Читать книгу Монструм - Полина Граф - Страница 7

Часть I
Загляни в мою душу
Глава III
Мертвый для Света

Оглавление

Протекторы отворили тяжелые ворота, вводя меня в мрачное круглое помещение. Я смутно помнил его, словно видел в другой жизни. Зал собрания Тринадцати.

Все серое, сделанное из каменных плит. Наверху – ничем не освещенный, полный темноты купол. Вдоль стен висели синие знамена Света с серебряной звездой по центру. Сам зал делился на два уровня: нижний был предназначен для провинившегося, а верхний – для Тринадцати. Те из них, что пришли, почти поголовно носили синие мундиры. Они стояли на высоком помосте, среди тринадцати каменных трибун, выставленных в круг, и нависали надо мной мрачными угрожающими тенями. Если за трибуной находился человек, то синий диск на ней загорался уникальным символом. Протекторы не спускали с меня глаз. Я насчитал шесть присутствующих.

Разумеется, мне была знакома побледневшая Фри; она старалась выглядеть стойко и уверенно за трибуной Овна, но тем не менее не могла унять дрожи. Моя наставница, которая в обычной ситуации являлась сгустком оптимизма. Волосы у нее были пышные, недлинные, собранные в растрепанный хвост. Они имели красивый цвет красного дерева и на кончиках были выкрашены в пурпурный. Натянутые на лоб рабочие очки не давали челке закрыть глаза, прежде полные задора и уверенности, в которых сейчас горела лишь паника.

При виде рыжей протекторши – Сары – все внутри сжалось, точно от озноба. Она как раз встала за одной из трибун, где тут же засиял символ Льва.

Протекторы еще раз проверили наручники, а затем запихнули меня в круг голубоватого барьера. Тронешь – и скорчишься на полу от страшной боли. Думалось, я знал это не понаслышке.

Когда обычные протекторы вышли, плотно закрыв за собой двери, темный зал погрузился в тишину. Я ничего не понимал и просто прирос к месту, обливаясь ледяным потом. Голова наполнилась плотным туманом. Я не помнил ни своего имени, ни вчерашнего дня, ни причины, по которой все смотрели на меня с такими сильными и отнюдь не положительными эмоциями. Но одно я прекрасно понимал. Дело было дрянь. Очень дрянь.

Внезапно от тени отделился протектор и направился к большой центральной трибуне, да так быстро, будто ждал этого момента. Как только он занял свое место, на диске зажегся знак Скорпиона. Стоя передо мной, молодой человек выглядел еще крупнее. Волосы цвета соломы, глубоко посаженные глаза, вокруг шеи повязан бордовый платок. Его лицо, состоящее из резких черт, было изуродовано двумя шрамами: один рваной линией пересекал рот и доходил почти до левого глаза, а второй, поменьше, расположился рядом. Когда протектор молчал, я видел краешек его верхних зубов, белеющих из щели в рассеченных губах. Высокий, статный, широкоплечий, закаленный во многих боях. Явный солдат. Такой, как он, наверняка с лишком выполнял свою квоту по устранению сплитов. Судя по его настрою, он искренне хотел покончить и со мной.

– Неправильно начинать мероприятие в таком составе, – строго сказала Сара.

Молодой человек покривился.

– Ты сама торопила этот суд, разве нет? – надменно осведомился он. – Мне казалось, мы все желаем решить дело как можно скорее.

– Я хочу, чтобы все было по правилам.

– Согласна с Паскалем, – спокойно вступила в разговор худая особа за трибуной Девы. – С проблемой Тьмы надо разбираться в кратчайшие сроки.

– Остальные все равно не придут, – проворчал Водолей, нервно постукивая пальцами по камню, словно изнемогая от нетерпения. – Рыбам и Весам это даром не надо. Змееносец, верно, снова где-то пашет. Давайте уже. Раньше начнем – быстрее закончим.

Стефано Феррари. Или Стефан – мне помнилось, что этот тип свое имя коверкал. Бледный, черноволосый, с колким взором янтарных глаз, который будто разрезал тебя пополам.

– Действительно, – кивнул Паскаль и холодно посмотрел на меня. – Почему мы не можем определить твои эфиры? Что ты с собой сделал, Максимус Луцем?

