Читать книгу Семеро - Питер Ньюман - Страница 4

На следующий день Веспер уходит. Отец наблюдает за тем, как она шагает к берегу, а рядом с ней – козел и ее личная стража рыцарей-серафимов, Орден Сломанных Клинков. Каждый из них предан Веспер, каждый находится в личном долгу перед ней. Их броня сияет на солнце, а гордость оттачивает движения.

Когда они становятся точкой на горизонте, он продолжает стоять, и даже когда эта точка полностью исчезает, он продолжает стоять.

Наконец, когда даже воспоминание о ней стирается, он вздыхает и возвращается в дом.

Сияющий Град возобновляет свою работу, его жители возвращаются к назначенным им делам. Но что-то изменилось, и даже в самых простых действиях теперь проскальзывает возбуждение. Статуи-близнецы Диады, что располагаются по обеим сторонам южной дороги, теперь очищены от грязи. Запущенные сады, что вьются вокруг платиновых столпов, вновь подровнены и приведены в порядок. Начищены в очередной раз пуговицы, сильнее напряжены тела, распираемые тревогами и восторгом, что подпитывают их на пути к идеалу.

Не сговариваясь открыто, хоры детей собираются на дополнительные службы. Оруженосцы, тренируясь, еще суровее корят себя за каждую оплошность, а рыцари-наставники еще жестче их наказывают.

Спокойно течет работа, шепотом высказываются всевозможные предположения, и так проходят несколько дней.

Как и многие жители Сияющего Града, Рыцарь-Командор бо́льшую часть свободного времени проводит, устремив взгляд в небо. Иногда, по ночам, ему кажется, будто он видит святилище Семи, что стало новой звездой на небосклоне. Пока Хранительница меча Гаммы находится в далеком путешествии, а Покорность пребывает в молчаливой медитации вне пределов его досягаемости, именно на него возлагается обязанность подготовить Империю к тому, что ее ждет дальше.

То, что грядет какое-то изменение, – неоспоримо. Ему нравится думать, что возвращение Семи – это награда за их хорошую работу, что наконец он и его люди вновь заслужили благословение своих бессмертных стражей. Он делает все, чтобы подтвердить эту заслугу, и призывает людей работать больше, быть лучше, чем когда-либо прежде. Каждый день Сияющий Град держит себя, будто на параде, жители одеваются в самые нарядные облачения, целеустремленно движутся по сверкающим коридорам. Отдраен каждый уголок, вылизана каждая деталь, и всем, кто не соответствует высоким ожиданиям Рыцаря-Командора, поручаются задания, которые позволяют им держаться подальше от его взгляда.

Когда наконец звучит призыв, он готов, его броня начищена, а резервный взвод офицеров ждет его приказа, каким бы он ни был.

Линии света очерчивают в воздухе знакомый облик: перед ним возникает проекция Покорности. Несмотря на значимость этого события, выглядит она вполне повседневно, но он и не ожидает от нее каких-то изменений. Покорность ежедневно общается с Семерыми. Ее жизнь превратилась в цепочку исключительных происшествий, связанных друг с другом короткими паузами сна. То, что для них – чудо, для нее – обыденность.

– Здравствуй, Рыцарь-Командор.

Он ей салютует.

– Приветствую, Покорность.

– Не будь столь серьезен, старый друг. Возрадуйся. Ибо мы живем в славные времена. Семеро заговорили, Их свет вновь освещает нас, и мы были избраны орудием освобождения.

– Как я могу служить?

– Тебе предстоит снарядить флот во Их удовольствие и подготовить небесный дворец Альфы для путешествия. Собери их на южном побережье, на Грейспот-3.

– С вашего позволения, Грейспот-3 – это гражданский порт со сложным прошлым. Для такого исторического события лучше подойдет Скайлэндинг.

Она отвечает не сразу, и он не знает, размышляет она над его словами или просто плохо слышит из-за помех.

