Читать книгу Цена твоей нелюбви - Полина Рей - Страница 2

– Ты чего такая задумчивая? – спросила меня бабушка, когда я едва не спалила вторую порцию оладьев с капустой.

– М? А… да не задумчивая… просто, – ответила расплывчато, стряхивая чудом уцелевшую выпечку на тарелку.

На самом деле, конечно, врала. Чем больше времени проходило с нашей последней встречи с Лёшей, тем больше в голове было мыслей. Почему он пришёл ко мне той ночью? Как так вышло, что стал моим первым мужчиной?

Я ведь совсем ему не нравилась. Никогда. Да и не подходила ему по статусу от слова «совсем». Зеленова всегда окружали девицы совсем другого плана. Даже в школе он умудрился провстречаться едва ли не со всеми девчонками, у которых были как минимум ноги от ушей, как максимум – родители директора, бизнесмены, владельцы заводов и пароходов. И вот теперь, после того, что между нами было, оказалось, что он вполне может оказаться в постели ещё и с обычной девушкой, весьма далёкой от понятия идеала.

– Влюбилась как будто, что ли? – спросила меня бабушка, не торопясь закрывать тему.

– Да нет, баб. Размышляю об учёбе, – отмахнулась от расспросов и, кивнув на сковородку, уточнила: – Дожаришь?

И когда получила согласие, отправилась в свою комнату.

Мы с мамой и бабушкой жили в самой обычной трёшке на окраине города. Папа ушёл из семьи, когда мне было пять. В принципе, самая обыденная из всех возможных историй, которые случаются сплошь и рядом. После этого события, мама перестала верить мужчинам. И хоть мне казалось кощунственным заживо себя похоронить, когда ещё не стукнуло и тридцати, мама была стойким оловянным солдатиком. Она позволила себе снова попробовать стать счастливой только пару лет назад, хотя, несмотря на все положительные качества Владимира Андреевича, и не торопилась принимать его предложение выйти замуж.

Неделя после той вечеринки пролетела как один день. Я заметно успокоилась и, кажется, даже смирилась с мыслью, что догадаться о причинах поступка Зеленова не смогу. Просто приняла произошедшее как данность. Верка за это время звонила мне лишь пару раз, и из разговоров с ней я поняла, что у них с Витькой закрутился самый настоящий и весьма головокружительный роман. В общем и целом, было ясно – подруге совсем не до меня.

Тем удивительнее стал её нежданный визит в этот вечер, когда я уже подумывала поужинать, почитать книгу и лечь спать.

– Ка-а-ать! – окликнула она меня, без стука входя в комнату. – Мне Татьяна Ивановна открыла. До тебя не дозвониться!

Вера приземлилась в пустое кресло с таким видом, какой бывает у кошки, объевшейся сметаны.

– И тебе привет, – усмехнулась я, беря в руки телефон.

Ну, точно. Разрядился, а я и не заметила.

– Вот тебе и привет, – фыркнула Вера. – И кому мне, позволь спросить, рассказывать о том, что творится? Я аж не утерпела и приехала!

Подруга повела носом в сторону кухни. Видимо, у неё, в отличие от меня, с аппетитом всё было в полном порядке.

– Дай угадаю, – сказала я, поднимаясь с кровати, на которой сидела и перебирала книги. – Первое – ты голодна. Второе – у тебя есть, что мне рассказать про Витю. И третье – это не может ждать и дня.

– Точно! – воскликнула Вера, следуя за мной на кухню. – Ни оладьи, ни новости откладывать на потом нельзя.

Подруга буквально подпрыгивала от нетерпения, когда мыла руки, садилась за стол и дожидалась угощения. И стоило нам только остаться наедине – бабушка сослалась на то, что идёт смотреть телевизор – как Вера ошарашила меня, выпалив скороговоркой:

– У нас с Витькой всё по-настоящему! Ребята на базу отдыха едут. Я тоже. Сказала, что тебе предложу. Поедешь? А! Ещё Зеленов всё же замутил с Аллкой. Ты бы её видела, ходит такая важная, как будто ей не Лёша на голову упал, а Джастин Бибер.

