Читать книгу Даргар. Путь Творца - Полина Жандармова - Страница 7

Арантар. Логово аранеев. Дни ожидания.

Сефирра. Как будто порыв ветра тронул древние кроны исполинов Вечного Леса. Где бы я ни находился, образ раненной лаосски то и дело всплывал перед глазами. И ноги сами несли меня в темную келью, где лежала девушка. Восстановление шло медленно. Даже несмотря на помощь аранеев. Три раза в день кто-нибудь из паучьих жрецов приходил, проверял внутренний источник Силы, вливал горькие зелья сквозь стиснутые зубы девушки, менял паутинную повязку на ране и бесшумно растворялся в тенях, пляшущих на стенах. Я оставался рядом. Сидел в углу, внимательно разглядывая пляску теней. Думал. О разном. И уходил только на ночь, чтобы утром вернуться снова. И так на протяжении семи последних дней.

И, нет, я не был сентиментальным рыцарем. И романтичным юношей тоже. Никакой любви с первого взгляда и до последнего вздоха. Все дело в чужой силе, внезапно наполнившей мое тело. Она тянулась к своей хозяйке, рвалась обратно, прочь из моей груди, боясь остаться в каменных скалах навечно. И я не мог противостоять этому желанию, быть как можно ближе к истинному носителю силы Вечного Леса. Поэтому, едва рассвет окрашивал Арантар бледно-розовым заревом, я поднимался и, шипя и проклиная тех, кто на нас напал, шагал в келью. Сил бродить по городу все равно не было. Чужая неподчиненная сила, да еще и отравленная магическим ядом – то еще удовольствие даже для таких натренированных парней, как я. Поэтому я стоически пытался пережить это время, занимаясь созерцанием теней на темных, покрытых мхом стенах Логова.

Аранеи не мешали. На удивление, не приставали с расспросами, не пытались выяснить, что же произошло на самом деле. Интуиция подсказывала, что им и без меня все известно. И, если захотят, поделятся знаниями со мной. А раз молчат – пытать бессмысленно, все равно не признаются. Араней Аргос, мой наставник в Даргаре, никогда ни в чем не признавался. Чего я не пробовал в своё время. Лесть, шантаж, подкуп – все было безразлично этому старому жрецу. Только Путь и бесконечные, туманные знаки, что посылало Мироздание – вот, что интересовало старика. Много позже, уже после моего изгнания, я нашёл тоненькую тропинку к сердцу старого аранея. Дивный синий чай, что рос в одном из самых немагических миров Пути, радовал старца. Поэтому я старался время от времени возвращаться в тот мир, чтобы собирать диковинные лепестки в предгорьях. А после навещал аранея и подолгу молчал, сидя рядом у костра и не задавая вопросов. Потому что к ответам не был готов. С первыми лучами рассвета я уходил. Бросался в очередную авантюру, спиной чувствуя внимательный, чуть насмешливый взгляд жреца. Который точно знал, что меня ждёт за очередным поворотом Пути. Но не признавался.

Я моргнул, отгоняя непрошенные воспоминания, и подавил тяжелый вздох. Ярко-желтый сгусток первородной силы вырвался из груди, сформировался в плотный переливающийся шар и кинулся к своей хозяйке.

– Стой! Нельзя! Убьешь её! – я подскочил, зашипел от резкой боли, пронзившей все тело, но не остановился. Наоборот, бросился вперёд, удерживая шар.

Тот заискрил, врезавшись в мою ладонь.

– Ты! – резкий женский вскрик отвлёк меня на мгновение. Но его хватило хитрому сгустку, чтобы выскользнуть из плена и снова рвануть в сторону девушки.

– Вот же сарычья гнусь! – выругался я, бросаясь вперёд и перехватывая шар. Теперь он ещё и нагрелся, не желая оставаться в моих руках. И мне приходилось перекидывать его из руки в руку, рискуя заработать пару магических ожогов.

– Моя сила… ты… Вор! – не находя больше слов, девушка застонала. То ли от негодования, то ли от накатившей слабости.

Последнее слово она выкрикнула со всей яростью, на которую сейчас была способна.

– Я не враг. Мы в Логове, – не отрывая взгляда от шарика коротко пояснил я. Успокаивать одновременно и разбушевавшуюся стихию, и разволновавшуюся девицу я не мог.

– Да явитесь уже кто-нибудь, образумьте это безобразие! – чувствуя, как начинаю замедляться под натиском подступающей слабости, выкрикнул в воздух я.

От стены отделилась тень, и я с облегчением угадал силуэт аранея. Кажется, того самого, что встречал нас в первый день.

