Читать книгу Свободный мир - Полина Кулагина - Страница 2

По обе стороны от машины, насколько хватало взгляда Эмри, простиралась изумрудная тайга, отчерченная от дороги несколькими рядами колючей проволоки. За проволокой давно уже нечего было охранять, но никто: ни Третий, ни Четвёртый сектора, ни даже всесильный Комитет по этике – не стали бы совать туда свой нос, и на то были свои причины. Старый грузовик, ведомый доисторическим автопилотом, подпрыгивал на каждом ухабе так, что она каждый раз мысленно прощалась с жизнью и ставила под сомнение разумность искусственного интеллекта, управляющего машиной.

– Боишься? – несколько снисходительно, как ей показалось, поинтересовался её спутник, который, ко всему прочему, был лет на десять моложе Эмри.

Он был занят тем, что играл в пожирающую время и мозг онлайн-игру, но ровно до того момента, пока соединение не пропало. Это, видимо, и заставило его не на шутку разволноваться: он даже сменил свою нагловато-расслабленную позу на более напряжённую, оторвав спину от кресла и слегка наклонившись вперёд.

Эмри очень хотелось не удостоить его ответом, промолчав или неопределённо хмыкнув, но волей судьбы они оказались с этим человеком вместе в одной из самых опасных точек планеты. Она чувствовала себя обязанной поддерживать диалог. Слова звучали фальшиво: несмотря на всё, ей не удалось создать иллюзию дружелюбия, выдавив из себя благожелательный тон.

– А ты нет? Я в отличие от тебя под защитой комитета, у меня спецдопуск, – ответила она.

Её коротко стриженный и одетый в мятую военную форму Третьего сектора спутник явно был уязвлён и выразил это гадким смешком.

– Допуск – грёбаная бумажка, да всем…

Он вдруг замолчал, увидев вдалеке блокпосты. Они покидали территорию сектора.

Эмри не призналась бы в этом никому, но ей действительно было страшно. «Всё нормально, – сказала она себе. – Это очередное задание».

Она никогда не умела успокаивать себя. Это было не просто очередное задание. Впервые за последние десять лет она покинула Северную Америку и впервые за последние восемнадцать оказалась в Третьем секторе, полном неприятных для неё воспоминаний. Более того, она направлялась туда, где эксперты комитета не бывали почти два десятка лет. Чем её опыт, опыт человека, всю карьеру проведшего в кабинетах и на переговорах, мог быть полезен в инспектировании Четвёртого сектора, одного из самых закрытых в мире?

«Аналитический ум и решительность», – лаконично пояснял Джеймс Роулс, глава Комитета по этике и один их самых влиятельных людей мира. Он говорил ей о шансах выдвинуться и о том, насколько ей повезло быть выбранной, о гарантиях её безопасности. Но Эмри не была глупа. На такие задания никогда не отправляли таких, как она. Да, Комитет по этике уделял равноправию максимально возможное внимание, но одно дело равноправие, совсем другое – отправлять неподготовленного эксперта чуть ли не в одиночестве в сектор, где грубая сила – единственный аргумент в споре.

«Знает язык и понимает специфику региона», – значилось в характеристике, данной Эмри ещё одним членом комитета Хелен Сонцев. Ха. Эмри вовсе не была уверена, что поймёт ту дикую смесь языков, на которой говорят в Четвёртом секторе. Она просто не могла этого знать наверняка, как и госпожа Сонцев. Там, в конце концов, уже почти двадцать лет не был никто, кроме делегаций Третьего сектора, с которым Четвёртый торговал. Никакой специфики региона она не понимала.

«Безупречная репутация, безукоризненная многолетняя служба в различных департаментах дают основания считать г-жу Эмри Д. лучшей кандидатурой для данного задания», – словно в насмешку над ней подытоживал Роулс. Эмри чувствовала его сарказм. Её репутация, если и оставалась «безупречной», то лишь потому, что никому не интересно было копаться в биографии женщины, за восемнадцать лет службы так и не ставшей членом Комитета по этике, довольствующейся должностью старшего эксперта, которых, кроме неё, было ещё несколько сотен. Пойди она дальше – и даже фактов, лежащих на поверхности, хватило бы, чтоб обвинить её во многих сомнительных с точки зрения закона и этики вещах. Да, она любила свою работу и не менее искренне, чем полноправные члены комитета, разделяла идеалы свободного мира. Она надеялась, что именно это соображение Джеймс держал в уме, направляя её на это задание. Потому что, если соображения были иными…

