Читать книгу Баржа обречённых - Петр Заспа - Страница 5

Гай ввалился в рубку и увидел открытый люк, ведущий в трюм с узкой стальной лестницей. Нырнувший по трапу первым, Сид уже наполовину скрылся в темноте нижнего отсека и семафорил оттуда рукой.

– Давай, отче, быстрей за мной! – потянул он Святошу Джо за рясу.

Но обезумевший священник рвался в бой. Размазав по лицу кровь, отчего оно стало похожим на багровую маску дьявольского инкуба, он оторвал от пола единственный в рубке стул и, подняв над головой, бросился к повисшему изнутри на двери Тобиасу.

– Выпусти меня, ты, выкидыш неразумной матери, я собираюсь вразумить нечисть!

– Не путайся под ногами, отче! – злобно цыкнул на него Тобиас. – Иначе образумить тебя придется мне! Быстро вниз!

Меньше всего ему сейчас хотелось продолжения бесполезной бойни, от которой отделяла дверь, и для пущей убедительности Тобиас бросил на священника свирепый взгляд, а затем поддал хорошего пинка.

Мгновенно остыв, Святоша Джо часто закивал и, путаясь в рясе, бросился в люк.

Крохотная рубка едва вместила спрятавшихся за ее стенами сторонников Гая. Узкое помещение с единственной дверью, выходящей на палубу, освещалось рядом окон, в которые сейчас скалились подручные Шака. Они рвали ручку, пытаясь ворваться внутрь, но изнутри ее держали Тобиас с Дрэдом. Им нужно было дать время, чтобы остальные успели спрятаться внизу. Больше никого уговаривать нужды не было, и через мгновение в рубке они остались одни.

– Теперь ты! – приказал Тобиас.

– Нет, ты, – заспорил Дрэд. – У тебя не будет и секунды. А я проворней и быстрее, – намекнул он на свое воровское прошлое опытного вентиляционщика и карманника.

– Хорошо, – не стал препираться Тобиас. – Только я скроюсь – ты следом!

Он нырнул в люк головой, едва успев схватиться за стальные поручни. Долго Дрэду не выдержать, это было ясно, лишь взглянув на мощные удары снаружи. Хорошо, если даст фору в десяток секунд. Внезапно дверь жалобно скрипнула, и в образовавшуюся щель пролезли чьи-то руки. Победный вопль ворвался в рубку и отбросил Дрэда на пол. Отпрыгнув и лягнув вцепившегося в ногу Вольфа, Дрэд извернулся и, словно змея, юркнул в люк, в последний миг потянув за собой тяжелую крышку. От преследователей его отделяли дюймы. Кто-то еще пытался схватить его за рукав, но затем навалился сверху, звонко грохнув металлом по металлу. Не успевший убрать пальцы Дрэд истошно заорал, покатившись вниз по лестнице. Повиснув рядом, Гай едва успел повернуть стопорный рычаг, запиравший люк изнутри, и свалился следом. От жуткого крика Дрэда заложило уши. Он рыдал, голосил, завывал, словно сирена буксира, затем сбил с ног и укусил за руку Тобиаса, попытавшегося закрыть ему рот. Прижав к груди окровавленный кулак, Дрэд крутился волчком в хлюпавшей под ногами ржавой пыли и кричал, жутко вытаращив глаза.

– Успокойся! – навалился на него Тобиас. – Да что с ним такое?!

Затем луч света, падавший в иллюминатор, выхватил из темноты ладонь, лишенную двух пальцев.

– Матерь божья! – только и смог он выдавить. – Как же ты так не успел ее убрать?

Рухнувший сверху люк отрубил Дрэду безымянный палец вместе с мизинцем, и от этого его рука стала похожа на окровавленную клешню.

– Перевяжи, – приказал Сиду Гай, кивнув на торчавший из кармана игрока лоскут платка.

Он бы еще приказал воткнуть Дрэду в рот кляп, потому что от его отраженного от низкого потолка крика заложило уши, но неожиданно тот затих сам.

Снаружи в люк ударили чем-то металлическим, и на голову посыпалась ржавчина. Затем заскрежетал подсунутый под стальной пояс лом, и в появившуюся тонкую щель проникла полоска света. Гай тут же нажал до щелчка на рычаг запиравший замок, и луч исчез.

– Дайте чем застопорить, – протянул он руку. – Люк прочный – им его не сломать, если только сами не откроем.

Через толстую металлическую палубу рубки послышался недовольный голос:

– Отойди! Ничего вам нельзя поручить, – за лом взялся Шак, и по ушам мощно резанул неприятный скрежет.

Но люк держался, и тогда Гай окончательно успокоился. Теперь можно было осмотреться. Отсек под рубкой, в котором они очутились, оказался довольно просторным, хотя и заваленный корабельным хламом. Под ногами валялся пустой огнетушитель с эмблемой пожарной полиции, сорванная с петель дверь в соседнее помещение, погнутый в овал штурвал, и даже вспоротая, с вылезшими кусками синтепона, откидная корабельная койка. Гай переступил через гору битого стекла и заглянул в соседний отсек.