– Ты сам принял эту ношу. Добровольно. Так неси ее с честью!

– Я жизнь спасал! А мне в благодарность пол нутра выжечь пытаются! – возмутился я. Действительно, чужая Сила неприятно жгла грудь.

– Ты был предупреждён о трудностях! К чему стенания!

Я зашипел одновременно и от злости, и от боли – ладони уже покрылись волдырями. Но несмотря на это, продолжал удерживать сгусток, не пуская его к хозяйке. Она еще была слишком слаба. А я еще чувствовал следы яда в зеленоватом сиянии леса. Араней, как ни в чем не бывало направился к лаосске, остановился рядом, оценивая ее состояние, а после тихо прошипел:

– Приветствую тебя, Сефирра, дочь Вечного Леса!

Я успел заметить, как в удивлении округлились глаза девушки. Выглядело это занятно, учитывая их природный разрез – достаточно экзотичный для многих человеческих родов. Сефирра тихо ойкнула, снова застонала и, наконец, прошептала Слово. Я понял это по внезапно замеревшему шару в руках. Он как будто недоверчиво прислушивался к пространству, не забывая обжигать мне руки. И девушке пришлось повторить Слово уже громче. При этом, она не переставала во все глаза наблюдать за мной.

– Да не нужна мне твоя сила, не переживай так! Больно надо! Своей хватает!

То ли негодование в моём голосе было слишком уж явным, то ли сила Вечного Леса, наконец, образумилась. Но я внезапно почувствовал, как на смену едкому жару приходит живительная прохлада. Как будто тёплый поток, лаская, успокаивая, омыл меня изнутри. Я выдохнул, развеивая желто-блестящий шар и, не скрытая ехидства, протянул:

– Премного благодарен!

– Не ерничай! – насмешливо бросил араней, протягивая мне темную каменную ступку с растертыми в ней листьями.

– Приложи, – коротко бросил жрец, возвращаясь к осмотру лаосски.

– Сам понял, не тугой, – фыркнул я, отходя к дальней стене. Листья откровенно воняли так, что слёзы выступали из глаз. Но выбор у меня был невелик – мазать эту гадость, или ходить с волдырями ещё несколько дней. Мне внезапно захотелось как можно скорее покончить с этой историей с чужим восстановлением, и оказаться как можно дальше от Арантара. Хоть в том же мире синего чая.

Не знаю, чего я ждал от раненной. Нет, не вечных благодарностей и восторгов. Но уж точно не этого обвиняющее-осуждающего взгляда. И вот этого презрительно-надменного «вор», пусть и сорвавшегося против воли. Всем известно, что все самое глубинное и искренние говорится как раз вот так – внезапно и против воли.

Я кое-как намазал зеленую гадость на ладони, поставил ступку на стол и двинулся к выходу.

– Подожди! – тихий, но настойчивый окрик заставил меня задержаться у дверей. Видимо, араней закончил осмотр и дочь Великого Леса решила сменить гнев на милость.

– Я могу помочь.

Я обернулся. Действительно, аранея в келье уже не было. Он ушел, оставив меня один на один со спасенной. Сефирра, поморщившись, приподнялась.

– Вам нельзя вставать! – несмотря на обиду, дерущую мою грудь изнутри, мысль о том, что девушка снова провалится в бессознательное состояние, не радовала.

– Справлюсь! – упрямо ответила она. – Давай руки, я помогу.

Я стоял, не двигаясь с места. И изо всех сил стараясь не сорваться и не наговорить лишнего. Она не узнала во мне сына Великого Дома Камня. Теперь я это понимал ясно. Воспитание – первое, что нам дают родители и стихия. Не сила, не возможности. Воспитание. Если ты наследник Дома, ты даже на смертном одре должен оставаться наследником. Титулы, обращения, уважительный тон. Ты должен держать все это в голове и активно применять, чтобы не приведи Великий Путь, ненароком не обидеть честь кого-нибудь из других Домов. Я пытался следовать этому правилу даже после изгнания. Но, судя по всему, слишком далеко ушел от корней, и сейчас, встретив на Пути равную, остался неузнанным. Это открытие не порадовало.

– Не стоит беспокоиться, лао Сефирра. Я в норме. Как только ваш дар станет безопасен для вас, мы проведем ритуал возвращения. А сейчас отдыхайте!

Я склонился в церемонном поклоне, развернулся и быстро зашагал прочь. Не давая внезапно подступившей горечи разъесть меня сильнее, чем уже есть. Я вернулся в келью и улегся на каменную полку-кровать, уставившись в потолок.