– Ты неправильно меня понял, Рыцарь-Командор. Это приказ, а не совет. В любом случае святилище уже начало снижение, а Альфа – полет. Пока мы разговариваем, Он приближается к тебе. Я рассчитываю, что к Его прибытию все будет готово.

– Он будет здесь? Сейчас? Не понимаю, как…

Но ее изображение уже погасло. Ругаясь, Рыцарь-Командор моргает, чтобы избавиться от отпечатка сияющей картинки на сетчатке, и отрывисто начинает отдавать приказы.

* * *

Через несколько минут Рыцарь-Командор уже стоит у подножия серебряных ступеней. Где-то высоко наверху находится святилище Семи, а между ним и землей сквозь эфир проносится Альфа.

Чтобы сюда добраться, Рыцарю-Командору пришлось перейти на бег, и теперь под броней он обливается по́том. Позади него поспешно сформировалась линия рыцарей-серафимов, а несколько шеренг солдат мчатся занять свои места позади них. Он слышит последний громкий шаг, щелчок брони, и люди готовы. Наступает тишина.

Стоя идеально ровными рядами, они наблюдают за небом, чтобы не упустить первый знак прибытия Альфы.

Хоть Рыцарь-Командор и не движется, он шевелит губами, отдавая приказы по комму, координируя действия флота. Чтобы удовлетворить нужды Альфы, он собрал корабли со всей Империи, лишив защиты берег и ближайшие колонии.

Он проверяет, здесь ли отец Веспер, Защитник, в Сияющем ли Граде, но тот уже ушел. Рыцарь-Командор качает головой, ему дико такое поведение. Тут творится история, а он не желает разделить этот момент.

Увеличив изображение на визоре, он замечает наверху быстро растущую точку, и его сердце начинает колотиться сильнее. Он стоит неподвижно, но, несмотря на это, продолжает потеть.

В оставшиеся считаные секунды он раздумывает над наиболее уместным приветствием и размышляет, как ему продемонстрировать одновременно смирение и силу.

Альфа продолжает снижение.

Сквозь разум Рыцаря-Командора проносятся обрывочные мысли.

Может, мне следовало отправить небесный дворец Альфы сюда, а не посылать его в Грейспот-3.

Стоит ли спеть гимн в честь прибытия Альфы или следует молчать?

Не странно ли, что я не позвал жителей Империи, чтобы поприветствовать Его? Разумеется, лучше поприветствовать небольшой идеально подготовленной командой, чем большой и хаотичной толпой. Слишком много нужно было организовать в столь короткий срок. Так лучше. Уверен, так лучше.

Думаю, песня будет наиболее уместна. Да, так и есть, и запевалой должен стать я. В голове представляется картина: вот он запевает, вот его пение согласно подхватывает рыцарский хор… До чего приятно! И до чего правильно! Но какую песнь? – думает он.

Альфа уже близко, и его крылья крепко прижаты к бокам. Рыцарь-Командор делает вдох, все еще не зная, с какой ноты начать.

Он движется слишком быстро. В желудке начинает формироваться неприятное ощущение, чувство, будто что-то не так. Он не собирается останавливаться. Он собирается врезаться в нас. Это проверка? Проверка нашей стойкости?

В ушах ясно звучат слова Покорности – она предостерегает его от попытки предсказать действия Семи. Если бы Альфа был небесным кораблем или хотя бы птицей, тогда, вероятно, возникла бы опасность, что он не сможет остановиться вовремя. Но он значительно превосходит птицу или корабль, значительно превосходит всё, что может представить Рыцарь-Командор. Подавляя сомнения и предаваясь благоговению, Рыцарь-Командор начинает петь.

Без запинки, как будто не в первый раз, к нему присоединяются рыцари.

Альфа продолжает полет, ускоряется.

Он не собирается останавливаться! Он не собирается останавливаться!

Игнорируя все нарастающий ужас, Рыцарь-Командор продолжает петь, цепляясь за свою веру.

