Читать книгу Теряя корни. Когда ты разгневан, думай о последствиях - Петр Васильев - Страница 5

Этот день, как и все прочие, Студент провёл в библиотеки Университета имени Рютина – одного из ведущих образовательных учреждений Нового Государства. Монументальное 3-х этажное здание в историческом центре Арконы (город был сильно разрушен в ходе боёв с мольдийцами, поэтому во время его восстановления было решено переместить административный центр на восток, ближе к железной дороге, связывающей Аркону со столицей. Университет, таким образом, оказался в более спокойном районе) было построено через 5 лет после окончания Войны за Основание по постановлению Государственного совета Республики – бурное развитие науки и техники требовало соответствующих кадров, которых надо было готовить как можно скорее. Тогда поступить туда было легко – брали всех, кто владел грамотой и мог написать внятную автобиографию. Выпускники университета занимали ведущие позиции в инженерно-техническом корпусе Республики и внесли серьезный вклад в победу страны в Великой войне за Освобождение упорным трудом по увеличению производства вооружений.

После военного переворота 52 года и начала осуществления политики Новой социальной демократии правила поступления были резко ужесточены. Теперь приоритет отдавался детям из семей военнослужащих (желательно – офицеров) и предпринимателей, а дети из семей, поддерживавших Республику или занимавших при ней высокое положение, были лишены права на получение высшего образования. Появились элементы милитаризации – обязательный курс военной подготовки, исполнение патриотических песен и гимнов на общих собраниях (которые, правда, проводились нечасто), полувоенная форма одежды преподавателей. За порядком в университете следил его первый (или политический) отдел, который возглавлял прикомандированный к университету куратор от КГБ. Его называли Главным чекистом и сильно побаивались.

Студент сидел за столом в читальном зале и изучал «Пособие по геодезическим и землеустроительным работам», Это был достаточно высокий для своих лет, но щуплый человек с вечно растрепанной причёской черных волос, узким лицом и длинными паукообразными конечностями. Его нельзя было назвать красавцем, а привычка сидеть, низко согнув спину и низкий бас ломающегося голоса делали его очень похожим на старика. В школе за это и за прилежность в учёбе Студента недолюбливали и, при молчаливом согласии большинства учащихся, травили, Но ему повезло – он не застал бурных событий, сопровождавших приход к власти военных, более того, с приходом в стены школы представителей КГБ дисциплина резко ужесточилась и травля фактически прекратилась.

Дедушка Студента был командиром одной из воинских частей Национального корпуса профессиональных стрелков (НКПС), а хороший аттестат снимал всякие вопросы у приёмной комиссии, поэтому Студента без проблем приняли в Университет имени Рютина на считавшийся «трудным, но интересным» факультет землеустройства и кадастра. На потоке отношение к нему было в целом положительное, но друзей у него так и не появилось.

И вот, Студент своё свободное время проводил в университетской библиотеке. Там было тепло (после того, как Главный чекист при посещении расположенных в подвале запасников сильно простудился и две недели был вынужден отпаиваться настойками из целебных трав, ректорат спешно наладил отопление всего нижнего яруса, в том числе и библиотеки), не работало радио (по которому каждый перерыв звучали молодежные песни, преимущественно из Северо-западного протектората), было спокойно, уютно и… как-то органично. Тяга к знаниям у него была гораздо сильнее, чем у большинства однокурсников, она компенсировала все тягостные воспоминания о былых страданиях и давала надежду на что-то лучшее. Студент мог рассчитывать на хороший диплом и даже на распределение в государственную кадастровую службу или, что вероятнее, в службу военных картографов Армии обороны.

Но в тот день произошло неожиданное для него событие, невольно спровоцировавшее посмотреть на жизнь под иным углом, но при этом преодолевшее былую его замкнутость.

Закончив читать «Пособие», Студент сдал его и пошёл в аудиторию, где должна была быть лекция по геодезии. Но он до неё не дошёл.

В коридоре на втором этаже раздался какой-то шум. Любопытство заставило его приблизиться и посмотреть, что происходит. А там явно дело шло к драке.

Обоих студентов, окружённых толпой зевак, он знал – это были Агис Владимиров и Гай Оптов. Оба были известными бузотёрами. Первый был высоким для своего возраста парнем с кулаками-гирями, резкими чертами лица и вечно взъерошенными русыми волосами, второй же был не ниже его, но более упитанный и всегда следящий за своей внешностью брюнет. Агис был родом из семьи инженеров, работавших на Арконском машиностроительном заводе, входившем в концерн «Полюс» – градообразующем предприятии Арконы, производившем широкую номенклатуру продукции – от игрушек до танков для Армии обороны Нового Государства. Гай же являлся отпрыском влиятельнейшего «колбасного короля» Тимура Оптова – генерального директора агрохолдинга «АгроВоенн», кормившего едва ли не половину страны мясом и мясными продуктами. Пользуясь влиянием отца, он активно «качал права» и вёл себя максимально разнузданно, поэтому очередная драка ни у кого не вызывала удивления. Все знали, что ректорат не станет связываться с его отцом, а отвечающий за поддержание дисциплины первый отдел Университета во главе с Главным чекистом не обратит внимание на инцидент, максимум ограничившись «разъяснительной беседой» с сопричастными.

– Что, Владимиров, стрёмно драться? Знаешь ведь, что влетит.

– Вёл бы себя посдержаннее, Оптов – не было бы столько проблем.

– У меня проблем и не будет. А вот у тебя… – и с этими словами он бросился на Владимирова, пытаясь нанести ему удар в бок. Тот увернулся и началась драка.

Толпа взвыла, подначивая дерущихся. Студент не любил драк и не собирался оставаться в коридоре, но уйти не успел.

– Что здесь происходит? – раздался голос позади. Все обернулись – к месту действия полным ходом приближался Проректор.

Это был сильно упитанный мужчина лет 50-ти с круглым добродушным лицом, на котором выделялся толстый нос. До своего назначения на столь высокий пост он был членом совета директоров крупного металлургического концерна, откуда принёс с собой дух корпоративизма – недоверие к вышестоящим, высокомерное отношение к нижестоящим, нетерпимость к критике. Ходячее отображение несправедливости и чванства.

– Так. Владимиров, Оптов. Драка, да. Опять? – с каждым словом всё больше раздражаясь, сказал он. – Ничего нового, впрочем.

– Господин Проректор, он первым начал! – тут же наябедничал Оптов.

– Охотно верю.

– Господин Проректор, Вы же знаете, что это неправда… – несмелым голосом сказал было кто-то из толпы.