Ей не хотелось об этом думать. Он знал о ней слишком много. Настолько, что ей было мучительно стыдно смотреть на него в некоторые моменты, хоть он и уверял её, что стыдиться нечего. Он знал её с семнадцати лет, когда ему самому не было ещё и сорока. Часто она думала о том, что лучше бы их связывала физическая близость, это было бы постыдно, но куда хуже дела обстояли на самом деле. И при всём этом Эмри восхищалась Роулсом. Пожалуй, это был единственный человек, к которому она испытывала это чувство. Впрочем, она была далеко не единственной в своём восхищении. Последние двенадцать лет Роулс ежегодно избирался главой Комитета по этике – беспрецедентно длинный срок. Он умел привлекать к себе людей.

Пограничник Третьего сектора даже улыбнулся им, пропуская, хотя Эмри это показалось нисколько не уместным. Ещё каких-нибудь триста метров по плохой дороге – и им предстоит самая опасная часть задания.

– Ну чего, удачи нам с тобой, Машка, – с нервным гоготом выпалил её сопровождающий, и тут силы Эмри поддерживать дружественный тон окончательно её покинули. Она хотела поставить его на место, но язык онемел, предчувствие говорило о том, что сейчас не до выяснения отношений. Впрочем…

– Останови машину. Здесь. Это приказ, – резко и холодно сказала она.

– Зачем? – не понял спутник, но приказу подчинился. Грузовик остановился. Пост был впереди, отсюда уже были видны ворота с ограничителями и проволока, которая теперь тянулась не только параллельно дороге, но и перпендикулярно.

– Выходи из машины, возьми все документы и иди туда, чтобы я тебя видела. Узнавай, всё ли в порядке.

Если что-то пойдёт не так, у неё будет хотя бы какой-то шанс спастись, отключив автопилот и задним ходом или перебежками преодолев несколько сотен метров, отделявших её от Третьего сектора.

– Так а почему я должен? – несколько плаксиво спросил ещё пять минут назад рисовавшийся спутник. – Пойдём вместе, всё ведь в порядке.

– Тебе напомнить, что ты нанят для обеспечения моей безопасности? – сдержанно поинтересовалась Эмри. – И вообще тебе что, легче станет, если нас обоих убьют?

– Ну ты и ссыкло, – её спутник, выругавшись, вырвал из рук Эмри документы, громко хлопнул дверью машины и спешно направился к заставе.

Эмри успела пересесть на его место, опустить стекло, вновь завести мотор, выключить автопилот. Она делала всё это быстро и практически не думая, хотя руки её дрожали.

Меньше минуты – и он уже был там, с водительского места она видела, как он трясёт документами перед двумя людьми в чёрных головных уборах. Спустя ещё бесконечные полминуты они кивнули, её спутник обернулся и сделал не то ободряющий, не то призывающий жест.

Она уже подъехала вплотную к воротам настолько, что разглядела узкоглазые и смуглые, почти кирпичные лица пограничников и отличительные знаки на их головных уборах и плечах. Интерес переборол страх. Она вглядывалась вдаль, за пропускной пункт, туда, где простиралась неведомая, но, вне всякого сомнения, несчастная земля Четвёртого сектора.

В этот момент раздались выстрелы, её сопровождающий упал, а её саму спустя доли секунды выволокли из машины двое, бросив на землю и чем-то оглушив. У неё больше не было шансов спастись.

Крики. Ещё доля секунды – и она поняла, что всё ещё жива, и внезапно – что не боится умереть. Она боялась, сидя за рулём автомобиля. Боялась, вылетая из Первого сектора. Отчаянно боялась умереть, прощаясь с близкими перед отъездом.

Теперь её страх исчез. Она прожила замечательную жизнь. Своими руками изменила её, вырвавшись из Третьего сектора, построив здоровые отношения с миром и окружающими. Она вспомнила сад, густой зелёной стеной окружающий её маленький дом, оставленный на другом континенте. Она была счастлива, лёжа в грязи, чувствуя металлический вкус крови во рту, она надеялась, что ей не придётся мучиться.

