Читать книгу Мой Допинг - Полина Ордо - Страница 2

Тяжёлый вздох был похож на скрип несмазанных петель. Кашляя и задыхаясь, пыталась надышаться всласть. Боль нахлынула не сразу. Но как только это произошло, в голове раздался звон. Подскочила в постели, жадно рассматривая тщательно заправленную половину кровати. Даже складок нет. Поверх покрывала лежала аккуратно сложенная мужская рубашка без единой пуговицы. Поперхнувшись, со стоном взялась за голову.

Во рту всё пересохло, язык с трудом ворочался, напоминая мне скомканный лист бумаги. Тот же противный привкус сводил с ума.

Как же мне херово…

Ох, мать моя, женщина…

Ощущения были аховыми. Словно по мне танк проехался. Затем трактор. А всю эту вакханалию увенчала поездка асфальтоукладчика. А Потом они вернулись и проехались ещё раз.

Каждая косточка, каждая мышца ныла и молила о помощи.

С трудом повернув гудящую голову, я увидела на тумбочке свои очки. Нащупав рукой, с трудом надела их, постоянно промахиваясь.

Перед глазами всё равно ещё плыло.

Подъём был равен самоубийству. Отскрёбывая себя из кровати, чертыхалась и материлась, пытаясь вспомнить вчерашний день. Пока голова отказывалась варить, повергая меня в уныние.

Устало шлёпая босыми ногами по линолеуму, шла к ванной. Так хотелось в душ, что убить готова была за тёплую воду.

Дверь неслышно открылась, я зашла в наполненную паром ванную комнату. Ничего не понимая, протёрла запотевшие очки и почти сразу же наткнулась на кого-то. Обжигающе горячие руки вцепились в мои плечи. Едва не вскрикнула от удивления.

Подняв взгляд, поправила сползавшие очки. Сергей.

Точно.

Обрывочные и лихорадочные обрывки воспоминаний повергли меня в ужас. Волосы на голове зашевелились. Зажмурившись, еле выдохнула.

– Твою мать…

– Что ты сказала?

В очередной раз поправила очки и посмотрела мужчине в лицо. Он выглядел спокойным. Ни капли смущения или усталости. Довольства тоже не было. Точно такой же, как и вчера, когда я впервые села в его машину.

Похоже, для него всё не в новинку.

– Ничего.

Сергей пожал плечами и, абсолютно не стесняясь своей наготы, вышел из ванны.

Поджав губы, закрыла лицо руками. Стыд был просто ужасающим. Ох, что же вчера было. Как я могла допустить такое? Блин, не в моих правилах заниматься таким при первой встрече. Похоже, коньяк был с чем-то или, может, ром?

– Вчера ты позабористей выражалась, – едкий смешок. Сергей заглянул в ванну, смерив меня ледяным взглядом.

На этот раз словарный запас был истощён. Я молча развернулась и закрыла дверь.

Стоя под тёплыми струями душа, мечтала только об одном: забыть всё произошедшее, как страшный сон. Это ненормально. И продолжать подобное безумство не хочу.

***

Влажное полотенце немного снимало жар тела. С мокрых волос на шею и лицо стекали капли воды. Решительно игнорируя Сергея, делала вид, что ничего не произошло. На самом деле странно: я уже давно не маленькая девочка, и вчера ничего экстраординарного не произошло. В конце концов, какая разница, как и с кем?

Но внутренний голос подсказывал, что я обманываю саму себя.

Открыла холодильник и достала с дверцы холодную бутылку молока. Налила его себе в стакан и сделала пару жадных глотков, мельком смотря на мужчину.

Он сидел за кухонным столом также прикрывшись полотенцем. Сырые волосы потемнели и выглядели уже не такими светлыми. Держа сигарету зубами, неторопливо курил, просматривая что-то на моём фотоаппарате.

Я подавилась молоком и утёрла подбородок.

Пылая от гнева, попыталась выхватить фотоаппарат из рук мужчины. Он злобно посмотрел на меня, смерив презрительным взглядом.

– Ты что, фото удаляешь?

– Нет, – мужчина перехватил пальцами сигарету и сдавленно выдохнул, пуская дым носом.

– Тогда отдай, – я требовательно протянула руку.

– Зачем? У тебя просто талант. Фотографии замечательные. Хочу посмотреть…

– Спросить не пробовал?

