Читать книгу Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России - Петр Николаевич Врангель - Страница 4

Комиссия сенатора Глинки, бывшего товарища министра земледелия и начальника переселенческого управления, которому я поручил сперва образовать в Ялте совещание по земельному вопросу из лиц, мною указанных, а затем уже особую комиссию в Симферополе, работала весьма интенсивно.

В состав комиссии, заседавшей в Симферополе, вошли в качестве ее членов: представители от Ялтинского совещания общественных деятелей, в количестве четырех человек, управляющий отделом земледелия и землеустройства, начальник общей части этого отдела, начальник Таврического управления земледелия и государственных имуществ, таврические: губернский землемер, начальник межевого отделения, заведующий Государственным земельным фондом; управляющие Государственным земельным банком и Таврическим его отделением, старший нотариус Симферопольского окружного суда, начальник Симферопольского уезда, товарищ председателя Съезда сельских хозяев, председательТаврической губернской земской управы, явившиеся из числа всех приглашенных земских деятелей, председатели Перекопской, Евпаторийской и член Феодосийской уездных земских управ, три представителя волостей симферопольского и феодосийского уезда и шесть особо приглашенных лиц, общим количеством тридцать членов комиссии.

С первых же дней работы комиссии вокруг нее поднялась буря страстей. И печать, и представители «демократической общественности», и «консервативные» представители крупной земельной собственности горячо отстаивали свои точки зрения.

Одни требовали «признания завоеваний революции и безвозмездного предоставления малоземельному и безземельному крестьянству всей казенной и частновладельческой земли, – другие, не допуская возможности принудительного отчуждения, хотя бы и за плату, утверждали, что «собственность священна», что всякое стеснение крупного хозяйства помешает экономическому возрождению страны.

Трудно было вести комиссии эту работу в этой атмосфере, насыщенной борьбой, так как среди членов комиссии не было единодушия. Разрешать земельный вопрос во всем его общем всероссийском масштабе комиссия не считала себя вправе, учесть же все психологическое значение известных аграрных мероприятий для успеха борьбы с большевиками в условиях настоящего революционного времени комиссия не могла.

Ища средней линии, стремясь найти выход из положения, комиссия ограничила свои работы, наметив некоторые земельные мероприятия и лишь в пределах многоземельного Крыма, применительно к этим особым его местные условиям.

Комиссия составила проект правил, согласно которым передавались земледельческому населению лишь те пахотные и сенокосные земли частновладельческих имений, которые сдавались в аренду или оставлялись владельцем без обработки за последние шесть лет.

При этом каждому землевладельцу предоставлялось сохранить за собой до 200 десятин, а в хозяйствах, имеющих государственное или краевое значение, – до 400 десятин. Совершенно неприкосновенными сохранялись у их владельцев все усадебные земли и постройки, площади ценных культур, а у крестьян – их надельные участки и земли, купленные при содействии крестьянского банка.

Все обреченные на отчуждение земли должны были немедленно быть приведены в ясность, но при этом допускалась еще в течение года добровольная их продажа владельцами покупщикам. Относительно выбора последних, как и о размере продаваемых участков, – установлены были особые правила.

И только не распроданные к указанному сроку земли должны были поступать в распоряжение правительства для дальнейшего их использования по назначению. Преимущественное право покупки предоставлялось постоянным арендаторам и в особенности тем из них, которые имели на арендуемой земле усадебную оседлость и хозяйственное обзаведение.

Для приведения в исполнение постановлений законопроекта предполагалось учредить особые посреднические комиссии.

Вместе с тем Симферопольская особая комиссия разработала правила о немедленной разбивке на участки и продаже землепашцам всех пригодных для сельскохозяйственного пользования земель казенных и Государственного земельного банка и о возвращении немецким колонистам земель, отобранных у них на основании особых узаконений 1915 года, а равно и ряд других практических мероприятий.

Однако этот проект комиссии не является результатом единогласного решения. Даже некоторые из подписавших его членов комиссии подали затем особые мнения о несогласии своем с наиболее существенными пунктами проекта, а часть членов вообще отрицала необходимость издания какого-либо имеющего законодательный характер акта по земельному вопросу и признавала возможным ограничиться пока отдельными приказами, охватывающими частные случаи, с расширением лишь деятельности Государственного земельного банка по добровольной покупке земель у частных владельцев и наилучшим использованием незасеянных и вообще пустующих земель.

Из представителей земств и крестьянского населения председатель Таврической губернской земской управы подал особое мнение о немедленной передаче земледельческому населению не только обычно сдаваемой в аренду земли частновладельческих имений, но и всей неиспользованной за последние три года площади, с предоставлением владельцам сохранить за собой участки лишь не более 100 десятин.

Таким образом, комиссия, в сущности, не указала общего решения земельного вопроса, недостаточно широко пошла навстречу сложившимся в крестьянской среде представлениям о действительных потребностях земельного устройства. Она только дала обширный материал, ценный для дальнейших работ.

Между тем как крестьянству, главному оплоту русской государственности, так и армии для опоры ее на широкие крестьянские массы нужно было ясное и твердое слово о земле и слово, отвечающее желаниям крестьянства, его чаяниям, мечтам. Слово, закрепляемое и делом.

Газеты с известиями о работах земельной комиссии в это время проникли за фронт красных. В Севастополе пробирались через фронт отдельные крестьяне из южных уездов Северной Таврии, они осведомляли нас о положении и ожиданиях зафронтового крестьянства и сами справлялись о том, как новый Главнокомандующий предполагает разрешить вопрос о земле и местном управлении.

Я вызвал некоторых из них, именовавших себя представителями крестьянских союзов, к себе. Долго и подробно говорил с ними сам, поручив сенатору Глинке записать и сформулировать их соображения и желания и, поскольку они не противоречат моим взглядам, принять все это во внимание при последующей работе.

Крестьяне говорили, что население тех местностей, откуда они прибыли, за исключением лишь голытьбы и отбросов, крайне тяготится Советской властью и коммуной.

Крестьяне желают водворения в деревне мира, порядка и государственности, они ждут закона о земле и земском управлении, но хотят сами взять в свои руки заведывание земским хозяйством и распоряжение землей; они уверяли, что поведут дело разумно, хозяйственно и справедливо, без всякой обиды и разрушения сохранившихся хозяйств частных владельцев.

Только при таких условиях крестьянство, по их заявлению, поймет и признает, что дело Русской армии – их собственное и государственное, народное дело.

Эти беседы окончательно укрепили меня в моем решении идти навстречу настроениям армии и населения. Я тут же поручил сенатору Г. В. Глинке приготовить в самый кратчайший срок земельный законопроект, определенно указав ему те главные основания, на которых этот законопроект должен быть составлен.

