Читать книгу Дорогая, я женат - p_i_r_a_n_y_a - Страница 2

Всё надоело. Андрей судорожно скидывал в спортивную сумку футболки, трусы, носки, любимую пижаму, банный халат, уютные домашние тапки. Сверху россыпью – ноут, наушники, какие-то зарядки и мелкие гаджеты.

"В командировку?" – спросила ошеломлённая жена, увидев, как после обычного рабочего митинга, проходящего теперь, как собственно, вся жизненная активность работающего и учащегося большинства, по интернету, муж вдруг схватился за сумку и стал скидывать в неё личные вещи. "А? Что?" – Андрей поднял на неё пустые отсутствующие глаза, будто находился где-то далеко отсюда и не мог понять, кто это стоит перед ним, что эта женщина делает в его жизни, и чего вообще от него хочет.

"Ты куда? В командировку?" – повторила свой вопрос Анастасия. "Я? Да… Да, в командировку", – Андрей, обрадованный, что жена сама предложила такой отличный вариант, расслабился и улыбнулся. Командировка – как просто! Как он сам не додумался до такого отличного варианта, чтобы свалить из этого опостылевшего за пандемию семейного гнезда хоть на какое-то время!

Андрей притянул к себе жену, чтоб скрыть ставшую слишком счастливой физиономию, обнял, поцеловал в макушку. Сделав над собой усилие, чтоб вернуть обратно прежний озабоченный вид, поднял лицо жены за подбородок, заглянул в её готовые заплакать глаза. "Я и сам только что узнал, малыш. Вариантов нет. Кризис, пандемия, у компании дела совсем плохо. Нескольких человек из нашего отдела отправляют в новый филиал отлаживать процессы вживую – ты сама же понимаешь, не все в этом мире айтишники, с производственниками и бухгалтерами общаться лучше лично. Жильё нам сняла компания рядом с филиалом – кажется, обычные квартиры под сдачу, я как устроюсь, позвоню тебе по видеосвязи и всё покажу", – Андрей, вдохновлённый скорой свободой от семьи, дома и опостылевшего быта, щедро мешал правду и вымысел, сам удивляясь, как хорошо и складно у него выходит. И почему он не додумался до этого раньше???

"Только…" – Андрей вдруг понуро опустил голову и замолчал. "Ну что ещё? Добивай", – обречённо выдохнула Настя, готовая уже, кажется, ко всему. "В доходе мы немного потеряем", – как мог, изобразил всю скорбь еврейского народа, её муж. Почемууууу это? – возмутилась жена. "Да потому что… Потому что (Да потому что мне квартиру надо ж на что-то снимать! – чуть не выпалил Андрей, но быстро вспомнил, что это никак не вяжется с генеральной линией партии)… Потому что филиал в провинции, на Крайнем Севере почти, цены там на всё выше московских раза в два, а зарплаты ниже, и нас – тех, кто с ипотекой и детьми, либо переводят туда на полгода, либо подводят под сокращение, и что я, по-твоему, должен был выбрать?" – приставленный к стенке неудобными вопросами жены, Андрей перешёл из защиты в нападение, да, кажется, так ловко, что теперь жена и сама будет рада его мнимой "командировке", которая подарит ему шесть месяцев тишины и покоя. А там уж или этот трижды проклятый локдаун должен кончиться, ну или "командировку" можно будет продлить.

"Полгода??? – Настя с каждой новой подробностью от мужа всё больше и больше теряла почву под ногами, – Полгода ты будешь жить и работать в другом городе? А как же я? Дети? Так, старший всё равно на удалёнке, я с малышкой в декрете, мы можем поехать с тобой!" – её отчаяние сменилось решительностью и Настя оглянулась, чтоб сообразить, что из самого необходимого ей надо обязательно взять с собой. "Ты говоришь, там у вас квартира? Посуда есть ведь, наверное? Постельное? Я возьму только детские вещи, игрушки, планшеты, а с остальным разберёмся на месте. Меняй билеты, мы едем с тобой тоже!" – молодая женщина метнулась было к бельевому комоду, но муж сдержал её, крепко взяв за плечи.