– Молчать! Ну, что ж, раз отработки на тебя, Владимиров, просто так не действуют, придётся устроить децимацию. Оптов, в мой кабинет, а ты, Владимиров, и вы все – он обвёл руками толпу – к Главному чекисту на отработку.

Несколько секунд царило полное молчание, пока, наконец, до собравшихся начал доходить смысл сказанного.

– Но господин Проректор, мы не при чём!

– Просто остановились посмотреть…

– Мы же ничего не нарушали, господин Проректор!

– Я вообще из столовой шёл…

– А нас-то за что?

– Я всё сказал. – отрезал Проректор. – Это будет вам уроком. Все марш на отработку. – поддерживая Оптова за плечо, он вместе с ним пошёл к лестнице.

Студенты ошеломлённо смотрели во все стороны и громко возмущались, но делать было нечего – все знали, что Проректор отработки не отменяет. Понуро опустив голову, толпа потекла вниз, в первый отдел.

Несколько потрёпанного вида дверь, обитая коричневым деревом из Юго-восточного протектората, показалась достаточно быстро. Студенты остановились перед ней, в явной нерешительности даже постучать в обиталище Главного чекиста.

– Давай, Владимиров – твой косяк, тебе и отдуваться. Мы тут по твоей милости. – сказал кто-то и подтолкнул Агиса к двери.

– Сами же знаете, что это Гай всё… – огрызнулся тот, но постучал.

Дверь со скрипом открылась и вышел Главный чекист. Это был достаточно молодой подтянутый брюнет среднего роста не старше 40 лет с ястребинным, чуть смугловатым, лицом и шевелюрой, совсем не тронутой сединой, несмотря на всю напряженность его работы. Он был одет в так называемую «унифицированную» офицерскую форму Армии обороны – китель, портупею, галифе и фуражку. На погонах не было звёзд – сотрудники КГБ, работавшие в первых отделах организаций, предпочитали не афишировать свои чины и поэтому одевались в форму армейских офицеров.

Главного чекиста боялись – и боялись не зря. Во время Великой войны за Освобождение он служил в военной контрразведке, которая психологически ломала многих своих кадров, а демобилизация из армии после окончания войны только усугубила психологическую травму и породила в нём ненависть к Республике и её властям. Поэтому он легко подержал организацию офицеров-заговорщиков и стал её активным членом. Во время военного переворота Главный чекист принимал участие в захвате Зеркального дворца, а после создания Комитета государственной безопасности его включили в состав этой организации и направили устанавливать Новую социальную демократию в Университет имени Рютина.

Там он разошёлся по-полной. Первой была разогнана старая профсоюзная организация, за ней последовали Совет попечителей, Студенческий совет, все кружки и университетская газета. Студенческое самоуправление было объявлено «враждебной идеей» и запрещено. В холле был снят потрет Рютина, а на его месте появился глава Высшего Военного совета адмирал Эргер в парадной форме со всеми наградами. Бюст Рютина остался на месте, однако с него была снята памятная доска – в ней было сказано, что герой Войны за Основание придерживался республиканских взглядов. Прореспубликански настроенных преподавателей частью арестовали, частью уволили, количество же исключенных студентов никто и не считал. Пуританская дисциплина щедро сдобрялась отработками, которые назначались так часто, что все к ним привыкли. Радио университета теперь передавало только утвержденную Главным чекистом музыку, а его вкусы были специфическими – поэтому нескончаемые «модные девочки Нового Государства» из Северо-западного протектората забили радиоэфир. Тем не менее, студенты испытывали к нему и некоторое подобие уважения – Главного чекиста отличал особый циничный стиль общения, который делал его непохожим на того же Проректора.

Но даже этот жандарм не смог скрыть удивления, увидев перед собой не меньше полусотни студентов.

– Что-то вас многовато… – присвистнул он. – Что натворили?

Студенты начали, перебивая друг друга, рассказывать.

– Так, не все сразу. Ты. – от указал на какого-то, не знакомого Студенту, парня. – Объясни внятно, что произошло.

– Ну, короче, Оптов наехал на Владимирова, хотел на драку спровоцировать, как обычно. Слово за слово, начался движ, тут мы собрались – ничего такого, господин Главный чекист, просто поглазеть, – а тут господин Проректор идёт. Ну, короче, Оптова с собой забрал, а нас всех, кто там был, на отработку послал. Про децимацию какую-то что-то сказал. Господин Главный чекист, ну Вы же понимаете, что мы не при делах – может, отпустите, а?

– Ага, щас, разбежался. Ты мне поговори тут! – пригрозил Главный чекист и, явно не совсем понимая, что ему делать с такой толпой, призадумался. Студенты в страхе молчали.

– По-хорошему, вас надо в разные места пораскидать… – протянул он через какое-то время – но тогда вас контролировать будет некому. Ладно, пошли в подвал – будем полезным физическим трудом заниматься.

– … Как будто чем-то другим на отработках занимаемся… – едва слышно прошептал кто-то за спиной Студента. К счастью, Главный чекист не услышал.

Идя за Главным чекистом, студенты прошли холл, ловя удивлённые взгляды со всех сторон (ещё бы – такую толпу, идущую на отработку, можно было встретить нечасто), миновали бюст Рютина и, наконец, начали спускаться в подвал, где располагались запасники Университета.

Узкая, в своё время выдолбленная в мёрзлой земле, лестница вела глубоко вниз. Покрытые грибком стены веяли холодом и сыростью. Достаточно низкий потолок заставлял сгибаться в три погибели и спускаться осторожно, тем более, что никакого освещения не было.

Спуск продолжался уже явно не меньше получаса и Владимиров не выдержал:

– А есть другой путь в подвал? – спросил Агис.

– Много будешь знать – скоро состаришься. – ответил Главный чекист.

Но плотину молчания прорвало.

– Фу, почему тут столько плесени?! – раздался визжащий девичий голос.

Главный чекист усмехнулся.

– Может быть, потому что мы под землёй? Ты на каком факультете, девчонка?

– На филологическом.

– И чему вас там только учат?… Вот когда я в армии служил – нас всему учили. И картографии, и баллистике, и геологии, и логистике.

– Так… – студентка попыталась оправдаться – филология же наука о языках… Мы не должны знать, откуда берётся плесень.

– Бесспорно, мадам с мозгом курицы. Именно поэтому вы полные тупицы.

Студентка попыталась было что-то возразить, но её перебил Владимиров:

– Господин Главный чекист, а почему подвал выкопан на такой большой глубине?

– А ты пораскинь мозгами, Владимиров. Говорят, помогает…

– На случай бомбардировки? – сказал Студент.