– Ты с-сам выбрал с-свой путь Гаа Лаарх, – ну конечно, араней был тут как тут.

– Выбрал, – не стал отрицать я, продолжая делать вид, что трещины на потолке будят во мне неподдельный интерес.

– Тогда отринь волнения и сомнения! Ты больше не сын Камня!

– Я всегда был и буду сыном Камня! – я подскочил, сжимая руки в кулаки. Волдыри на ладоня тут же отозвались волной боли.

– Ты променял Камень на Путь. Ты познал другие стихии. Ты уже не истинный сын Камня, не спорь! – араней не дал мне возразить. – Ты не такой, как твои братья и сестры. Не такой, как отцы и деды. Но кто сказал, что камень должен быть одинок? Там, где стоит твой Отец-Прародитель незыблемой грядой, он устремляется вверх, к свету Пути. Он обласкан ветрами, а грозы, проходящие мимо, даруют ему молнии. Он рождает эхо, что вторит громам. Он принимает воду, что льется с небес и прячет её в недрах. Мироздание – круг, где каждый связан с каждым. Мать-Прядильщица знала эту истину, и только потому ей удалось воссоздать Путь. Подумай об этом! А еще о том, что лао Сефирра должна быть рядом со своей Силой. Или Сила рядом с ней. Чтобы не случилось отчуждения!

Араней растворился во мраке, а я так и остался сидеть в своей келье, пытаясь понять, что он мне сейчас наговорил. Я не даргарец? Вот еще! Был им, и умру им! Да, мне подчинился воздух, но это и не удивительно. Я обменял дар по всем правилам, вот мне и удалось прикоснуться к чужой стихии. С силой Леса я расстанусь, и все вернется на круги своя. Я даже не пытаюсь приручить ее. Поэтому араней может сколько угодно придумывать свои сказки, он не прав. Я даргарец. Пусть и изгнанный. Камень отвернулся от меня, но я от него – никогда!

За этими размышлениями я не заметил, как провалился в сон без сновидений. Последнее, что я помнил – слова аранея о том, что я должен быть рядом с лао, несмотря ни на что. Но упрямство Камня было сильнее. Поэтому весь следующий день я провел в дали от спасенной, с трудом сдерживая рвущуюся из груди лесную энергию. И только когда камень стен тихо прошептал мне, что девушка уснула, я двинулся в её келью. Так прошло еще три ночи. Теперь днем я отсыпался, а ночью продолжал сидеть рядом в темноте, умудряясь при этом рассматривать лао. Высокие скулы тонкие черты лица, длинные ресницы. Я уже знал, что глаза ее меняют цвет от темного, почти черного до светло-коричневого, как молодая кора нового дерева. Длинные черные волосы, утонченные кисти рук. Как она могла быть воином? Такая хрупкая, воздушная и гибкая, как молодой побег. Все в ней дышало свежестью  и жизнью, даже непосвященному было ясно, что Лес отметил её. Поэтому её Сила так рвалась к хозяйке. И я мечтал поскорее исполнить это желание. Потому что оно полностью совпадало с моим.

На четвертую ночь, когда я привычно раскрыл глаза, пробужденный шепотом камней, что-то изменилось. Легкость. Вместо привычного жжения и тяжести в груди, я почувствовал свежесть. Казалось, что вокруг то и дело раздаются вскрики лесных птиц, а вдалеке шумит молодой лес.

– Опас-с-ность миновала, – араней стоял в дальнем углу с маленьким светильником в руках.

– И что? Я должен что-то произнести? Формулу отречения? Ритуал? – я поднялся, отгоняя остатки сна и быстро оделся.

– Ритуал, все верно. Дочь Леса ждет. Можем начать сейчас, а можем дождаться рассвета, – араней чуть склонил голову, внимательно наблюдая за моими действиями.

– Ну уж нет. Давайте покончим с этим сейчас. На рассвете я передам заказ, закрою сделку и уйду из Арантара. Пожалуй, хватит с меня вашего гостеприимства! Пора отправляться в путь. За лепестками, например.