Выстрелы не прекращались. Она отчаялась понять, что происходит, хотя слух и способность мыслить к ней уже вернулись. Оцарапав локти, она подтянулась к ним всем телом и заползла под машину. Никто её не остановил. Люди, выволокшие и оглушившие её, были убиты. Как? Она не заметила этого. Поняла лишь, что их застрелили.

Ещё несколько минут она провела в оцепенении, глядя на то, как вокруг неё что-то бесконечно взрывается и падают на землю люди. Она слишком много раз уже избежала смерти. Настолько, что почти начала верить в судьбу и предназначение; верить, что высшие силы её берегут.

Она вскрикнула, когда спустя бесконечность ожидания чьи-то руки вытащили её из-под машины и аккуратно посадили на землю. Человек с оружием сел рядом с ней, внимательно глядя через прицел из-за машины на то, что происходило на стороне Четвёртого сектора. Эмри хотела разглядеть его лицо, но её взгляд замер на уровне плеча мужчины: он был одет в форму Третьего сектора.

Пограничный конфликт? Война? И неужели… из-за неё? Этого просто не могло быть. Третий сектор обязан был обеспечивать безопасность экспертов комитета на своей территории. Вторгаться на территорию других секторов не только не входило в его обязанности, но и противоречило всем нормам права, установленным Конвенцией шестьдесят пятого года о секторальном делении Евразии.

И из-за чего? Третий сектор не воевал с Четвёртым добрый десяток лет.

– Туда, живо, – человек в форме Третьего сектора подтолкнул Эмри в сторону колючей проволоки, в жёстких линиях которой она заметила прореху.

Проскользнув через развороченный забор на нейтральную зону и оказавшись в густой еловой тени, Эмри чуть было в очередной раз не вскрикнула от удивления: лес кишел военными Третьего сектора, ведущими огонь из-за проволоки. Сопровождающий не позволил ей распрямиться, в полусогнутом положении они быстро уходили всё дальше и дальше от блокпоста Четвёртого сектора. Эмри обернулась, услышав чудовищный звук, и сквозь деревья увидела взрыв. Она поняла, что взорвался её грузовик.

Они не прошли и двадцати метров, как выбрались к вырубленной в гуще леса площадке, на которой их ждал бронированный аэромобиль. К этому моменту Эмри успела лучше рассмотреть человека, который её спас. Лет ему было около сорока, хотя вполне возможно, что и все пятьдесят. Эмри испытывала сложности с определением возраста местных. Внешний вид его смело можно было назвать неприятным: при общей одутловатости он имел отталкивающе криминальное лицо с низко нависшими над раскосыми глазами бровями.

Сев на заднее сиденье машины, Эмри, всё ещё пребывающая в состоянии оцепенения, попыталась прикинуть количество нарушений закона, зафиксированное ею. Нарушение границ сектора и нейтральной зоны с одной стороны, нападение на аккредитованного эксперта комитета с другой. Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на главном. Она всё ещё не понимала, что происходит.

Она вздрогнула и открыла глаза, когда что-то влажное коснулось её щеки. Человек, двадцать минут назад спасший ей жизнь, сидел теперь вполоборота к ней на переднем сиденье и, полубезумно глядя на неё, вытирал ей лицо салфеткой.

– Вы замечательно выглядите, Эмри. Как и всегда.

Она не отреагировала на это, у неё просто не было сил, чтобы придумать вразумительный ответ. Впрочем, обращение на «вы» хоть обнадёжило Эмри, хоть и слабо. Она забрала у него салфетку.

Машина медленно поднималась над лесом, направляясь в сторону от Четвёртого сектора, а неприятный спутник всё продолжал разглядывать Эмри так, будто ей было восемнадцать, будто она только что не извалялась в грязи, расцарапав половину лица и заработав несколько синяков.

Ей было не по себе от его взгляда, диссонирующего со всем обликом, и она испытала облегчение, когда спустя некоторое время он отвернулся, и увидев внизу блокпосты Третьего сектора, произнёс: «Добро пожаловать домой».

– Зачем вы спасли меня? – охрипшим голосом спросила Эмри. И у неё было ещё множество вопросов.

– Я не мог этого не сделать, – ответил незнакомец, всё так же отрешённо глядя в окно. – Вы бесконечно важны для нашего сектора.