– Кажется, мы в безопасности. Люк им не сломать. Так что еще поживем, – обратился он к Тобиасу. – Что скажешь?

– А что сказать? – пожал тот недовольно плечами. – Мы лишь выиграли небольшую передышку.

– Но за эту передышку ты дрался как одичавший пещерный пес! – усмехнулся Гай. – Я видел, как ты отделал Ламара. А потом еще сбил с ног Вольфа. Не ожидал от наладчика компьютера такой прыти.

– Это случилось как-то спонтанно. Я не привык что-то делать кулаками. Предпочитаю работать головой, – возразил Тобиас, но похвальная оценка его боевых способностей ему понравилась. – Если бы не ты, да и Святоша Джо хорош, то все пошло бы иначе. Но праздновать победу рано. Шак с выродками только часть проблемы. Внутри баржи жарко, а после полудня будет еще хуже. Нам придется нелегко.

– Ничего, – Гай взглянул на синий горизонт, с трудом просунув часть головы в выбитый иллюминатор. – Задохнуться мы не задохнемся – горячий воздух выходит в эти дыры. Какая-никакая, а вентиляция есть. Нужно пройти по остальным отсекам – проверить, нет ли там еще люков на палубу. Свимми, давай ты в корму, а ты, Тобиас, в нос. Если есть выходы, то проверьте, чтобы их снаружи не смогли открыть.

Затем его взгляд упал на Дрэда.

– Как он?

– Без пальцев еще никто не умирал, – попытался пошутить Сид. – Был бы он суррогатом, возможно, у него отросли бы новые. А так – пусть привыкает к трем оставшимся.

Дрэд сидел, забившись в угол, и, раскачиваясь, прижимал к груди искалеченную правую руку. Теперь он молчал, но по его лицу текли ручьи слез.

– Для вора-карманника это непоправимая потеря, – добавил Тобиас, переступив через высокий комингс, ведущий в соседний отсек. – Хотя у кого теперь ему лазить в карманах? У меня пусто, да и у остальных тоже.

Уже исчезнув за дверью, Тобиас неожиданно появился снова.

– Послушай, Гай, что я хочу сказать… – он помолчал, затем вымученно улыбнулся. – Сколько бы нам ни осталось, ты все равно сделал так, как было нужно. Хотя бы отчасти, но, возможно, ты даже меня в чем-то переубедил. Из-за Сида ты убил Фрая. А Сид мой друг. Это должен был сделать я, но сделал ты. Я редко признаю свою неправоту, но иногда и в нерациональных выходках тебе подобных есть польза. Сейчас ты это доказал. Впредь зови меня Тоби. Хорошо? Это имя я берегу для друзей.

– Как скажешь, Тоби. А теперь, будь добр, поторопись в носовой отсек. Я помню, что видел там дыру. Не отправил бы Шак в нее своих упырей.

– Да, да, – поспешно согласился Тобиас. – Там, кажется, смят борт? Я мигом!

Теперь, когда Свимми и Тобиас ушли, Гай посмотрел на оставшуюся команду. Сид возился с окровавленной рукой Дрэда. Святоша Джо рылся в промасленной ветоши, беспорядочно сваленной в углу. Уже известный ему смуглый, с обезображенным, словно облитым кислотой, лицом, молчун Ульрих неподвижно смотрел через иллюминатор за плававшим у борта водным грифом. Не знал он только одного. Немолодой, с бронзовой, словно у суррогата, кожей, головой лысой и блестящей, как лампа на мазутном топливе, дряблыми складками на животе и отвислыми щеками мужчина напоминал городского торгового менялу. Или, возможно, даже служащего клерка. Будь у него бледнее кожа, Гай так бы и подумал.

Он подошел и протянул руку:

– Я видел, как тебе досталось от Неженки Ахилла. Этот упырь умеет бить. Но и ты в долгу не остался. Улыбнись удача, и ты попал бы ему анкерным болтом не в плечо, а в голову. Я – Гай.

Незнакомец снисходительно кивнул в ответ.

– Будь тот болт побольше, я бы, как минимум, сделал этого парня калекой. Жаль, что под ногами валялась лишь безобидная мелочь. Тебе незачем представляться. После того как ты оставил Крэка без люмина, все знают твое имя. Меня можешь называть Метисом.

– Метис? Странное имя… впервые такое слышу.

– Это не имя. Но другого для вас у меня нет. Так что зови как все.

– Скажи, Метис, как ты здесь оказался? Я имею ввиду баржу. Раз мы вместе оказались с этой стороны, то должны доверять друг другу и знать чуть больше, чем просто имя. Все наши тайны остались на берегу.