Удивлённый взгляд и недоумённо изогнутая бровь. Похоже, хорошим манерам его не учили.

Выхватив фотоаппарат, мельком взглянула на экран: тату. Значит, не удалил. Словно взвешивая технику в руке, помахивала фотоаппаратом и смотрела на Сергея, затем вцепилась в сигарету и вытащила её изо рта мужчины.

– Не кури здесь.

Не успел он ничего сказать, как я метким броском отправила сигарету в раковину. Сергей не растерялся и достал новую. Чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся, выдохнув дым мне прямо в лицо.

И я вспылила.

Мужчина приятно умылся молоком.

Звенящая тишина. Капли гулко бились об пол. Сдержанное яростное дыхание. А я смотрела на Сергея и внутренне ликовала. Почему-то я была зла на него за вчерашнее. И зла на саму себя. Дьявол! Сущий Дьявол!

Сплюнув мокрую сигарету, сорвал с меня полотенце и вытер лицо.

Наверное, мне стоило смутиться. Но эмоции взяли вверх, как и вчера. Спокойно смотря ему в глаза, натыкалась лишь на лёд. Мотнув головой, поморщилась от мерзкого ощущения мокрых волос у себя на лице.

Это всё алкоголь.

Он ещё не выветрился.

Поджилки уже тряслись, а лицо я сделала кирпичом. Зачем ему знать, что я сейчас очень жалею о своей несдержанности?

– Нарываешься на грубость?

– Вовсе нет. Я предельно вежлива. Разве я не попросила, не курить? – оперевшись ладонью о стол, склонилась к мужчине. – Можно, например, выйти на балкон. И покурить там.

Сергей стряхнул капли молока со своих волос и встал со стула. Наверное, это было психической атакой. От его размера я должна была испуганно сжаться: слон и моська в натуре.

Но похмелье вело меня совсем не в ту степь. Просто подняла голову и продолжила:

– Балкон в спальне. И впредь не кури в моей квартире. Я не выношу запах табака.

Взяв блюдце, служившее пепельницей, повернулась к мужчине спиной.

Шаг. Ещё один. Я с ужасом ждала, что сейчас его руки сомкнутся на моей шее. Но нет. Гулкий топот, и он с ужасающей скоростью скрылся в спальне. Звон чего-то металлического и грохот отворяемой двери: вышел на балкон.

Облегчённо выдохнула.

Я шла по грани.

Зло кинув блюдце в раковину, даже забыла о собственной наготе.

Чёрт!

Просто нет слов…

Аж трясёт.

Ну нет, вчера был просто всплеск. Мне такое не нравится. Я обычная, заурядная личность. Есть нормальные мальчики без таких ярых пристрастий к наручникам и розгам. Ладно, на шлепок я согласна, но не более!

Нужно меньше пить.

Достала сковородку и швырнула её на плиту. Механически разбивая яйца, сбилась со счёта: уже отправила, наверное, десяток на скворчащий маслом металл.

Когда меня чуток отпустило, зябко поёжилась.

Сделав огонь поменьше, накрыла сковородку крышкой и направилась в спальню.

Сергей всё ещё стоял на балконе и курил. Я видела сизую дымку, окутывающую его. Похоже, он решил избавиться от целой пачки за один присест.

Я так разозлила его?

Посмотрела на кровать. Рубашка манила меня воспоминаниями и приятными ощущениями, но вместо этого, покачиваясь на носках, открыла шкаф и достала первую попавшуюся домашнюю футболку. Большую, безразмерную, с идиотской надписью.

Всё, как я люблю.

Хлопнув дверцей, направилась в угол, чтобы забрать свои джинсы. Когда моя рука коснулась грубой ткани, я поняла, что она всё ещё влажная. И меня накрыло.

Крупные капли дождя, стекающие по лицу. Пронизывающие порывы ветра. Чёрная машина, кажущаяся такой нереальной. Мужской взгляд, от которого так и веет морем.

Странный привкус на губах. Запах ментола. Скрип кожи и тяжесть куртки на плечах.

Сердце забилось слишком часто.

И я вспомнила его.

Как он выглядел.

Светлые короткие волосы, выбритые виски. Лицо интеллектуала никак не вязалось с остальным. И глаза, словно два куска льда. Они вообще казались чужими. Не его.

И вот теперь он стоит и курит у меня на балконе после очень странной, жуткой, но такой сладкой и страстной ночи.

