Читать книгу Качели (сборник) - Полина Дашкова - Страница 4

Покуда мой романсовый двойник

Бренчит на фортепьяно в прошлом веке,

Я слушаю сквозь радиопомехи

Сочувственные вражьи голоса.

А через пол каких-нибудь часа

Ко мне придет тишайший мой любовник,

Мой полугений, полууголовник,

И ливерная будет колбаса,

И плавленый сырок, и поллитровка.

Весь напряженный, как боеголовка

Американской бомбы, он влетит

И молча сядет. Далее петит.

Покуда мой романсовый двойник

Заводит шашни с розовым корнетом,

Я мокрой югославской сигаретой

Затягиваюсь и пускаю дым.

Ночь на дыбы над городом седым

Встает и застывает. Стоп, корнет.

Не суетись. Мне только десять лет.

Я пионерка девочка Татьяна,

Век короток, как миг. Молчи, пока

Обиженно лепечет фортепьяно

Под пальчиками крошки двойника,

Попей чайку, погрейся, посиди,

Там холодно, и вечность впереди,

Век короток, как миг, а миг, как год.

Мне десять лет. А может, сто. Ведь вот,

Который век жива и невредима

Мороженщица с профилем совы,

Под фартуком пальто из габардина.

А конь под основателем Москвы

Имеет то, на что мы все глядели,

Подсовывая взгляды под коня.

Из пионеров выгнали меня,

Восстановили через две недели.

За что – не помню. Слишком долог век,

И слишком густо валит вечный снег,

Качая Оружейный переулок.

Мой одноклассник, пожиратель булок,

Впоследствии счастливый гражданин

Неведомого штата Алабама,

Под снегом весь, как под вуалью дама,

Сквозь снег несется с горки на заду

В семидесятом, кажется, году.

Лет сто назад, а может, и вчера,

Я из сапог выскребываю льдинки.

Он машет мне из глубины двора,

И варежка свисает на резинке.

Молчи, корнет, там вечность позади,

Там темнота за каждым поворотом.

Лишь лампочка в парадном криворотом

Горячая, как крестик на груди.

Опять петит. И далее – двойник,

Романсовый, которого забыли.

Бобровый воротник в алмазной пыли…

Ох, этот мне бобровый воротник!

И муфточка, и сани, и румянец,

Усы корнета где-то у виска.

Мне, пионерке, не носили ранец.

Я им дралась. Весна была крепка.

Шибала в нос, как квас и газировка.

Сухой асфальт. Кроссовки. Стометровка.

На улице Ермоловой свистит в ушах весь мир,

Как соловей над речкой,

Как паровозик, как сверчок за печкой,

Как на дежурстве милиционетр.

Я обгоняю всех на сантиметр.

И вот стою у финиша одна.

Петит окончен. Выпита до дна

Честь двойника. О, Боже, честь девичья!

И, позабыв про клятвы и приличья,

Корнет слинял на огненный Кавказ.

Тут передали музыку как раз

Печальную откуда-то из Кельна.

Романсовый двойник, тебе не больно

Лежать в земле, как пузырьку в стекле,

Как в янтаре пчеле замысловатой,

Такой красивой и невиноватой?

Но прошивают точки и тире

Твою, двойник, лирическую тему,

Как швейная машинка маркизет.

От А до Я, или от А до Z,

Все точки и тире долбят мне темя.

Бобром оборотился воротник,

Ушел в леса, завел себе бобриху,

Но браконьеры подстрелили их,

А вражий голос стерся и затих

Под Пахмутову, радостну и лиху.

Привет тебе, романсовый двойник!

Смешно и неуютно в этом мире.

Мне двадцать два. Мне дважды два четыре.

Мне только век. Век короток, как миг.