– Не в этот раз, – скривив брезгливую гримасу, отвернулся Метис. – Если ты убил вонючего Фрая и оставил без люмина Крэка, то это еще не значит, что я должен вывернуть перед тобой нутро.

Гай недовольно поморщился и отступил. Метис ему определенно не понравился.

«А ведь он еще не стар, – окинул его любопытным взглядом Гай. – Между двадцатью и тридцатью. Но старят его осунувшиеся щеки, обвисший живот, преждевременно облысевшая голова с блестящей кожей, как отполированный таз…. Отвратительный тип!»

Первым вернулся ходивший на разведку в корму Свимми. Нервно хихикая, он торжествующе протянул стеклянный плафон, доверху наполненный мутной жидкостью.

– Гай, ты только взгляни!

– Что это?

– Это вода, Гай! Представляешь – вода! Ее там много. Мне набралось по щиколотку. Ее можно пить – я пробовал.

Гай недоверчиво облизнул край плафона, затем сделал глоток. Вода оказалась теплой, с привкусом железа, но в ней совершенно не чувствовалась соль.

– Свимми, ты понимаешь, что это значит? – восхищенно произнес он, не выдержав и осушив плафон до половины.

– Конечно! Теперь нам не страшна жажда! Нам ее там на всех хватит!

– Я хочу посмотреть! – встрепенулся Гай.

Переступив через комингс, он оказался в соседнем отсеке, едва освещавшемся крохотными иллюминаторами. Когда-то здесь размещалось что-то вроде мастерской, для мелкого ремонта на ходу. В отсеке было два стола с направляющими для деталей, на стене висел стенд с выемками под инструмент и валялся ящик с эмблемой в виде гаечного ключа. Но, к сожалению, и стенд и ящик были пусты. Чудом уцелела лишь небольшая отвертка, с темной эбонитовой рукоятью, да ржавые клещи с рифлеными загнутыми губками.

– В этом отсеке нет ничего интересного, – подсказал Свимми. – Это в следующем.

Он уверенно прошел в противоположный, скрытый в темноте угол и нащупал небольшую овальную дверь.

– Здесь, – шепнул он с придыханием и повернул невидимый рычаг.

Водонепроницаемая дверь с резиновым уплотнителем по периметру открылась с легким хлопком, и в лицо Гаю пахнуло затхлым воздухом.

– Я ее чуть не пропустил, – распираемый от гордости Свимми кивнул на черный овал двери. – Но у меня хороший глазомер! Я прикинул расстояние от рубки до кормы на верхней палубе и понял, что внизу чего-то явно не хватает. Не знаю, что здесь было раньше, но сейчас там нет ничего кроме воды. Я прошел весь коридор на ощупь – только голые скользкие стены. Входи!

Гай заглянул внутрь, затем, согнувшись, влез в узкий темный проем. Под ногами хлюпнуло, и он почувствовал, как ботинки мгновенно наполнились водой.

– Откуда она здесь? В корпусе есть течь?

– Это не пробоина – вода не соленая. Это конденсат. Днем баржа накаляется, ночью остывает. В этом отсеке нет ни иллюминаторов, ни вентиляции, вот конденсат и стекает по стенам на пол. Наш умник Тоби сказал бы, что вода здесь берется из воздуха. Конечно, не опреснитель в кластере городских коммуникаций, с фильтрами и сепараторами, но принцип тот же.

Вскоре вернулся Тобиас – за дверью загремели его гулкие шаги. Споткнувшись и никого не обнаружив в отсеке с мастерской, он тихо позвал:

– Гай, Свимми, вы где?

– Здесь! Иди на голос, – откликнулся Гай.

В дверь заглянула голова Тоби и шумно потянула носом.

– Сид сказал, что вы нашли воду? Я чувствую ее запах!

– Здесь много воды! – радостно откликнулся Свимми. – Это не забортная! В отсеке нет течи. Тоби, это конденсат!

Нагнувшись, Тобиас зачерпнул ладонью и попробовал на вкус.

– Зарази меня колебательный вирус! Она воистину пресная!

– Конечно, пресная! Ее можно пить! – произнес Гай. – Ты понимаешь, что теперь мы победили?!

– Победили? Ты имеешь в виду Шака с дружками?

– Ну а кого же еще?

– Тоби, ты удивляешь меня собственной недальновидностью! – поддержал Гая Свимми. – У нас есть вода, а у них ее нет! Нам нужно лишь выждать, а потом подняться на палубу и сбросить за борт их высохшие тела. Теперь баржа наша!

– Да… но еще помимо воды нужна еда? Я надеюсь, ты не предлагаешь…?

