Читать книгу Сети - Полина Рей - Страница 4

2006 год

– Макаров, снова ты? Удивлена.

Анна Ивановна оторвалась от заполнения журнала и воззрилась на ввалившегося посреди урока Игоря. Тот изобразил что-то вроде шутовского поклона и прошёл к своему месту, садясь рядом с Лерой.

– Анна Иванна, а может, у меня тяга к знаниям наконец проснулась. А вы вот так прямо с порога, на подлёте, так сказать…

– Не паясничай, Макаров. Открывай тетрадь, у нас самостоятельная работа.

– Снова испытание? Жестокая вы женщина, Анна Иванна.

Макаров покачал головой, но послушно достал из рюкзака тетрадь и ручку и задумчиво посмотрел на Валерию.

– Учебником не поделишься?

– Бери, не жалко.

Лера пожала плечами, старательно сохраняя на лице равнодушное выражение, хотя её сердце и забилось сильнее, когда рядом с ней оказался этот невыносимый Макаров. Придя сегодня в школу, она сначала испытала разочарование, когда поняла, что Игорь отсутствует, потом на смену ему пришло спокойствие, а потом снова сожаление.

– Спасибо. Как дела? – Игорь подвинул учебник к себе и стал наобум писать задачу, даже не спросив, какой номер они решают. Лера поморщилась – вопрос Макарова прозвучал слишком громко, и с задних парт снова послышались шепотки. Она промолчала, поджав губы и делая вид, что целиком и полностью увлечена учёбой. Но от того, что проигнорировала вопрос парня, на душе стало как-то противно.

«Болтать на уроке нельзя. Буду писать. Дела нормально», – быстро написала она на листке несколько слов и пододвинула бумажку соседу по парте.

«Какая же ты правильная! Что делаешь после школы?»

«Домой иду. Но вообще впереди ещё пять уроков. Не считая этого»

«Я в курсе. Буду ждать тебя после шестого внизу. Идёт?»

«Это приглашение?»

«Неа. Просто подвезу до дома»

«Мог спросить об этом на перемене»

«Не мог. Терпеть не могу алгебру и планирую слинять»

«Может, ты со мной?»

«Ни в коем случае».

Сердце Леры забилось ещё быстрее. Он что, пришёл сюда только для того, чтобы предложить ей подвезти её после школы до дома? Какой он странный…

«Тогда до встречи»

– Анна Иванна, а я вот тут подумал и решил, стану-ка я литературным критиком.

– А к моему уроку это какое отношение имеет? – Учитель алгебры снова подняла на Игоря взгляд, глядя на него поверх очков.

– Вот и я так решил, что никакого. Поэтому, разрешите просочиться на выход.

Он поднялся с места, запихнул тетрадь и ручку в рюкзак и под безмолвии Анны Ивановны направился к двери. Лера быстро опустила голову, поймав пристальный взгляд алгебраички. Ещё не хватало, чтобы та заподозрила неладное. Скомкав листок с перепиской, Лера быстро засунула его в пенал и продолжила решать задачу. А на губах её появилась улыбка, которую она даже не собиралась скрывать.

Лера пролистнула несколько страниц потрёпанной книги, не видя ровным счётом ничего из того, что было написано на пожелтевшей бумаге. В очередной раз перевела взгляд на сотовый и замерла, начиная гипнотизировать телефон. Ей это решительно не нравилось, но и поделать ничего со своим состоянием Валерия уже не могла. Она испытывала то спокойствие, то иссушающую тревогу, и понимала, что не властна над этими ощущениями. А самое поганое – впервые за время общения с ТТ она боялась взять в руки сотовый и выйти в сеть, чтобы посмотреть, что он ей ответил.

Ночное откровение, на которое её толкнул Макаров – будь он тысячу раз неладен! – утром казалось ей огромной ошибкой. Ей вообще нельзя было писать ТТ всего этого. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Никогда. А она, глупая, вывалила на него такую чушь, от которой любой парень в здравом уме, выходящий в сеть просто для того, чтобы приятно провести время, сбежит без оглядки. Или он не просто проводит с ней время, и у ТТ точно такие же чувства, что и у Леры? Чёрт! Как же всё сложно.

Сделав глубокий вдох, Валерия всё же взяла телефон и быстро, чтобы не передумать, вышла в сеть.

Ничего.

Ни единого слова. Хотя, ТТ был в аське пару часов назад.