– Да будет так. Следуй за мной! – араней кивнул, принимая мое решение.  Он двинулся прочь из кельи, по темным коридорам и ходам, а я послушно шагал следом, мысленно представляя себя далеко отсюда. В овальный зал, погруженный в мягкий полумрак, мы шагнули одновременно с Сефиррой. Лао в сопровождении еще одного аранея вошла с противоположного входа, и мы оказались друг напротив друга, разделенные круглым каменным постаментом. Выглядела она значительно лучше. В традиционном наряде Дома Ил Лао, на мой взгляд больше похожим на цветастый халат, чем на женское платье, с замысловато убранными в высокий хвост волосами, Сефирра все равно была прекрасна. Интересно, сколько ей лет? Мне почему-то казалось, что немногим больше, чем могло бы быть мне. До моей заморозки, конечно же. И вряд ли она успела встретить свое магическое совершеннолетие. Иначе бы так просто не рассталась с Силой. Да и отравить её дар было бы сложнее. А раз так, считай, мы ровесники. Это только с виду я выглядел на шестнадцать. В остальном, три года скитаний по Пути не прошли бесследно и для меня.

Я мог бы еще долго размышлять о возрасте и его особенностях у таких, как мы, магически совершенных созданий. Но тут Сефирра посмотрела прямо мне в глаза и окружающий мир как будто замер. Лишился в миг звуков, а поле зрение сузилось до её светло-ореховых глаз. Часть меня рванулась вперед, и я с трудом удержался на ногах. Воздух вокруг взорвался мириадами светло-желтых, ярко-зеленых и темно-коричневых искр. А следом до слуха долетел мерный шорох шумящей листвы, изредка нарушаемый шипением паучьих жрецов. Сила Вечного Леса чувствовала свою хозяйку, тянулась к ней и я, не смея препятствовать, прикрыл глаза, отпуская ее на волю. Порыв прохладного ветра коснулся разгоряченной щеки, взъерошил волосы и растворился, унося с собой и шелест, и шипение. Произошедшее длилось мгновение, не больше. Когда я открыл глаза, лао уже стояла, окруженная светло-желтым коконом вновь обретенного дара. А я пошатнулся и, потеряв равновесие, завалился на каменный круг. Ощущение пустоты в груди сковало руки и ноги, лишило возможности дышать. Ужас, придавивший меня к каменной плите, выдавил из горла хрип.

– Что с ним! – где-то вдалеке прозвучал взволнованный женский голос. Сефирра! Вот, кто виной всему! Она отняла силу!

– Дыши, Гаа Лаарх, – еще один голос. Араней? Плевать! Даже он не остановит меня! Я отомщу этой ненавистной лао за то, что она со мной сотворила!

– Ус-слыш-шь меня, с-сын камня! Сила, что принадлежит тебе – в тебе! Не твое ушло, отпус-с-ти!

Сын Камня! Надо же, как он зашипел! А не он ли недавно твердил, что я теперь не даргарец! Мне хотелось выкрикнуть это в морщинистое лицо аранея. Но вместо слов из горла вырывался лишь скрежещущий хрип. И тогда я взревел. Потянулся к камню, что был вокруг. В неутолимой жажде отомстить всем, кто так опрометчиво решил бросить вызов сыну Дома Даргар. Ярость алой пеленой застелила глаза, жгла нутро, не давая вдохнуть. Я раз за разом тянулся к камню, но тот лишь молча взирал на то, как я дрейфую по разрушительным волнам ненависти. И с каждым новым хриплым вдохом меня уносило все дальше и дальше от единственной скалы, что была мной.

– Борис-сь, даргар-рс-ский выс-скочка!, – на границе сознания продолжал шипеть араней.

Да! Это я выскочка и заноза! Я тот, от кого отвернулась семья и предки, кого изгнали из Дома лишь за то, что я был верен Пути так же, как и великому Камню.  Меня лишили всего, как сейчас. Выкинули, забыли, предали анафеме. Но я выстоял. Потому что был тверд и незыблем, как Отец-Прародитель!  И сейчас, в самом сердце мироздания, я был готов зубами вгрызаться в глотку каждого, кто посмел посягнуть на мое.

– Твоё с-с тобой! Не твое уш-шло! Отпус-с-ти, – голос жреца вторил ударам сердца. Я хотел зажать руками уши, чтобы не слышать это противное шипение. Но слабость могильной плитой давила на плечи, на веки, что я лишь лежал, прижимаясь лбом к прохладному камню ритуального круга. Только он был моим якорем в этой испепеляющей агонии ненависти и ярости. Алая пелена, застилающая глаза, спала, и на ее место пришла зияющая чернотой пустота. Черная дыра, лишенная силы и света. И в этой чернильной мгле я терялся единственной живой песчинкой. Улетал, растворялся, исчезал. Но в беспросветном мраке продолжал слышать голос:

– Дыши, Глэйб! Дыши!

И я продолжал дышать. Несмотря на пустоту, страх и боль. Несмотря на ярость и ненависть. Я делал новый вдох. А значит, я продолжал жить.