– Ты не Владимиров, но да. У Каппстана и его союзников нет таких бомб, которые смогут пробить такую толщу земли. Пока нет. По хорошему говоря, надо было б ещё углубить, но рядовые придурки, которые тут были главными до адмирала Эргера, сочли, что и так сойдёт. В чём лично я далеко не уверен.

– Тут и так уже скоро дышать будет нечем, куда дальше-то… – возмутился кто-то.

– А ты помалкивай – и воздуху хватит.

Недовольный замолчал.

– А мне тут нравится. Знаете, есть тут что-то такое… сюрреалистическое… – произнес другой женский голос. Студентка явно забавлялась ситуацией, но вот Главный чекист неожиданно насторожился и спросил:

– Хм… Скажи-ка, девчонка, ты раньше на отработках не была?

– Нет… А в чём дело? – вопрос явно не застал её врасплох, хотя она и попыталась придать голосу удивлённый тон.

– Просто интонации знакомые… Где-то я что-то похожее слышал…

– Мы с Вами, господин Главный чекист, точно в первый раз столкнулись.

– Может и да, а может и нет… Не подскажешь, откуда родом?

– Из Северо-западного протектората.

– Хм. Интересно… Но, кажется, я понимаю…

– … Зато я не понимаю… – тихо сказала студентка, хотя Студенту показалось, что её голос звучал лживо.

Прошло ещё минут десять, за никто не проронил ни слова, но тут Главный чекист сам нарушил тишину:

– Раз уж мы спускаемся так долго, а вы задаёте мне глупые вопросы – поговорим о более познавательных и полезных вещах. Заодно посмотрю, что конкретно вбито в ваши глупые головки. Будете отвечать хорошо – так уж и быть, будет отработка полегче. Будете плохо – этот подвал запомнится вам надолго, очень… Итак, почему столица не в Арконе?

Первый же вопрос Главного чекиста ошарашил всех. Конечно, Аркона – более крупный, более населённый и, что важнее – более экономически развитый город по сравнению со столичным Венеденградом, К тому же, именно в Арконе заседал первый парламент страны – Антифеодальное вече народов и народностей, здесь была основана государственность.

– Потому что Венеденград дальше от границы? – сказал кто-то в самом конце колонны.

– После Великой войны за Освобождение это стало неактуально. Следующий.

– Может, потому что Аркона – слишком шумный город для размещения столицы?

– Не шумнее Венеденграда. Ещё идеи?

– Венеденград был центром феодального ига, да? Перенос туда столицы символизирует преемственность властей? – сказал Владимиров.

– Сказал бы ты такое в другом месте – остался бы без языка. Будем считать, что я этого не слышал. Ещё варианты?

– Венеденград расположен лучше Арконы в военном плане. Он защищён с севера областью вечной мерзлоты, с востока – бесконечными степями, с юга – лесами и с востока – реками. Его очень удобно защищать, что доказала Великая война за Освобождение. Аркона же находится на открытой местности. – сказала студентка из Северо-западного протектората.

Главный чекист рассмеялся.

– До самого простого и одновременно правильного ответа додумалась девчонка! Никогда бы не поверил, если б не видел умных баб на войне. Да. Молодец. Следующий вопрос – почему был распущен АВНИН?

– Потому что он исчерпал свою историческую роль, провозгласив объединение земель и создание Республики? – сразу же повторил фразу из учебника по национальной истории кто-то впереди Студента.

– Ха-ха, ты думал, что всё будет так просто? Не-е-т, тут надо пораскинуть мозгами. Владимиров, ты уже успел это сделать? У тебя времени было вдовль, давай, жги. Девчонка с Северо-западного, ты тоже.

– АВНИН был менее эффективным органом, чем Государственный совет? – предположил Агис.

– Как сказать, как сказать…

– Он хотел федеративное устройство устроить? – предположила уже студентка.

– Нет.

– В рядах АВНИН был раскол… – высказал догадку Студент.

– Так, вот уже теплее. Давай, пацан, развивай мысль.

– Ну… – Студент сам был удивлён, что угадал – наверное, когда была провозглашена Республика и началась разработка Устава, возникли разногласия по системе органов управления страной – кто-то хотел сохранить АВНИН, в котором были представлены все субъекты Республики, кто-то хотел сократить представительство…

– Сократить представительство… И чьё же?

Студент не ожидал, что окажется так близок к разгадке. Но вот действительно – чьё?

Крестьянских общин? Вроде, они и были в наибольшем выигрыше от результатов Войны за Основание, но, одновременно с этим, они же являлись и главными противниками Основателей при перераспределении полномочий – общины давали продовольствие, но города давали деньги, которые были нужны молодому государству позарез – а, значит, нужна была и их поддержка.

Городов? Купцы действительно очень сильно укрепили своё влияние во время войны, вовремя примкнув к Основателям, а ещё больше получили после неё. Но их аппетиты и не думали сокращаться, а давать ещё больше прав и привилегий АВНИН уже не мог, так как это ставило целостность только-только созданного государства под угрозу.

Аймаков? Спору нет, кочевники до последнего поддерживали феодалов и приняли новые власти в штыки (даже после того, как их вождь Эллак, активно воевавший на стороне феодалов, получил пост Вице-председателя АВНИН), их надёжность обоснованно ставилась под сомнение весь межвоенный период, что давало повод не допустить их к государственной машине. Но ещё большее ущемление вызывало ещё большую неприязнь.

Так кто же?

И тут Студента поразила неожиданная догадка.

– Всех. Общины выступали против расширения полномочий городов. Города же требовали слишком многого. Аймаки тогда себя ещё не реабилитировали, это только во вторую войну произойдёт, поэтому Основатели не могли рассчитывать на поддержку с их стороны. И тогда они распустили АВНИН, который был сформирован по административно-территориальному принципу, и решили создать Государственный совет, который формировался по национально-территориальному принципу. Представительство общин заметно снизилось, городов также ослабло, а аймаков увеличилось, и сформировалась самобалансирующаяся система.

– Чел, да ты шаришь… – произнесла та студентка, которая возмущалась плесенью.

– Действительно. Молодец, пацан. Ну, что ж – я вижу, что почти вы все тупаки и мозгами шевелить не желаете или не можете. Но, тем не менее, даже среди вас есть исключения. А раз так – я вам устрою интересную отработку. Легко не будет, это уж точно.

Наконец-то показался свет – один за другим, студенты зашли в освещённый множеством ламп длинный коридор, который уходил далеко вперёд. По бокам от него открывались какие-то помещения, некоторые из которых пустовали, некоторые – были забиты всяким хламом, некоторые блистали чистотой и порядком.