Я застыла с тарелкой, на которую накладывала оладьи для себя. Пальцы впились в край с такой силой, что мне даже показалось, будто керамика не выдержит и от неё отделится кусок.

В голове зашумело, хотя, вроде бы, для такой реакции не имелось ровным счётом никакого повода. Да, мы с Зеленовым переспали. Но больше нас ничего не связывало. Он был волен встречаться с кем угодно, когда угодно и как угодно. Почему же сейчас так горько на душе? Неужели я и впрямь надеялась на то, что эта ночь имеет для Лёши хоть какое-то значение?

– Я не поеду, Вер, спасибо. Хочу учебники какие-нибудь поискать. Или в сети покопаюсь. Учиться нам скоро, не до отдыха.

Эту фразу я произнесла совершенно ровным и даже безэмоциональным тоном, удивляясь сама себе. Внутри бушевал настоящий пожар эмоций, а вот внешне удалось сохранить безмятежность. Это когда Вера уйдёт, я, возможно, позволю себе всласть поплакать. А сейчас даже намёка не хотела давать подруге, чтобы она ничего не заподозрила.

– Ну, Кать… ты даёшь! – хмыкнула Вера, принимаясь за оладьи. – Лето – на то и лето, чтобы его с пользой провести, а не по уши в учебниках, из которых мы только вылезли. К тому же, институт, как по мне, лафа. Это не одиннадцать лет за партой, без права на помилование.

Я пожала плечами и, заставив себя откусить немного от оладьи, промолчала. Что толку было говорить Вере о том, что мне на их базах отдыха вовсе не место? Это она – влюблённая, счастливая, готовая к приключениям. А у меня в голове только непонимание, горечь и обида.

И хоть Лёша мне ничего не обещал, я не звалась его девушкой, да между нами и вообще не имелось никаких отношений, эту самую обиду мне нужно было пережить и прожить.

– Лучше расскажи мне, как у вас с Витькой закрутилось, – попросила я и приготовилась слушать рассказ Веры, глаза которой тут же засияли.

А ещё через десять дней меня ждал сюрприз, от которого я едва не хлопнулась в обморок, когда увидела две полоски. С женскими днями у меня всё было в полном порядке с четырнадцати лет. Ни единой задержки, ничего подобного. Потому, уже на третий день отсутствия этого физиологического процесса я поняла, что что-то не так.

Раньше я бы первым делом позвонила Вере, с которой бы и обсудила данную проблему, но только не сейчас. Теперь у меня был секрет. Причём почти на миллион.

«У меня всё под контролем»… Или как там сказал мне Лёша? Да-да, именно это он и имел ввиду, а я – полностью доверилась ему в этом смысле. Наивная дурочка!

Я отложила положительный тест на бортик ванны и застонала. Благо дома никого не было, потому мой плач Ярославны ни одна живая душа не услышала. И что теперь делать? Господи… у меня будет ребёнок. От Зеленова. От парня, который меня воспринимает словно пустое место.

Я поняла, что начинаю задыхаться. Держись, Катя, тебе нужно оставаться в здравом рассудке. Легко сказать, а вот сделать почти что невозможно.

Взяв тест, я завернула его в салфетку и, добравшись до комнаты на неслушающихся ногах, спрятала с глаз долой.

Итак, попробуем мыслить здраво. Что будет дальше, если ребёнка оставить? На то, чтобы Зеленов ему обрадовался, упал передо мной на колени и тут же сделал предложение, рассчитывать не приходилось. Это первое. Второе – мне что, придётся ходить на занятия с пузом, вызвав тем самым море пересудов? Значит, учёбу придётся отложить.

Господи, ну за что мне всё это?

Сев на край постели, я растёрла лицо ладонями. Теперь следовало подумать о том, что вызывало у меня ещё большую панику, чем кричащий карапуз. Избавление от малыша.

