Читать книгу Тонкая серебристая нить - Полина Жеребцова - Страница 7

Мы встретили ее у колодца. Старая седая чеченка сидела на земле, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Платок из козьей шерсти сполз на спину, обнажив другой, более тонкий, который прикрывал волосы женщины. Коричневая кожаная куртка местами порвалась и запачкалась копотью. Неудивительно: мы все готовили на дровах под обстрелом. На ногах женщины были калоши и теплые носки. А под курткой я разглядела длинный красный халат.

…Мы пришли к колодцу, выждав момент, когда русские и чеченцы временно прекратили воевать и наступило короткое затишье. Даже самолеты, нагруженные бомбами, улетели в другой район, и к нам пришло волшебство тишины.

– Ой, ой! – твердила седая чеченка. – Аллах, Аллах!

– Вы ранены? – спросила моя мама.

Поняв, что произошло нечто ужасное, я стала шептать молитву, а мама бросила ведро на длинной веревке в пожарный колодец. Но вместе с коротким «всхлипом» послышался удар о бетон. Воды почти не было.

Мы сунулись в колодец. Лестница была сломана, поэтому никто так и не достал дохлую кошку. Она упала в колодец и лежала там уже очень давно.

Мама вытянула грязной мутной воды чуть меньше трети ведра.

А женщина рядом с нами все раскачивалась, не переставая призывать Аллаха.

На моих часах был февраль 2000 года. Черный снег лежал на серых руинах, бывших некогда нашими домами. Кажется, копоть проникала в летящие с неба снежинки, и они достигали земли, тотчас же сливаясь с ней.

Набрав горсть этого снега, мама подошла к сидящей на камнях женщине и приложила к ее рукам.

– Не бойся! – сказала мама, продолжая обтирать старуху снегом. – Все хорошо! Мы отведем тебя домой.

Когда серый комочек коснулся лба женщины, она вздрогнула, посмотрела на меня и заплакала. Вдали послышались залпы «Града», словно кто-то накачивал примус. Нужно было уходить.

– Нет! Нет! – твердила женщина, мотая головой.

Земля под ногами дрогнула и качнулась от близкого разрыва.

– Уходим! – крикнула я, потащив маму за рукав пальто.

– Без нее не пойду! – огрызнулась в ответ мама, отмахнувшись от меня.

Ловко подхватив старуху, она заставила ее встать. И сказала:

– Бежим!

Взяв ведро, где на самом донце плескалась мутная вода, я бросилась прочь с пригорка и каким-то чудом, под свист и грохот начавшегося обстрела, сумела добежать живой до подъезда.

Шесть ступеней, и вот она, спасительная коридорная ниша.

Мама и старуха забежали за мной. Старуху мы посадили на матрас, который служил нам постелью. Он лежал в коридоре на досках.

– Где живут ваши родные? – спрашивали мы незнакомку.

– В Микрорайоне! – ответила женщина, приходя в себя. – Я не ранена, не беспокойтесь. Меня Хадижей зовут.

Запах гари и едкого дыма наполнил дом: где-то на верхних этажах полыхал пожар. Разумеется, никто его не тушил. Часть квартир давно рухнула вниз, и в перекрытиях образовались провалы, из которых торчали диваны, кресла или останки шкафов, «вцепившиеся» в уцелевшие части стен…

– Поставим чай, – предложила мама.

– Мне бы воды, – сказала старуха, покосившись на принесенное мной ведро.

– У меня есть! – сообщила я. – Возьмите!

Снег, набранный ранним утром, растаял в кастрюльке, и получилась чашка воды, слегка горьковатой на вкус.

– Спасибо! – поблагодарила наша гостья, выпив пару глотков.

– Вы попробуйте поспать, – посоветовала мама. – А там видно будет…

Свернувшись калачиком, женщина закрыла глаза. Края досок, на которых лежал матрас, уходили в пролом бетонного пола, поэтому было похоже, что человек дремлет на дрейфующей льдине. Мы накрыли ее отсыревшим от холода одеялом.

– Тихо сиди! Дай несчастной поспать! – строго сказала мне мама.

Я кивнула и, поймав луч холодного света, сочившегося из пробоины в борту нашего корабля, открыла книгу, взятую в домашней библиотеке. Наша библиотека была собрана несколькими поколениями моих родственников и хранила в себе около десяти тысяч томов. Рядом с моим местом в коридоре всегда лежала стопка книг – это было последнее, что я хотела бы видеть перед смертью.

На этот раз мне попался рассказ Жана Гривы «Ноктюрн» о гражданской войне в Испании. Каждая его строка была короткой тропой, уводившей мою душу из одного ада в другой, где тоже страдали и любили, пытали и спасали, смеялись и плакали. Там тоже не было убежища, но был яркий свет сострадания, и, окунаясь в него, я забывала, что война бушует сейчас под моими окнами.