Подойдя к окну, посмотрела на Сергея ещё раз.

Он склонился к перилам, опершись на них локтями, и смотрел вдаль. Казалось, что его совсем не заботит холод и ноябрьский ветер. Широкая мускулистая спина вызвала во мне непонятную жажду. С трудом сглотнув, опустила взгляд ниже. Туда, где чернел расстёгнутый ремень на тёмной ткани джинсы.

Дьявол!

Заставила себя отвернуться и подошла к кровати. Лениво поправила за собой покрывало, играючи дотронулась до белоснежной рубашки. Мягкая, манящая… Взяла её в руки и прижала к лицу. Целый ворох запахов, смешивающихся в одно целое.

Холодная ладонь требовательно коснулась моей шеи.

Вздрогнув, замерла на месте, будто меня застукали на месте преступления.

– Что-то особенное?

– Нет, просто приятно пахнет… тобой, – ответила как можно честнее.

– Хм, это лучше, чем запах горелых яиц по утрам…

– Твою мать! – швырнула рубашку Сергею и, перемахнув через кровать, чуть не завалилась, бросившись на кухню.

Завтрак был безнадёжно испорчен. Осталось только отодрать нечто чёрное от сковородки и бросить в мусорное ведро.

Как и воспоминания об этой ночи.

Это всё прекрасно, но…

Как быть с тем, что мне рассказала Маша?

Я не хочу такого. Меня моя жизнь вполне устраивает. Острых ощущений уже хватило с лихвой. И чем привлекательней мне кажется Сергей, тем опасней становится моё положение.

– Мы остались без завтрака?

– Да…

Боясь обернуться, задумчиво жевала нижнюю губу. Ну и как мне быть?

– Знаешь, тебе лучше уйти.

Осторожно скосила взгляд. Казалось, Сергей вовсе не удивился этому.

– Всё было здорово, но такое… такая грубость не по мне.

– Грубость? – мужчина усмехнулся, натягивая футболку, а я воспользовалась шансом жадно осмотреть его тело в свете дня. – Я был с тобой предельно нежен.

– Тем более, – прошамкав ответ пересохшими губами, только сейчас поняла, насколько верное решение я приняла.

Сергей достал мобильник и уткнулся в экран. Он что-то печатал там, посмотрел на свои же наручные часы и вновь вернулся к мерцающему экрану смартфона.

Я замерла с пустой сковородкой наперевес, переваривая его слова.

Нежность…

Это его нежность?!

С языка чуть не слетела очередная колкая и едкая фраза. Если от его нежности я грязно материлась, то что же было бы с грубостью? Чёрт, это вовсе не игра, не невинная шуточка. Это очень и очень опасно. Пусть со стороны это выглядело несколько пикантно и привлекательно, но на самом деле…

Не дай бог ощутить это вживую!

Терпкий поцелуй в макушку ошеломил меня.

– Спасибо, – Сергей несильно сжал моё плечо и вышел с кухни.

Я слышала его шаги в коридоре, непонятный шорох и скрип. Потом хлопнула входная дверь. Вздрогнув как от удара, аккуратно поставила сковородку в раковину.

Выдохнув, села за стол.

Рубашку оставил.

Прямо тут, на столешнице.

Нервно теребя её край, вдруг подумала, что была бы не против, если бы он остался просто так.

Поговорить.

Но разве нужно ему это?

Продолжения не последовало. Значит, можно не оставаться. Вот и весь ответ, что ему конкретно нужно было. Не душевные разговоры и обоюдный интерес, а постель.

Зарывшись лицом в его рубашку, мяла приятную ткань.

Правильно ли я поступила?

Время покажет.

***

ЯНВАРЬ 2018

Лёгкий и приятный поцелуй на прощание. Я улыбнулась, проведя пальцами по его губам.

– Хорошего дня, – не удержалась и чмокнула парня в щеку.

Вова подмигнул мне и, замотавшись шарфом, вышел, негромко притворив за собой дверь.

Я перетаптывалась на месте, теребя край футболки. Задумчиво покусывая нижнюю губу, думала о вечере.

Вова обещал сводить меня в кино. Я была не против. Сегодня он впервые остался у меня.

Покачиваясь на цыпочках, пританцовывала, направляясь в спальню. Плюхнувшись с разбегу на плотный и высокий матрас кровати, счастливо улыбнулась, глупо хихикая.

Всё просто замечательно.