Имя дробью ударило по ушам. Сердце гулко забилось в груди. Я был рад, но непроизвольно поморщился. Терпеть не мог свое полное имя.

– Что? – спросил я.

– Через окуляр никто не смог разглядеть в тебе ни Тьмы, ни Света. Это невозможно, если только ты не обложил себя некой защитой. Пытаешься спрятать от нас свое истинное лицо?

– За что вы меня судите? Я ничего не помню!

Лицо Скорпиона осталось неизменным. Я так хотел найти поддержку хоть в чьих-нибудь глазах, но только Фри, похоже, была полностью на моей стороне.

– Совсем ничего? – тихо уточнила Дева.

– Я… не знаю. – Каждое слово звучало неувереннее предыдущего, но зато крепли отчаяние и безысходность. – Кажется, я пытался спасти приземленного… Не могу вспомнить. Я… действительно многого не помню, не только это… Пожалуйста, поверьте мне!..

– Как я могу верить тому, кто осквернил свою душу, связавшись с Тьмой? – безжалостно поинтересовался Паскаль.

– Что я сделал?! – в отчаянии воскликнул я. – Объясните!

Но они не слушали. Никто не слушал. Для них я уже словно и не существовал.

– Как вы понимаете, ситуация слишком опасная. – Паскаль властно взмахнул рукой. – В воспоминаниях Сары, которые мы все видели, был не человек. Это злобное существо, порожденное мраком. И сейчас оно стоит перед нами. Бывший соратник – прогнивший, а значит, мертвый для нас. Мы не можем запятнать Тьмой имя люмен-протекторов. В мою вахту все должно быть идеально. На лишние разбирательства нет времени. – Он глубоко вздохнул. – Здесь поможет только полное выжигание души. Обливион будет самым верным решением.

Обливион. Это слово наводило ужас.

– Это же смертная казнь! Ты идиот! – Фри негодующе подалась вперед. – Да как ты не видишь?! Он понимает и помнит! Макс – один из нас! Протекторов так мало!.. Нужно обследовать его и попытаться вернуть потерянные воспоминания! – Она в панике оглядела остальных. – Так нельзя!

– Замолкни! – грозно прорычал Паскаль. – Радуйся, что не стоишь на его месте. Ты ослушалась прямого указа Смотрителя и отправилась помогать темному! Уговаривала протекторов увести его из Соларума!

– Я лишь хотела спасти его от тебя! – выпалила она. – Он бы вернулся и попал на справедливый суд через несколько дней, когда солнце перейдет в следующее созвездие и Смотритель сменится, а твоя мерзкая рожа грустно замаячит за другой трибуной!

– Да как ты…

Со стороны Близнецов донеслось наигранное покашливание. Ламия Казвини. Тонкая смуглая девица с темными, как ночь, миндалевидными глазами. Ламия поправила очки – те были с кучей линз, помогающих в работе, но главное, выравнивали плохое зрение.

– Сбавь обороты, – быстро заговорила она. – Тут много несостыковок с природой наших врагов. Как он смог исчезнуть после встречи с Сарой? Почему эфир неразличим? Как вновь восстановилась душа? А если и не восстановилась, то по какой причине он ведет себя так осознанно? И почему в том месте, где его нашли, уровень Тьмы во много раз превышал уровень, который оставляют сплиты? Возможно, это еще один подарок от Шакары – лучше быть готовыми заранее. Ее новое опасное творение. Иной вид сплита! Вдруг нечто подобное повторится в будущем. Ты можешь отдать темного мне и Весам на опыты. Это пойдет на пользу протекторам. Мы будем с ним предельно осторожны…

– Но я не темный! – вырвалось у меня.

Паскаля передернуло, будто он и забыл, что я способен говорить.

– Ты не можешь утверждать подобного. Потому примешь свою судьбу.

– Какая к черту судьба?! – разозлился я. – Я не чувствую Тьмы!

Что-то серьезно переменилось в Паскале. Он рассвирепел.