Город неспешно падал на дно ночи, и буквы на странице втиснулись в ее мрак и исчезли. Я отложила книгу. И услышала тишину. Второй раз за день!

Мама и Хадижа тихо перешептывались, словно боясь спугнуть это чудо.

– Приготовь чай! – сказала мне мама.

Выйдя из подъезда, я взяла пару досок, разрубила их топором и принялась разжигать огонь. Из кирпичей у нашей двери в подъезде была сложена маленькая печка. Флажки огня лихо заплясали, когда я сбрызнула сырые дрова керосином.

Вода, которую я процедила через марлю, начала нагреваться в кастрюльке. Бросив туда щепотку чайной заварки, я смотрела, как вода окрашивается в золотисто-коричневый цвет.

Внезапно воздух вздрогнул и завибрировал, и мы сразу узнали этот сигнал. Метнувшись в коридор, я обняла маму и старую Хадижу. Мы прижались к полу, но взрыв был такой силы, что волна воздуха подбросила нас, а затем ударила о матрас. Это была мина, которую мы окрестили «бабочкой». На подлете она издавала звучание, подобное шелесту тысячи крыльев.

Только минут через десять мне удалось встать на четвереньки и выползти из подъезда за кастрюлькой чая. Огонь уже потух.

– Чай! – радовались мы, разливая его в пиалы.

– Согреюсь, а затем уйду, – сказала Хадижа.

– Куда вы на ночь глядя? – удивилась мама. – Оставайтесь!

– У меня сестра рядом живет. Внуки! Искать будут.

– А что с вами утром случилось? – спросила я.

– Замолчи, бесстыжая! – махнула рукой мама.

Хадижа посмотрела на маму, а потом сказала:

– Страшно жить. Почему нас сразу не убьют? То, как мы живем, – жизнью назвать нельзя!

– Расстреливают по нескольку раз в день и нас, и наши жилища, – поддержала мама.

– Я хлеб пекла, – рассказала Хадижа. – И приносила ребятам, которые жили через улицу. Они воевали с русскими. Потом, когда обстрелы усилились, уже не могла прийти. Думала в село уехать, да дорога была закрыта. А ребята стали сами печь хлеб и мне сказали больше не рисковать, в подвале сидеть у сестры. Моей сестре тоже за семьдесят. Дочь погибла. Четыре внука с ней. Старшему – десять лет!

– Никто не ранен? – спросила я, зажмурившись от боли. Осколки ракеты, уже несколько месяцев живущие в ногах, дали о себе знать.

– Нет, слава Аллаху, – сказала Хадижа. И продолжила: – Мука закончилась. Там, в отряде боевиков, семь человек. Двое старших, уже за пятьдесят, четверо молодых, а один – мой двоюродный племянник, ему только семнадцать исполнилось. Тоже пошел! Говорила, дома сиди, но он побежал родину защищать! Так вот, мука у них закончилась, а идти в дом напротив надо за мешком. Стреляли страшно. Дом трясся весь! Старшие сказали младшему: «Принеси мешок!» Он направился к дверям. А с ним еще один паренек пошел. И он возьми да скажи: «Сами не идете, потому что боитесь!» Пошутил так. Некрасиво.

Старший чеченец вскипел, приказал:

– Сидите тут! Я сам сейчас принесу!

Но другие возразили, мол, никто не боится. Любой пойдет. Спор начался. Поругались даже. В конце концов решили вместе идти.

Я говорю им: «Не оставляйте меня одну. Не идите!», а они: «Через две минуты вернемся!» Вышли. Зашли в дом напротив, а я у окна стояла. И такой взрыв! Бомба попала! Когда очнулась – лежу на полу вся в опилках. Как только смогла встать, сразу бросилась туда. А там… Никого в живых. Все погибли. Все семь человек. Понимаете?

Старуха рыдала.

«Так не бывает, чтобы все сразу погибли», – вспомнила я слова русского старика. Мы вместе с ним пережидали обстрел зимой 1995-го. Но, оказывается, бывает. Война на то и война, чтобы опровергать все прописные истины, скалясь из своего черного капюшона.

В нашу дверь постучали.

– Открыто! – крикнула мама.

– Бабушка Хадижа у вас? – спросил мальчик, а за ним показалась пожилая женщина в большом платке. – Мы у всех спрашиваем, сказали, что на первый этаж зашла.

– У нас! Заходите! – обрадовалась мама.

Хадижа, увидев родных, перестала плакать. Засобиралась.

– Завтра попробуем через Старую Сунжу в село попасть, брат приехал! – сообщила Хадиже сестра.

Они ушли.

За окнами продолжалась канонада.