Мурлыкая себе под нос, потянулась и озадаченно посмотрела на тумбочку: экран телефона мигал.

– Да?

– Манюнь, привет.

Ирка. Я выдохнула, закрыв ладонью глаза. Ну почему снова она? Кажется, после той ночи между нами чёрная кошка пробежала. Наверное, всё дело было в том, что Сергей сказал, что у меня фотографии выходят лучше. И в клубе предпочли видеть меня.

Но после той ночи, я обязана была отказаться от такой чести: натыкаться на мужчину, от которого физически плохо… Нет, это не мазохизм. Идиотизм. Так что Ирка получила в свои цепкие лапки клуб обратно. Но вот общение стало более чем прохладным.

– Привет.

– Ты чего такая счастливая? Даже по голосу слышно.

– Ну… – закинув ногу на ногу, почесала бровь пальцем и облизала губы. – Человека хорошего встретила. Замечательного такого. Что прямо до писка.

– М-м-м… И как его зовут? – в голосе Ирки послышалась тревога.

– Владимир Ильич. Почти Ленин. Но не лысый. И без усов. Двадцати семи годов отроду и с шикарным… – я выдержала паузу, подбирая слова. —…чувством юмора. Ты лучше скажи, чего вдруг про меня вспомнила. Мы же, вроде как, в ссоре. Нет?

– Нет. Не в ссоре. Просто занята была. А сейчас вынуждена опять обратиться к тебе за помощью.

Хм, надо же… Как хвост прищемило, так сразу ко мне. И самое паршивое – отказать ей не смогу.

– Я тут в финке застряла. Дорогу замело. Никак не успеваю в клуб. Там уже всё готово. Адрес ты знаешь. Времени вагон. Я должна была подъехать сразу, но… – в трубке зашумело, свист ветра и хлопок. – Короче, никак не успеть.

– Доставка отменяется? – я затаила дыхание при одной мысли о Сергее.

– Да, его в городе нет. Так что не затягивай. Езжай на метро, а там на такси. Я тебе проезд компенсирую.

– Ох, какие мы богатые. Забей. Хорошо, – я поднесла телефон к лицу и всмотрелась во время. – Когда начало?

– Как обычно.

– Ладно. Спасибо, что не за полчаса позвонила.

– Манюнь – ты моя спасительница.

– С тебя должок.

Написала Вове короткое сообщение с извинениями. Кинув телефон в подушки, закрыла лицо руками.

Зачем я согласилась?

Разве мало было одного раза?

Или меня тянет к этому проклятому месту? Словно я не все грязные тайны узнала.

Нехотя встала с кровати и подошла к шкафу. Открыла его и достала выстиранную и тщательно выглаженную рубашку. Пуговицы я пришила. Всё до одной. Провела рукой по огрубевшей ткани, вспоминая приторный запах ментола. Сейчас рубашка пахнет только кондиционером для белья. Я сознательно убила все запахи, воспоминания о той ночи. Можно было и саму рубашку выкинуть, но рука не поднималась.

Он оставил её мне.

Сняла с плечиков рубашку и надела, закатав рукава.

Вова был прекрасен. Но он не был им.

Вся моя жизнь разделилась на до и после. И нет никакой надежды забыть то, что было. Даже возбуждённо крича и прижимаясь к разгорячённому Вове, я как во сне видела Сергея. И самое противное: я частенько представляла второго на месте первого.

Чёрт, как дурман какой-то.

Взглянув на часы, поняла, что времени не так уж и много. Хотела снять рубашку, но поддалась безумному желанию: почему бы не поехать в ней?

***

В клубе снова людно. Как и в прошлый раз в районе танцпола была огороженная зона. Помоста не было, только небольшая огороженная зона с… со странными приспособлениями.

Предпочитая не вглядываться и не задумываться, что это и зачем, я просто прошла мимо, занимая первую кабинку. Бросив там рюкзак, выглянула из-за шторки: моя белая рубашка, в стиле оверсайз, слишком бросалась в глаза. Не заметить меня сложно.

Подходить к Анатолию Павловичу мне не хватило духа, поэтому найдя его взглядом в зале, убедилась, что он точно увидел меня.

Я села на кожаный диванчик и провела пальцем по холодной обивке. Сердце внутри колотилось как бешеное. Ирка сказала, что Сергея нет в городе. Если она соврала? Вдруг это какой-то заговор?