Она хотела заметить, что не была здесь больше восемнадцати лет и ничего хорошего здесь не сделала, тем более хорошего настолько, чтобы прагматичное руководство сектора согласилось вступить из-за этого в войну с главным торговым партнёром, но замерла на полуслове.

– Но я…

Она начинала понимать. Всё складывалось в её голове в единую картину. Пугающую её, но в ещё большей степени внушающую раздражение и отвращение.

Да уж, она действительно была в безопасности, правда, в несколько специфическом понимании этого слова. По крайней мере, она была последним человеком в Третьем секторе, которому хотя бы гипотетически могла грозить смерть. Она в который раз за день мысленно попрощалась со своим настоящим домом. Теперь (а Эмри была в этом практически уверена) ей никогда уже не пересечь границу Третьего сектора, несмотря на все усилия комитета. Да и нужна ли она была комитету настолько?

И всё же по мере удаления от границы с Четвёртым ей становилось немного легче. Её лицо даже посетила мрачная улыбка, когда она вспомнила свои панические мысли о покровительстве высших сил. О, тогда она попала в самую точку.

Взяв себя в руки, Эмри направила все свои мысли на то, какую пользу она может теперь принести комитету.

– Мы ведь летим сейчас в корпорацию? – поинтересовалась она со спокойной улыбкой, давая понять, что она отдаёт себе отчёт в происходящем.

– Нет, конечно, нет, – поспешил уверить её спутник. – Вам нужен отдых, ванна и осмотр врача.

Она снова мрачно улыбнулась заботливости, проявляемой в её отношении.

– Спасибо, я в порядке, – солгала она, – не надо меня осматривать. Так куда вы меня везёте?

– Сейчас в одно место, где вы сможете спокойно отдохнуть в комфортных условиях, а утром – куда скажете.

Эмри посмотрела на него с недоверием.

– М, а скажем, что если я захочу покинуть территорию сектора?

– Тогда мы закажем вам самолёт.

– То есть вы хотите сказать, что я не задержана и могу вернуться в Первый сектор?

– Мы так и думали, что вы это сделаете.

Эмри прекрасно понимала, что это блеф, и ждала, когда же будет раскрыт подвох.

– А что взамен? Я должна молчать о том, что тут произошло?

– Молчать? – тут собеседник, кажется, и впрямь удивился и вновь обернулся к ней. – А смысл?

– Вы же понимаете, я не об этом. Не о факте столкновения. А о том, почему оно, это столкновение, произошло.

Сопровождающий вновь безумно улыбнулся ей, а она вновь отметила, что его внешность никак не вяжется с взятым им тоном.

– Дорогая Эмри, вы можете говорить всё, что угодно, абсолютно всё.

– Потому что мне никто не поверит?

– Потому что мы рады тому, что вы здесь.

– Да вы издеваетесь, – не выдержала этого притворно-слащавого тона она. – Меня бы здесь не было, если б не действия вашего сектора, ведь так? Это вы требовали, чтоб отправили именно меня?

Её спутник, казалось, растерялся.

– Я не владею подобной информацией…

– Не валяйте дурака, я знаю, что происходит. Так что отвечайте. Это так?

– Насколько мне известно, это не так. Сектор никак не влиял на ваше назначение.

Эмри даже развеселило всё это. Не будь её подозрения оправданными, этот человек ни за что не вёл бы себя подобным образом, а как минимум возмутился бы её наглости: он спас её, жертвуя собственной жизнью, а она не проявляла ровным счётом никакой благодарности.

– Мне нужно срочно связаться с моим начальством.

– Пожалуйста, – спутник явно не понял её намёка.

– Наедине.

Он кивнул. Меж тем машина плавно села посреди какого-то пустыря и поехала к маленькому павильону, который только теперь стал заметен вдалеке. Со всех сторон их окружало поле, трава на котором была не то стоптана, не то просто выжжена солнцем.

Эмри сделала сигнал притормозить и в два счёта выскочила из машины. Мужчина не сделал ничего, чтобы ей помешать. Она пробежала метров сто в противоположную сторону и остановилась, чтобы набрать Роулса. К её удивлению, он ответил ей сам.

– Эмри? С тобой всё в порядке?