– Это… это что, мы будем отрабатываться… здесь?! – удивлённо произнёс кто-то из студентов.

– А ты что думал – это фабрика духов? Уж извиняй, мы не ищем лёгких путей… Да, и кстати – не «отрабатываться», а «отрабатывать». Пугать надо грамотно.

Главный чекист уверенно шагал вперёд, за ним менее уверенно шли студенты. Наконец, он остановился у одной из решеток, достал ключ и открыл её.

Взору студентов предстала огромная камера, заваленная всяким хламом – перевёрнутыми ящиками, ржавыми железяками, какой-то мебелью и прочими вещами, явно долго не бывшими в употреблении. Внимание Студента привлёк устрашающего вида громадный промышленный робот, согнутый в три погибели.

– Итак, уважаемые граждане нарушители, не нарушители и просто присутствующие. Камера, которую вы видите, должна быть приведена в порядок. Ящиков тут много, складываете туда всё, что увидите, и несёте дальше по коридору, восьмая отсюда дверь направо – смотрите не заблудитесь, искать не буду. Если ящики закончатся – двенадцатая отсюда дверь налево, возьмёте там новые. Робота – если кто не догоняет, это вон та большая бандура – трогать не надо – бракованная модель, если умудритесь его запустить – тут Главный чекист усмехнулся – то ваша жизнь будет трудной, интересной, но недолгой. Если найдёте какие-то книги – складывайте их отдельно. Согласно научно обоснованным нормам, на всё про всё у вас должно уйти не более четырёх часов. Если не управитесь до обеда – так уж и быть, включу вам радио, чтобы веселее работалось. Подмоги не обещаю, но если многоуважаемый Проректор ещё кого-нибудь поймает – отправлю их к вам. Всё, развлекайтесь. – с этими словами он вышел из камеры и пошёл куда-то по коридору.

Первые несколько минут царила полная тишина, но, наконец, Агис Владимиров выступил вперёд.

– Ну, чё делать-то остаётся, давайте собирать этот мусор, что-ль. Звиняйте, что втянул.

– Да ладно, что уж… Ты не нервничай, Владимиров, ты чёткий пацан. Всё равно Оптов опять сухим из воды вышел. – сказал кто-то и пошёл к ближайшей груде хлама.

Студенты понуро начали переворачивать ящики и разбирать мусор.

Мало-помалу завязалось знакомство. Правильно говорится, что ничто так не сближает людей, как общая беда.

Студент вскоре оказался возле Владимирова. Тот, явно волнуясь, пытался поднять деталь от какого-то механизма.

– Давай помогу – предложил Студент и вдвоём им удалось погрузить её в ящик.

– Спасибо, чувак, реально выручил. Я Агис Владимиров, ты уже знаешь.

– Приятно познакомиться, я Студент.

– Ты с какого факультета?

– С кадастра.

– Я с строительного.

– Ты не волнуйся, реально – нервные клетки не восстанавливаются. Сейчас себя накрутишь, а потом болезни косяком пойдут. По себе знаю.

– Да я понимаю, но, блин, реально обидно за всех вас – вы ж не виноваты, что там оказались. Вот ты откуда там появился?

– Я вообще из библиотеки шёл…

– Вот шиза, да? Небось отличник, да?

– Ну… – Студент покраснел. – Есть немного, да.

– Да ладно, я ж нормальный, ничего против ботанов не имею.

Они продолжили работать. Вскоре рядом оказалась девчонка из Северо-западного протектората, которая не без интереса разглядывала робота и явно что-то прикидывала.

Она была довольно хороша собой – высокая блондинка со длинными соломенными волосами, миниатюрным лицом «как у куклы», карими глазами и небольшим острым носиком, но от неё буквально веяло авантюрным духом её родного протектората.

– Хм… Слушай, Владимиров, как бы эту штукенцию запустить? Как думаешь?

– Ты слышала, что говорил Главный чекист – жизнь будет тяжелой и недолгой.

– «Тяжёлой, интересной, но недолгой» – он так сказал. Меня интересует «интересной».

– Скажи, у вас там в Северо-западном все такие двинутые?

Она обиделась.

– Как будто вы нормальные – драки каждую неделю, отработки через день. Не стыдно, что бедную девушку из-за тебя загребли?

– Да ладно, не парься, все тут в одном болоте. Ты кто, с какого факультета?

– А ты пораскинь мозгами – говорят, помогает… – передразнивая интонацию Главного чекиста, огрызнулась студентка.

Но минут через 15 всё-таки смягчилась:

– Ладно, ты прав, Владимиров – все тут в одной бочке. Ты же со строительного, да?

– Да.

– А ты? Погоди-ка, я тебя смутно припоминаю… Это не вы там с длинными палками и какими-то трубами по заднему двору ходили? Кадастровики, я права?

– Так и есть. Я Студент.

– А я Девушка. А откуда ты так в национальной истории шаришь? – не без интереса спросила она.

– Книги по ней часто читаю. Я как раз из библиотеки шёл, когда это вот всё случилось…

– Ха, не повезло тебе. Да и мне тоже – шла на проводку, попала на отработку.

– Проводку? – не понял Агис.

– Бухучёт. Я на экономфаке учусь.

– Везёт… Туда же только по квотам берут?

– Ага, конкурс всегда слишком большой, много кто лезет. Но у меня всё норм.

– Слушай… – протянул было Студент, но договорить не успел – откуда-то сбоку послышался треск падающих конструкций – это рухнула полка старого стеллажа возле робота, возле которого пытались протиснуться с ящиком студентка с филфака и трое пацанов.

– Так, отойдите все от него! – крикнул Агис – Чернобог знает, что активирует этот кусок железа. Лучше не рисковать.

Испугавшаяся студентка уронила ящик, тот упал ей прямо на ногу. Взвыв от боли, она покачнулась и упала прямо на робота. Изнутри послышались какие-то щелчки и скрип заржавевших механизмов, но ничего за этим не последовало.

– Пронесло?.. – неуверенно спросил Студент.

– Похоже, что да. – ответил Агис, после чего они аккуратно подняли ящик и оттащили его от робота.

– Фу-х, тяжеленный, зараза. – с этими словами Агис посмотрел на виновников «торжества». – Вы какого Чернобога его так нагрузили?

– Так мы ж… – попытался оправдаться один из них.

– Что «мы ж», малыш? – с издёвкой переспросила подошедшая Девушка. – Видите же, что рядом робот и на него даже дышать нельзя. А если эта дура активировалась бы и нас поубивала?

– Хорош понтовать, северо-западная, мне в санчасть надо… – ввернула в начинавшуюся перепалку пострадавшая студентка, тихо всхлипывая.