– Да кто ты такой?! – Протектор так сильно сжал края трибуны, что костяшки пальцев побелели. – Сплиты не излечивались тысячелетиями и вдруг ты стал исключением?! Ты просто лжец, марионетка Тьмы! Скажешь все, лишь бы запутать нас. Сначала темный, потом светлый? Нет ничего промежуточного, нет исключений! Есть лишь черное и белое. Тьма и Свет. Кто ты такой, чтобы ломать законы Вселенной?!

Я чувствовал все, каждую его эмоцию, яростными волнами выплескивающуюся из тела. Его душа пылала. Страхом? Нет, давно нет. Лютой, ломавшей логику ненавистью к любому проявлению Тьмы. Страх порождает злобу, а за ней приходит и смерть.

– Сплит? – ужаснулся я, вконец запутавшись. – Почему вы меня так называете? Сплиты неразумны!

– И они никогда не возвращаются в норму! Не желаю больше ничего слышать от темной твари. Никаких исследований, никаких «но» и «может быть». – Он вскинул подбородок. – Лживое отродье. Мы должны нести бремя, что возложили на нас звезды. Уничтожать Тьму, не давая ей проникнуть в чужие души. Только так. Ты мертв для Света.

Я резко подался вперед.

– Послушай, ты… – гневно вырвалось у меня.

Но тут барьер стремительно сжался, почти касаясь моей одежды и не оставляя свободного пространства. Я испуганно замер, чувствуя, как разряды энергии забегали по коже.

Паскаль выдержал напряженную паузу, а после поднял руку, сосредоточенно оглядывая остальных.

– Голосую за уничтожение осколков души.

Дева тоже подняла руку. Лев последовала за ней. Близнецы и Стефан колебались, но в конце концов подали знак. Фри вцепилась в трибуну трясущимися от страха и злобы ладонями.

Время застыло, я даже чувствовал, как в воздухе замерла пыль. Внутри все перевернулось и полетело в пустоту. Все решилось. Пять знаков против одного.

Паскаль было успокоился, но тут ворота с шумом распахнулись.

– Так, а ну закрывайте этот цирк уродцев, – донеслось оттуда.

В том юноше было около двух метров. Худощавый, но широкоплечий. Он выглядел как идеал опрятности и интеллигентности – все выглажено, ни грязи, ни складок, будто собрался на светский раут. Светлые, слегка золотистые волосы уложены в безукоризненно гладкую прическу. Подбородок выдвинут вперед, глаза быстрые, а угловатое лицо подвижное и хитрое. Проще говоря, высокомерный и самоуверенный педант.

– Ты? – Паскаль исподлобья поглядел на вошедшего. – Простым знакам запрещено быть здесь. Это заседание для Тринадцати, а уж никак не для протектора под созвездием Волка.

– Да вы и без меня нарушаете парочку серьезных законов, друзья, – кисло отозвался блондин, быстро вскочив на помост. – Одним больше – одним меньше. Гулять так гулять!

– Дан, немедленно покинь Зал Тринадцати.

Тот встал за свободную трибуну, на которой тут же вспыхнул незнакомый мне символ, напоминавший клык, и льстиво положил руку на сердце.

– Не мне тыкать законами, о великий и справедливый Смотритель, – вкрадчиво заговорил он, выжимая самую обаятельную улыбку. – Но, как все мы знаем, протектор со знаком Стрельца давно почил, а новый пока не найден. А в таких случаях право говорить от имени отсутствующего Высшего дается самому надежному и квалифицированному протектору со скамьи запасных. А я тут квалифицированнее всех вас вместе взятых. – После чего хвастливо сообщил Паскалю: – Вообще я умный и недооцененный. И выше тебя. И одеваюсь лучше, пенечек.

– Даже если бы ты остался последним протектором из простых знаков, я все равно не дал бы тебе этого права, – прошипел тот.

– Зато я могу предоставить такую привилегию, – донеслось из открытых ворот.

Все протекторы разом вытянулись, увидев новоприбывшую. Каблуки сапог громко стучали о каменные плиты. Я не помнил эту женщину. Совсем. Но она была прекрасна. Форма Армии Света сидела на ней как влитая. Фасон одежды отличался от протекторской: казался утонченнее и богаче. Серебристый плащ лежал на левом плече, а на поясе висел клинок. Вьющиеся локоны имели странный бледно-голубой оттенок. Светлая, почти белая кожа, четко очерченные скулы и решительные серебристые глаза. Они блестели точно металл. Такой цвет принадлежал только одним существам во Вселенной.