Чтобы оценить необходимость и правильность этого решения, надо уяснить себе общую обстановку в областях, занимавшихся около года Добровольческой армией, как и в тех, которые оставались вне действия законов правительства генерала Деникина. Условия сельского хозяйства, в связи с полной необеспеченностью его и с отсутствием правового порядка в землепользовании, привели к полной хозяйственной разрухе.

Захваченная крестьянами в Северной Таврии помещичья и хуторская земля, равно и часть крестьянской надельной, не признаваемая Советским правительством собственностью ее давних хозяев – состоятельных крестьян-земледельцев – и в значительной мере предоставленная так называемой деревенской бедноте, обрабатывалась далеко не полностью.

Так называемые совхозы – бывшие крупные имения, оставленные Советской властью за собой и долженствовавшие служить для насаждения коммунальных хозяйств, дали столь жалкие результаты, что с начала 1920 года Советская власть сама начала издавать спешно законы об уничтожении коммунальных хозяйств и создании, с ведома самих крестьян, из небольших участков этих имений, опытных станций.

Впоследствии, по проведении в Крыму земельного приказа, в распоряжение правительства Юга России было принято свыше пятнадцати крупных имений, бывших «совхозов». Имения эти были приведены Советской властью в полное разорение.

Живой и мертвый инвентарь сохранился в очень ограниченном количестве; постройки, частью сожжены, частью растасканы. (Например, в имении Фальц-Фейна «Аскания-Нова» из 400 лошадей осталась 1, из 120 верблюдов – 72, из 1000 волов – 60, из 300 коров – 3, из 200 свиней – 67, из 45 000 овец – 5000. Посевная площадь повсюду сократилась чрезвычайно, так в указанном имении из 4370 десятин экономической сельскохозяйственной земли было засеяно 415 десятин, в имении Кудрявцева из 980 десятин – 40 десятин, в имении Карабона из 2550 десятин – 180 десятин, в имении Желябина из 1945 десятин – 120 и т. д., т. е. в общем засеяно менее 8 процентов.)

В южных уездах Таврической губернии, которые около года полностью находились в пределах управления Вооруженных сил на Юге России, утвержденное генералом Деникиным положение о волостных земских учреждениях все еще введено в действие не было.

Старая губернская и уездная земская управы, полномочия которых, за невозможностью созыва земских собраний, потеряли свою силу, не отвечали современным условиям и не пользовались авторитетом среди широких слоев крестьянского населения. Землепользование и землевладение были везде непрочны. При этом повсеместно имелось большое количество совершенно неиспользованных земель.

Таким образом, революционная волна, разрушившая дворянское землевладение, уничтожила прежние основы, составлявшие дореволюционный фундамент земельной России.

Но, вместе с помещиками, эта волна смыла с их родной земли и мелких крестьянских собственников, хуторян, расшатала арендаторские хозяйства и вынесла на своем гребне те темные силы, которые, под названием деревенской бедноты, осели в деревнях, терроризируя все хозяйственное трудовое население и служа главным оплотом Советской власти.

Восстановить прежние условия жизни, помимо отвлеченных соображений, было, конечно, нельзя и практически: имения были расстроены, инвентарь уничтожен, условия найма рабочих другие; арендные ставки не могли быть нормированы; наконец, личное пребывание владельцев в пределах своих имений – небезопасно.

Нужно было прежде всего поднять, поставить на ноги трудовое, но крепкое на земле крестьянство, организовать, сплотить и привлечь его к охране порядка и государственности.

А главное, – необходимо было использовать возможность психологического воздействия на крестьянские массы, вырвать из рук наших врагов главное орудие пропаганды против белой армии и белого движения: всякое подозрение в том, будто бы цель нашей борьбы с красными – восстановление помещичьих прав на землю и месть за их нарушение.

И я остановился на мысли издать «Приказ о земле», положив в основу земельного порядка прежде всего требования жизни, указанные мною еще 8 апреля, а именно:

1. Использовать все земли, годные к обработке, в каких бы условиях они не находились, для владения ими возможно большего количества действительно трудящихся на земле хозяев.

2. Все наделяемые землей землепашцы должны получить ее в собственность за выкуп и в законном порядке.

3. Создать для осуществления реформы на местах органы земского самоуправления и привлечь к участию в них самих крестьян.

Но чтобы крестьянство знало, что несет ему освобождающая его от большевистского бесправия Русская армия, приказ о земле и земских учреждениях должен был быть не только разработан и объявлен немедленно, но и введен в силу на деле. Необходимо было наглядно показать отношение к земельному вопросу белого движения и твердые намерения национальной власти.

Позднее эти основные положения выразились в следующих кратких словах последующих моих приказов: «Народу земля и воля в устроении государства» (Приказ от 20 мая № 3226) и «Кому земля – тому и распоряжение земским делом, на том и ответ за это дело и за порядок его ведения» (Приказ от 15 июня № 94).

Имея теперь мои решительные требования и указания, сенатор Глинка исполнил быстро возложенную на него задачу. К середине мая проекты закона о земле и о новом волостном земстве были им изготовлены и мною были одобрены. Они позднее были рассмотрены под личным моим председательством в состоявшем при мне совете. 18 мая Г. В. Глинка ознакомил участвовавших с обоими проектами, после чего я предложил членам совета высказаться по существу.

Мнения и здесь разделились, большинство страшилось огромности поставленной задачи, опасалось того противодействия, которое она встретит при своем осуществлении. Лишь военные члены совета, наиболее близко стоявшие к армии, опираясь на мнение командиров частей на фронте, учитывали в полной мере психологическое значение, как для самой армии, так и для населения, немедленного разрешения этого вопроса.

За оба проекта высказались, кроме их составителя, лишь я, генерал Шатилов и и. д. начальника военного управления генерал Никольский. К постатейному обсуждению, которым я лично внимательно занялся ранее, не переходили и по закрытии заседания совета я утвердил оба проекта по существу.

Прибывший через два дня А. В. Кривошеин понял все психологическое значение принятого мною решения, проявив свойственную ему удивительную политическую чуткость и исключительную гибкость ума.

– Проект этот не совершенен, – говорил Александр Васильевич, – но раз он может облегчить армии ее успехи, привлечь к ней доверие крестьянства, раз сама армия ждет слова о земле, то времени терять нельзя, сама жизнь позднее внесет необходимые в дело поправки.

Он настоял только на придаче закону особой формы «Приказа о земле», а посреднические земельные комиссии посоветовал назвать земельными советами.

– Пусть слово о земле будет сказано в приказе вождя армии. Приказ, отданный в суровой обстановке военного лагеря, не может быть столь совершенен по форме, как нормально изданный закон.

25 мая 1920 г. были объявлены:

1) «Приказ о земле»;

2) «Правила о передаче распоряжением правительства казенных государственных, земельного банка и частновладельческих земель сельскохозяйственного пользования в собственность обрабатывающих землю хозяев» и

3) «Временное положение о земельных учреждениях».