И наконец Альфа расправляет серебряные крылья и переходит от падения к скольжению, проносится над их головами, обрубает песню на полуслове, заставляет их замолчать и несется вперед, оставляя Рыцаря-Командора и его последователей позади.

Шеренга озадаченных лиц как по команде оборачивается вслед бессмертному.

– Сир? – спрашивает одна из рыцарей, и ее голос раздражающе дрожит. – Что это значит, сир?

Хороший вопрос, думает он. Что это значит?

– Летим, немедленно! – кричит он. – Куда бы Он ни направился, мы последуем за Ним.

Путь до посадочного столпа занимает слишком много времени. Путь в капсулах, которые возносят их на вершину столпа, занимает слишком много времени. Рыцарь-Командор едва ли не физически ощущает, как Альфа все больше удаляется. Он корит себя за то, что не предвидел этого. Каким же он был идиотом, если думал, что Семерым есть дело до каких-то там приветствий и парадов! Они выше этого. Альфа прибыл раньше остальных не без причины – он собирается совершить что-то на благо Империи. И хотя Рыцарь-Командор не в силах угадать, что именно, на него у бессмертного определенно имеются какие-то планы.

В его небесный корабль могут поместиться лишь несколько рыцарей-серафимов, остальным остается довольствоваться наземным транспортом.

Они мчатся на юг мимо аккуратно подстриженных холмов и рядов высоких прямых деревьев, которые с высоты выглядят как пересечения решетки.

Отчеты о местонахождении Альфы приходят по частям. Краткие визуальные наблюдения поступают прямо в ухо Рыцарю-Командору. Бессмертный летит по прямой, но когда его траекторию рисуют на карте, Рыцарь-Командор с изумлением понимает, что он направляется не к Грейспоту-3.

От одного из его солдат поступает сигнал.

– Докладывай.

– Он здесь, сир. Я Его вижу!

Рыцарь-Командор подтверждает местонахождение солдата. Маленькое поселение, известное его жителям как Усердие. Мало чем привлекательное. На самом деле оно не связано ни с одним большим селением, из-за чего торговцам нелегко сюда добираться. Практически забытая глушь.

Может, для Альфы оно значит что-то большее? Может, это важное место, которым мы бездумно пренебрегли?

Он вновь обращается к солдату.

– Что Альфа делает?

– Кружит, сир.

– Просто кружит?

– Так точно, сир.

– Тогда стой на месте. Мы скоро будем. Держи меня в курсе любых изменений.

– Он что-то увидел, сир. Он… снижается.

Солдат запускает со своей позиции сигнальную ракету, и небесный корабль фокусируется на ней. Усердие – мрачная каменистая местность. Электростанции и основные места скопления народа располагаются под землей, как и половина домов, но за годы поселение расширилось, и теперь безыскусные пристройки выпирают прямиком из его стен. Каждая из них отличается некоторым своеобразием, а их количество указывает на то, что здесь живет куда больше людей, чем официально зарегистрировано.

Даже не будь сигнального огня, место приземления Альфы легко заметить. Круг выжженной травы обрамляет новую дыру в земле, новый вход в подземную сеть туннелей Усердия.

Приземлившись, они выпрыгивают из шлюза и мчатся к дыре. Земля у ее краев оказывается рыхлой, и не один рыцарь неуклюже шатается, пытаясь сохранить равновесие.

Воздух вокруг заряжен яростью, из-за чего дышать им становится трудно.

Неожиданно разволновавшись от того, что ему предстоит увидеть, Рыцарь-Командор заглядывает через край. Внизу он видит Альфу из Семерых. Сияет его обнаженный меч, и замирают последние отзвуки песни.

У ног бессмертного – кучка пепла, отдаленно напоминающая очертания тела.

Альфа поднимает руку. В ней – обычное черное забрало. Рыцарь-Командор видел его изображения и раньше. Обмундирование, которое предпочитает Первый – величайший и могущественнейший из оставшихся инферналей.