Сергей же сам говорил, что обитает в клубе почти постоянно. Такое крупное мероприятие и его нет?

Хотелось заорать во всю лужёную глотку, подобно Станиславскому: не верю!

Шторка отъела в сторону и напротив меня сел знакомый мужчина. Сегодня он был одет более просто и обыденно. Тонкий свитер чёрного цвета, потёртые джинсы. Удивительно, но лёгкая небритость сразу омолодила его на десяток лет.

Объёмная сумка тяжело легла рядом со мной.

Унимая дрожь в руках, сделала вид, что мне интересно, что же происходит за пределами кабинки. Выдохнув, решилась спросить:

– Сергея не будет?

– С чего вдруг такой вопрос? – мужчина улыбнулся, вытащив из кармана металлическую зажигалку. Щёлкая крышкой, буквально игрался с ней, даже не смотря на меня.

Дура! Вот и выдала себя со всеми потрохами.

– Мне же нужно как-то добраться домой.

Внимательный взгляд стал очень заинтересованным. Притворившись валенком, почти не дышала, чтобы случайно чем-то себя не выдать. Казалось, что Анатолий Павлович мне поверил. В его глазах постепенно затухало любопытство.

– Я отвезу. Сергея сегодня не будет.

Мужчина встал, скрипнув столом. Опираясь на него рукой, неожиданно задержался и посмотрел на меня немного странно:

– Сегодня у нас более домашняя обстановка. Людей будет гораздо меньше. Если что, я буду в конце зала.

Я уже вовсю потрошила сумку, поэтому эти слова словно прошли мимо меня. Очнувшись от раздумий, поняла, что осталась в кабинке одна.

Держа в руках фотоаппарат, с ужасом думала, каким откровением завершится этот вечер?

Дикая нервозность сводила с ума. Я смотрела на всё через видоискатель, стараясь абстрагироваться и перенестись куда-то подальше. Тёмная эстетика и пугающая красота теперь не казались мне такими манящими.

Страх.

Я боялась. Но не того, что будет происходить в этом небольшом зале на окраине города в пятничный вечер. Вовсе нет. Здесь я в полной безопасности. Физически.

Но не морально.

Маше было легче. Она почти сразу поняла, что идеально вписывается в такую обстановку. А я здесь чужая. Пусть что-то и проснулось внутри после той ночи, но мне удалось задушить эти желания ещё в зародыше. Потому что я этого не хотела.

Складывалось ощущение, что я – консервная банка. И Сергей пытался взломать крышку и заменить содержимое. Добровольно или насильно. Это несколько не вязалось с его словами о свободе выбора. Или… Он решил, что я такая же, как и они? Что, выслушивая Машу, невольно призналась в своих тайных желаниях? Так?

Это больше похоже на правду.

Теперь, скорее, он не хотел заменить содержимое. Нет. Я ошиблась. Всё не так. Он хотел сгущёнку, а внутри оказалась килька в томате. Вот и всё. Просчёт. Поэтому ушёл.

Я выдохнула с облегчением.

Значит, слово держит.

Возле освещённого пятачка начали собираться люди. Сделав пару кадров возле барной стойки, поспешила к тому самому центру внимания.

Мужчина и женщина. И впервые скрывают лица. До этого в клубе почти не встречались люди, желавшие остаться инкогнито.

До этого вечера.

Я сделала пару пробных снимков и чуток отредактировала настройки. Порой начинала благодарить фотоаппарат: он делал меня выше всего этого. Наблюдатель. Я – наблюдатель. Вот и всё. Не участник, не зритель. Я – никто. Тень. Пусть сейчас яркая и броская, но фотоаппарат делал меня невидимкой в глазах людей.

Как же я благодарна этому!

Мужчина был в странной чёрной маске: верхняя часть почти повторяла формы лица, а вот нижняя напоминала треугольный козырёк, почти полностью скрывая не только подбородок, но и часть шеи. Плотный тёмный бадлон облегал фигуру настолько, что не было никаких сомнений в том, что тот обладал прекрасной физической формой.

Повернувшись ко мне боком, мужчина потянул за руку свою спутницу.

Тут я заметила ещё одну странность. Головы парочки скрывало что-то похожее на тонкие банданы, даже волос не видно.

Обезличили себя.

Лицо дамы было скрыто красной маской. Но в отличие от мужского варианта, здесь подбородок и рот были открыты. Совсем немного, этого явно недостаточно, чтобы узнать, кто же пожелал скрыть своё «я».