Одновременно с изданием приказа о земле и приложенных к нему правил и временного положения было опубликовано «Правительственное сообщение по земельному вопросу», подробно разъясняющее условия и причины издания земельного закона, его содержание и значение.

«Приказ о земле» и приложенные к нему «Правила» и «Временное положение» были затем обнародованы указом Правительствующего сената, действовавшего в то время в составе департаментов, восстановленных на Дону, и перенесшего свое местопребывание в Ялту. Сенат счел необходимым высказать в своем указе нижеследующее:

«Приказ Правителя, облеченного всей полнотой власти, передает землю трудящимся хозяевам в вечную наследственную собственность, но не даром, а за выплату государству стоимости ее для расчетов с собственниками отчуждаемых земель.

Такой путь перехода, распределения и укрепления земельных угодий отвечает правовым понятиям народа и соответствует историческому развитию земельного законодательства Верховной властью.

Отныне в деревне должен установиться твердый земельный порядок и хозяйственная обеспеченность жизни трудящихся на земле, а сам закон будет осуществляться при ближайшем участии сельских хозяев под высшим контролем Правителя и Главнокомандующего.

Закон земельный направлен к общему благу государства, и на нем будет строиться экономическая мощь России.

Споры, неудовольствия, раздоры вокруг земельного вопроса должны смолкнуть. Каждый верный сын нашей многострадальной Родины, не из-за страха, а по долгу совести, обязан отдать свои силы и знания и поступиться своими личными интересами, всемерно помогая Правителю и Главнокомандующему в скорейшем и наилучшем осуществлении закона о земле».

Следует заметить, что при спешности, с которой издавался земельный закон и желательности изложить его в самой краткой форме, невозможно было ввести в него разрешение некоторых частных вопросов, какие должны были возникнуть при его применении.

К числу таких вопросов относятся: о размерах и порядке взимания аренды и скупщины за урожай 1920 года на мелких, подлежащих отчуждению участках, об усадебной оседлости и постройках, находящихся на подлежащих отчуждению землях и состоящих в пользовании арендаторов или живущих на этой земле хозяев, о применении закона к землям – городским, годным для устройства курортов и т. д. Вопросы эти были разрешены дополнительными приказами.

* * *

Согласно приказу о земле пахотные, сенокосные и выпасные угодья имений казенных и Государственного земельного банка и все излишки частновладельческих имений, превосходящих установленные размеры неприкосновенно сохраняемого за каждым хозяином владения, передаются трудящимися на земле хозяевам.

Размер участков, сохраняемых за собственниками, намечается для каждой волости местными земельными советами, но утверждается высшей правительственной властью (Приказ о земле, ст. 2, пп. 8 и 3 и ст. 14, п. 1).

Очень существенное исключение делается для имений (совхозы), в которых распоряжались и вели хозяйство поставленные советскими властями управляющие или комиссары, а также для особо культурных или промышленных хозяйств, имеющих, по признанию местного населения, государственное или краевое значение. Имениями этими временно распоряжается правительство, и они могут передаваться в заведывание либо казенным управлениям, либо местному волостному земству, с обязательством сохранения в них правильного хозяйства и обзаведения.

Однако и в этих имениях подлежат передаче трудящимся на земле хозяевам в первую очередь арендный фонд, а затем и все те угодья, которые будут признаны излишними для сохранения представляемой имением хозяйственной единицы (Приказ о земле, ст. 7).

В имениях, которые Советской властью обращены в коммуны, эти достижения революции немедленно уничтожаются, а их земли следуют общей участи частновладельческих имений, и, за выделом из них участков собственникам, они поступают в распоряжение волостных земельных советов. Последние либо учреждают для них особые управления, либо устраивают в них трудящихся на земле хозяев (Приказ о земле, ст. 6).

За хозяевами и арендаторами, имеющими на обрабатываемых ими участках, подлежащих отчуждению, усадебную оседлость, укрепляется усадебная земля, которая вообще у всех владельцев считается неприкосновенной и не подлежащей отчуждению.

Казенные леса сохраняются в распоряжении казны, а частновладельческие принимаются под наблюдение лесных правительственных управлений. Но местному населению обеспечивается право получать из частновладельческих лесов топливо и строительные материалы в мере действительной потребности в них, принимать участие в разработке леса и увеличивать в необходимых случаях за счет лесных площадей сельскохозяйственное пользование (Приказ о земле, ст. 5).

Целый ряд земельных угодий, таким образом, изымается из правил об отчуждении и сохраняется в полной неприкосновенности за их собственниками. Таковы:

1) надельная;

2) купленная с содействием крестьянского банка по установленным для сего нормам;

3) выделенная на хутора и отруба по законам землеустроительным;

4) отведенная в надел церквям и причтам, а также монастырская и вакуфная[10];

5) принадлежащая сельскохозяйственным опытным, учебным и ученым учреждениям и училищам;

6) входящая в черту городских поселений, а также признаваемая необходимой для расширения этих поселений;

7) принадлежащая городским поселениям, хотя бы и не входящая в их черту, если они обслуживают нужды городских общественных управлений, для каких бы то ни было надобностей;

8) предназначаемая для культурно-просветительных поселков или для поселения на них воинов армии;

9) усадебная, огородная, равно как занятая искусственными насаждениями, поливными посевами и особо ценными культурами или садами, кому бы и в каком бы размере таковые не принадлежали, за исключением указанных выше усадебных мест, состоящих в пользовании хозяев и арендаторов и подлежащих укреплению за ними вместе с полевой землей;

10) под мельницами, фабриками, заводами и другими постройками промышленного характера в размере, необходимом для правильной их работы, а также занятая подсобными к ним сооружениями и устройствами и

11) не входящая в состав волостей, кому бы они не принадлежали, если эти земли относятся к не подлежащим отчуждению угодьям, указанным выше, а в части угодий сельскохозяйственного пользования не превышают размера участка, оставляемого всякому собственнику при отчуждении от него таких угодий (Приказ о земле, ст. 2, п. 2, п. 8 и ст. 14, п. 1) либо местной нормы приобретения земли при содействии крестьянского банка (Приказ от 2 и Приказ от 3 октября, № 162, отд. II).

Вся земельная реформа имеет, таким образом, в основе одну идею – укрепление права бессословной частно-земельной собственности. Правда, допускаются перемены в личностях собственников. Разделяется по-новому земельная собственность. И наконец, право частной собственности уступает всегда интересам общегосударственным.

Но все же преобразуемый земельный строй зиждется всецело на крепкой связи землевладельца-хозяина с его землей, на полном праве его не только владеть и пользоваться, но и распоряжаться своим участком, а впредь до выдела его в натуре – иметь право на выдел такого участка.