Она была также недурна собой и могла бы даже сойти за сестру-близнеца Девушки, если бы не была брюнеткой с длинными чёрными волосами и не имела больших выразительных глаз, ныне заплаканных. В остальном они были внешне похожи.

Девушка вгляделась в её лицо и призадумалась.

– Ты явно не с Новой Родины (так жители протекторатов называли Новое Государство), я этот акцент припоминаю. Южный, да?

– Юго-восточный. Меня Ленкой зовут.

– Так, Ленка, по ощущениям – нога цела? Ходить можешь? – спросила Девушка, сменив тон на более миролюбивый.

– Вроде да… – неуверенно протянула она.

– Ну и слава богам. Значит, перелома нет, кости целы, а всё остальное пройдёт.

Студенты постепенно вернулись к работе, но на этот раз старались держаться от угрожающей громады робота подальше.

– Ты шаришь в медицине? – спросил Студент у Девушки, когда та оказалась неподалёку, кидая в ящик очередную партию мусора.

– Немного. – уклончиво ответила она.

Работа продолжалась уже несколько часов.

– Обед мы, видимо, пропустим… – протянул Агис Студенту и Девушке во время транспортировки очередного ящика.

– Да ладно, Чернобог с ним, с обедом. Тут до вечера бы управиться, этому хламу конца-краю не видно. – ответил Студент, сгибаясь под тяжестью ноши.

– Веселенькая отработка получается. – попыталась разрядить ситуацию Девушка.

– Ага, так и есть – загребли, считай, ни за что, чуть не огребли с роботом, а кто знает, что ещё может случиться. Но за одно нашему дорогому Проректору можно сказать большое «спасибо».

– И за что же? – удивилась Девушка.

– За то, что нас всех таким образом познакомил.

Она чуть не рассмеялась, но быстро взяла себя в руки.

– А ведь точно. Не скажу, что особо рада знакомству с тобой, Владимиров, но, тем не менее…

Тут по коридору раздался звук динамиков – загремела музыка.

– Опять северо-западные «модные девочки», тьфу! Сколько можно-то, каждый день одно и то же! У Главного чекиста вообще слуха нет, раз ему такое нравится. – огрызнулся Агис.

– Ну, не скажи. Они многим нравятся… – примирительным тоном сказал Студент.

– У нас в Северо-западном они как раз не особенно популярны. А нравятся, потому что симпатичные пустышки. Выглядят смазливо, поют на уровне, вот и кажутся привлекательными. – Девушка, казалось, над чем-то задумалась.

– Да уж, если посмотреть – даже ты лучше некоторых из них.

– О, это комплимент или оскорбление?

– Комплимент, конечно комплимент…

– Я зато петь не умею. Вот моя сестра – она да, с 8-ми лет поёт.

– У тебя хоть сестра есть. У меня только мать – отец во время восстания X корпуса погиб. – грустно протянул Агис.

Они как раз донесли ящик до камеры, опустили его и медленно пошли обратно.

– Восстание X корпуса? То самое?

– Студент, ты, вроде, прошаренный? Расскажи ей – я не могу, сразу слёзы душить начинают… – с этими словами Агис отвернулся от них.

Студент вздохнул и начал рассказ:

– После Великой войны за Освобождение Государственный совет Республики – тогда ещё была Республика – принял решение о демобилизации значительной части военнослужащих. Армию обороны сократили более чем в три раза, притом что Каппстан и не думал сокращать свою армию, а бывшие армии Мольдии и её союзников не были инкорпорированы в Армию обороны и расформировали целиком. То есть это сокращение ничем не обосновывалось и поводов для него не было. Солдат и офицеров увольняли без учёта выслуги лет и заслуг в годы войны. Главный чекист, говорят, до сих пор злится при упоминаниях этой демобилизации – он тоже под неё попал. В армии пошла сильная буза по такому поводу, я читал, что целые подразделения отправляли коллективные послания в Государственный совет, протестуя против таких серьёзных сокращений.

В ряде воинских частей это недовольство переросло в открытые волнения, а в X корпусе – в открытый вооружённый мятеж, который состоялся в 43 году. Когда пришёл приказ на демобилизацию, младшие офицеры и солдаты арестовали командира корпуса и политического комиссара, после чего открытым текстом передали по радио свои требования – прекратить демобилизацию, восстановить в армии всех демобилизованных, отправить в отставку ответственных за неё и повысить денежное довольствие. С ними пытались вести переговоры – сам адмирал Эргер, тогда ещё не глава государства, ездил, уговаривал их сложить оружие и прекратить мятеж, но они не послушались. И тогда на подавление были отправлены войска.

– Мой отец служил в VI корпусе, который отправили их разоружать. – вдруг сказал Агис – Судя по тому, что они первые несколько дней обстреливали казармы «десятого» из миномётов и больше ничего не делали – на штурм идти и проливать кровь своих же мало кто хотел. Потом приехал какой-то интеллигент… юрист, что-ли? – важная шишка из Государственного совета. Приказал им идти на приступ и взять военный городок. Они исполнили приказ – треть корпуса там и легла, и отец вместе с ней. Мне тогда всего полгода было…

– Сочувствую… – одновременно протянули Студент и Девушка.

– Тот юрист после 52 года бежал в Каппстан, говорят, до сих пор там живёт. А у меня только мать, стипендия 500 имперов да выплата ещё 1500 как члену семьи военнослужащего, погибшего при исполнении служебных обязанностей. Собственно, благодаря этому я сюда и попал – вы же знаете, эта категория имеет привилегии при поступлении. Хотя Главный чекист, как помню, уже тогда меня невзлюбил. В прошлом году, правда, мать вышла замуж за инженера с «Полюса», он неплохой человек, но я с ним редко вижусь – комбинат в три смены работает, ему особо некогда с нами сидеть – то дёрнут куда-нибудь, то ещё что.

– У меня, если так посмотреть, история не лучше. – начала свой рассказ Девушка. – Конечно, Владимиров, ты из военно-инженерной семьи, у тебя статус и всё такое, но мне свезло родиться в семье одного предпринимателя.

– О, это объясняет, как ты оказалась на экономфаке. Звёздных девочек туда охотно берут, не то что нас, босяков… – сказал Агис.

– Объясняет-то объясняет, а что ты хотел? Только родители хотели бы, чтобы после окончания учёбы тут я вернулась обратно в Северо-западный, чтобы пойти по стопам сестры – она-то как раз звёздная девочка во всех смыслах – с тобой разговаривать бы не стала, «не того социального круга». А мне как-то не очень этого хочется… по разным причинам.

