Читать книгу 28 сектор. Мы не выбирали эту судьбу. Это она выбрала нас - Полина Алексеевна Пудова - Страница 12

Удивительно, но как только мы выходим из кабинета, меня отпускают, правда, с завязанными руками. Макса здесь уже нет – наверное, отвели к врачу. Сирена затихла, лампочки погасли, и мы идём в кромешной тьме и тишине. Возможно, в другой ситуации я бы попыталась сбежать. Охранники продолжают сопровождать меня и жестами указывают в нужную сторону. Давно уже известно, что они ведут нарушителя порядка на площадь Советов, более того, мы поднялись на второй этаж, а это значит, что я направляюсь на балкон. Это что—то наподобие ораторского места, где обычно отец обращается к жителям сектора. Отец.

Неожиданно вспоминаю про свой внешний вид. Народ увидит своего зареванного лидера со сломанным носом, перемотанной рукой и вообще не пойми чем на голове. Вчера я уснула с сырыми волосами, теперь страшно даже представить, что сейчас с моей прической. Вдали виден свет – солнце уже взошло. Мы почти на месте.

Когда я делаю первый шаг на балкон, у меня в буквальном смысле отвисает челюсть. Нет, конечно, я имела представление, сколько подростков в секторе. Но это явно превзошло все ожидания. Я оглядываю толпу: их тут несколько сотен. Ближе стоят помладше, а в самом конце уже совсем взрослые солдаты. У всех идеально ровная осанка, подбородки чуть вскинуты, чистая форма, а в левой руке М—16. Стоят они чёткими рядами. М—да… Любой из них сейчас бы подошёл на роль лидера, кроме меня. Подхожу к краю, чтобы осмотреться внимательней. Все мгновенно поднимают головы. Людям явно не повезло с командованием: истеричная 15—ти летняя лидер и какой—то сумасшедший парень, которого толком никто и не знает. Провалиться бы сейчас… И поглубже.

Я должна им что—то сказать? Или наоборот гордо молча посматривать свысока? Ответ тут же приходит сам собой, когда мне развязывают руки, подсовывают бумажку с какой—то речью и микрофон. Я сразу узнаю этот почерк и подпись. Эта подпись стояла в моём дневнике, в свидетельстве о браке, в его паспорте. Эта подпись теперь единственное, что связывает меня с ним – после речи мы сразу же покинем дом. Не хочу это видеть. Трясущимися руками рву бумажку, рву все цепи обещаний, которые раньше удерживали меня, обрывки «Обращения к солдатам» теперь летят вниз, описывая в воздухе причудливые дуги. Люди начинают перешёптываться. Он сам выбрал этот путь. Всё кончено – я свободна.