Он понимает, что смотрит Альфе прямиком в глаза. Они сини как небо, бездонны как горизонт. Когда Альфа говорит, каждое слово будто молотом вбивается в его грудь.

– Усердие осквернено.

– Мы немедленно эвакуируем деревню, уничтожим ее, очистим почву и отправим жителей в очистительные центры.

Кулак Альфы с треском сминает забрало.

– Уничтожить, да. Очистить, да. Но никого не отсылать.

Рыцарь-Командор сглатывает в ужасе. Буквально секунды назад он просматривал статистические данные о населении Усердия. Оно насчитывает сотни человек, а его жители наверняка консервативны. Разумеется, большинство просто не в курсе? Разумеется, с Первым сотрудничали лишь единицы?

Едва только подумав об этом, он обнажает меч. Его рыцари сделали это еще раньше. Поступить иначе было бы актом неповиновения.

Размышлять нет времени. Рыцари-серафимы начинают песнь, пробуждая мечи к жизни, и Усердие занимается огнем.

Отец Веспер кивает солдатам по пути из города. Бесконечная череда приветствий и ответов, кивков и вежливых улыбок. В последнее время они стали особенно отточены и утомительны в своей четкости.

Его губы движутся, беззвучно отсчитывая шаги до тех пор, пока он не оказывается далеко за пределами внешней стены. Затем он останавливается и с жадностью дергает воротник, ослабляя ремешки на броне.

За глубоким вдохом следует долгий выдох, и его тело, расслабляясь, опадает.

Дальше он идет более спокойным шагом. В голове возникают всевозможные мысли, и в такт им он то сводит, то вскидывает брови, то вдруг чему-то улыбается.

Множество раз Рыцарь-Командор предлагал ему комнату в городе или передвижной дом, а он всегда отказывался. Рыцарь-Командор не понимает почему, но уважает такое решение из-за прошлых заслуг и репутации.

Отец Веспер замедляется, останавливается. Оглядывается через плечо, но ничего не видит. Затем постепенно, будто бы управляемая невидимой рукой, его голова поднимается к небу.

Он прикрывает глаза ладонью и щурится на свет закатных солнц. Далекая снижающаяся фигура едва различима, но явно приближается. Куб.

Святилище Семи возвращается.

Снижается оно как-то иначе, не так, как поднималось. Не быстрее, но куда более целенаправленно.

Он смотрит на него и мрачнеет с каждой секундой, несмотря на отсветы куба на своем лице.

Из-за которых он не сразу замечает движение на земле. Из Сияющего Града появляется другая фигура. Механическая металлическая змея, военная машина, перевозящая рыцарей-серафимов и солдат. Гусеничные колеса быстро несут ее по сельской местности по направлению к нему. К его дому.

Он прекращает смотреть, поворачивается и бежит.

За несколько миль от него на холме стоит Джем и держит у глаза подзорную трубу. В нее ему видны высокие платиновые колонны, увенчанные садами и овиваемые зелеными спиралями. Эти колонны отчетливо отмечают границу Сияющего Града. Другая граница, невидимая, идет по его периметру – жужжащее энергополе, отпугивающее инферналей. Джему безразличны как колонны, так и экран, его интерес лежит дальше. Но его попытки найти святилище Семи обречены на провал. Даже на максимальном приближении он не видит ничего, кроме слабого сияния.

Он начинает спускаться по холму, оставляя Вреда и Рилу дома. Дважды спотыкается на неровной земле, зацепившись взглядом за небо.

Наконец в поле его зрения попадает куб, а вместе с ним – что-то еще. Сначала он думает, что это птица, но она слишком близко к святилищу. И неправильной формы – куда больше любого дикого животного в этой части мира.

Один из Семи покинул святилище.

И летит к нему.

Прямо под ним, сохраняя скорость, ползет металлическая змея. С такого расстояния кажется, будто она скользит по холмам, словно лодка на волнах.

