Читать книгу Зигфрид рассказывает истории - Полина Александрова - Страница 4

Сижу, солнце подползло уже к нашему укрытию, лижет шершавым языком носки моих ботинок. Ждет. И Зигфрид тоже ждет, расслабленно поглядывая то на меня, то на все увеличивающуюся полоску солнечного света на крыше.

– Однажды утром – очень холодным зимним утром, я бы даже сказала необычайно холодным зимним утром, проснулся наш герой у себя дома. Полежал, глядя в потолок, размышляя, чем бы заняться. Новогодние каникулы, на работу не надо, на улице особо не разгуляешься – мороз стоит такой, что максимум, на что способен любой нормальный человек – это пробежаться, задержав дыхание, от дома до ближайшего магазина. Да и то только в том случае, если в доме совсем не осталось еды, а есть очень хочется. Думал, думал, но так ничего толкового и не придумал. Все возможные развлечения уже перепробованы. Только и остается, что все-таки одеться потеплее и идти в холод на поиски приключений. Так он и поступил.

Идет по небольшой мощеной улочке – один-одинешенек во всем городе, только ветер свистит да редкие снежинки по брусчатке перекатывает. Замерз моментально, конечно. Другой бы уже плюнул и домой вернулся, но наш герой не из таких. Засунул руки в карманы поглубже, нос в воротник, и знай себе идет к широкому проспекту.

А на проспекте белым-бело, как будто туда всю ночь грузовиками снег возили. И тоже – ни людей, ни машин, как повымерли все. Или повымерзли. Что скорее всего.

Ветер дунул снова, посильнее, бросил горсть снега в лицо – глаза запорошил. Проморгался герой, глядь – а по проспекту не то машина открытая мчится, не то сани несутся – белые-белые, а внутри женщина красоты неописуемой. Без шапки, без шарфа, без варежек. Длинные светлые волосы вьются по ветру, лицо нежное, белое, глаза огромные, синие, и ресницы длиннющие – кажется, моргнет – и ветер усилится. Остолбенел герой, а женщина повернулась к нему и так улыбнулась, что ему показалось, что сердце его остановилось и не забьется больше никогда. Может, только поцелуй его спасет.

– Слышшшшшшь, – Зигфрид ткнул меня головой под локоть, – чужие сюжеты не трогай, нечестно!

– Моя история, что хочу, то и трогаю, – мстительно сказала я.

Зигфрид пробурчал:

– Неспортивно.

Я сделала вид, что не расслышала.

– Красавица расхохоталась, а герой бросился бежать за машиной – или санями. Бежит и удивляется – вроде бы, и бежит не очень быстро, а успевает. Промелькнул Казанский собор, следом Адмиралтейство, мосты, колонны, и вот бежит он уже по снежному следу над Невой, высоко над городом. Ухватился рукой за пассажирскую дверь, прыгнул внутрь.

– Молодец, – говорит красавица, – догнал. За это я тебя поцелую.

– Дома, – отвечает герой, – поцелуешь. На дорогу смотри.

Зигфрид зашелся в странных звуках. Это было похоже одновременно на куриное кудахтанье, визги игрушечных ведьм на рождественском рынке и детский плач.

– Ты в порядке? – поинтересовалась я.

– В полном, – сказал Зигфрид и вытер глаза кончиком хвоста. – Что это было?

– Снижаем пафос, – объяснила я. – А то такое мимими, что аж самой противно стало.

– Ну-ну, – Зигфриду явно было что сказать на этот счет, но он предпочел промолчать. И правильно сделал.

– В общем, привезла она его в свой ледяной дворец, только хотела его поцеловать, а он первым успел. Растаяло ее сердце, полюбила она его больше жизни, а он ее еще раньше полюбил, когда она ему улыбнулась. Дворец ее, правда, тоже растаял, но герой этому, на самом деле, только обрадовался. Построили они новый, лучше прежнего, и стали жить-поживать и добра наживать.

– Детей, – шепнул Зигфрид.

– Зануда, – сказала я. – Правила нарушаешь. Но ладно. И родились у них дети – для начала мальчик и девочка. Мальчик весь в героя, тоже все приключений искал – то из дымохода его вытаскивают, то с дерева снимают, то крокодильи яйца – и где он их только добыл? – из-под кровати реквизируют. А девочка – вылитая мать. Красивая – такая, что даже лесное зверье приходило по утрам полюбоваться, добрая, а уж мастерица – чего ни коснется – все получается: и вышивает, и рисует, и еду готовит. Заморские королевичи начали в очередь в женихи выстраиваться еще когда ей и пяти лет не исполнилось. А герой и его королева жили долго и счастливо и любили друг друга всю жизнь так же сильно, как и в первый день. Герой, конечно, периодически пускался в дальние странствия – никак ему на месте не сиделось. У королевы, в общем-то, тоже в пятой точке неслабое шило было упрятано, так что она с удовольствием составляла ему компанию.

– Заканчивай уже, солнце скоро сядет, – проворчал Зигфрид, – а что сказано после захода солнца, силы не имеет.

– Задержи его, нам еще минимум восемь историй надо рассказать, – сказала я.

– Почему именно восемь? – кажется, мне, наконец, удалось его удивить.

– Десять – хорошее число, нет?

– Одиннадцать лучше, – неожиданно изрек Зигфрид. – Давай, закругляйся.

– Так я практически все.

– А финал?

– Какой финал? Я же сказала – жили они долго и счастливо.

– И умерли, – подсказал Зигфрид.

– А не умерли. Жили они долго, счастливо и вечно, пока им самим не надоело. А что случилось, когда им надоело – я не знаю.

– Допустим, – сказал Зигфрид. – Допустим. Тогда история номер три.

Солнце сдвинулось еще на миллиметр к горизонту.