– Что за глупости! – передернулся Гай. – И в мыслях не было! Без еды мы продержимся дольше, чем они без воды. Потерпим! Зато сначала они измучаются от жажды, затем не выдержат и будут пробовать пить соленую из океана, а отравившись, превратятся в просоленные мумии. Достаточно набраться терпения, и победа за нами! Я уже понял, что ты неисправимый нытик, но чем ты сможешь мне возразить на этот раз?

– Я бы так преждевременно не радовался. Шак выжидать не станет. Гай, в носу баржи, выше ватерлинии, действительно есть пробоина. С палубы она не видна, но там, где раньше крепился якорь, оторван лист обшивки. Если они не справятся с люком, то, в конце концов, найдут и этот вход в трюм. Если ты обратил на него внимание, когда мы садились на баржу, то вполне вероятно, что такие же внимательные есть и у нас над головой.

– Я так и думал! Нужно срочно его закрыть! – заторопился Гай. – Все, что найдем, стащим в носовой отсек! В иллюминаторы им не пролезть. Даже тощему Личу. А других выходов ты не заметил?

– Нет. Только тот, что ведет в рубку.

– Сколько ты насчитал отсеков?

– Если считать от носа, то под рубкой шестой.

– Значит всего восемь. В последний восьмой никого не пускать! Дверь должна всегда быть плотно закрытой. Свимми прав – вода наш шанс на выживание, и мы не должны его потерять!

Следующие один за другим отсеки мало чем отличались от того, в котором они укрылись под рубкой – просторные вширь, но с низкими потолками, со стенами, покрытыми коррозией, полутемные, душные, получающие слабый свет и морской воздух лишь через крохотные иллюминаторы и совершенно неприспособленные для обитания. В свое время с баржи вытащили все, что представляло хотя бы какую-то ценность, и теперь она превратилась в ржавую коробку, заваленную ненужным хламом, и державшуюся на воде лишь потому, что отныне успокоившийся океан не наслал на нее хорошую волну.

Носовой отсек оказался самым узким, но зато и потолок здесь был выше и света попадало больше. И причина была в пробоине с вогнутыми внутрь рваными краями. Размеры ее оказались не настолько велики, чтобы впустить под разогревшуюся палубу вдоволь свежего воздуха, но вполне достаточны, чтобы смог протиснуться человек. Если спуститься вдоль отвесного борта, держась за край палубы, то вполне возможно забраться в трюм, даже не замочив ног.

Гай высунулся по пояс, взглянув на болтавшийся всего в полутора метрах над головой трос леера – удивительно, что Шак до сих пор так не сделал. По всей видимости, их противники об этой возможности пока что не знали!

– Насколько это возможно, дыру завалим тем, что найдем в отсеках. Но придется кому-нибудь всегда находиться рядом – следить, чтобы ее не попытались вскрыть. Это наше слабое место, а потому назначим дежурство. Свимми, начнем с тебя. Если кто-то попытается пролезть – бей без жалости и зови остальных!

Свимми порылся в превратившихся в труху досках пола и нашел ржавый прут.

– Я его проткну вот этим! Подойдет?

– Вполне, – кивнул Гай. – Не сумев справиться с люком, они начнут искать другие лазейки и обязательно найдут эту. Так что компромиссов нам не дано – или мы, или они! Оставайся здесь, а мы принесем все, чем можно заложить пробоину.

Гай с Тобиасом вернулись в шестой отсек, по пути отмечая, что попадалось под ногами крупное и пригодное для переправки в нос.

Общая цель заставила взяться за дело даже тех, кто считал себя пострадавшим и лелеял собственные раны. Дрэд уже оправился и, постанывая, взялся помогать Сиду левой рукой отдирать с пола доски. Святоша Джо потащил сквозь узкий проход найденные в темном углу и скрученные в узел трубы. Метис с Ульрихом волочили тяжелую стальную дверь. Как вдруг в люк громко и требовательно застучали.

– Эй, внизу, я хочу говорить!

Находившийся ближе остальных к трапу Сид испугано вжал голову, узнав голос Шака.

– Позовите мне вашего главного!

– У нас нет главного! – выкрикнул, Тобиас.

– Есть! И это не ты! Позовите мне Гая!

Тобиас недовольно поджал губы, но спорить не стал и нехотя кивнул:

– Он хочет говорить с тобой.

Шесть пар глаз повернулись в его сторону, и тогда Гай смутился:

– Я ничем не лучше вас, но если он решил говорить, то почему бы нам его не выслушать?

Отодвинув Сида в сторону, он поднялся по трапу под люк и, сложив ладони рупором, выкрикнул:

– Я тебя слушаю!

– Это ты, Гай? Тебя ведь так зовут?

– Ты позвал меня, чтобы узнать мое имя?

– Я тебя плохо слышу. Давай поговорим с глазу на глаз.

– Вот так предложение! Неужели ты решил, что я к тебе выйду? Скажи мне, в какой момент я показался тебе недоумком?

– Напротив – пока я не заметил за тобой ни одного недостатка. Ты достойный противник.