Джем чуть было не роняет трубу. Его охватывает страх, его старый друг, и крепко обнимает. У него есть лишь несколько секунд, чтобы что-то предпринять. Даже если они еще его не увидели, это лишь вопрос времени. Он оборачивается к дому, думает о Вреде и Риле. Страх сжимает еще крепче. Он ничего не может сделать. Если они увидят его – осудят и будут преследовать. Если они увидят Рилу… – он мотает головой, отгоняя эти мысли.

Страх не оставляет времени на раздумья. Таясь и передвигаясь между холмами, он направляется к своей цели. Не к Сияющему Граду и наступающим войскам, не домой, а прочь, к тайному заросшему деревьями месту.

Оттуда он, дрожа, наблюдает, спрятавшись среди листьев.

Его дочь в опасности. Он ей нужен! Порыв пойти к Риле обрывается другим, более зрелым, более циничным. Он не успеет, и любой акт героизма равноценен гибели. Что может один человек против бессмертного и военной мощи Империи?

Ничего.

Однажды он восстал – ради матери, и годами за это расплачивался. Воспоминания все еще как нож остры. Джем обучился на своих ошибках, они его сформировали.

Но он нужен Риле!

Он качает головой, понимая, что не может пойти к ней, ненавидя себя за это. Лучше дождаться подходящего времени. А если оно не настанет, лучше остаться в живых. Он повторяет эти слова вновь, тихо и с горечью, и заставляет себя их проглотить.

* * *

На серебряных крыльях парит Дельта из Семи. Последний раз она летала давно, слишком давно.

Позади нее, отражением, летит ее брат, Альфа. Он отдаляется от Дельты к берегу в поисках иной добычи.

Приказы отданы, достойные мобилизованы. Скоро начнется чистка. Мысль о ней висит в сознании Дельты тяжелым грузом. Ибо они сами виноваты так же, как и их народ.

Она не противится планам Альфы. Он – первый среди них, сильнейший, и она восхищается его целеустремленностью. И все же… ей бы хотелось, чтобы был другой способ восстановить идеальный замысел создателя.

Хоть она пробудилась и вновь действует, ее беспокойство никуда не делось, как и таящаяся в глубине печаль, с которой она жила и в первые дни существования мира.

На горизонте появляется жилище. Два уродливых, хаотично построенных дома. Ей не нравится. Почему сестра, точнее ее останки, предпочла находиться здесь, а не с ними?

Она приземляется, мягко касается ногами земли, сворачивает крылья за спиной, подобно плащу.

Безразлично оглядываясь на то, что попадает в поле ее зрения, но все же желая познать тайное очарование этого места, она осматривается по сторонам, пока ее пытаются нагнать ее рыцари – в шипящей змее за полторы мили отсюда.

У меньшего дома нет двери. Она приближается и понимает, что это – жилище для животных, ничего больше. Несмотря на просторность, здесь, видимо, живет только одна древняя коза.

Раздраженная вмешательством, коза смотрит на Дельту.

Взглядом холодным, будто бледные зимние тучи, Дельта смотрит на козу. Она видит утекающие силы и множество недостатков, но все они естественны. В животном нет ни капли скверны. Не она источник той неправильности, которую она ощущает поблизости.

Дельта уходит и направляется к главному дому.

Коза за ее спиной издевательски фыркает.

Дельта оставляет ее без внимания, привлеченная остаточным эхом сущности ее сестры. Металлические пальцы касаются неровной стены. Когда-то здесь был меч Гаммы. Она ощущает слабое чувство удовлетворения, покоя.

Она с жадностью, сполна отдается этому переживанию. Оно проходит очень быстро. И его оказывается недостаточно.

Она идет к двери и открывает ее.

Нарастает звук шагов и громкий высокий голос.

– Я кусачая коза! Мее! Мее! Кусь! Кусь!

В поле зрения появляется девочка. Непослушная, растрепанная, оскверненная.

Рука Дельты движется к живому мечу на поясе, хватает рукоять.