Все земли, подлежащие передаче трудящимся на земле хозяевам, укрепляются за ними в полную собственность, но не безвозмездно, а при условии выплаты за них государству их стоимости по оценке достаточно льготной и способами, облегчающими эту выплату.

Право собственности на недра земли впредь до разрешения этого вопроса общероссийской государственной властью сохраняется, однако, за прежними владельцами (Приказ о земле, ст. 3 и примечание к ст. 13).

Выбор хозяев, за коими укрепляется земля, а также определение высшего размера укрепляемых участков, предоставлено всецело местным представителям «Земли» – уездным земельным советам. И состав последних таков, что [выбор предоставлен] голосу местных крестьян-хозяев, но именно этому хозяйственному элементу крестьянства дается широкое участие в решении местного земельного вопроса сообразно местным же потребностям хозяйственной жизни.

Приказ о земле дает им лишь руководящие общие указания, подлежащие обязательному исполнению, а именно:

1) при определении условий, которым должны удовлетворять хозяева при укреплении за ними обрабатываемых ими земель, местные учреждения, решающие окончательно этот вопрос, могут брать в основание целый ряд условий: подданство, несудимость, личный труд на земле, технические познания в земледелии, арендование земли, проживание в имении и т. п.;

2) запрещается безусловно (дополнительным приказом) укреплять землю за дезертирами и уклоняющимися от воинской повинности;

3) во всяком случае преимущественное право на укрепление обрабатываемых участков предоставляется хозяевам, имеющим уже на них свою усадебную оседлость и хозяйство и обычно снимавшим эти земли в аренду или испольную обработку;

4) земли каждой волости должны служить в первую очередь обеспечением устройства на них постоянных жителей волости (по признаку постоянного проживания и ведения на этих землях хозяйства, а не приписки к волости) из числа фактических хозяев-землевладельцев. Лишь за удовлетворением этой категории землепашцев, свободные остатки могут быть обращаемы на устройство пришлого земледельческого населения;

5) волостные земельные советы обязаны с особым вниманием выяснить права на землю воинов, борющихся за восстановление государственности, всячески охранять их интересы и предоставлять им и их семьям преимущественное перед прочими, в равных с ними условиях находящимися хозяевами, право на укрепление земли. По весьма понятным причинам этому правилу придавалось особое значение, оно не только неоднократно было повторено, но включено и в Приказ о земле, как имеющее декларативный характер;

6) установление предельного размера, до которого фактическое землевладение может быть закрепляемо за отдельными обрабатывающими землю хозяевами, также предоставлено на волю местных земельных учреждений. Они обязываются не только исходить из соображений о возможности вести на земле прочное хозяйство.

Другое весьма важное ограничение беспредельности усмотрения местных органов заключается в том, что во всяком случае действительное владение хозяев, превышающее в общей сложности размер установленных для данной местности норм для покупки земли с содействием бывшего крестьянского банка, не может быть уменьшено (Приказ о земле, ст. 14, пп. 2 и 3, ст. 15, ст. 16, пп. 1 и 2; отдел III и Приказ от 21 августа № 123).

Таким образом, Приказ о земле отказывается прежде всего от идеи общего наделения. Нет и мысли о даровой раздаче земли. И нет обещаний обеспечить землей всех желающих и сделать земельными собственниками и сельскими хозяевами весь пролетариат, хотя бы деревенский, не говоря уже о давно отслоившемся от него городском пролетариате, совершенно чуждом земле и хозяйству.

Далее устраняется мысль всероссийского земельного передела для уравнения землепользования распоряжением закона и власти всех губерний и уездов по каким-либо общим нормам земельного устройства. Все приурочивается к упорядочению землепользования каждой волостью в пределах своей волости.

И этот местный характер всего землеустройства резкой чертой проводится в Приказ, со всеми выгодами его практического осуществления и со всеми его недостатками по сравнению с широкими планами не осуществимого общего передела земель всего государства между всеми, для чего потребовалось бы принудительное расселение и переселение широких масс земледельческого населения с севера на юг и с запада на восток на пространстве «шестой части вселенной».

Наконец, отказ от «норм» хозяйства открывает полную возможность сохранения на месте всяких размеров хозяйств, если, по местным условиям и по убеждению местных людей, такое распределение земель отвечает интересам земского мира и жизненности земельного хозяйственного строя.

Вовсе не требуется при этом, чтобы каждому хозяину, за которым укрепляется земля, был отграничиваем тотчас отдельный отрубной участок, так как это потребовало бы очень большого количества землемеров и слишком замедлило бы проведение реформы в жизнь. Поэтому имеется в виду, как общее правило, отвод земли группам хозяев, откладывая окончательное землеустройство на последующее время.

Однако, по точному смыслу и духу закона, и в таких случаях земля должна отводиться непременно в личную, а не общую или общинную собственность, то есть хотя и в одном общем куске для целой группы хозяев, но с указанием, сколько земли принадлежит в нем каждому хозяину (доля) и с правом производить выдел и общее развертывание не по общему согласию всех соучастников владения, а по приговорам сходов совладельцев, постановляемых большинством голосов.

Отграничение отдельным хозяевам отрубных участков должно иметь место в тех случаях, когда это возможно по техническим условиям, а по каким-либо причинам особенно необходимо.

Во всяком случае участки должны быть отводимы с соблюдением основных общих правил землеустройства: владельцу – к его усадьбе, а отдельным группам хозяев – так, чтобы их участки не были чрезполосны с другими уже отведенными участками и не препятствовали бы правильному землеустройству на остальных землях имения, подлежащих отчуждению, но еще не распределенных между хозяевами (Приказ о земле ст. 3, 10 и 12, ст. 14, пп. 1 и 4 и Правительственное сообщение по земельному вопросу).

Нелишне еще раз отметить существенное отличие проектируемого отчуждения земель от всяких программ советского землеустройства: новые собственники обязаны вносить в казну выкуп на установленных в Земельном приказе основаниях:

1) полной оплатой государству стоимости каждой десятины удобной земли, без различия – пахотной, сенокосной или выпасной, признается сдача в государственный запас хлеба в зерне преобладающего в местности посева (ржи или пшеницы), в количестве пятикратного среднего за последние десять лет урожая этого хлеба с казенной десятины;

2) размеры среднего за последние 10 лет урожая с десятины для каждого уезда, части уезда или волости, без различия размеров владений посевщиков, выясняются уездными земельными советами и представляются на утверждение совета при Главнокомандующем;

3) причитающееся в оплату отчуждаемых участков количества хлеба вносится новыми собственниками в течение 25 лет ежегодно равными частями, составляющими на каждую десятину одну пятую часть среднего урожая;

4) плательщику предоставляется во всякое время досрочно произвести полную оплату стоимости всего или части укрепленного за ним участка земли взносом хлеба или его денежной стоимости по рыночным местным ценам времени уплаты, и

5) правительству, в случае государственной надобности, а также плательщикам, по их о том ходатайствам, предоставляется заменять годовые хлебные платежи деньгами по рыночной стоимости хлеба к сроку платежа (Приказ о земле, ст. 9, пп. 1–3, 5 и 6).