Паскаль резко переменился в лице.

– Мемора, тебе также нельзя здесь находиться. – Он старался говорить учтиво, но сквозивший в голосе яд все портил. – Хоть ты и звезда, посланная Люксорусом наблюдать за Землей от лица Верховной Света, но вмешиваться в собрания Тринадцати не имеешь права.

– Тринадцати? – фыркнул Дан. – Ох да, прости, я забыл, что математика для тебя непосильна. Раз уж мы заговорили о правилах, то начнем с того, что решение о казни и любых подобных развлечениях должны выносить все Высшие протекторы. Полным составом. Или хотя бы почти полным. Но вот что-то я не вижу ни Павла, ни Коула, ни Рамоны. Неужели спрятались? – поинтересовался он, заглядывая за пустые трибуны.

– Это правило можно обойти, когда наши жизни под угрозой, – не уступал Паскаль.

– И кто же твоей душонке угрожает? – Дан указал на меня. – Он? Ты смеешься? Дай этому задохлику кинжал, и он сам же об него и убьется, споткнувшись о камень!

У Паскаля дернулось веко.

– Не желаю слушать. Убирайся.

– Он никуда не пойдет, – спокойно, но твердо заявила звезда, поравнявшись со мной. – Хоть я и не могу вмешиваться в решения Тринадцати, но все остальное – в моих полномочиях. Я также имею право назначить простого протектора на место ненайденного высшего, поэтому и выбрала Волка. Он вовремя оповестил меня о происходящем, чего вы, кстати, сделать не удосужились. Мне думалось, что важной задачей протекторов является сохранение жизней собратьев. Вас всего сотня на орды сплитов, не считая приземленных-адъютов, конечно. Что изменилось?

– Покажи нам еще раз. – Скорпион, сощурившись, обернулся к Саре.

Девушка со своего места создала большую круглую проекцию с записью памяти, которая зависла неподалеку от меня. То было ее прошлое, показанное от первого лица. Глаза – зеркало души, а значит, и воспоминаний.

– Я была на вызове, – пояснила Сара своим лишенным интонаций голосом. – И никак не ожидала столкнуться с подобным.

Проекция была почти черной, но я различил дорогу и яркие фонари. На тротуаре лежала тлеющая костяная маска сплита и остатки темной гнили. Полыхнул серебряный свет, и ошметки Тьмы исчезли, но затем раздался болезненный вой, от которого стало не по себе. Резкий поворот вправо. Черный силуэт стремительно отделился от тени и побежал прямо к Саре. Та отпрыгнула, выставив перед собой меч. Существо увернулось от удара и застыло на том месте, где недавно разложился сплит. Сара выжидала, а тварь с характерным булькающим звуком медленно вышла на свет.

Казалось, земля подо мной сотряслась. Я похолодел.

Не может быть.

Это был я. Именно моя оболочка вышла под свет фонаря. Из-под синей формы сочилась темная гниль, лицо отвратительно исказилось из-за проступающей костяной маски, рвущей кожу. Я невольно коснулся собственной щеки, не в силах поверить, что та яростная тварь, вновь бросившаяся на Сару, была мной. Девушка отразила атаку и посмотрела в мое изуродованное лицо.

Подавив тошноту, я заставил себя взглянуть в маслянисто-черные глаза. Бездумные, злые и голодные. Там не было и намека на душу. Сара устремила меч в живот чудища, которое когда-то было мной.

Неожиданно вспыхнуло белое свечение. Оно затмило все вокруг, а затем потухло, и я растворился в воздухе.

Шар исчез, и Паскаль надменно посмотрел на меня.

– Теперь вспомнил?

Я не находил слов. В горле застрял ком. Внутри что-то рухнуло, и я отчаянно пытался собрать осколки.

Мемора решительно закачала головой.

– Сейчас Максимус разумен. И я запрещаю казнить его на основании отсутствия на суде полного состава Тринадцати.