Девочка видит ее в дверном проеме, резко тормозит и ошарашенно замолкает.

Дельта чувствует сопротивление внутри себя, внутри меча. Она не может представить, чтобы Гамма позволила существовать этому оскверненному созданию. Она не видит в этом смысла.

Девочка вновь обретает голос и начинает кричать.

К ней медленно подходит мужчина и мягко с ней говорит:

– Все в порядке, Рила, все хорошо. Я тут.

Одной рукой он касается стены, находя по ней путь к плачущей девочке.

Дельта видит его покрытую рубцами сущность. Эхо скверны остается на ее краях – намек на что-то худшее, что было выжжено, что-то, что находилось там, где когда-то были его глаза.

Он замирает, наклоняет голову в ее сторону.

– Эй! Эй! Здесь кто-то есть?

Дельта не отвечает и сжимает рукоять меча. Значит, ради этого Гамма презрела нашу любовь?

– Я знаю, что ты здесь. Чего ты хочешь?

Качая головой, Дельта отворачивается.

Металлическая змея, скользя, останавливается неподалеку, выплевывая из открытой пасти рыцарей. Прежде чем начать выполнять приказы, они преклоняются, выжидая, пока она пройдет мимо. Она не заметила ничего, чтобы им препятствовать.

Рыцари направляются к дому, а она опускается на колени, подавленная горем.

Вскоре до ее ушей доносится разговор на повышенных тонах.

– Я не уйду! И не оставлю свой дом! Я прошел ваши испытания много лет назад и заслужил право здесь находиться.

Из-за шлема на голове ответ рыцаря звучит громче, чем обычно.

– Этот дом осквернен. Он будет очищен. Если вы не покинете его, то также подвергнетесь очистке.

– Свяжитесь с Хранительницей, она этого не потерпит!

– Хранительница во всем служит Семерым. Наши приказы исходят от Них напрямую. Снимайте одежду, отойдите от дома и немедленно доложите о повторном очищении.

– Просто свяжитесь с ней, пожалуйста.

– У вас есть шестьдесят секунд, чтобы убраться с дороги.

– Не делайте того, о чем пожалеете.

Дельта неохотно прислушивается к разговору.

– У вас пятьдесят секунд, отказ подчиниться будет расценен как неповиновение.

– Я не уйду. Если вы собираетесь причинить вред невинному ребенку, вам придется сперва разобраться со мной.

– Тридцать секунд.

– Подождите!

– Двадцать секунд.

Рыцари заряжают копья.

– Десять секунд.

По щеке Дельты скатывается каменная слеза.

* * *

Танцует пламя, отражаясь в янтарных, широко раскрытых от ужаса глазах. Он сбавляет шаг, смотря на открывшуюся картину. Увидев обуглившееся тело Вреда на пороге, замирает. По изборожденным морщинами щекам падают крупные быстрые слезы. Рука цепляется за грудь. Он не издает ни звука, но его рот кривится от горя.

Его дом стал погребальным костром. Те, кого он любил, – пеплом. Он – снова Странником.

Но за треском пламени едва различимо слышится звук – голос, знакомый, плачущий.

Оскалившись и сжав кулаки, он вновь бежит, проносясь мимо стоящей на коленях фигуры, мимо круга рыцарей с выплевывающими огонь копьями. Они предупредительно его окликают – но поздно, да и слишком уж они удивлены, чтобы его останавливать.

Он сворачивает у входа в дом, где огонь сильнее всего, и проникает внутрь через боковое окно. Кустарная столярка хоть раз в жизни оказывается полезной, и он всем телом целиком выбивает пластекло из рамы.

Приземляется с тяжелым стуком. Дым уже заполонил комнату, придавая ей странный вид. Странник пригибается, закрывает рот и направляется вглубь дома.

Жар бьет со всех сторон, опаляя обнаженное тело, затрудняя дыхание.

Странник замирает, терпя боль, и прислушивается.