– Да, – ответила она, не выпуская из поля зрения машину, остававшуюся всё там же, где она её покинула.

– Ты, кажется, пострадала, мне так сообщили, – участливо заметил он.

– К чёрту, Джим. Я хочу выдвинуть обвинения.

– Я уже это сделал. Мы найдём виновных и заставим Четвёртый сектор их выдать. У нас достаточно ресурсов…

– Нет, послушай, – она представила, как он, должно быть, удивился тому, что кто-то посмел его перебить, и продолжила, – я хочу выдвинуть обвинение против Третьего сектора.

– Что ты сказала?

– Обвинения в применении оружия типа «I-2». И Джим… – она зачем-то стала говорить тише, – это не то, что мы себе представляли. Мы никогда не сталкивались ни с чем подобным.

– Эмри, – глава комитета выдержал внушительную паузу, прежде чем продолжить, – тебе нужно отдохнуть. Мне сообщили, что ты ударилась головой. Я уже побеседовал с нашими друзьями из Третьего сектора, они обещали сделать всё возможное, чтобы ты скорее пришла в себя.

Эмри почувствовала раздражение.

– Ты отправил меня сюда, чтобы услышать, что я думаю по поводу ситуации в Третьем и Четвёртом секторах? Так слушай же! Третий сектор – угроза для всего мира. Неприятность с Четвёртым, пограничный конфликт, моя жизнь – всё это ерунда по сравнению с тем, что всех нас ждёт, если мы не будем действовать немедленно. Ты не понимаешь, что они могут.

– Тебе нужен отдых, а завтра поговорим, – отрезал собеседник, и Эмри явственно представила себе его: с уставшим лицом, в вечной голубой рубашке за пустым тяжёлым столом. – Я выступаю как посредник на переговорах между секторами, у меня глубокая ночь или скорее раннее утро, я по уши завален делами, и я бы хотел, чтобы перед своим докладом ты как следует отдохнула и всё обдумала. Ок?

– Джим, – чуть ли не простонала Эмри, – я прошу тебя, прими мои слова всерьёз. Я собрала целую кучу доказательств.

– Ты ведь знаешь, я всегда уважал твоё мнение. Пришли мне всё, что тебе удалось зафиксировать. Я сейчас же соберу специальное совещание по этому поводу. А ты, пожалуйста, отдохни. До скорого.

– Джим! – она хотела попробовать убедить его ещё раз, но подумала, что в нынешнем своём состоянии не достигнет нужного результата.

– Да.

– Пообещай мне, что вытащишь меня отсюда. Что бы ни произошло.

Он тяжело вздохнул. Роулсу было явно не до неё.

– Тебе ничего не угрожает, ты в полной безопасности. Если в твоих записях найдём что-то важное, я с тобой свяжусь тут же. Но в общем – до завтра.

– Последний вопрос! Обещаю, – уже откровенно отчаянно прокричала она.

– Да.

– Почему на самом деле ты отправил меня? Третий сектор требовал, чтобы приехала именно я?

Возникла небольшая пауза.

– Я рад, что ты догадалась. А теперь – до завтра.

Он отключился, а Эмри почувствовала себя вывернутой наизнанку. Ей хотелось провалиться на месте. Вместо этого она выбрала фрагменты видеозаписей, документирующих её передвижения, и отправила их в комитет.

Сопровождающий подобрал её и отвёз в небольшой провинциальный город образца сороковых годов с маленькими цветными домиками из дешёвых холодоустойчивых панелей. Остановившись у одного из домов, расположенного чуть в отдалении от других, он выбрался из авто и открыл перед ней дверь. Более нелепого зрелища она в жизни не видела: человек с лицом уголовника и манерами прошлого века, расплывающийся в беззубой улыбке.

– Проходите, – он распахнул перед ней красивую дверь из тяжёлого резного дерева, не сочетающуюся с домом настолько же, насколько её сопровождающий контрастировал с собственным несуразным поведением.

С самого порога она ощутила тяжёлый аромат цветов, словно пропитавший всё в этом доме. Она решительно ступила внутрь.

– Позовите меня, если что-то понадобится, – сопровождающий остановился у порога. – Я буду здесь всю ночь.

– Не понадобится, – отрезала она.