На женщине оказалось платье. Вполне обычное, даже слишком закрытое для такого мероприятия. Что удивило ещё больше.

Обойдя ряд стульев, зашла с другой стороны. Обвела взглядом зал, словно почувствовав что-то.

Показалось.

Мужчина в маске взял с небольшого стола тяжёлые металлические наручники на длинной цепи и сковал руки женщины у неё за спиной. Затем встал позади и деланно замер, словно выбирая, чему отдать предпочтение.

В полумраке блеснул нож. Острое лезвие коснулось горловины платья, томно прижимаясь к обнажённой коже женщины. Мужчина почти рывком притянул к себе спутницу. На холодном металле появилось что-то красное.

Моргнув, едва не выпустила фотоаппарат из рук. Дёргано вытерла вспотевшие ладони о джинсы и вновь прижалась лицом к видоискателю.

По шее женщины стекала капля крови. Значит, мне не показалось.

Лезвие опустилось ниже и начало свою дьявольскую пляску. Ткань лишь потрескивала, когда нож требовательно оголял почти белоснежную кожу несчастной.

Вот показалась грудь. И мужчина не преминул возможностью уделить внимание такой чувствительной части тела.

У меня перед глазами всё поплыло. Периодически в блике ламп я видела красные пятна. Их было немного, они действовали завораживающе.

Снимала я уже скорее на автомате.

Я – наблюдатель. Наблюдатель…

Тонкий женский вскрик сбил моё дыхание. Что-то произошло, и я это упустила из виду.

Отвернувшись на секунду, собралась с духом.

Как же мне сейчас не хватало всех тех объяснений Сергея. Когда он был рядом, страх не казался таким сильным.

Женщина уже оказалась на чём-то отдалённо напоминающем «козла». Что-то очень похожее на знакомый всем спортивный снаряд, только здесь были подставки для рук и ног, а ещё металлические кольца.

Я вглядывалась в красную маску, скрывающую не только лицо, но и эмоции. Сложно было понять, что испытывает человек, скрывающийся за ней.

Только губы. Искусанные, кривившиеся от боли. Или… или это не боль? А что-то другое?

Женщина лежала животом на «козле», а её ноги словно специально задрали выше. И теперь тонкая трость, напоминающая тонкую часть бамбука, игриво жалила обнажённые ступни.

Во рту пересохло.

Свист, звук удара и пронзительный женский крик.

Я крепче вцепилась в фотоаппарат.

Сейчас… Сейчас всё не так! Тогда, когда Таня была с той девушкой на помосте, она через боль доносила удовольствие. Это было видно, чувствовалось. А здесь…

Только боль.

И ничего больше.

Случайно задела какого-то гостя, тот подхватил меня, чтобы я не упала. Видимо, мы создали столько шума, что когда я подняла голову, наткнулась на очень внимательный взгляд. Мужчина в чёрной маске внимательно рассматривал меня.

Его левая рука цепко держала шею женщины, заставляя смотреть прямо в камеру. Правая с холодной яростью и злобой вцепилась в беззащитную женскую ступню. Пальцы ловко вырывали крики боли.

Этот спектакль для меня.

Внутри всё ухнуло.

Смотря словно через толпу людей и эту странную парочку, я механически делала кадр за кадром.

Что-то неуловимо изменилось. Слишком уж яростными стали женские крики, словно мужчина доставлял самую невыносимую боль.

Я сменила место, уйдя в сторону. Я не хотела, чтобы они смотрели на меня.

Странный щелчок. Сухой и хлёсткий.

Трость уже лежала на столе, а мужчина надевал чёрные латексные перчатки.

Непонимающе подняла взгляд и вновь наткнулась на пристальное внимание.

Почему он так смотрит на меня?

Даже фотоаппарат не может помочь мне скрыться и остаться безучастной. То, что он увидел в моих глазах, оказалось не тем, на что рассчитывал.

Встав прямо между ног женщины, грубо вырвал стон одним касанием.

Горячность фотоаппарата обжигала. Я безучастно наблюдала за тем, как его пальцы вторгаются в женскую плоть.

В висках стучала кровь, дрожащие, холодные руки плохо меня слушались. Зубы сводило от женского крика.

Господи, этот вечер никогда не кончится! Да будь оно всё проклято! Как же хочется грохнуть фотоаппаратом о землю и уйти.

