Читать книгу #Как забыть Мудака. @polin_rakitina - Полина Ракитина - Страница 3

Глава 2

Оглавление

В женщинах есть эта черта. Устраивать парад во время глубочайшего поражения. Зачем-то надев самое дорогое красное платье, которое прилично обтянуло мою грудь, я зависла перед зеркалом.

Отражение все же высказалось правдиво: «Может, уже наконец-то расслабишься и поймешь, что ты Красавица?! Зачем так выпячивать свое отчаяние?»

Но я ответила: «Я тебя купила, я тебя и гуляю!»

Не могу же я прийти к знаменитому психологу за штуку баксов в рваных джинсах и футболке или в одном из двадцати своих спортивных костюмов. Бабуля бы этого не одобрила. А так как я давно не живу публичной жизнью, да и никогда не жила, – с выходом в свет и посещением театров, – то мой гардероб отнюдь не завален платьями.

Я скучаю по своей бабушке. По самой удивительной женщине во всем мире. Таких… уже не делают. В ней были романтизм и лиричность, что присущи только очень порядочным, начитанным натурам. Скажу честно, как женщину меня воспитала именно она. И анализируя все наше семейное древо, я понимаю, что генетика если чем и одарила женщин моего рода, так это романтизмом. А еще преданностью! Весь наш матриархат почему-то влюблялся раз и навсегда.

– Дерьмо! – злостно выругалась я, обдумывая философию родословной, и вышла из дома.

В последнее время я ругалась часто. Вернее, постоянно. Вот, к примеру: утром я спустилась в супермаркет, схватила бутылочку йогурта и отправилась к кассе. На очереди старушка. Как весь пожилой народ, она не торопилась в поисках кошелька, потом со сбором причитающейся ей сдачи, потом медленно пересчитывала свои оставшиеся денежные средства. Я стала изучать прилавок в ожидании, когда же бабушка покинет свое место в полном убеждении, что ее не обманули. И тут без всякого торможения к кассе подходит рослый мужик и протягивает барышне-кассиру банку пива. Та со спокойной совестью, улыбаясь нежданному клиенту и явно игнорируя меня, начитает пробивать товар. На ее лице уже всплыла надпись: «Возьми мой телефон! Платье и шампанское сама себе куплю!»

Но я, не выдержав лирической сцены, взбунтовалась:

– Извините, я была за бабушкой. Сейчас моя очередь!

Барышня метнула в меня взгляд орла, пытаясь отпугнуть от своей территории и добычи – вот нет в женском мире солидарности, ее просто нет!

– А вам какая разница! Будете следующей, – пробурчала кассирша.

Ее грубый голос оборвал все мои дипломатические приемы решения этой спорной ситуаций.

Я не люблю несправедливость. Не переношу хамства. Поэтому, твердо сделав шаг вперед, пропихнулась своими скромными габаритами между мужчиной и прилавком:

– Мне… Есть разница! Прошу принять! – и ткнула ей йогурт прямо в лицо.

Девушка недовольно закатила глаза с густо нарощенными ресницами, поджала губки с ядрёной розовой помадой и выбила чек. Дальше история наглого Ромео и яркой Джульетты мне неведома. Я не против чужого счастья, но против невежества. Да! В женском мире часто приходится бороться за свой йогурт, но соблюдайте очередь.

В скромной приемной, больше похожей на стандартный офис с мебелью из шведской сети магазинов, дверь была приоткрыта. Мое время начиналось ровно через две минуты. Приехала я заранее, но аккуратно дождалась назначенного времени. Мой единственный страх – куда-то опоздать. И я помню, как он у меня появился. Первый мой тренер была, мягко говоря, как из гестапо.

Когда-то в нашей стране весной и летом переводили часы. Час назад, час вперед. Кто-то что-то экономил в правительстве, а народ неделю жить нормально не мог. Сейчас это модно называть «джетлаг». И вот из-за этой системы я опоздала на час на тренировку. Лучше бы сразу умерла. Мой тренер, ЖОПАС – Жанна Петровна Сергиенко, заставила меня бегать по стадиону, пока я легкие свои с кровью не начала выплевывать. Больше я никуда и никогда не опаздывала. Жесткая система спорта оправдывала свои результаты медалями.