– Не знаю, у тебя перспективы очень хорошие – с таким происхождением да с дипломом «рютинки» можно же много куда пойти. Уж распределение тебе-то точно не грозит, а нас со Студентом наверняка в армейку загребут. «Инженерные войска нуждаются в вас!». Кстати, а у тебя какая история?

– А у меня история простая и незатейливая. Родители в «Агрокоммерце» работают, а дедушка в НКПС в/ч командует. Так сюда и попал.

– Да тут все, как я погляжу, либо из семей военных, либо из коммерсов, либо из протекторатов по квотам. Из таких… рабочих там, крестьян – мало кто. По крайней мере, у нас так.

– У нас всё по квотам, вы же сами знаете…

– У нас не лучше – в основном тоже из военных семей.

Когда они дошли до камеры, там уже было наполовину чисто.

– Кажется, процесс идёт неплохо, уж до вечера точно управимся. – приободрился Студент.

– Я бы не был так уверен… – послышалось сзади.

Главный чекист вошёл, огляделся, взглянул на примолкших студентов и добавил:

– Неплохо, но за четыре часа вы не справились, Вы уже 2,5 пары – тут он посмотрел на часы – а, нет, уже все три – торчите в этой камере, если кому интересно… Но хотя бы робота умудрились не запустить, и то дело. А раз так – моё настроение резко улучшилось и у вас ещё 2 часа. Постарайтесь не разочаровать меня… – с этими словами Главный чекист вновь ушёл по куда-то коридору.

Агис почесал затылок и посмотрел на робота.

– Что-то мне подсказывает, что эту железяку тут не просто так поставили…

– Что, неужели пропитываешься духом авантюризма? – Девушка развеселилась. – Что бы ты не задумал, я в деле. Студент, ты как?

– Я согласен, что он тут неспроста, но вдруг он реально нас поубивает?

– Хм… А я всё равно рискну! – она попыталась было двинуться к роботу, но Студент её остановил.

– Ты реально отмороженная, кто ж в лоб-то лезет? Надо по-научному… – Студент обошёл робота (к тому моменту пространство около него более-менее очистили от хлама) и начал осторожно, небольшими шажками, протискиваться за его склонённой к полу громадной рукой, стараясь ничего не задеть.

Ничего не произошло.

– Вроде, тут пройти можно, но осторожно – мало ли…

Агис и Девушка медленно последовали за ним.

За роботом было довольно просторно – между ним и стеной камеры оставалось достаточно места. К стене были прислонены покрытые чёрной тканью портреты.

Девушка решительно сняла покрывало с самого большого. На открывшейся картине был изображён пожилой человек в профессорской мантии. На его покрытом морщинами лице выделялись аккуратно стриженная бородка и чёрные как смоль глаза, смотревшие теперь на троих студентов через пенсне. Чуть сгорбленный, профессор опирался на трость из драгоценного палисандра с набалдашником в виде головы льва – такую трость мог иметь только проректор Университета (Проректор носил её с собой только на праздничные мероприятия, так как прекрасно ходил самостоятельно и легко мог обойтись без неё).

– Мантии сейчас под запретом, все преподы во френчах ходят… – протянул Агис, разглядывая неведомого старика.

– Это кто-то из старой профессуры, той, которая тут преподавала в республиканские времена. Смотрите, у него в руках палисандровый скипетр проректора. – Студент указал рукой на трость.

– Старый проректор, что ли? – спросила Девушка.

– Видимо… Только кто он?

Агис рассмотрел нижнюю часть портрета, разыскивая подпись изображенного лица или художника.

– Ничего… – сказал он, так и не найдя искомого.

Затем они распаковали остальные картины. На них были изображены люди в таких же бордовых профессорских мантиях Республики.

– Бывшие преподы, точно. Скорее всего, эти портреты раньше висели в галерее на втором этаже, вдоль всего коридора.

– Я думаю, мы должны молчать об этом… – протянула Девушка.

– Но разобраться должны тоже. – добавил Агис.

Та взглянула на него, не скрывая своего удивления.

– А ты реально пропитался духом авантюризма, Владимиров. Мне это нравится.

– Говори за себя, я просто хочу разобраться, почему эти портреты здесь. Что мешало оставить их в галерее, эти люди же раньше преподавали здесь, Чем они провинились?

– Эй, голубки, вылезайте-ка оттуда! – послышался голос Ленки. – Сами запрещаете подходить к роботу, а сами полезли.

Студент внезапно покраснел.

– Она же не думает, что мы тут… того… этого…

– Видимо, думает. Ну пусть только попробует что-то мне сказать, я ей реально ногу сломаю! – Девушка явно злилась, но первая начала протискиваться обратно.

Студенты последовали за ней.

– И что вы там делали? – не без ехидного интереса спросила студентка с филфака.

– Как видишь, не целовались. – сходу ринулась в бой Девушка. – Ничего там интересного, за роботом этим. Стена с грибком да какие-то картины старые. И если ты продолжишь задавать глупые вопросы, то я тебе точно что-нибудь сломаю.

– Ой, да не понтуйся ты, северо-западная. Мне-то какое дело, что ты делаешь и с кем… – договорить она не успела, так как Девушка исполнила свою угрозу и ломанула ей по ноге.

Ленка упала (к счастью, ничего себе не сломав) и заныла от боли.

– Я же предупреждала… – протянула Девушка, рывком подняв её на ноги. Все вокруг смотрели на ученицу экономфака с уважением.

– Да ты реально крутая! – протянул кто-то.

– У кого-то ещё есть вопросы? – Девушка сказала это невинным голосом, но по её виду всем было понятно, что лучше в дискурс не вступать.

Все вернулись к работе.

– А ты ещё говорила, что не звёздная девочка… – сказал Студент, но тут же закрыл себе рот ладонями.

Но Девушка лишь рассмеялась.

– О да, есть немного. Совсем немного…

Агис огляделся.

– Надо действительно торопиться. Мы не меньше часа уже провозились, если Главный чекист не увидит существенных изменений – нам конец, так и сгниём в этом подвале.

Он тут же начал сновать между студентами, на ходу меняя организацию работы. Её эффективность заметно улучшилась.

Когда Главный чекист вернулся в камеру – там оставались только всё так же недвижимый робот, одна большая гора хлама по правую сторону и пять десятков вымотавшихся студентов, сидевших на перевёрнутых ящиках и мирно переговаривающихся.

При появлении начальства, все встали, выстроились во фронт и вперёд выступил Владимиров.