Подобный сирене голос доносится из кухни. Он идет на этот голос, пока не опускается на корточки у обеденного стола. Пригнувшись, встречается лицом к лицу с Рилой.

Девочка смотрит на него и бессвязно воет. Сопли смешиваются со слезами и копотью.

Странник поднимает палец, прикладывает к губам.

Все еще всхлипывая, она повторяет этот жест.

Странник кивает, осматривается, щурится сквозь дым, пока не находит то, что искал. Оставляя Рилу на месте, он снимает свой старый плащ с крючка и идет к баку с водой. Кашляя, пинает бак, затем снова и снова, пока тот не раскалывается. Когда выливается вода, он держит под ней свой плащ, переворачивает и вымачивает его, прежде чем помчаться обратно к дрожащей фигурке Рилы.

Ее почти не видно, так как дым опустился еще ниже. Она не двинулась с места и все еще крепко прижимает трясущийся палец к губам.

Он тянется вниз, хватает ее за руку и тащит к себе. В отчаянии она вертится, пытаясь прильнуть к нему, но, прежде чем ей удается зацепиться, он оборачивает мокрый плащ вокруг ее головы и всего тела.

Рила делает вдох, но не кричит.

Поднимая ее на руки, Странник бежит к ближайшему окну. Он уже ничего не видит, дым заставляет его ориентироваться по памяти.

Память подводит его на один дюйм, и он больно врезается в стену, после чего выныривает из огня через разбитое пластекло и выкатывается, весь в дыму, под последние вечерние лучи.

Мгновение он сидит на траве, тяжело дыша. Его броня почернела, но не лопнула, и она дымится, но не горит.

Сбрасывая плащ, он проверяет, дышит ли еще Рила. Дышит, прерывисто. Снова подхватывая ее, Странник бросается бежать.

Окружившие дом рыцари-серафимы видят его. По чипам передаются приказы, самые дальние рыцари начинают погоню, остальные – смыкают ряды, чтобы отрезать путь к бегству.

Ближайшая встает у него на пути.

– Мы тебе не враги, Защитник! Брось – а-а-а-а!

Его локоть врезается в ее шлем, и, пока женщина отступает, Странник оценивает ситуацию. Бежать некуда, союзников нет.

Он все равно бежит.

Рыцари вздевают копья, и справа от него пролетает огненный сгусток, заставляя повернуть налево, затем еще один – слева, пытаясь проткнуть его.

Пригибаясь и поднимая руку, он почти проходит под ним. Не обращая внимания на шипящий нагрудник, Странник ускоряется, пока не достигает сидящей на коленях Дельты.

Рыцари не осмеливаются стрелять в того, кто находится так близко к одной из Семерых. Они убирают копья и обнажают поющие мечи.

Воздух дрожит от внезапной песни, и Рила вздрагивает на руках у Странника, ужаленная этим звуком.

Пока рыцари их окружают, Странник бросает взгляд на преклонившую колени Дельту. Она, кажется, в беспамятстве, а у нее на лице застывает каменная слеза.

Он перехватывает Рилу и аккуратно наклоняется.

– Не подходи! – приказывает рыцарь. – Прикасаться к Ней – грех!

Когда становится очевидно, что Странник их игнорирует, один из рыцарей, обнажив меч, приближается к нему.

Стиснув зубы, он хватается за рукоять меча Дельты.

Никакой реакции, даже боли.

Он вытаскивает меч Дельты, делает несколько взмахов и собирается голосом задать направление его мощи.

Рыцари замирают, ближайший ошеломленно отступает.

Но, в отличие от их мечей, меч Дельты не поет. Серебряные крылья плотно облегают его глаз, и тусклый клинок тяжело оттягивает руку.

Вскоре рыцарь опоминается и готовится напасть.

Странник хмурится, смотрит на меч, сильно трясет его. В ответ крылья сжимаются еще сильнее.