– Все ясно! Вы любите все контролировать! – крикнул хриплый мужской голос откуда-то из глубины офиса. – Проходите же…

Дорогущий мозгоправ откашлялся и уставился на меня, не приподнимаясь с кресла. Спустил очки и со сладострастным прищуром резюмировал:

– Такой красоты я давно не удостаивался видеть. Вы что так нарядились? Сбежали из ночного клуба и решили сразу, так сказать, зайти и поправить душу или отпустить грехи?

Моя челюсть, впрочем, как и его, тоже слегка отвисла. Я никак не ожидала, что психолог за штуку баксов будет сидеть в трениках и растянутой футболке с надписью «Спартак». Нет, я слышала, что футбольные фанаты могут поменять жену или любовницу, только команду – никогда. Но чтобы работать в таком виде! М-да… Кажется, я зря потратила деньги. Блин, повелась на рекламу очередного инстацыгана.

Челюсть я свою как-то собрала и парировала:

– … А вас ночью, видимо, обворовали… ограбили… прихватив всю вашу нормальную одежду и мебель, оставив только спортивную сумку! – Я обвела взглядом пустую комнату. – Где можно присесть?

– Да где вам удобно, но свое место я вам не уступлю. И никто меня грабил, у меня через час важный футбольный матч, не успею переодеться!

От такого ответа у меня слегка приподнялись брови. Доктор любит пошутить. Или это он серьезно?

Я аккуратно присела на середину кожаного дивана. На удивление он оказался приятным, уютным и располагающим к доверительным беседам. Закинув ногу на ногу, уставилась на мозгоправа, но к доверительным беседам настроение как-то не подходило.

– Так… Мне уже все ясно… Но вы оплатили час беседы, поэтому начинайте первой…

Что ему ясно? Я еще ничего не рассказала… Тяжело вобрав в себя воздух и резко выдохнув, я с огромной натяжкой начала готовить себя к откровению:

– Здравствуйте, меня зовут Мирослава… мне тридцать девять лет…

Доктор резко и пренебрежительно замахал руками.

– Стойте, вот не надо этого… тут не встреча анонимных алкоголиков. Давай сразу говорите о своей проблеме.

Я задумчиво почесала шевелюру с легкими волнами. Громко цокнула языком. И понеслась:

– Хорошо. Вот скажите? Он Мудак?

– Кто? – совершенно искренне удивился доктор.

И не обращая внимания на него, уставив глаза в потолок, я медленно вплывала в свои последние девятнадцать лет ожидания и боли:

– Я все прекрасно понимала. Это не любовь. У нас с ним точно хорошая дружба, но это не то, что мне нужно. Дистанция на девятнадцать лет «как выйти замуж за свою первую любовь» затянулась. И превратилась из ста допустимых метров в десятки километров, а это вы знаете что?

– Что? – Доктор продолжал удивляться. Он явно не ожидал спортивных метафор.

– Совершенно другие данные… Другие физические и моральные нагрузки. Дыхалка должна быть такой… ого-го какой, а я – чемпионка на коротких. Десять секунд – и все, а тут девятнадцать лет забега. Понимаете? Михаил Петрович…

Мой доктор снова посмотрел на меня своим веселым прищуром. Мне становилось с каждой секундой обиднее, а еще – стыдно. Я же деньги на визит с кредитки взяла, чтобы его услуги оплатить, а он тут лыбу давит и очки свои медленно протирает. От досады я специально воткнула поглубже в его ковровое покрытие шпильку своего каблука.

– Вы это зря сделали… Я прекрасно вас слушаю.

Теперь я удивленно уставилась на мозгоправа.

Вся моя олимпийская малышня, когда что-то сломает из инвентаря или конкретно накосячит, обязательно делает щенячьи глазки. И я последовала их примеру: ничего я не делаю, просто сижу. А глазки так и бегают – «тик-так», «тик-так». Смотрите чаще на детей, они вас всему научат.