Сердце, сначала замершее, забилось в висках тяжёлым молотом. Она всё испортила. Этим своим признанием, за которое до сих пор себя проклинала. И что же теперь делать?

Подавив в себе желание немедля написать пространное сообщение, Лера вышла из сети, заверив себя, что у ТТ просто могло не быть возможности ответить ночью. А ей надо бы взять себя в руки и перестать паниковать. Это всего лишь ася. Всего лишь её ТТ. Всего лишь сеть.

В которой она так крепко запуталась.

– А! Проснулась? С добрым утром, – буркнул взлохмаченный и злой Макаров, сидящий за кухонным столом. Судя по всему, спать он не ложился или имел дурную привычку надевать по утру мятую вчерашнюю одежду.

– И тебе того же, – пожала плечами Лера, подходя к холодильнику и придирчиво осматривая содержимое. – Продуктов бы надо купить.

– Слушаюсь, Ваше Величество! А ничего больше не надо?

– Надо. Надо, чтобы с утра, Макаров, ты меня не доставал.

– Только с утра?

– Боюсь, на большее тебя не хватит.

– Бойся. Меня не хватит даже на утро. – Он зевнул и положил голову на сложенные на столе руки. – Отец звонил. Приедет через полчаса. Его и попроси купить всё, что тебе нужно. Он не откажет.

– Окей. Завтракать будешь?

– А если да?

– Значит, будешь.

Лера принялась нарезать продукты, чтобы состряпать что-нибудь вроде горячих бутербродов. Насколько она помнила, Макаров их любил. И почему это вообще должно её волновать?

– Ты такая хозяйственная, просто караул! – с издёвкой проговорил Игорь, поднимая голову и наблюдая за Лерой. – Слушай, у меня вопрос есть.

– Какой?

– Тебе не кажется, что твоё проживание здесь, ну, несколько странно выглядит?

– В каком смысле?

– В прямом. После того, что у нас с тобой было, теперь ты живёшь в доме моего отца.

Лера даже замерла, не донеся тёртый сыр до противня. Интересно, Игорь сейчас серьёзно или это шутка такая? Наверное, второе. В макаровском стиле. Или действительно вспоминал их прошлое, которое не было особенно радужным? Она бросила на него быстрый взгляд, но по тому, как смотрел на неё Макаров, было невозможно понять, о чём он в действительности думает.

– То, что было, давно прошло. Я уже и не помню ничего, – соврала она, возвращаясь к приготовлению бутербродов. – И вообще предпочла бы, чтобы мы, пересекаясь, перестали собачиться или друг друга задевать.

– А вот с этим сложнее.

– Почему?

– Потому что ты меня бесишь. Твоё присутствие здесь – в первую очередь.

– Откровенно.

– Не привык скрывать то, что скрывать не нужно.

– С этим я тебе помочь не могу. С тем, чтобы избавить тебя от своего присутствия. Я уже сказала, что меня сюда привёз твой отец. И я останусь здесь, пока мне и ему это будет нужно.

– Прям как наложницу.

– Не мели ерунды. Не все приводят сюда женщин с этой целью.

– Ревнуешь?

– Кого?!

– Меня.

– Макаров, блин. Ты меня до сих пор удивляешь.

– Приятно это слышать. Ну, так что?

– Как-то ты быстро перешёл от ненависти к вопросам о ревности, не находишь?

– А я вообще парень скорый на такое, тебе ли не знать?

– Вот-вот. Мне ли не знать.

– Значит, мой отец тебя не трахает?

– Игорь!

– Что? Я хочу знать ответ на этот вопрос.

– Это тебя не касается.

– Я сам решаю, что меня касается, а что нет. Это – касается.

– Всё равно. Отвечать не буду.

– Почему?

– Потому что я тоже имею право выбирать, что меня касается, а что нет.

Лера, наконец, поставила противень в духовку и повернулась к Макарову, складывая руки на груди. Словно в попытке защититься – от него, от того, что он говорил и делал. От того, какие воспоминания в ней рождал.

– Ладно. Оставляю тебя одну. Отец приехал, – глухо проговорил Игорь, кивая на окно, выходящее во двор.

– А завтрак? – пролепетала Лера, не понимая, что происходит с Макаровым и с ней самой.

– Жрать расхотелось. Аппетит испортила, спасибо.

Он поднялся, пнул стул, задвигая его под столешницу, и быстро вышел из кухни. Придурок. Самый настоящий. А она снова едва на него не повелась.