Времени больше нет, он парирует первую атаку, затем вторую, каждый удар отдается дрожью в руке. Лишь близость к Дельте держит рыцарей на расстоянии. Они до крайности осторожны, ибо страшатся причинить вред своей возлюбленной бессмертной.

Один из рыцарей сосредотачивает на себе внимание Странника, пока остальные всем скопом наступают сзади.

Он оборачивается через плечо, едва не пропустив следующий удар. Съезжает на одно колено после выпада, и Рила выскальзывает из его захвата, откатываясь в сторону.

Во время битвы рыцарь отступает на несколько шагов и заносит меч над телом Рилы. Остальные в готовности стоят позади него.

– Сдавайся, Защитник. Это твой последний шанс.

Странник перехватывает меч обеими руками и направляет его острие к шее Дельты.

Они замирают. Никто и помыслить не мог о таком святотатстве. Рыцари шепотом совещаются. Осмелится ли он? Сможет ли он причинить Дельте хоть какой-нибудь вред? Такого еще не бывало, и не существует протокола, согласно которому можно было бы что-то предпринимать.

Странник смотрит в глаза Риле, кивком подзывая ее.

Девочка молча встает.

Рыцари ошеломленно смотрят, как она минует их, волоча за собой старый плащ.

Достигнув Странника, Рила обнимает его за ногу.

Наступает пауза. Рыцари не осмеливаются атаковать, не осмеливаются отдать себе отчет в происходящем. Слишком напуганные, чтобы действовать, они лишь созерцают разворачивающееся на их глазах жуткое представление – при этом разворачивающееся в направлении, которого они не в силах предсказать.

Странник касается острием меча горла Дельты.

Слышится щелчок, затем он скользит лезвием вверх по ее шее, и ей приходится подняться на ноги.

Двое рыцарей закрывают глаза, пятеро начинают читать нараспев литанию Крылатого Ока.

На эфесе беспокойно расправляются серебряные крылья и широко раскрывается удивленный глаз.

В тот же самый момент открывает глаза Дельта – и ловит взгляд Странника, вынуждая его посмотреть на нее.

Дельта начинает тихо напевать. Ее меч подхватывает мелодию. Странник понимает, что у него начинают трястись руки. По всему телу блокируются мышцы, дрожа в такт с мелодией Дельты. Скованно, против своей воли, он встает на носки.

Дельта поднимает руку, и Странник открывает рот. Она тянется вглубь, нащупывая там старые шрамы. Как будто следуя за нотами, ее песня меняется, по мере того как она изучает эти линии и узнает историю отмеченного ими человека. Ее голос и ее меч теряют гармонию и начинают песнь скорби и боли. Воздух вокруг них темнеет, синеет и рискует вскоре заискриться, а затем гаснет, обнажая руку, и Дельта прикрывает глаза, а ее песня оборачивается едва ли не стоном.

Освобожденный, Странник валится на землю, хватаясь за горло.

Через пару мгновений его взгляд вновь приобретает осмысленность. Он видит, как Рила смотрит на него со смесью страха и надежды. Темноволосая, она как банный лист клеится к его ноге.

Он смотрит на нее, затем обнадеживающе кивает.

Вновь перехватывая меч одной рукой, другой он берет Дельту за предплечье и идет. Дельта не сопротивляется, позволяя себя вести.

Странник двигается, хромая с утроенной силой, поскольку Рила все еще крепко держится за его ногу. При других обстоятельствах эта картина была бы забавной, но рыцарям не до смеху. Они уступают ему дорогу, и когда он мечом Дельты указывает отойти, подчиняются.

Дельту проводят в металлическую змею. Водитель выгнан. Рила отцеплена и пристегнута к одному из кресел в голове змеи. Странник сидит на другом. Смотрит на панель, хмурится.

Нажимает кнопку, тянет рычаг. Ничего. Проверяет другие варианты, с каждым движением все сильнее дергая и щелкая, пока наконец жужжание моторов не набирает обороты, и змея, отвернувшись от горящего дома и глазеющих рыцарей, направляется к берегу.