– Напрасно стараешься – твоя лесть груба и не достигла цели, – Гай к месту вспомнил поучения суррогата Сплина и не удержался чтобы не ввернуть одно из них. – Чтобы стать достойным, мало не иметь недостатков. Нужно еще иметь достоинства. Так что ты хотел нам сказать?

– Открой тогда хотя бы щель. Я действительно слышу лишь половину из того, что ты говоришь.

Гай всмотрелся в замок, закрывающий люк, и сохранивший следы крови Дрэда, затем увидел, что у него два положения. Потянув рычаг, Гай открыл предназначенную для вентиляции щель, в которую смог пролезть бы кулак, при этом шире люк открыть было невозможно.

– Так лучше?

– Вполне. Рядом со мной никого нет. Хотел бы, чтобы и ты остался один.

Гай снисходительно ухмыльнулся.

– У нас нет друг от друга секретов. Говори, мы тебя слушаем.

– Это касается лишь нас с тобой.

– Ты напрасно теряешь время.

– Пусть будет так. Уверен, что если у тебя в голове есть мозги, то окружающий тебя мусор не сможет повлиять на твой выбор. Я знаю, кто ты, и потому уверен, что не откажешься от моего предложения. Только не спеши с ответом, а хорошенько подумай.

– Шак, не тяни, давай уже выкладывай, с чем пришел, – Гай пропустил мимо ушей намек на его прошлое. – У меня мало времени. Уж поверь, нам здесь есть чем заняться.

– Не смеши! Чем могут заниматься загнанные в бочку крысы?

– Во всяком случае, не поеданием друг друга, как это делаете вы.

– Послушай, Гай, – показалось, что в голосе Шака прозвучала жалость. – Это только поначалу кажется, что есть плоть себе подобного противно человеческой натуре. Это не так. Ты из города и не знаешь, что такое настоящий голод, от которого отказывает разум. А когда узнаешь, поймешь, что зверь сидит в каждом из нас. В ком-то сильный, как пещерная гиена, а кому-то достался жертвенный баран. Скоро и вы к этому обязательно придете. Одни из вас превратятся в хищников, другие в их жертвы. Не я это придумал. Так требует наш инстинкт выживания. А он сильнее любых человеческих законов и правил. Поверь мне, Гай, скоро вас ждет душный мрак и кровавая вражда каждого с каждым.

Гай шумно зевнул: иезуитская беседа о морали аморального начала ему надоедать, и он взялся за рычаг.

– Мы умеем бороться с собственными инстинктами. Шак, никак не пойму – о чем у нас с тобой разговор? Если ты передо мной оправдываешься, то своего отношения к тебе я не поменяю. Если хочешь покаяться, то лучше приходи как-нибудь в другой раз. Я пришлю Святошу.

– Подожди! – Шак склонился к щели, и Гай невольно отпрянул. – Тебе не место среди этого мусора! Я не зря сказал о хищниках! Неужели ты не видишь, что внутри тебя сидит зверь?! Ты его не можешь обуздать, и это хорошо. И ты не должен прятать его в затхлом трюме вместе с неудачниками! Твое место рядом со мной! Выползай из этой вонючей норы – ты мне подходишь!

– Не уверен, – Гай едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Зато я уверен! Мне сказали, что ты из городского сектора, что недалеко от ворот. Это так?

– Тебя не обманули.

– Удивительно – всегда считал городских обитателей никчемным рафинированным студнем. Особенно рядом с воротами, где полно полиции. Но ты исключение, и это мне нравится. Не думай, что я держу на тебя зло из-за вонючки Фрая. Жалкий, смердящий, плешивый недоумок. Единственной пользой от него оказалось то, что он пробудил в тебе зверя и предъявил его остальным. Да, Гай, его увидели и те, кто сейчас рядом с тобой. Но не строй иллюзий. Конечно, они безропотно, послушным стадом пойдут следом, но всегда будут тебя сторониться. Они овцы из питомника на заклание! И чтобы тебе не говорили, они всегда будут тебя бояться, потому что видят в тебе хищника. А вот мне по душе те, кто, не раздумывая, бьет, схватив первое, что попало под руку. Потому что мы с тобой одной породы!

– Это получилось случайно. Я никого не хотел убивать.

– Нет! В тебе проснулся зверь. Я видел его глаза. Прячась внизу, ты погубишь и его, и себя. Признай, что выжить у вас шансов нет. Произойдет одно из двух: или мы сорвем этот люк и доберемся до ваших хлипких шей, или раньше вы передохнете сами.

– Разочарую тебя, Шак! Здесь первенство будет за вами. И причиной всему вода. У нас она есть, а у вас ее нет.

Даже через толстую сталь люка Гай почувствовал, как Шак напрягся. Затаив дыхание, он раздумывал не меньше минуты, затем произнес, не скрывая презрения:

– Ты врешь! Врешь, загнанная в угол городская крыса! Придумал уж чего бы поумнее.