– Господин Главный чекист! Докладываю – камера от большинства объёма мусора очищена. При уборке были найдены 20 книг. – он показал на стопку у своего ящика – Мы решили, что Вам лучше известно, что с ними делать. Робот в движение не приводился. Был небольшой конфликт – он посмотрел на Девушку и Ленку, которые вполне мирно с самыми невинными выражениями лиц сидели рядом – но ничего серьёзного, урегулирован на месте. Раненных и убитых нет.

Жандарм не смог сдержать улыбку.

– Давно вы меня так не радовали! Наконец-то хоть кто-то понял, что задача отработок – не издевательство над человеческим мясом, а выработка дисциплины, организации и корпоративного духа. Молодец Владимиров, вижу, что твоя работа. И робота даже ухитрились не запустить, обидно даже. Жаль вас отпускать, но придётся… – он вздохнул. – За мной в холл шагом марш.

Колонна студентов двинулась уже знакомым маршрутом обратно, но на этот раз в знакомом коридоре произошли изменения – мимо них проследовало два отделения стрелков НКПС, идущих в направлении дальних камер.

– Не обращайте внимания, усиление мер предосторожности в связи с визитом адмирала Эргера в Аркону – будут здесь на случай провокаций. – бросил Главный чекист в ответ на недоуменные восклицания студентов, давно не видевших военных в стенах Университета.

Во время подъёма из подвала снова начался разговор.

– Вы наверняка думаете, – протянул Главный чекист. – что мне нравится всё это. Терзать студентов отработками, поручать им всякие тяжёлые физические работы, язвить при этом над вашими неуклюжими попытками что-то возразить, как-то откосить, схалтурить или ещё каким-нибудь образом облегчить свою ношу. Справедливости ради, определённое обоснование для этого у меня есть, да… Я многое видел на войне – всё-таки в военной контрразведке служил. Много горя, много страданий. Много крови, конечно же. Тогда, на фронте, мы с камрадами часто собирались вместе и сидели у костра под бескрайним чёрным ночным небом, усеянном далёкими звёздами… вы ведь даже не представляете, насколько далеко они расположены от нас… Мы пили спирты и думали, что наша война есть справедливая война, война за Освобождение, антифашистская война, в конечном итоге – война за будущее, которое мы защищаем для новых поколений – для вас то бишь. И вот я вижу это самое новое поколение – тупое, ленивое, развращённое, наглое, по-хамски относящееся к старшим. Ради этого я воевал? Не-е-т, совсем нет. Так что изменения зависят не от меня – они зависят от вас самих…

Студенты молчали, не зная или не желая отвечать, но Девушка нарушила эту тишину:

– Всё-таки, господин Главный чекист, не всё так плохо, как Вам кажется. Талантливая молодёжь есть и здесь, в «рютинке». Мы верны заветам Основателей, лояльны Новому Государству и не желаем возвращения феодализма, Республики или фашистского строя. В конце-концов, Вы сами в подвале видели, что мы работящие и не чураемся физического труда.

– И не только труда… – попыталась было съязвить Ленка, шедшая прямо перед ней, но получила в ответ удар ладонью по лопаткам и замолчала.

– Хм… Может, ты и права, девчонка, но мне всё-таки ситуация видится шире. Ты-то на дуру не похожа и должна понимать, что не всё в порядке. Думаешь, я просто так стрелков НКПС в подвале расставлял? Назревает что-то… нехорошее. Этот идиот Проректор не хочет ничего слышать, но я-то чую. Меня научили чуять…

– Как думаешь, о чём это он? – шёпотом спросил Агис у Студента, который шёл за ним.

– Самому интересно… – шёпотом же ответил тот.

Главный чекист, к счастью, этого не услышал. Он шёл в глубокой задумчивости.

Наконец, они вышли из подвала и дошли до холла. Бюст Рютина всё так же стоял на своём месте, вокруг шли по своим делам взрослые и подростки. Появилась ещё одна колонна стрелков НКПС, которые проследовали мимо, на пути отдавая честь Главному чекисту.

– На сегодня всё. Разойтись. – сказал Главный чекист и направился к первому отделу.

Студенты двинулись во все стороны, по большей части – к лестницам.

– Ну… вот и закончилось. – сказал Агис.

– Не знаю, как вам, мальчики – а мне понравилось. – жизнерадостно протянула Девушка.

– А ведь действительно неплохо поработали…

– Знаете… – Агис почесал затылок, но ничего не успел сказать, так как к троице студентов подошёл Профсоюзный босс.

70-ти летнего старика, который заведовал новой профсоюзной организацией Университета, все недолюбливали. Этот бюрократ с оплывшим морщинистым лицом и грузным туловищем, едва-едва передвигавшийся в нешироком пространстве между профкомом и столовой (где он был завсегдатаем), с чуть тронутой сединой головой, всегда в гладко отглаженном пиджаке, формально отвечал за защиту экономических прав студентов, но фактически всегда шёл на попятную перед Проректором, смиренно выполняя все его установки. Хотя членство в профсоюзе не являлось обязательным, всех работников и студентов заставляли вступать в него и каждый год продлевать коллективный договор. За ежемесячный взнос в 1% от и так достаточно скромной стипендии, члены профсоюза получали: календарь-поздравление с началом каждого нового учебного года, бутылку коньяка на Новый год и две коробки конфет – на День Основания и день рождения. Никакой существенной помощи профсоюзная организация не оказывала, поэтому с ней особо связываться не желали. Студенты неофициально называли её «Жёлтым профсоюзом».

– Ох, ребятки. Какое счастье, что я вас нашёл! – радостным голосом воскликнул он.

– Господин Профсоюзный босс, мы только-только с отработки… – попыталась было возразить ещё не успевшая убежать Ленка, но тот прервал её:

– Ничего страшного, девочка, ты же не откажешь в помощи старому больному человеку?

– Старому больному? Вы хитрите, чтобы получить фору в пятикарточном покере. – ответила она, смеясь. Весь университет знал пристрастие старика к этой карточной игре – он регулярно играл с Проректором и преподавателями, нередко и со студентами. Как правило, все проигрывали.

Профсоюзный босс также не смог сдержаться и рассмеялся:

– Да, действительно, девочка, но всё-таки мне действительно нужна помощь. И отказы не принимаются, ребятки. Вы, четверо – он указал на Студента, Агиса, Девушку и Ленку – идите за мной.

Пять человек неспешно затрусили по направлению к профкому.

– Господин Профсоюзный босс, а что случилось? – спросил Студент.