Я всегда мечтала о детях, о большой семье, но в этих самых мечтаниях они рождались у меня ближе к тридцати, к тому же, когда я уже сходила бы под венец. И вот теперь ничего похожего на эту прекрасную картину. Мне восемнадцать, я только начинаю жить, парня у меня нет и в помине, не то что мужа…

А что если сейчас я избавлюсь от малыша, а потом так и проживу одинокой всю свою жизнь? Ведь если принять во внимание мой «успех» у представителей противоположного пола, это вполне вероятно!

В общем и целом, ответов ни на один свой вопрос я не находила, следовательно, решения этой проблемы, от которой у меня волосы вставали дыбом, пока не имелось.

Однако и оставаться с ней один на один не было сил, поэтому я всё же взяла телефон и, очертив голову, позвонила Вере и попросила о встрече. Разумеется, где-нибудь в кафешке, потому что вскоре бабушка должна была вернуться домой, а пока ошарашивать её тем фактом, что он может стать прабабушкой, я не собиралась.

По дороге как раз планировала пораздумать на тему того, признаваться ли в отцовстве Зеленова, или нет. Ведь вполне можно было соврать Вере, что у меня есть парень, но я его скрываю.

Условившись с подругой встретиться через час, я положили трубку и посмотрела на себя в зеркало. Бледная, перепуганная… краше в гроб кладут.

Конечно, ни о каком вранье речи не пойдёт. Я встречусь с Верой и расскажу всё, как на духу. А дальше хоть трава не расти. И, по крайней мере, перестану чувствовать себя настолько одинокой.

Одна голова хорошо, а две ведь лучше, правда?

Тяжело вздохнув, я открыла шкаф и принялась вытаскивать одежду, чтобы собраться и прибыть в кафе вовремя.

– Ты меня просто убила! – ужаснулась Верка шёпотом. – Уверена… ну, что у вас всё же было? А вдруг задержка – это просто гормональный сбой? И тест врёт? – затараторила подруга, лицо которой, по мере новостей, которые я ей выложила, все приобретало и приобретало офигевшее выражение.

Конечно, озвученные ею вероятности были бы идеальными. Жаль только сбыться могли с точностью одна сотая процента. То есть – никогда.

– Я прочла в интернете, что, скорее всего, на это рассчитывать не придётся, – тяжело вздохнула в ответ.

– Вот же чё-ё-ёрт! – протянула Вера. – А чего ты мне ничего не рассказала-то сразу? – надулась она. – Мы же лучшие подруги!

Я отпила глоток остывшего латте. Верка была права – обычно тайн друг от друга у нас не имелось. Я и сама задавалась вопросом, почему случившееся стало моим секретом, но раз за разом приходила к мысли, что если бы не беременность, о ночи с Лёшей не узнала бы ни одна живая душа. Кроме нас с ним, конечно.

– Ну а как ты думаешь, каково мне было понять, что он и виду не подал, что у нас с ним что-то было? К тому же, помнишь Аллку? – намекнула я на то, о чем сама Вера мне и рассказывала не так давно.

– Мда уж… Но всё равно, – сказала она, правда, развивать мысль не стала. Видимо, поняла, что мне сейчас не до выяснения дружеских отношений. – И что теперь станем делать?

От её «станем» внутри появилось тёплое чувство. Я не одна. И хоть Вера мне мало чем могла помочь, я была благодарна за то, что подруга дала мне понять, что мы вместе.

– Пока не знаю… Буду говорить с мамой и бабушкой. Сама понимаешь, если даже я решу, что ребёнка не будет, не стану идти на такой шаг втайне от них.

Вера посмотрела на меня так, словно видела впервые в жизни.

– Что значит, если решишь?.. Ты что, планируешь его оставить?

Закусив нижнюю губу, чтобы не разреветься прилюдно, я опустила голову и глубоко вздохнула.

– Не знаю, Вер, – сказала в ответ. – Пока ничего не знаю.

Мы замолчали. Я так и чувствовала на себе взгляд Веры, но о чём она думала, расспрашивать не торопилась. Знала, что Васильева всё расскажет мне сама.

– Перво-наперво, нужно обо всём сказать Зеленову, – проговорила она, и я тут же вскричала:

– Нет!

Вера воззрилась на меня с ещё более неподдельным изумлением. Под её взором мне стало окончательно не по себе.