Хозяева, в пользовании которых находится земля, подлежащая отчуждению, облагаются выкупными за нее сборами хлебом или деньгами в казну еще до ее укрепления, а именно со времени распространения на данную местность Приказа о земле, и затем продолжают вносить эти сборы в установленном при укреплении размере впредь до уплаты государству полной стоимости укрепленных участков.

В случае не внесения сборов в срок, состоящие в пользовании неисправных плательщиков участки, как не укрепленные в собственность, так и укрепленные, передаются распоряжением волостных земельных советов другим лицам, с правом укрепления за ними этих участков (Приказ о земле, ст. 8 и 10).

Порядок сбора хлеба, места и сроки ссыпки, определение количества ссыпанного зерна и разрешение вопросов об условиях замены зерна денежными сборами предполагалось установить особой инструкцией (Приказ о земле, ст. 9, п. 7), и последующими приказами установлены были значительно более льготные условия платежа за землю: Приказом от 26 июля 1920 года за № 3367 разъяснено о взносе денежных и хлебных платежей за землю на 1920 г.:

1) взносы должны производиться лишь с посевной десятины (предполагалось ранее – с круговой), в размере не свыше одной пятой действительного в текущем году урожая (по тексту Приказа – вместо среднего за последние десять лет) и притом зерном того хлеба, который был засеян и собран (Приказ требовал – ржи или пшеницы);

2) взносы эти поступают по письменным и словесным договорам владельцам имений, если они или их доверенные имеются налицо, а во всех остальных случаях – непосредственно в казну, и

3) все взносы скопщины и денежные платежи, поступающие от поставщиков как собственникам, так и в казну, тотчас зачитываются плательщикам в качестве первого платежа государству в счет выкупной стоимости отчуждаемой земли, окончательный расчет за которую с бывшими собственниками принимает на себя государство.

Сбор, устройство помещения для ссыпки хлеба и хранения пятой части урожая, вносимой в казну натурой, возложены были, до открытия земельных советов и волостных земских управ, на волостные сельские правления под наблюдение начальников уездов и уездных по земельным делам посредников (Приказ 26 июня 1920 г. № 3367; Распоряжение управления земледелия и землеустройства от 10 июля).

* * *

Отделом IV Приказа о земле на начальника управления финансов возложено было в срочном порядке разработать и представить на утверждение Главнокомандующего «Предложения об основаниях о порядке и сроках окончательного расчета государства с собственниками отчуждаемых земель и о возмещении государственному казначейству расходов по этим расчетам».

Предложения эти были составлены и назначены к рассмотрению в особой комиссии с участием представителей от заинтересованных ведомств, но рассмотрение не состоялось ввиду эвакуации из Крыма. Предложения же управления финансов, внесенные на обсуждение особой комиссии, сводились к выдаче собственникам отчуждаемых земель свидетельств на право получения через 25 лет стоимости трех урожаев, с уплатой в виде процентов ежегодно 1/25 от трех урожаев или 4 % годовых.

Остальные два урожая, взимаемые с новых владельцев земли, предлагалось считать процентом роста за рассроченные на 25 лет взносы зерна. При этом три урожая предложено было уже исчислять не со всей площади удобной земли, как это установлено Приказом для новых владельцев отчуждаемых земель, а лишь с пахотной земли с соответствующим понижением платы за сенокосы и запасы.

Вопрос о выкупе был, как кажется, единственным вопросом, возбудившим некоторые сомнения на местах. Крестьяне, впрочем, не возражали против мысли о выкупе; но, не учитывая выгод для плательщиков и убыточности для казны платежа за землю хлебом, – они указывали, что выкупные платежи исчислены слишком высоко и что их нужно уменьшить.

Вопрос этот, несомненно, пришлось бы вновь пересмотреть при разработке правил об основаниях, порядке и сроках окончательного расчета государства с собственниками отчуждаемых земель и о возмещении государственному казначейству расходов по этим расчетам (Приказ о земле, отдел I).

По мысли Приказа, право собственности новых владельцев создается в два момента, как это было с положением от 19 февраля 1861 года. Сначала и немедленно: хозяевам, за коими укрепляются земли на указанных выше основаниях, выдаются выписки из постановлений уездных земельных советов об утверждении представленных волостными земельными советами проектов укрепления.

Документы эти, подобно уставным грамотам 1861 года, служат бесспорными актами владения землей для новых собственников впредь до уплаты государству полной стоимости отчуждаемых земель. Когда же выплата состоялась, наступает второй момент создания собственности и выданные ранее выписки (Приказ о земле, ст. 12 и 13) заменяются основанными на этих актах крепостными данными.

Последние и должны были быть тою крепкою «бумагою», которую жаждет крестьянство на имеющиеся у него земли.

Самый порядок проведения в жизнь Приказа о земле установлен с таким расчетом, чтобы, с одной стороны, прежде всего немедленно прекратить всякую самовольную расправу с захватчиками и вместе предотвратить всякие новые земельные захваты, без постановлений проходящих в законном порядке, и осуществить реформу с наименьшим разрушением уцелевшего еще местами сельскохозяйственного строя, без разорения существующих хозяйств и уменьшения их сельскохозяйственной производительности.

В соответствии с этим первой статьей Приказа о земле установлено правило, в силу коего в каждой местности немедленно по занятии ее Русской армией «всякое владение землею сельскохозяйственного пользования, независимо от того, на каком праве оно основано и в чьих руках оно находится, подлежит охране правительственной властью от всякого захвата и насилия.

Все земельные угодья остаются во владении обрабатывающих их или пользующихся ими хозяев». Таким образом, в каждой вновь занимаемой Русской армией местности земельный закон вводится в действие автоматически, без особого о том постановления, со времени подчинения ее власти Главнокомандующего.

Создавшееся к тому времени фактическое владение землею признается ненарушимым. Оно является исходным пунктом для дальнейшего применения Приказа и, как сказано в той же ст. 1, с этого времени может быть изменяемо единственно и только в том порядке, какой установлен этим Приказом.

Изменения эти Приказ предусматривает в следующих случаях:

1) возвращение законным собственникам захваченных у них земель из состава не подлежащих отчуждению и передач земледельцам;

2) удаление с участков лиц, признанных не имеющими прав на укрепление за ними этих участков, и

3) другие изменения владения отдельных хозяев, какие признают необходимыми земельные советы, в связи с предельными размерами укрепляемых участков, землеустроительными соображениями и т. п. Словом, во всех случаях какое-либо изменение владения допускается только по постановлениям земельных учреждений и по их распоряжениям.