– Сид, подай, – Гай протянул руку за плафоном с остатками воды. – Что ты скажешь об этом?

Наклонив, он просунул в щель плафон. Шак вырвал его из рук Сида, попробовал и на этот раз взял еще более длинную паузу. Не выдержав затянувшегося молчания, Гай язвительно заметил:

– Ты задумался, как бы теперь переметнуться на нашу сторону? Не изводись, Шак, ответного приглашения не будет.

– Много ее у вас?

– Много.

– Вода – это еще не все, что нужно, чтобы выжить. Она дает дополнительный шанс, но не более. Вам все равно конец.

– Интересное замечание от того, у кого этого шанса нет. Как сказал наш Свимми – нужно лишь набраться терпения. Сколько вы протянете без воды под палящим солнцем? А, Шак? Три дня? Или, может, даже пять? Говорят, прокаженные способны обходиться без воды неделями. Может ты из породы прокаженных?

– Я знаю, как выпаривать от соли океанскую воду. Ты даже отдаленно не представляешь, слабак, в каких ситуациях мне приходилось оказываться, а я все равно жив.

Гай перехватил скептическую ухмылку Тобиаса. Отрицательно качнув головой, Тоби шутливо изобразил ладонью трепливый язык.

– Шак, ты опустился до вранья? – понял его Гай. – Чтобы выпарить соль, нужны опреснители. Один такой стоял рядом с моим домом. Размерами он был с половину баржи. Ты пронес его в собственном кармане? Твое вранье, Шак, говорит, что на этот раз неудачник – это ты! Это вам всем конец! И тебе в том числе.

– Обнаглевшая городская крыса! Да я… я до тебя все равно доберусь! Что ты о себе возомнил?! – Шак едва не задохнулся от бессильной злобы и в ярости стукнул по железу кулаком. – Ты еще взвоешь, когда я запущу пальцы в твои потроха! Вода лишь придаст нам сил, чтобы быстрей добраться в трюм. Это хорошо, что ты о ней сказал! Теперь нас не удержать никаким люкам!

Грохнув дверью, Шак вышел из рубки, и Гай услышал, как он заорал на подвернувшегося под горячую руку Крэка:

– Что уставился, черная образина?! Подслушивал? Зови всех на бак!

Тобиас нервно заметил:

– Ты его здорово разозлил.

– Да! – тут же поддакнул Сид. – Про воду лучше бы промолчать.

– Ничего, – возразил Гай. – Выведенный из себя враг, считай, что уже наполовину побежден.

Он потянулся к запорной рукояти, но, почувствовав слабое дуновение прохладного воздуха, решил оставить люк приоткрытым.

– Сид, наблюдай! Если что, сразу бей тревогу.

В отличие от Сида с Тобиасом Гай в душе ликовал. Если раньше он еще сомневался, то ярость Шака красноречиво обнажила слабость их противников. Шак испугался! Как бы ни пытался этот разукрашенный шрамами монстр скрыть страх, но Гай его почувствовал, как свой собственный. Преимущество такого козыря как вода, Шак оценил куда весомей, чем даже они сами.

– Тоби, распределение воды доверим тебе. Каждому поровну! Определи норму, чтобы не в ущерб ее восстановлению. В восьмой отсек отныне разрешено входить только тебе. Остальным туда дорога закрыта. Всем понятно?

– Чего уж тут не понять? – ответил за всех Сид.

Он с легкостью принял негласное главенство Гая, тем более, если уж их лидер признан самим Шаком! Но неожиданно воспротивился Метис.

– Воду нашел Свимми! Он и должен ее делить. Кстати, где он? Я его не вижу!

– Я оставил его дежурить у пробоины в носу, – ответил Гай.

– Ты… оставил… – многозначительно кивнул Метис, прикусив губу. – И с каких пор ты стал за нас что-то решать? Ты уже возомнил себя правой рукой Шака? Или тебе понравились его слова о том, что мы твое стадо? Ты бы не принимал слова этого упыря так близко к сердцу. А то ведь стадо может выставить того, кто возомнил себя хищником, на заклание по ту сторону от люка. Тебя ведь, кажется, туда приглашали? Может, не стоит откладывать? А с водой мы уж определимся как-нибудь без твоих приказов. Ну а тем, кто желает, чтобы все решали за него, и хочет, чтобы над ним был кто-то главный, я хочу посоветовать не торопиться. Здесь нужны опыт, хватка и гибкость суждений.

– Как я догадываюсь, этого у тебя с избытком?! – отпустил шпильку Тобиас.

Но Метис будто и не заметил его иронии.