– Хочешь сказать, что Лёха даже не будет поставлен в курс дела?

– Я не хочу… не хочу даже представлять, что тогда начнётся. Он меня не любит, у него роман с другой. Я вообще ему не подхожу никак! Понимаешь?

– И что? – Васильева подалась ко мне и с горячностью заговорила: – Речь ведь идёт уже совсем не о тебе, и вовсе не о ваших с ним отношениях, которые, как бы то ни было прискорбно понимать, вряд ли когда-нибудь бы начались. Будь у вас хоть десять совместных детей.

Я поёжилась, когда Вера произнесла эти слова, что вонзились мне в нутро, словно иглы. Жестокие и жёсткие, но правдивые. И я понимала, почему именно сейчас подруга мне их говорила. Хотела, чтобы я понимала всю серьёзность ситуации. А я и понимала… Вот только принять её было ох как непросто.

– Так вот Зеленов имеет полное право знать, что у него будет сын или дочь. Его родители имеют право знать… а самое главное – расти при отце, пусть даже приходящем раз в неделю, имеет право прежде всего твой ребёнок! Как ты этого не понимаешь?

Конечно же, я понимала. Но ведь это не Верка забеременела от Алексея, не ей и идти было на эшафот. Именно так я и воспринимала необходимость рассказать всё Зеленову.

– Ладно… я подумаю обо всём завтра, – сказала подруге. – Пока у меня в голове даже не каша… там какое-то картофельное пюре.

Вера покачала головой. Побарабанила пальцами по столу и бросила быстрый взгляд на часы. Наверняка уже сговорилась встретиться со своим Витькой, а я её только отвлекала своими проблемами. Эх… и угораздило же меня! Сейчас бы, наверное, всё отдала за то, чтобы повернуть время вспять и оттолкнуть в ту ночь Зеленова, как бы мне ни хотелось его любви.

– Давай расходиться, что ли, – сказала я, хотя, мне совсем не хотелось возвращаться домой и снова сидеть в одиночестве, гоняя по кругу одни и те же мысли.

– Давай, – не без облегчения ответила Вера. – Но завтра же ты обязана принять правильное решение, – строго сказала она перед тем, как попросить счёт.

Я кивнула и поднялась из-за столика. Правильное решение было одним-единственным. Вот только один господь ведал, чего оно мне будет стоить.

– Ну, ты подъехала? – спросила у меня Вера по телефону, стоило только мне добраться до дома Зеленовых.

– Да подъехала-подъехала. Позвоню, когда поговорю с ним, – чуть дрожащим голосом ответила подруге и, не дожидаясь её следующих наставлений, отключила связь.

Сунув смартфон в сумку, отёрла вспотевшие ладони о ткань спортивной кофты. Добраться до особняка Алексея-то я добралась, но уже начинала сильно сомневаться в правильности своего поступка.

Верка напутствовала меня словами: «Там как раз и родители его будут дома, сразу всех и обрадуешь». Но что-то мне подсказывало – позитивных чувств по поводу моей беременности никто не испытает.

Всё же досчитав до десяти и решившись, я шагнула к воротам дома и уже собралась было позвонить в звонок, когда внушительные створки сами собой разъехались в стороны. Я сочла это благоприятным знаком, но не успела шагнуть во двор, когда мне навстречу выехала машина. Приостановившись возле меня, водитель опустил стекло и воззрился на меня. Отец Алексея Зеленова собственной персоной.

– А вы..? – начал он, и я быстро протараторила:

– Катя Тимофеева, одноклассница вашего сына. Теперь уже бывшая.

«И будущая мать его ребёнка». Угу. Дополнять свою фразу этим признанием, разумеется, пока не стала.

– Очень приятно, – отозвалась мама Лёши, сидящая рядом с мужем. – Проходи, Катюша, Алёшка как раз дома.

Родителей Зеленова я видела пару раз в школе. Всегда куда-то спешащие, с иголочки одетые. Мама довольно чопорная, с дежурной улыбкой на лице. Отец – беспрестанно говорящий по телефону. Мне порой казалось, что они и приезжают-то на мероприятия к сыну только для галочки.