Но в дальнейшем, после укрепления, в собственность участков из состава земель, подлежащих отчуждению для передачи земледельцам или для восстановления прав законных собственников, все полномочия земельных учреждений по отчуждениям оканчиваются и все последующие споры о праве собственности на эти земли и о нарушении владения ими подлежат уже на общем основании ведению только судебных установлений (Приказ о земле, ст. 1, 2, 6, 7, 10, 12, 13 и 17).

Меры к возможному сохранению при проведении в жизнь закона существующих хозяйств и их нормальной производительности выражаются в том:

1) что при укреплении в отдельных имениях земли, подлежащей отчуждению, в первую очередь передаются трудящимся на земле хозяевам пахотные, сенокосные и выпасные угодья, «не обрабатываемая самими собственниками, или оставленная ими без надлежащего использования, либо сдаваемая обычно в аренду за деньги или из части урожая», а затем уже земли, на которых ведет хозяйство сам собственник (Приказ о земле, ст. 3); и

2) что волостные земельные советы обязаны «принимать меры к тому, чтобы каждому хозяину, засеявшему или обработавшему под посев землю, при всех перемещениях или изменениях землепользования было бы обеспечено получение урожая его посева и вознаграждение за вложенный в землю труд по ее обработке (Приказ о земле, ст. 16, п. 3).

Наряду с этим на волостные земельные советы возлагается вообще забота и ответственное попечение о производстве на землях волости своевременной и надлежащей обработки, засева и сбора урожая, для чего советы могут принимать все соответствующие меры и в необходимых случаях брать в свое распоряжение и заведывание необрабатываемые участки и сдавать их в аренду, привлекая к содействию по делам этого рода должностных лиц сельского управления (Приказ о земле, ст. 18).

Устанавливая порядок отчуждения и передачи трудящимся на земле хозяйствам угодий сельскохозяйственного пользования, Земельный приказ допускает также возможность перехода таких угодий к мелким земледельцам путем покупки их от прежних собственников по добровольным сделкам (Приказ о земле, ст. 4, 8, и 11, п. 4).

Стеснительное условие, которое при этом ставится, – это одобрение таких сделок волостными земельными советами (Приказ о земле, ст. 14, п. 6), что необходимо для устранения обхода правил закона путем подобных сделок. Земли, перешедшие земледельцам по подобным сделкам о купле-продаже, не облагаются выкупными платежами (Приказ о земле, ст. 8).

С той же целью предупреждения обхода закона и все вообще добровольные сделки о купле-продаже земель сельскохозяйственного пользования в пределах волости могут быть совершаемы не иначе как по одобрении их волостным земельным советом (Приказ о земле, ст. 14, п. 6). Правило это, однако, как пришлось разъяснить позднее, не распространяется, конечно, на земли, не подлежащие отчуждению, продажа и купля которых может совершаться свободно на общих основаниях (Приказ от 3 октября 1920 г. № 163, ст. 4).

Проведение в жизнь земельного закона, согласно одобренному мною первоначальному проекту, предполагалось возложить на волостные земства, проект введения которого сенатором Глинкой мне был представлен одновременно с правилами Земельного приказа.

Но, решив приурочить к началу наступления войск издание последнего, я признал желательным по приезде Кривошеина земский проект обсудить еще раз поэтому, чтобы не задерживать проведение в жизнь осуществление земельных мероприятий, временно, впредь до выведения волостного земства и прочного установления и упорядочения земской жизни на местах, и решил возложить на волостные и уездные земельные советы, учрежденные временно на один год, для этого было издано приложенное к Приказу о земле «Временное положение о земельных учреждениях».

Это нисколько не нарушало моего решения – передать земельное дело самому земледельческому населению, так как, по Положению о земельных учреждениях, члены волостных земельных советов должны были избираться особыми волостными земельными сходами, составляемыми из того же круга лиц и избирающими членов из той же среды, как и в волостных земствах, а именно из мелких земельных собственников крестьянского типа, с участием старших представителей от владеющих землею в пределах волости церковных причтов и училищ и всех прочих землевладельцев. Равным образом и в уездных земельных советах преобладают члены, избираемые теми же волостными земельными сходами.

С утверждением же и изданием 15 июля 1920 года «Положения о волостном земстве» окончательно установлен намеченный ранее порядок и право избрания земельных советов перешло к волостным земским собраниям.

Согласно Временному положению о земельных учреждениях каждый «волостной земельный совет» должен был состоять не менее чем из 5 и не более чем из 10 избираемых волостными земельными сходами членов, которые избирают из своей среды председателя. Правительственные служащие, главным образом землемеры и землеустроители, командируются лишь в помощь волостным земельным советам, по их о том ходатайствам, и решающего голоса на советах даже не имеют (Временное положение, ст. 2, 5, б и 8).

Уездные земельные советы состоят под председательством уездного посредника по земельным делам из председателя уездной земской управы, мирового судьи, представителя от ведомства финансов и избираемых волостными земельными сходами представителей от волостей в числе не менее четырех (Временное положение, ст. 10).

Этим-то двум учреждениям, из коих первое состоит исключительно из выборных от местного населения лиц, а второе – из них не более чем наполовину, я и решил предоставить самые широкие полномочия.

Все земельные дела, как то: производство обследований, установление норм, определение прав земледельцев на укрепление за ними земли, распределение земли, отвод участков, возвращение неправильно захваченных земель законным их собственникам и другие – разрешаются этими учреждениями окончательно и только в двух случаях требуется утверждение высшей правительственной власти, а именно: при установлении предельного размера владения сельскохозяйственными угодьями, менее которого не может быть оставлено у всякого земельного собственника при отчуждении его земли, и всех оснований оценки отчуждаемой земли (Приказ о земле, ст. 2, 4, 6, 10, 14, и 18 и Временное положение о земельных учреждениях, ст. 9 и 12).

В целях сохранения должного влияния правительственной власти на ход дела, постановления уездных земельных советов могли быть отменяемы высшею губернскою властью, но лишь в случае нарушения общих узаконений и постановлений правительственной власти либо законных прав частных лиц и интересов общественных и государственных (Временное положение о земельных учреждениях, ст. 14).

Таким образом, Приказ о земле от 25 мая 1920 года действительно передавал все земельное дело в руки самого земледельческого населения. Что касается правительственных должностей по земельным делам, каковыми являлись губернский и уездные посредники, то их обязанности сводились лишь к объединению деятельности уездных и волостных земельных учреждений и оказанию всяческого содействия к успешному выполнению ими лежащих на них обязанностей в полном соответствии с требованиями закона.

* * *

15 июля появился приказ мой о волостном земстве:

«Приказ

Правителя и Главнокомандующего

Вооруженными силами на Юге России.

№ 94. Севастополь.

15 (28) июля 1920 года.

(По гражданскому управлению.)

