Читать книгу Кот и тени. Сборник новелл и сказок - Полина Михайловна Шекалина - Страница 4

Прохладный, но ясный и тихий весенний день раскинулся синевой неба над миром, ленивыми барашками облаков подгоняя время, застывшее солнечным бликом на часах, отметивших с положенным торжеством наступления полудня. Неровную дымку тумана, поднимающего от таящего под жаром лучей снега, разорвали протяжный гул и звон, скрип и покашливание часового механизма на башне, а затем снова повисла над городком звенящая тишь, ничто, казалось, не изменилось. Лишь проснулся, потягиваясь и нежась на солнце, большой серый кот, презрительно щурившийся теперь на прохожих из приоткрытого окна дома, утопающего в кустах жасмина и сирени. На ветвях едва проклюнулись почки, и буйная пора цветения была пока далеко впереди. Кот потянулся еще раз, и еще, выражая всем своим видом полнейшее удовлетворение от чудесной погоды, сладкого сна и крайне приятного пробуждения. Затем, с должной грацией соскользнув с подоконника на землю, величаво распушив хвост и встопорщив усы, кот поспешил прочь по своим невероятно важным в такой погожий денек делам. Вообще-то, кот имеет весьма малое отношения к нашей истории, как в частности, так и в целом. Ибо любопытные события развернулись в сокрытом сенью жасмина доме лишь после того, как вечный страж миропорядка в обличье обычного, серого и крайне довольного собой кота, покинул свой пост, устремившись на поиски приключений. Ветерок всколыхнул гардину на окне, заставив бархат полыхнуть огнем искр в лучах солнца и мягкими складками опасть вновь, когда дуновение ветра иссякло, принеся с собой какую-то едва ощутимую перемену. Нельзя было бы наверняка сказать, что стало иначе в комнате, открывающейся взору того, кто, встав на цыпочки, заглянет в темный проем окна. Все также безмятежно дремал в кресле владелец кота, шелестели стрелками часы, в которых затаилась на целый час кукушка, безразличные тени, гонимые солнечными зайчиками, метались по книжным полкам, ленивая росянка, поселившаяся самовольно в цветочном горшке, открывала и закрывала свой опасный бутон, нацелившись на первую весеннюю муху. Однако, если быть чуть более внимательным, то можно заметить подозрительный сгусток темноты, притаившийся в углу за книжным шкафом, в том месте, куда даже проворные солнечные зайчики не забегали в этот час. Ничего мрачного и противоестественного не было в этом скоплении мрака и тумана, хотя, наверное, не каждая тень, спрятавшись в надежном укрытии, начинает менять свою форму по пять раз за минуту. То разрастаясь, то убывая, меняя свой оттенок от серебристо-серого до иссиня-черного, тень стала, наконец, чернее, чем безлунная ночь. И пока описанные выше необычные метаморфозы имели место относительно тени, притаившейся в самом отдаленном уголке комнаты, с книгами на полках происходило тоже что-то не вполне обычное. Едва солнечный блик касался корешка очередного фолианта, как слабый шорох тревожил тишину, слегка начинали мерцать страницы книги, а затем все затихало. Сгусток теней менял цвет, становился немного больше в размере, а солнечный зайчик устремлялся к следующему тому, заставляя поверить, что он состоит в каком-то сговоре с тенью за шкафом. И вот, когда луч солнца скользнул по золотому тиснению на обложке последней книги, тень, сокрытая в углу, вдруг вспыхнула огнем, точно уголек, разбуженный дуновением ветра. Блики света засновали по лицу спящего человека, но тот явно погрузился в столь глубокую дрему, что не обратил ровно никакого внимания на происходящее. Тогда, словно крылья огромной и удивительной птицы, концы тени раскинулись по потолку комнаты, продолжая вспыхивать мимолетным огнем, а затем, последний солнечный лучик, убегая прочь из комнаты, на полную весенних ароматов улицу, захлопнул за собой окно, прищемив край гардины. Тень рассыпалась на бесчисленное множество образов и видений, которые принялись торопливо