Паскаль сердито ударил кулаком о камень трибуны.

– Он может убить нас всех! Тьма не излечивается! Эта тварь лжива и обманчива и только выжидает, чтобы напасть!

Дан утомленно прикрыл глаза ладонью.

– Всепроникающий Свет, как ты естественный отбор-то прошел?..

– Месяц за Полярным кругом. – Паскаль бесстрастно обернулся к нему. – Через шесть часов немедленно отправляешься в ссылку без возвращений в Соларум и послаблений следующих Смотрителей. Если ослушаешься, тебя лишат десяти лет воспоминаний.

– На север? – удивился Дан. – Но я там помру со скуки!

– Очень надеюсь. Скажи спасибо, что я отправляю тебя не в горячую точку. – Паскаль вернулся к Меморе и задумчиво нахмурил лоб. – Ладно, так значит, казнить его ради нашей же безопасности нельзя.

– Нет, – подтвердила звезда и впервые взглянула мне в глаза. На сердце тут же потеплело. – Но и отвернуться от случившегося мы не можем. Естественно, его будут держать под стражей, но, пока вы не соберете полный круг Тринадцати, все силы будут брошены на то, чтобы понять, что же с ним произошло и как все исправить.

– Так, может, пока проведем обнуление? – предложила Ламия. – Если это не поможет, то хотя бы обезопасит нас.

Почти всех охватило замешательство.

– Вряд ли мы его спасем. В нем по какой-то причине не видно ни светлого, ни темного эфира. Это необычно. Он будто то ли защищен, то ли, что невозможно, – пуст. Но я уверена, проведя тесты, мы сможем понять причину этой аномалии. Если сделаем обнуление памяти, то эфиры могут вернуться в норму. Обычно сплитам это не помогает, но раз Максимус разумен, то крохотный шанс есть. Почему бы не воспользоваться им, а не рубить сплеча?

Это звучало как разумное решение, и я почти воспрянул духом, но Дан потрясенно воскликнул:

– Не смейте! Нет, проводить эту процедуру нельзя ни в коем случае! Она обновляет не только эфир, но и всю душу. Вы сотрете не просто его воспоминания, но и саму личность. Человек без прошлого, оно вам надо?

Лицо Меморы исказилось. Она хмуро оглядела меня.

– На такое пойти мы тоже не можем.

– Но, как верно подмечено, ты не можешь вмешиваться в решения Тринадцати, – заявил Паскаль. – Это не казнь, хватит и половины Высших. А благодаря твоему посланнику нас уж точно больше половины, так что все законно.

– Я ничего не вспомню? – через силу выдавил я. В ушах нарастал звон. – Перестану быть собой?

– Но зато не умрешь. – Он развел руками. – По крайней мере сейчас. Мы подождем, когда соберутся все Тринадцать, и проведем повторный суд. А пока сделаем все возможное, чтобы до того момента обезопасить других.

Память. Мысли. Крупицы, из которых состояла личность. Я видел это воочию и понимал, что нет ничего хуже, чем потерять все в одночасье.

– Нет… нет, лучше убейте.

– Поверь, я был бы рад исполнить твое желание, но мои руки связаны. – Паскаль закрыл глаза. – Смотритель вынес решение. И видит Вселенная, оно неоспоримо. Да будет Свет вечен!

Фри было запротестовала, но Паскаль уже спустился вниз и, не глядя на меня, прошел к выходу. Кто-то громко говорил, кто-то шептался. Я был в таком потрясении, что даже не заметил, как барьер исчез и чья-то рука в белой перчатке легла мне на плечо и повела меня прочь из зала.

Это была Мемора. Я не мог произнести и слова, боясь разрушить вакуум, образовавшийся в голове. Она была звездой – могущественным созданием, чья раса крушила планеты и галактики. Но я не чувствовал опасности. Ей хотелось доверять.

Мемора задержала на мне долгий тяжелый взор, и я всем сердцем желал услышать от нее обещания помочь, слова поддержки или просто увидеть ее улыбку. Однако, когда она разомкнула бледные губы, от бездушных серых стен эхом отлетело только:

– Мне очень жаль.

Монструм

Подняться наверх