Андрею вдруг стало мучительно жалко эту девочку с глазами брошенной собаки, которая так любит его, так верит… Настя всегда была ему замечательной женой, любовницей, боевой подругой и матерью его детей в течение долгих пятнадцати лет, и Андрею сейчас очень стыдно от своего вранья, которого Настя, безусловно, совершенно не заслуживает, но после года локдауна, проведённого в режиме двадцать четыре на семь без выходных и проходных вчетвером в небольшой двухкомнатной квартире, которая вместо дома стала и школой, и яслями, и офисом, и местом домашнего ареста, он не может, он просто не может сейчас взять и остаться. Отказаться от шанса хоть немного пожить одному, даже если фактически это будет точно такой же домашний арест, но хотя бы не в общей камере с вечно чего-то требующими от тебя женой и детьми, а в одиночке, он просто не в силах.

"Так надо, малыш, так надо", – Андрей чмокнул в лоб жену, из последних сил пытающуюся не расплакаться, накинул куртку, схватил сумку и выскочил на свободу, не взглянув на детей, и даже зубную щётку с собой не взяв – бежать, не оглянувшись, пока не ляпнул лишнего, не передумал… Бежать, не дожидаясь лифта, прыгая через ступеньки, чтоб жена не смотрела в спину, не задавала вопросов… Бежать без оглядки, крикнув на ходу откуда-то снизу "Доеду – позвоню!"…

"Куда доедет?" – спросил, стягивая с лица голубую медицинскую маску вышедший из лифта сын-подросток, застав внезапно для себя заплаканную мать в дверях квартиры и гулкое отцовское "позвоню", эхом отражавшееся от стен подъезда.

"В командировку, сынок", – попробовала как можно спокойнее ответить Настя, – "на Крайний Север, на полгода". "В какую командировку, какой Крайний Север? Мам, он час назад меня сам в магазин отправил за продуктами, ни про какую командировку и слова не было – он что, вот это всё в командировку брать с собой собирался?" – Никита раскрыл перед матерью пакет с продуктами, где над обычным продуктовым набором обычной московской семьи лежали свежие жирные сливки для кофе, венские вафли из ближайшей кондитерской, мороженое и голубика – любимые лакомства отца.

Настя с недоумением заглянула в пакет на продукты, которые явно были рассчитаны на уютное диванное сибаритство, а не на дальнюю дорогу. Пожала плечами. Что-то в этой истории явно не сходилось, но она, наверное, подумает об этом завтра. А пока…

"Так надо, сынок, так надо, – сказала она то ли сыну, то ли себе, – а голубика сегодня достанется нам. И мороженое. И сливки. Давай, проходи, разбирай сумку, я пойду кофе поставлю. Отметим первый день нашей самостоятельности, пока малышка спит, и будь, что будет!".

Забавно, но именно эти чёртовы голубика со сливками моментально вернули Настю к жизни: уже не так важно, куда и на сколько на самом деле так стремительно и внезапно сбежал муж, ведь очевидно, что он – сбежал. Даже про голубику свою обожаемую не вспомнил. Пока не ясно, как и на что Настя будет жить с детьми, но белая зарплата мужа и Настины небольшие подработки дают свободу для манёвра в этом плане. Зато ясно, что и у Насти, и у детей будет на один источник стресса в доме меньше: никто не будет их строить, шугать по углам и просить быть потише, потому что папа работает, не будет "папиной" полки в холодильнике с деликатесами, которые никому нельзя трогать, и никто не будет на правах кормильца и поильца есть эти деликатесы на виду у семьи в одно лицо – пусть лучше вообще не будет в холодильнике деликатесов, чем так. Или нет. Пусть будут. Хотя бы иногда. Но для всех.

Вечно сидящая на диетах Настя, обычно не позволяющая себе лишнего кусочка, поделила нежное французское мороженое на две большие равные порции, щедро накрыла его пеной из взбитых сливок, присыпала голубикой, зачерпнула эту жиро-углеводную бомбу венской вафлей и под удивлённый взгляд сына с огромным наслаждением отправила всё это себе в рот. "Мммммммммм, вкуууусно-то как! Лет с пятнадцати не ела ничего подобного!" – блаженно улыбнулась она. "Вкуууусно! Как торт", – повторил Никита вслед за матерью. "Торт? Ой. А я же и торты умею делать! Вкусные, правда, все хвалили раньше. Ну, не пропадём, если что", – оживилась Настя, сообразив, чем она ещё сможет подрабатывать, если белая зарплата мужа окажется не очень белой, и им с детьми не хватит алиментов.

"Если что – это если что, мам? Куда папа уехал?" – нахмурился Никита. "В командировку, сынок, на Крайний Север", – ответила Настя, понимая, что и сама в это не очень-то верит.

Так надо, сынок, так надо… Ой, кажется, малышка проснулась…