– Вполне! Я служил клерком в консульстве по делам колоний и знаю, как находить общий язык с такими как Шак. Может слыхали об унии по урегулированию территориальных споров прокаженных? Мои поправки вошли в один из его пунктов! А еще я следил за аналитиками, занимавшимися планированием и распределением ресурсов. Так что, Тобиас, наши кластеры находились по соседству. Я помню тебя. Мы иногда встречались на совещаниях у префекта. А теперь оглянись вокруг и спроси себя – кого ты видишь? Мягко говоря, мы с тобой отличаемся от остальных, – Метис красноречиво постучал себе по виску. – И кому как ни нам заниматься распределением воды, да и вообще, укладом жизни и руководством нашей небольшой общины?

Сидевший на лестнице Сид неожиданно закашлялся и, скатившись, повалился на пол.

– Простите… у меня приступ, – прохрипел он, задыхаясь.

Метис, недовольный тем, что его перебили, скорчил недобрую гримасу, и перекрикивая Сида, спросил:

– Наладчик Тобиас, ты согласен, что я прав? Не Шак должен тебе и мне указывать, кому нам подчиняться. Мы сами должны выбрать лидера. Если хочешь, я так и быть, уступлю тебе воду. А я мог бы взять на себя общую организацию и переговоры! Это моя стихия, и я запросто их запутаю, выторговав для нас лучшие условия! Шак и сам не заметит, как пойдет у нас на поводу. Мы могли бы прийти к какому-то компромиссу. К примеру, я бы добился, чтобы нам разрешали по ночам выходить наверх, отдышаться. В духоте трюма долго не протянуть. Конечно, кем-то придется пожертвовать. Но законы дипломатии требуют учитывать чужие интересы и желания, какими бы дикими они нам не казались. Зато эти уступки дадут нам право выдвигать встречные просьбы. Это основы переговоров…. Да замолкнешь ты наконец?!

Последняя фраза адресовалась Сиду. Став на колени и схватившись за грудь, он словно отбивал поклоны, сопровождая их душераздирающим кашлем. И с каждым поклоном, словно стараясь заглушить Метиса, все громче и громче.

Тобиас опустился рядом, обнял и заботливо постучал его ладонью по спине:

– Дыши глубже. Не давай себе спровоцировать глубокий припадок, – он виновато оглянулся вокруг. – Если его не остановить, это кончится потерей сознания.

– Надеюсь, что хоть тогда он заткнется, – Метис брезгливо покосился на вылетевший изо рта Сида кровавый сгусток. – Не пойму, чего ты с ним возишься? Я был уверен, что он загнется еще на берегу.

Внезапно приступ начал стихать, и Сид безвольно повис на руках у Тобиаса. Дернувшись, он закрыл глаза, уткнулся товарищу в грудь и, казалось, уснул. Воспользовавшись затишьем, Метис решил закрепить успех, поставив все точки над «i». Заискивающе заглянув в глаза Тобиасу и доверительно положив руку ему на плечо, он спросил:

– Так ты со мной?

– Гай, помоги, – словно не замечая адресованного ему вопроса, Тоби подтащил Сида к переборке и привалил спиной. – Нельзя, чтобы он лежал. Если его вырвет, он может захлебнуться.

– О Господи! – Метис закатил глаза, будто Сид уже наблевал ему на ноги. – Так ты согласен со мной? Тобиас, ты слышал, что я спросил?

– Ты не против, если я схожу посмотрю, как там Свимми? – продолжая демонстративно игнорировать Метиса, Тоби обратился к Гаю. – Здесь становится душно. Сида я перетащу в пятый отсек. Там больше воздуха, – затем, не сдержавшись, он бросил неприязненный взгляд на все еще ожидавшего ответа клерка по делам колоний. – А еще здесь вонью пахнуло, словно нам подбросили протухшего Фрая.

Склонив голову и спрятав набежавшую улыбку, Гай дождался, пока Тобиас выйдет, затем заметил:

– Какие же все-таки эти компьютерные наладчики деликатные! А мог ведь сказать куда крепче! Наш клерк этого заслуживает.

Дрэд на его слова понимающе кивнул. Святоша Джо криво ухмыльнулся и наградил Метиса презрительным плевком. И даже молчун Ульрих не удержался от ехидной усмешки, от себя добавив:

– Жаль, что ты не спросил меня. Уж я бы тебе ответил. Каких я только оборотов наслушался в шахте! Тебя в кластере таким не учили.

Метис покраснел, затравленно оглянулся и, гордо вздернув подбородок, ответил:

– Я думал лишь о нашем общем благе. Но вы еще не поняли той выгоды, какую я для вас представляю. Хотите прошибить стену головой? Ваш выбор – валяйте! Когда расшибете лоб – вспомните обо мне. Места у нас много. Найду свой темный уголок, там и подожду. В третьем отсеке я такой видел. Не буду больше отравлять вам воздух.