Переход земли в собственность обрабатывающих ее хозяев и раздробление крупных имений на мелкие участки предрешают изменение прежнего строя земского самоуправления.

К трудной и ответственной работе по восстановлению разрушенной земской жизни необходимо привлечь новый многочисленный класс мелких земельных собственников из числа трудящегося на земле населения.

Кому земля – тому и распоряжение земским делом, на том и ответ за это дело и за порядок его ведения.

Только на этом начале построенное земское самоуправление я считаю в настоящее время прочной опорой дальнейшего государственного строительства.

В уверенности, что широкие круги хозяйственного крестьянства, самой жизнью призываемые ныне к преобладающему участию в устройстве земского дела на местах, дружно откликнутся на этот призыв, выдвинут из своей среды наиболее способных работников и тем посильно послужат общей нашей задаче спасения Родины, приказываю: впредь до установления общегосударственной властью окончательного порядка земского самоуправления вводить в действие в местностях, занимаемых войсками Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России, утвержденное мною 15-го сего июля Временное положение о волостных земствах.

Генерал Врангель».

Разработка правил о восстановлении земского самоуправления производилась при участии представителей от земских учреждений и ряда приглашенных сведущих лиц. Первоначальный проект волостных земств, представленный сенатором Глинкой, потребовал дальнейшего развития правил об уездном земстве.

И обнародование Временного положения о земском самоуправлении сильно отстало от земельного приказа, что несколько затруднило даже и проведение его в жизнь. Мысли мои, легшие в основание предположенного порядка земской жизни, «по-новому», весьма ярко изложены были моим сотрудником в этом деле, бывшим министром земледелия А. В. Кривошеиным, в данном им интервью газете «Великая Россия».

Интервью это появилось в виде передовицы, под названием «Ставка на деревню».

«К интенсивному и свободному строительству призваны Главнокомандующим, – говорит Кривошеин, – новые силы, широко поставлен вопрос о децентрализации земского управления в связи с созданием и укреплением целого класса мелких собственников – по Земельному приказу от 25 мая 1920 года.

Я имею сведения, что, наряду с другими обстоятельствами, принятые меры имели влияние на постановку правительством Франции вопроса о нашем признании, чего не удавалось добиться ни генералу Деникину, войска которого доходили до Орла, ни владевшему всей Сибирью адмиралу Колчаку.

Земельный приказ обязывал сделать и второй шаг.

На очереди встал вопрос об организации управления и самоуправления на местах.

Главнокомандующий решает его так же смело в направлении привлечения мелкого земельного собственника к участию в местном самоуправлении.

Под скромным названием нашего закона ускользает все значение этого шага на пути намеченного нами общего плана преобразования земской жизни.

Революция передвинула все устои, изменила все условия жизни.

Нам ясно, что должны быть изменены и формы управления на местах.

По нашему закону вся деятельность уездного земства перенесена на волость.

При пространствах русской жизни это одно уже само по себе колоссальное благо. Мы отдали мелким крестьянским собственникам не только власть земскую, но и власть административную.

В этом отношении наш закон идет дальше любого из западных.

Будущее же уездное земство получает права губернского.

Мы готовы идти и дальше.

Но будущее зависит от того, как покажет себя, с точки зрения государственности и национальной культуры, класс мелких собственников и привлекаемое к деятельному участию в земстве крестьянство.

Справятся ли эти элементы с тяжелой задачей?

Как обеспечена будет церковь, какова будет новая школа, больница, суд? От этого будет зависеть весь дальнейший ход намеченных реформ…

Вместе с покойным П. А. Столыпиным, – добавляет А. В. Кривошеин, – я работал над поднятием экономического благополучия русской деревни.

Я глубоко верил в ее здравый государственный смысл.

Верю и теперь.

Сейчас мы делаем необходимую смелую попытку устроения будущего земского и государственного порядка.

Верим, что она приведет к оживлению национального культурного строительства».

Главные основания Временного положения о волостном земстве, развитого впоследствии положением и об уездном земстве (Приказ от 12 октября 1920 года), состояли в следующем:

Гласные волостных земских собраний избираются из своей среды сельскими избирательными сходами, составляемыми из следующих, достигших 25-летнего возраста, лиц:

1) на сходе этом участвуют все домохозяева-крестьяне, имеющие собственную надельную или иную землю и ведущие самостоятельное полевое или хоть приусадебное хозяйство, и

2) все приписавшиеся по собственному выбору к ближайшему сельскому сходу: а) землевладельцы всякого звания, по одному на каждое владение, независимо от его размера; б) настоятели православных церквей, представители религиозных обществ всех исповеданий, если только церкви и общества владеют землей в пределах волости; в) арендаторы имений, имеющие в пределах волости оседлость не менее трех лет, если ведут самостоятельно сельское хозяйство или имеют торгово-промышленное либо фабрично-заводское предприятие, и г) представители казенных и общественных учреждений, торговых и промышленных обществ и товариществ по одному от каждого, если эти учреждения, общества и товарищества владеют в пределах волости недвижимою собственностью (Временное положение о волостных земских учреждениях, ст. 10).

Число гласных на каждую волость определяется особым расписанием: оно составляется начальником уезда и утверждается губернатором с тем, чтобы на каждый избирательный сельский сход, имеющий не менее 200 избирателей, по возможности, приходился хотя бы один гласный, но чтобы общее число гласных в волости составляло не менее 20 и не более 40 человек.

Избирательные сходы, содержащие менее 200 избирателей, самостоятельных выборов не производят, а присоединяются к соседнему избирательному сходу (Временное положение о волостных земских учреждениях, ст. 9).

Таким образом, к участию в сельских избирательных сходах допускаются только лица, имеющие прямое отношение к земле, работающие на ней. Состав этих сходов, по сравнению с составом волостных земельных сходов, созывающихся для избрания волостных земельных советов, гораздо шире, так как в эти избирательные собрания входят все крестьяне – домохозяева поголовно, с правом самостоятельного голоса, а не в качестве десятидворных выборных.

Избранные волостные гласные на первом же своем собрании избирают из своей среды председателя, а затем волостную земскую управу в составе председателя и не менее трех членов. По желанию собрания, должности председателя волостного земского собрания и волостной земской управы могут быть совмещаемы (Временное положение о волостных земских учреждениях, ст. 21 и 22).

Уездные земские собрания составляются из гласных, избираемых волостными земскими собраниями «по два от каждого собрания – в уездах с числом волостей не выше 15 и по одному – в прочих уездах» и несколько гласных от входящих в состав уезда городов, по выбору городских дум, в количестве по особому расписанию.

Кроме того, в состав уездного земского собрания на правах его членов входят: весь состав уездной земской управы и по одному представителю от каждой волостной земской управы уезда, городские головы городов, не выделенных в особые земские единицы, и по одному представителю от православной церкви, от одного из неправославных исповеданий, преобладающего в уезде, и от управления земледелия и землеустройства, в случаях когда у означенных учреждений имеется в пределах уезда недвижимость (Временное положение о волостных земских учреждениях, ст. 9).