– Что зря? – Плохая игра выдавала меня с потрохами.

– Ковролин мне портите в кабинете. Вам вообще удобно так сидеть?

– Да.

– Простите, но вы сейчас выглядите как секс-символ Голливуда. Вы же спортсменка. Что так нарядились? От отчаяния? Или моя фотография так понравилась? Решили впечатлить своими данными?

И тут доктор снова закашлялся, но продолжал расплываться в улыбке. Я его явно веселила. А он вводил меня в бешенство.

Вот сейчас мне очень стыдно за этот момент. Я же в глубине души знала, что он прав. Но у девушек бывает: как нахлынет волна и уже рот не закрыть, хотя ой как хотелось бы.

И я сорвалась, закричала на него:

– Как хочу, так и буду выглядеть. Это мои права. И не… не потому, что я феминистка, как сейчас принято всех называть или обзывать, а просто – женщина. Я хочу, чтобы на меня мужики смотрели и… как там говорится… штабелями укладывались и падали… а не просто дружили… – закончилось все диким завыванием со шпыняющими в носу соплями.

Мой дорогущий психолог продолжил протирать свои очки краем футболки. Он молча и достойно слушал, как очередная типичная истеричка выпускает пар от нервного срыва.

И я опять не выдержала:

– К вам визит штуку баксов стоит, а салфеток в комнате нет!!!

Вытирая глаза и нос тыльной стороной руки, я начала неприлично икать.

Доктор со всей невозмутимостью заявил:

– Ко мне приходят богатые люди и их простыми салфетками не утешить. А «веселые» барышни предпочитают пользоваться своим добром. Я так понимаю, я у вас первый?

– По психологам я не бегаю, – обиженно заявила я, успокаивая дыхание.

– А что ко мне пришли?

Проигнорировав его вопрос, я задала свой:

– Сколько осталось времени?

Доктор спокойно посмотрел на часы и ответил:

– Еще сорок пять минут…

На меня накатила тоска. Я поняла, что доктор не поможет закрыть все мои гештальты с Мудаком.

– Мне больше сказать нечего, – шмыгая носом, ответила я. – Давайте просто посидим, а то я в таком виде…

– Вы заплатили столько денег, чтобы так и не решить свою проблему с… Как вы его назвали?

– Просто… Мудак…

– Странное имя, ну да ладно… С вашим Мудаком… У вас, конечно же, есть проблемы с родителями. Давайте с них начнем.

Я с сомнением уставилась на него. А причем тут они?

– Одним предложением охарактеризуйте свою мать, – начал делать свое дело мозгоправ.

Я стала подбирать много всего – от «инфантильная истеричка» до «баба-дитя», но вырвалось другое:

– «Гриша, надень штаны!»

Доктор слегка хрюкнул от едва сдерживаемого приступа смеха.

– Очень интересно. Продолжайте…

– Да ничего интересного. За год до смерти папы мы были с родителями на пляже, и я увидела, что у него вместо нормальных ног взрослого человека – детские ножки, такие тощие палки, а смуглая кожа так обтянула ребра, что их легко можно пересчитать… Я помню, что сказала матери: «Папа очень похудел, посмотри, какие у него ноги. Надо его обследовать!» А она как закричит своим писклявым голоском на весь пляж: «Гриша, надень штаны! У тебя ноги ужасные. Свою дочь пугаешь!» Через год папы не стало. Рак – плохая штука.

Лицо мое скривилось, и я приготовилась плакать, но меня остановили…

Доктор продолжал пытать:

– А с отцом как?

Я мило улыбнулась. У меня был замечательный папа. Интеллигентный, скромный, вежливый. Все воспоминания о нем в карамельных оттенках.

– Пожалуй… – Я задумалась. – Ха… «Возьми зонтик»…

– Что за история? Вас постоянно дожди преследовали?!..

Доктор не скрывал играющего любопытства: глаза заблестели и прищурились.