делиться на пары, церемонно кланяясь и приседая. Забавного вида сухощавая и серовато-дымчатая тень скользнула по стене в сторону, увлекая за собой причудливого образа собратьев, схожих с загадочными многоголовыми и многорукими чудищами с раздутыми телами, но вот странная процессия устроилась в углу, преобразилась и оказалась самым что ни на есть обычным оркестром, который с невероятной поспешностью зашелестел нотными листами и зазвенел, запел голосами настраиваемых инструментов. Затем на мгновение повисла тишина, в безмолвии было слышно лишь размеренное дыхание окруженного тенями хозяина дома, а после, призрачный образ дирижера, едва различимый на фоне своих оркестрантов, взмахнул рукой, и полилась дивная музыка. Величаво вышагивая, скользнула вперед первая пара теней, закружившись в танце под неизвестный мотив, рожденный в мир воображением писателя, создавшего и оркестр и дирижера, чтобы они могли каждый год исполнять вальс за вальсом на загадочном балу теней и духов, спускающихся со страниц книг. Затем, как только первый круг был пройден загадочной парой, любившей или ненавидевшей друг друга, но связанной воедино страницами своей книги, из ореола общей темноты, кружась, возникли новые тени, вливаясь в танец. Паря и замирая в виртуозных пируэтах, они наслаждались минутной свободой, упиваясь тем мигом, когда могут быть собой: – принцами и королями, ворами и путанами, гордыми рыцарями и обычными, неприметными героями скучных бульварных романов, а не коварными злодеями и интриганами, заставляющими жить и дышать загадкой страницы книги, которая была их миром. И как бы ни была тесна вселенная шуршащих страниц, они никогда не смогут раздвинуть ее пределы, обреченные переживать вновь и вновь страдание и радость, ненависть и любовь, каждый раз проходя по-новой свой персональный круг длиною в жизнь, как только кто-то снимет с полки их книгу, чтобы прочесть. Но сейчас, пока длится мгновение весны, пока они все вместе кружатся тенями по комнате, пока звучит неуловимый для чужих ушей мотив, границы их миров слились воедино. И как бы ни горько было потом расставаться молчаливому Пьеро с прекрасной испанской донной, они покорно вернутся на страницы, каждый – в свой роман, чтобы, за целый год пережив повторно смех и слезы, или просто замерев в великом Никогда, застыв в ожидании, что их книгу откроют, встретиться потом, год спустя на этом странном балу. Щемящий душу мотив вновь всколыхнул весенний воздух, призрачный образ дирижера отдал очередное указание, тенями всколыхнулся оркестр, и полумраком хоровод бликов замелькал по комнате. Танцующие закружились в пьянящем разум вальсе свободы, такой мимолетной. Негромко скрипнуло окно, луч света пронзил стрелой полумглу, и во всем своем великолепии предстал перед застывшими на миг тенями ленивый серый кот, вернувшийся на свой пост. Спящий человек вздрогнул, тень дирижера охнула и как-то странно осела, словно сдуваемая сквозняком из распахнутого окна, еще немного поколебавшись в пространстве, она поднялась в воздух и, описав пирует вокруг люстры, исчезла в загадочном сумраке за книжным шкафом. И тогда с гомоном и шумом, для человеческого уха неотличимыми от шелеста листвы, заторопились обратно призрачные танцоры, взлетая и растворяясь в пространстве, рассыпаясь мириадами солнечных бликов по выцветшим, белесым обоям. Серый кот наипрозаичнейшим образом мяукнул вслед последней тени, затем потянулся и улегся на солнышке, вознамерившись погрузиться в сладкий сон, который прервало некоторое время назад подозрительное дуновение ветерка. Весенняя тишь была прежней, солнце светило все также ярко, ничто не изменилось, кроме, быть может, загадочной тени в углу у книжного шкафа, которая стала тоньше и бесплотнее, и, не в силах спорить с солнечными лучами, легкой рябью растаяла в воздухе. Бал был окончен, и не раньше следующего года смогут покинуть теперь герои книг страницы романов и пьес.