Розы, заполнившие всю первую открывшуюся перед ней комнату, были абсолютно отвратительны. Их запах даже заставил её чихнуть и чуть было не заставил плакать. Эмри быстро прошла через комнату и небольшой коридор и заглянула в следующую. Там, к счастью, цветов было значительно меньше, зато была большая кровать и шкаф, а рядом дверь – как оказалось, в ванную комнату.

Горячая ванна. Именно в этом она сейчас нуждалась. Она распахнула шкаф в поисках полотенца и так и осталась стоять, держась обеими руками за створки: внутри она обнаружила добрую половину собственной одежды, оставленной дома и в сгоревшем грузовике. Она вытащила наугад первый попавшийся жакет, и тут же осознала свою ошибку: это была не её одежда. Вещи были точь-в-точь как у неё, но абсолютно новые. Эмри стало интересно, какая именно одежда тут есть, и она с облегчением отметила, что только та, в которой она появлялась на официальных мероприятиях. Но, в общем-то, это было так себе облегчение.

Ей стало настолько не по себе, что она забыла о ванне и о полотенцах. Из спальни она вновь вышла в коридор и пошла дальше, чтобы убедиться, что в доме никого нет.

По пути ей попалась пустая кухня, а затем столовая с накрытым горячим ужином. Ужин, к счастью, был накрыт на одного.

Эмри остановилась у стола, взяв в руку салфетку с приборами и остолбенело разглядывая свои любимые блюда. Любимые лет восемнадцать назад.

Есть ей тоже что-то не хотелось.

– Эй вы, – крикнула она, высунувшись из-за входной двери, – унесите все букеты, все до одного.

Безумный сопровождающий был тут как тут.

– В чём дело? – живо поинтересовался он.

– В чём дело? – передразнила его Эмри. Ей уже и самой казалось, что она тронулась умом, когда её ударили по голове и уронили на землю. – Немедленно!

Она зашла в дом и повернулась к зеркалу, откуда на неё смотрело собственное испуганное лицо: зелёные глаза, вокруг которых только рисовались первые морщинки, оцарапанная щека и широкие губы, одна из которых была рассечена. Короткие светло-каштановые волосы спутались и испачкались так, что Эмри могла бы испугаться собственного отражения.

– Он что, не мог узнать, какие цветы мне нравятся? – с издёвкой спросила она, успокоившись.

– Ну, – замялся мужчина, собиравший букеты в огромный мусорный мешок, – нам… то есть вам, то есть ему было не до того, чтоб это узнавать.

Она давно уже всё поняла. Но это невольное признание всё равно заставило Эмри вздрогнуть.

– Сделай так, чтоб я тебя больше сегодня не видела, – устало попросила она, вошла в спальную и заперла дверь.

Полотенца обнаружились рядом с глубокой ванной, которая, разумеется, была наполнена и даже покрыта толстым слоем пены. Она разделась и на мгновение полностью погрузилась в горячую воду.

Но долго пробыть в воде она не смогла и вынырнула, ощущая саднящую боль в щеке и других ободранных частях тела.

Спустя несколько минут она вышла из ванной, уже чувствуя себе гораздо лучше и настраиваясь на долгий сон. Она почти забыла о том, что за безумие происходит вокруг неё. Завёрнутая в пушистый халат, она подошла к окну, чтобы занавесить его. На минуту Эмри замерла, глядя на дома в отдалении: их было немного, вероятно около пятидесяти, все на пару-тройку этажей. В них ярко горел свет, и это придавало городку ощущение уюта. Эмри смотрела на огни и чувствовала, что нормальная повседневная жизнь сектора продолжается, и хотя бы это её обнадёживало.

Задёрнув шторы, Эмри потянулась и включила лампу, стоящую рядом с окном. По комнате разлился мягкий приглушённый свет. Она собиралась расправить кровать и хотя бы на время отрешиться от всего. Сон стал её единственным желанием.

Подготовив кровать, она вернулась к окну, чтобы погасить лампу. И вдруг, сама не понимая зачем, она вновь отдёрнула штору. Её взгляд встретил на своём пути лишь непроглядную, совершенно чёрную пустоту.

«Просто выключили свет, – сказала она себе, направляясь к кровати. – У всех, кроме меня». Да и не нужны ей были эти лживые самоутешения. Она уже всё поняла.

Она не смогла убедить себя лечь.