– Смешная история была. Мне шестнадцать. И у меня первое свидание. Ну, знаете, такое правильное, с родительским благословением, с конкретными временными рамками до одиннадцати часов вечера. И тут папа краснеет, вернее, красными стали его большие уши, и спрашивает тихо и неуверенно: «Ты зонтик взяла?» А я ему: «Пап, на небе ни облачка». А он еще больше покраснел и так деликатно, тонко промурлыкал: «У каждой девушки в сумочке должен лежать „зонтик“, чтобы укрыться от „дождя“»! Это была такая тонкая аналогия, что мой совсем юный мозг не осилил ее до того момента, пока папа не протянул квадратные «зонтики» в красивой целлофановой упаковке, лично положив их в мою сумочку. Шепча при этом мне на ухо: «Эти надежные!» С тех пор у меня в сумочке всегда лежат «зонтики».

Михаил Петрович улыбнулся. И заинтересованно спросил:

– Ну а теперь все же расскажите мне, зачем пришли?

– Я хочу забыть Мудака! И перестать думать о нем!

Сдерживаемые слезы тут же выступили на глазах, застилая все вокруг. Мне стало так себя жалко за пустые надежды, за потраченные годы в ожидании любви, которой я почему-то не заслужила.

– Мирослава. У вас все получится. Через месяц начнется другая жизнь. У вас, собственно говоря, нет проблем…

Вдруг меня что-то кольнуло в груди. С ледяным блеском в глазах я уставилась на доктора. Он что, шутит?

И я выпалила:

– Я девятнадцать лет ждала его «люблю»… а вы мне… Вы понимаете, что это ненормально! Что я просто одержима им! Меня надо освободить от этого плена тупого ожидания «люблю». Вылечите меня от него!!! Немедленно…

И доктор спокойно процитировал мне:

– Кто ждал долго, еще подождет и будет ждать всю жизнь. У вас есть два решения: все бросить или ждать. Если бросите – начнется новая жизнь, если останетесь – будете жить той же дичью: страдать, мучиться, терпеть и ждать. Но это неплохо… миллионы женщин во всем мире живут вторым вариантом ради одного – быть с тем мужчиной, которого они выбрали сами. Но там обычно через месяц слово «люблю» исчезает навсегда, заменяется словами «должна», «так будет лучше», «не бьет, не пьет – и так хорошо».

После его фразы с четким уровнем пофигизма к каждому сказанному слову я вскипела, меня было уже не остановить:

– Я… Я вам – не миллионы женщин. Я женщина из сотни. Вы понимаете, что такое выиграть чемпионат даже уровня одной страны? В России сто сорок четыре или пять миллионов человек, половина из них женщин, треть девочек. Это уже примерно сорок миллионов. Но отбор идет из сотни. Я была первой! ПЕРВОЙ! Понимаете это?! Я тот человек, который в кровь может стереть не только пальцы на ногах, но и пятки, а потом снова и снова бежать… десять секунд… Вы себе представить не можете, как они превращаются в несколько часов ада… Так что… дерьмо ваша теория… Зря только пришла…

Я вскочила с дивана, одернула платье, которое подскочило, чуть ли не оголяя треугольник давно минувшего целомудрия, и направилась к выходу.

Остановившись в дверях, достала книгу и бросила ее к ногам мозгоправа:

– Говно! Не благодарите!

Сев в машину, я снова заревела, потом стала кулаками бить руль. И тут мне постучали в стекло.

Я резко оторвала голову и посмотрела налево. Нагнувшись, прямо в мое окно уткнулась мужская морда.

– Вам плохо? – совершенно вежливо и с нескрываемым участием и заботой спросил человек.

Но его голос почему-то отвратительными мурашками жалости прошелся по моей коже. А я не терплю к себе жалости.

Шмыгнув носом и не опуская стекла, я ответила:

– Да? А что?

Мужчина задумчиво продолжил:

– Может, помочь?

Я оцепенела, посмотрела на этого мужчину – лет сорока, лысоватого, с пузиком, – и процедила сквозь зубы:

– Себе помоги!!! – включив зажигание и выжав падаль газа, умчалась под изнурительный рев своей машины.

#Как забыть Мудака. @polin_rakitina

Подняться наверх