Тот оглянулся:

– Да ничего страшного, мальчик. Надо инвентаризацию проводить, а желающих помочь старому больному человеку никак не найти – все при делах, все суетятся куда-то. Бросили родной профсоюз на попечение старого больного… – он не успел договорить, так как Девушка тут же спросила:

– Но у Вас же СДА-шники…

– Увы, они очень заняты, девочка – адмирал Эргер решил посетить наш славный город, поэтому их всех направили на конференцию актива. Будут готовить университет на случай его визита, да…

– Господин Профсоюзный босс, а Вы знаете нашего Мудрого Вождя? – спросила неугомонная Ленка.

«Мудрым Вождём» государственная пропаганда называла адмирала Эргера. Этот оборот вошёл в моду недавно, буквально год или два назад.

– Довелось пару раз пересекаться, да… – уклончиво ответил он, шамкая ртом, и тут же перевёл разговор на другую тему. – Насчёт пар не беспокойтесь, я договорюсь с ректоратом и вам не поставят «эннки». Когда закончите – можете идти домой или в общагу.

Наконец, они дошли до профкома.

– Я уже всё подготовил, ребятки – вот на столе инвентаризационная ведомость. Она общая, вы уж сами договоритесь, кто какой раздел будет заполнять. Надо сверить правильность инвентарных номеров уже имеющегося имущества с указанными в ней и вписать то, чего там нет, но по-факту наличествует. Постарайтесь ничего не пропустить и ничего не поломать – вычту из ваших взносов. Если возникнут какие-то вопросы – я буду в столовой. Удачи!

Охнув и пробормотав: «Что-то тут холодновато, надо бы погреть кости…», Профсоюзный босс ушёл.

– Ну вот, а мы на пары идти хотели… – протянул Студент.

– Да зачем это нужно?! Какая польза от этого жёлтого профсоюза, что мы должны переписывать его имущество? – возмущённым тоном спросил Агис.

– Не кипятись, Владимиров, мы не в том положении, чтобы что-то тут диктовать. Бери ведомость, начнём, пожалуй, с мебелью. – Девушка сразу взяла ситуацию в свои руки.

– А ты почему раскомандовалась? – попытался было возразить ей Агис, но между ними встал Студент.

– Давайте не будем ссориться, иначе мы точно до вечера не управимся.

Это помогло разрядить обстановку.

– Ну хорошо, я своё уже откомандовал там, в подвалах. Ваш черёд, мадам… – издевательским тоном сказал Владимиров, сев за стол с искомой ведомостью.

– Спасибо. Раз несогласных больше нет – Девушка обвела всех собравшихся взглядом – приступим. Владимиров, ты возьмёшься за мебель, Студент – за бумаги, Ленка – за оборудование, я же займусь самым важным…

– И чем же, позволь поинтересоваться? – спросила Ленка.

– Фи-нан-са-ми, Ленка, финансами. Вряд ли наш достопочтенный Профсоюзный босс оставил какие-то важные бумаги, но что-то в любом случае должно найтись. Невозможно сокрыть всё.

– Ты что-то подозреваешь? – Студент не был озадачен или удивлён, наоборот, чувствовалось, что он нашёл родственную душу.

– Подозреваю…

Университетское радио гордо запело:

– Знакомая песня… – пробурчал Студент.

– Ты её когда-то слышал? – спросила Девушка.

– Угу. Её написали во время мятежа X корпуса… – ещё тише ответил он, бросив тревожный взгляд на Агиса. Тот, к счастью, не услышал. Тогда он продолжил:

– Республиканские власти боялись расширения волнений – оно и понятно, для этого были веские причины – поэтому распорядилось начать широкую агитационную кампанию с целью сплочения нации, пропаганды общности всех народов и народностей в единое государство. Тогда, в числе прочего, написали и эту песню. Помогло не особо.

– Знакомая ситуация, не правда ли?

– Ты про нынешнюю нашу пропаганду?

– Естественно. Ты думаешь, в протекторатах это работает? Фактически нет, и кто знает, какие процессы идут там, за стенами генерал-губернаторских дворцов и политотделов («политическими отделами» называли управления КГБ)?

– Считаешь, что адмирал по этому забегал? Сначала сорвался в протектораты, теперь сюда внезапно едет. Мы находим портреты старой профессуры, в подвалах расставляют стрелков НКПС, Профсоюзному боссу внезапно понадобилось инвентаризацию проводить, а «активистов» загребли на актив. Тебе не кажется, что неясностей слишком много накапливается?

– И то, что мы все познакомились – тоже? – с лёгкой иронией спросила она.

Студент стушевался, не зная, как ответить.

– Да ладно, конечно эта активность неспроста. У нас поговаривают – полуслухами-полунамёками, правда, – что в Западном были какие-то открытые националистические волнения. Этого не было за всё время существования системы протекторатов – ну, вру, было, но не так массово. Говорили, что выступали за автономию, за восстановление гарантированных им при присоединении к Республике прав… но не только за это – вроде, за сецессию тоже.

– Главный чекист прав – что-то не так… Но нас это не должно волновать, по идее – сейчас надо с этим разобраться, а то Профсоюзный босс точно из взносов вычтет. Давай не будем отвлекаться.

…Работа шла спорно и к возвращению Профсоюзного босса из столовой всё было готово. Студенты без силы сидели кто где, а на столе лежала аккуратно заполненная и выверенная инвентаризационная ведомость.

– Ох, спасибо, ребятки! Выручили старика! Вот так-то хорошо, вот так-то правильно. А теперь можно и в пятикарточный покер сыграть…

– Господин Профсоюзный босс, мы весь день на ногах, да и ставки делать не на что. Может быть, как-нибудь в другой раз? – спросил Студент.

Старик с явной неохотой сказал:

– Ну ладно, ребятки, действительно уже поздно и вы, я погляжу, вымотались. Идите-ка домой, а в покер мы ещё поиграть успеем.

– До свидания, господин Профсоюзный босс! – хором ответили четверо студентов и устало побрели прочь из профкома.

– Хвала Триглаву, выбрались-таки! – с явным облегчением сказала Девушка, несколько неуклюже гладя волосы.

– Да-а, его в покер обыграть – то ещё дело. Наверное, до работы здесь был шулером. – Агис явно радовался, что дело не дошло до игры.

– Пронесло… – прокомментировал Студент.

– Ладно, мне пора бежать – родители меня точно убьют за эту отработку. Северо-западная, не зевай, я тебе ещё припомню сегодняшний день. Бывайте! – Ленка тут же смылась, словно тут её и не было.

– Да не страшно, и не таких обламывали. – Девушка совсем не выражала беспокойства.

– Мы ведь ещё встретимся когда-нибудь, да? – спросил Студент.

– Завтра же служба, давайте на ней? – предложил Агис.

– Я не против. – протянула Девушка.

– Ну, тогда до завтра.

– Давай. Приятно было познакомиться.

– Мне тоже.