Он подчеркнуто долго и тщательно отряхивал с колен ржавую пыль, словно давая время остальным одуматься, зачем-то порылся в карманах и, удивившись оказавшемуся там сухарю, задумчиво протянул:

– Да… подожду… терпение нас рассудит.

Гай, хмурясь, молча наблюдал за его нервозными движениями, а когда Метис наконец решился уйти, неожиданно крикнул, словно пригвоздив клерка к полу:

– Стой!

Загородив собой проход, он больно ткнул Метиса пальцем в грудь:

– Только не на этой барже! Темных уголков у нас нет! Дрэд!

– Я здесь, Гай! – Дрэд вскочил, позабыв о раненной руке, и застыл, вытянув шею.

– На этой стене, – теперь палец Гая указывал на переборку, – найдешь чем, и распишешь наше дежурство. В носу и здесь, у люка. Начни с меня! Остальные могут перебраться в пятый отсек, если он действительно прохладней. Хотя мне второй показался куда уютней. А вам, господин клерк, я настоятельно рекомендую, прежде чем уйти в поисках темного местечка, ознакомиться с очередностью. И еще более настоятельно я рекомендую вам ее не нарушать. Иначе мы воспользуемся вашим же советом и отправим наверх жертву. Кто ею станет, думаю, не нужно объяснять?

Метис словно окаменел, с трудом сглотнул и покорно кивнул.

Позже, дежуря под люком и раздумывая о том, что же произошло, Гай перебирал каждое свое слово и удивлялся. Он никогда не считал себя дерзким и способным на грубость. До того, как попасть в отчуждение, он служил скромным переписчиком, каких в компании по учету горожан было с полсотни. В его обязанности входило бродить по домам своего участка и вносить в реестр любые изменения, касающиеся численности вверенных ему людей. Он безразлично воспринимал чужое горе, если в доме кто-то не доживал до положенного срока утилизации. Впрочем, и радость по поводу рождения нового члена семьи тоже его не волновала. Еще один рот для городской общины – так он воспринимал звонкие крики новорожденного. Приходилось приносить и повестку на утилизацию. Случалось, что люди подделывали документы, изменяя дату рождения и возраст, дабы оттянуть свой последний час. К таким Гай относился с равнодушной безжалостностью. Словно не знающий отказов и ошибок механизм, он поднимал свои записи, разоблачал обман и вызывал полицию. Так надо! – был у него на все четкий ответ. И так было всегда, до того раза… до того единственного раза, когда механизм все-таки дал сбой и привел его к отчуждению. Но об этом Гай вспоминать не хотел. Не в этот раз. Мысли упорно возвращались к вопросу – почему же он вступился за Сида? Мог ведь безразлично наблюдать, как Яхо разделает его на мясные ломти? А Фрай? Впервые в жизни, он убил человека, проломив ему череп. Почему? – для него тоже было загадкой. Дальше больше. Слушая витиеватое словоблудие Метиса, он вдруг ощутил, что может, не раздумывая, проломить череп еще раз. На него словно накатывала кровавая пелена, и внутри пробуждался кто-то чужой. Злой, беспощадный и непримиримый. «Зверь» – вспомнил он слова Шака. Во мне дремлет хищник – он уже готов был в это поверить. – Но тогда почему он не присоединился к Шаку? – Чем больше Гай думал, тем больше его обуревало смятение, заканчивающееся лишь головной болью.

Но неожиданно проклюнулся тонкий росток понимания. Он дал едва ощутимый побег и, вцепившись в него, словно за конец нити, с трудом найденной впотьмах, Гай потянул, чувствуя, как все становится на свои места. Нет, не хищник он! Но от этого не стали тупее его клыки. Шак сказал, что он зверь, оказавшийся в жертвенном стаде, в котором ему не место. Ошибся знаток себе подобных. Здесь ему, Гаю, в этом стаде, самое место, потому что он их сторожевой пес! Пес, охраняющий доставшееся волею случая стадо от хищников, родственных Шаку, Личу и Яхо! Вот и ответ! А найдя его, Гай почувствовал, будто с плеч рухнула гора.

Неожиданно в рубку кто-то вошел. В щель под люком были видны лишь его ботинки, но по тихим крадущимся шагам Гай понял, что на этот раз это не Шак. Шак прятаться не станет. Вошедший таился не от тех, кто сам скрывался в трюме. Меньше всего он хотел, чтобы его видели те, кто рядом.

В крышку люка несмело постучали.

– Чего тебе? – спросил Гай как можно уверенней.

Но тот, кто был по ту сторону, не ответил и, словно спохватившись, заметался, зашуршав треснувшей тканью. Дальше в щель вбросили скомканную тряпку, и неизвестный вышел, торопливо захлопнув дверь.

Гай спустился вниз, нашел под трапом упавший обрывок серой ткани и развернул к свету. Черным угольком, поверх связанных в единое полотно ниток, неровными торопливыми буквами было нацарапано: – «Среди вас человек Шака».