то рассчитывать. Джен – старше меня на одиннадцать лет: в действительности ей было не сорок, как мне вначале показалось, а сорок восемь. Она – ортодоксальная еврейка, рожденная в Америке. У нее свой дом в престижном районе Вильямсбург. Имеет экс-мужа и двоих детей.

А я – русский, православный. Студент. Снимаю дешевенькую квартирку в неблагополучном районе Нью-Йорка.

Ну и, если даже отбросить все эти «но», удалить их на минутку по мановению волшебной палочки, то останется еще одно, неудаляемое «но» – зав отделения отоларингологии Марк Шварц, которого назвать бой-френдом Джен как-то несподручно, учитывая его почтенный возраст – 62! Поэтому назовем его по старинке – любовником. (Кстати, он был женат.)

И тем не менее… Что-то светилось в глазах Джен, какой-то огонек мерцал, что-то непроизнесенное оставалось в ее словах… Так мне казалось.

В оговоренный для супервизии день я особенно тщательно брился и приводил себя в полный ажур. Не шел – летел по коридору в ее кабинет, утешая себя мыслью, что и Джен тоже с нетерпением ждет моего появления.