– Спасибо, – кивнула я им, но когда машина Зеленовых отбыла, не стала спешить с тем, чтобы явиться пред очи Лёши.

Потому что отчаянно боялась. Особенно сейчас, когда встретилась с бабушкой и дедушкой ребёнка, которого носила под сердцем. Всё внутри кричало – они не примут ни меня, ни моего малыша. Я не их круга… Я вообще им никто.

Снова вспомнив устный счёт, на этот раз до двадцати, я взяла паузу, а после зашагала по вымощенной жёлтым кирпичом тропинке к дому. На меня накатило ощущение, что я здесь впервые. Будто и не было той самой вечеринки совсем недавно… словно она мне попросту приснилась. И наверное, я бы в конечном итоге даже убедила себя в этом, если бы не последствия «веселья».

Зайдя в просторный холл, я осмотрелась. Никого. И где теперь искать Лёшу? Помнится, у него была своя вотчина на втором этаже, где и тусовались тогда самые приближённые друзья. Но там ли он? Может, вообще где-нибудь в столовой. Что там, у этих богачей, за трапезы? Файф-о-клок, или как его?

Двинувшись вперёд, я старалась не думать о перманентно возникающем желании трусливо сбежать. Я то подавляла его в себе, то позволяла ему расцвести. Хотя, уже было ясно, что отступать не стану.

Я замерла, когда заслышала приглушённые голоса, а следом – взрыв хохота. Сердце предательски заколотилось в горле. Лёша снова был не один, а с друзьями? Вполне возможно, ведь как сказала Вера – сейчас лето, отдых, а об остальном они все подумают позже.

Закусив губу, я сделала ещё один шажочек в сторону источника звука. У меня имелся весьма себе благовидный предлог отложить столь нервное дело на неопределённое время. Ну не стану же я обсуждать личное, да ещё и в настолько неожиданном виде, при друзьях Зеленова, среди которых, скорее всего, отыщутся и наши общие знакомые?

Так думала я ровно до того момента, когда вдруг не расслышала… собственное имя. Точнее, фамилию, притом произнесённую в весьма насмешливом тоне.

Пульс застучал в висках, а руки мелко задрожали. Но я упорно сделала ещё один шаг вперёд, жадно вслушиваясь в каждое слово.

– … ладно тебе! Сам же и подбил тебя «на слабо» взять, – хохотнул кто-то, судя по голосу, Сашка Филонов.

– Да я уверен был, что Аллка сразу даст, – не без бахвальства в голосе ответил Зеленов. – Ну а раз не дала, пришлось пристать к необъятному берегу Тимофеевой.

Секундная тишина, последовавшая за этим, взорвалась порцией нового смеха.

– «Да если Аллка отошьёт, пойду и жахну Катьку», – Филонов передразнил Алексея. – Ты в следующий раз думай, прежде чем такое говорить. А то спьяну какую-нибудь макаку вознамеришься поиметь, мы тебя и не оттащим.

Я покачнулась, едва устояв на ногах. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатила тошнота. Какой кошмар… Неужели я действительно слышу то, о чём переговариваются парни?

– Так, ты это мне тут… Тимофееву мою не трожь, – ржанул Зеленов. – Она хоть и жирновата, но в постели очень даже поворотливая.

– Хорошо хоть на повороте очередном тебя не придавила к чертям, – загоготал ещё один голос. – А ты тоже выдал: «А если она мне не даст?» Да эта толстуха по тебе сохнет годами, все это знают.

Я сорвалась с места и убежала под канонаду смеха. Парни ржали так, что мне казалось, будто они знают о том, что я рядом, и теперь потешаются надо мной намеренно.

– Вам помочь?

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне. Добралась до ворот в каком-то полубреду. Повернула голову на голос и увидела охранника, который ко мне и обращался.

Помотав головой, выбежала на улицу, едва не сломав дурацкую калитку, и помчалась прочь. А в голове у меня билась лишь одна мысль:

«Он хотел Аллу, а переспал со мной только потому, что его взяли на «слабо»»…