Уездные земские собрания избирают из своей среды председателя и из лиц имеющих право быть избираемыми уездными земскими гласными – председателя и членов уездной земской управы, в количестве по определению самого земского собрания.

Волостные земские собрания, кроме управы, избирают еще из числа лиц, пользующихся правом участия на сельских избирательных сходах, и волостные земельные советы, состав и порядок действия коих определяется Временное положение о земельных учреждениях от 25 мая 1920 года, а также по одному от волости представителю в уездный земельный совет.

Таким образом, дело землеустройства в волости всецело переходит в ведение местного земства, причем и уездное земство принимает участие в земельных делах, но только через председателя уездной земской управы; последний включается в состав уездного земельного совета (Временное положение о волостных земских учреждениях, ст. 25).

Так все земское дело ведаться должно волостными и уездными земскими собраниями, которым принадлежит общая распорядительная власть и надзор за исполнительными органами.

Волостные же и уездные земские управы являются исполнительными земскими органами, на обязанности которых лежит подготовка к слушанию земскими собраниями подлежащих их рассмотрению дел и финансовых смет, непосредственное заведывание всем земским хозяйством и ответственное исполнение всех распоряжений и постановлений земских собраний.

С введением волостных земских управ к ним переходят все обязанности прежнего волостного правления; председатели волостных земских управ пользуются правами волостных старшин. Поэтому сословные волостные правления действительно по общему положению о крестьянах 1861 года упраздняются по мере образования новых учреждений по закону 15 июля 1920 года (Врем. пол. вол. земск. учр. ст. 4 и врем. пол. уездн. земск. учр., ст. 1, 14 и 20).

Все дела, отнесенные в ведение уездного земства, по земскому положению 1892 года, распределены так, что волостные земства ведают только делами волостного масштаба, дела же и вопросы, затрагивающие интересы не одной, а двух и более волостей или целого уезда, по-прежнему сохраняются в компетенции уездных земств (Врем. пол. вол. земск. учр., ст. 3 и врем. пол. уездн. земск. учр., ст. 1).

Затем между волостным и уездным земством главнейшие дела распределяются так:

1. Волостному земству принадлежит заведывание всеми земскими сборами и повинностями денежными и натуральными, следовательно, раскладка и надзор за выполнением повинностей: а) по снабжению войск и населения продовольствием и фуражом, по требованию военных и гражданских властей; б) всякого рода натуральных повинностей хлебных и денежных и сборов за землю, по Приказу от 25 мая 1920 года.

На том же земстве лежит разрешение через волостные земельные советы вопросов землепользования и организация содержания государственной стражи (Врем. пол. вол. земск. учр., ст. 3, пп. 2, 5 и 12).

2. Уездному земству принадлежит: а) наблюдение за выполнением земских повинностей волостными земствами; б) распределение по уездам и волостям пользования и содержания земских зданий и сооружений; в) определение обязанностей доли участия отдельных волостей в содержании уездных земских установлений и предприятий, а также в образовании и использовании капиталов, имеющих общественное значение; г) раскладка между волостями тех общегосударственных сборов, разверстка коих возлагается на земские учреждения; д) распределение между волостями всех вообще поступающих через уездные земства на волостные земские потребности ассигнований, сборов и сумм; е) преподание указаний и инструкций волостным земствам по тем делам, кои, имея общеуездное значение, требуют по свойству своему единообразного или согласованного применения; ж) рассмотрение и утверждение волостных земских оценок и з) переложение натуральных повинностей в денежные (Врем. пол. уезд. земск. учр., ст. 1, п. 1 и ст. 15, пп. 1, 3 и 16).

Все земства ведут свое дело самостоятельно, но постановления волостных и уездных собраний требуют утверждения их высшей правительственной властью (губернской) лишь в трех случаях, точно определенных в законе: а) об отчуждении и залоге недвижимых имуществ; б) о займах, поручительствах и гарантиях со стороны земства и в) о заключении договоров с частными лицами – предпринимателями – относительно устройства и эксплуатации ими земских сооружений или предприятий общего пользования.

Все прочие постановления земских собраний могут быть только приостановлены: по волости – начальником уезда, а по уезду – губернатором, но лишь в том случае, когда ими будет усмотрено, что данное постановление:

1) не согласно с законом или постановлено с нарушением круга ведомства пределов власти либо порядка действий земских учреждений или

2) не отвечает общим задачам борьбы за восстановление государственности. В зависимости от причины приостановления постановления, вопрос окончательно разрешается: в первом случае – председателем съезда мировых судей (по волостным земствам) или окружным судом по административному его отделению (по уездным земствам) и во втором случае – общим присутствием уездного управления (по волостным земствам), в случае же несогласия губернатора с постановлением совета – высшей центральной правительственной властью (Врем. пол. вол. земск. учр., ст. 31 и 34–36 и вр. пол. уездн. земск. учр. ст. 33 и 35–39).

Вопрос о губернском земстве, его роли и деятельности в будущем строе земельных учреждений, ввиду коренных изменений всего строя земской жизни, я решил оставить открытым, считая его разрешение делом будущего.

* * *

Как Приказ о земле, так и Временные положения о земстве, армией и крестьянством встречены были, по всем собранным сведениям, благожелательно. До самых последних дней пребывания нашего на Родине наши войска пользовались со стороны крестьян всегда благоприятным отношением. Население должно было убедиться, что власть искренно желает идти навстречу чаяниям народа и прилагает все усилия к проведению в жизнь намеченных мер.

Ко времени оставления Крыма новый порядок землеустройства и земской жизни, задуманный, разработанный, объявленный и проводимый в жизнь с исключительной быстротой в течение полугода, начал понемногу осуществляться и применяться на практике уже в девяноста волостях из ста семи, входивших в занятую нами территорию.

Надо думать, будь эти условия сближения дела армии с желаниями крестьянства налицо в те дни, когда Русская армия победоносно шла к Москве и освобождена была уже от красного ига половина Русской земли, общий ход белого движения был бы иной… И, как знать, может быть, дни Советской власти были бы сочтены!

* * *

Необходимая подготовительная работа по проведению в жизнь Земельного приказа от 25 мая 1920 года была закончена к половине июня.

В занятых армией прифронтовых уездах: Мелитопольском, Днепровском и части Перекопского – имелся значительный земельный фонд, подлежавший отчуждению, и так как проведение в жизнь Приказа о земле именно здесь, в ближайшем противнику районе, имело особо показательное значение, то решено было в первую очередь открыть действия уездных по земельным делам советов и посредников в этих уездах, а затем постепенно вводить эти должности в южных уездах.