От одной мысли, что я могу стать такой же. Что я хочу стать такой, желание провалиться сквозь землю только усиливалось.

Меня же никто не держит. Я могу уйти. Сделаю последние кадры и уйду.

Больше ни Ирка, ни Сергей, кто бы то ни был не затащит меня в это проклятое, забытое богом место! Ни за что!

Это не для меня!

Не хочу!

Женские крики сменились протяжными стонами. Чёрный латекс ярко контрастировал с белой кожей и выступавшими на ней каплями крови. Просьбы, мольбы. Но не остановиться, а продолжать. Она была готова на всё, лишь бы он не прекращал.

Финалом стал почти звериный вопль наслаждения, когда мужская рука вторглась почти по самое запястье.

Подавив рвотный рефлекс, я отвернулась.

Больше не могу.

***

Музыка продолжала играть, разговоры, смех, звон посуды. Жизнь била ключом. А я сидела в кабинке, с трудом удерживая в дрожащих руках фотоаппарат. Мелькающие кадры вновь погружали меня в океан боли и безумства.

Это ужасно.

Я удаляла размытые и неудачные фотографии, мечтая забыть всё как можно быстрее.

Что он делал с ней? И почему она не против? Что может толкать человека на такое? Причинять боль и с радостью её принимать.

Такое сложно оправдать.

Один кадр заинтересовал меня. Нажав на кнопку зума, увеличила до максимума. Не веряще смотрела на маленький экран.

Удалить!

Удалить немедленно!

Пролистала следующие кадры. Нет, только на одной. На той, что больше нет… Одна фотография.

Вскочив из-за стола, кинула фотоаппарат в сумку, даже не выключив его. Задыхаясь, в панике выбежала из кабинки.

Лица, руки, взгляды. Всё будто в адском мареве тянулось ко мне. Я почти чувствовала жадные касания на своей коже. Задыхаясь, схватилась за голову. Мир задрожал, исчезая в дьявольском мельтешении. Словно кто-то усадил меня на карусель и выжал до максимум рычаг скорости.

Я не стала искать Анатолия Павловича.

Оставила сумку бармену и сказала, что мне нужно бежать.

Плевать на всё! И на деньги в том числе!

Скользкие ступени лестницы дрожали и стремительно приближались к моему лицу. Хватаясь за перила, торопливо сбегала вниз, шатаясь как пьяная.

Узкий коридор.

Прижимаясь лицом к стене, еле шла, чувствуя наплыв дикой паники, страха и отвращения.

Хочу уйти отсюда. Мне нужно уйти!

Взяв куртку, вынеслась из клуба. Споткнувшись о бордюр, припорошённый снегом, растянулась во всю длину.

Рыдая, стучала кулаками по земле. Встать вышло не сразу. Я поднимала ворох снежной пыли. Воя от страха, сжалась, обняв собственные плечи. Ноги скользили, а я упрямо шла прочь. Потом бежала. Потом снова шла. Брела.

Присев на холодную лавку автобусной остановки, поняла, что я уже довольно далеко от клуба. Скинула куртку и с остервенением сняла с себя рубашку. Скомкала её и бросила в урну. Вновь надела куртку, только уже на голое тело и двинулась к метро.

Всё по обоюдному согласию.

Доверие.

Да?

Странные слова из прошлого всплыли в моей голове.

Егор Аркадьевич – умелый доминант, а я – опытный садист.

Вот кто он.

Тут не нужно объяснять.

Только разок увидеть.

Закрыв глаза, боролась с наступающей тошнотой.

Наверное, в ту ночь он тоже бы хотел сделать что-то подобное. Со мной. И спрашивать бы не стал.

Это всё гнусная ложь.

Новая жертва.

Вот почему так смотрел на меня весь вечер.

Чтобы разрушить иллюзию желания и влюблённости достаточно одного задравшегося рукава и маленького кусочка татуировки.

Я знаю того, кто скрывался сегодня за той страшной маской. И это станет моим новым ночным кошмаром.

Никогда в жизни так не боялась.

Хорошо одно, Сергей не в курсе, что я узнала его.

Выдыхая клубы пара, не негнущихся ногах плелась к метро. Слёзы превратились в ледяные дорожки, обжигая щёки. Хлюпая носом, бессильно сжимала кулаки.

Утирая лицо, яростно выдохнула. Если он посмеет притронуться ко мне, то клянусь, убью его!