– Лера, я хочу, чтобы ты подумала ещё раз. Очень-очень хорошо подумала. И попробовала вспомнить хоть какую-то деталь. Или зацепку, что угодно.

Голос Валентина Николаевича был тихим, но полковник умел передать тоном всю важность, содержащуюся в простых, казалось бы, словах. Ему бы допросы вести. Мог бы делать это безо всяких паяльных ламп и прочих иголок под ногти.

Валерия прикрыла глаза и помассировала виски, в которых угнездилась ноющая боль. Каждый раз, когда она пыталась вспомнить хоть что-то, связанное с убийством злосчастного депутата, голову будто наполняли ватой, которая вскоре переставала в ней помещаться и начинала распирать черепную коробку изнутри.

– Ничего. Правда. Белый лист.

– Хорошо, с этим мы ещё разберёмся. – Валентин Николаевич откинулся на спинку дивана, и Лера сразу почувствовала себя спокойнее. Её не пугало или не напрягало присутствие отца Игоря, скорее, вводила в ступор необходимость обсуждать то, что вызывало лишь неприятные воспоминания. И когда он сменил тему, Валерия, наконец, смогла вздохнуть свободнее.

– Скажи, как тебе тут живётся? Как ведёт себя Игорь?

– Хорошо, – соврала Лера, умолчав о вечеринке, устроенной Макаровым. – И живётся мне хорошо, и Игорь себя ведёт неплохо. В общем, уживаемся.

– Понятно. Но если что – не стесняйся, говори. Я сумею найти на сына управу.

– Нет, не нужно. Я же сказала. Всё хорошо.

– Ну, смотри. Кстати…

Он не договорил. Дверь в небольшой кабинет распахнулась, ударяясь о стену, и Смельчаков инстинктивно схватился за кобуру. А Лера едва сдержала крик, готовый сорваться с губ. На пороге стоял Макаров. Хмурый, всё такой же взъерошенный и чертовски злой. Наверняка не выдержал и прибыл проверить, чем тут они с Валентином Николаевичем занимаются. Лера не удержалась и послала ему понимающую улыбку, которая наверняка вышла натянутой и кривой. Ну и чёрт с ней. Этот идиот её порядком напугал.

– Тебя стучаться не учили? – тихо, но угрожающе процедил Смельчаков, поднимаясь с дивана.

– Ой, совершенно забыл об этом как раз сегодня. И что, пристрелишь за это почти родного сына?

– Не паясничай. Что-то случилось?

– Случилось. У Леры кончились продукты.

Валентин Николаевич округлил глаза и перевёл взгляд на Леру, которой захотелось нервно рассмеяться. Это объяснение Макарова было настолько топорным, что смахивало на фарс. Интересно, какие цели он преследует, если смотреть на эту ситуацию более глобально?

– Я же сказал – не паясничай. И если есть что-то серьёзное, говори.

– Тогда пусть она выйдет.

– Её зовут Лера.

– Пусть Лера выйдет.

– Макаров, ты мне напоминаешь капризного ребёнка. Простите, Валентин Николаевич, иногда забываю, что он ваш сын. И я пойду, если мы всё с вами обсудили.

– Иди. Позже, если что-то новое появится, обсудим.

– Угу.

Валерия кивнула и, не глядя на Игоря, вышла из кабинета, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, ей было любопытно, чем завершится их с Макаровым противостояние, с другой – она бы многое отдала за то, чтобы этот придурок перестал сюда ездить. До момента, пока она не сможет вернуться домой, разумеется. И было ещё одно обстоятельство, которое Лере было необходимо обдумать. Пока она пререкалась с Игорем, она ни разу не вспомнила об асе и ТТ. Чудеса, учитывая, что раньше она с сотовым почти не расставалась.

Валерия тяжело вздохнула и быстро поднялась по лестнице, чтобы проверить, не написал ли ей ТТ хоть пару слов.

ТТ: Ты здесь?

Ангел: М-м-м. Здесь. Я уже думала, что ты не появишься.

ТТ: Были дела. И, признаться, мне нужно было время, чтобы обдумать то, что ты мне написала.

Ангел: Уже сто раз пожалела об этом.

ТТ: Почему?

Ангел: Потому что такие вещи обычно отпугивают мужчин. И я их понимаю.

ТТ: Глупая. Я совсем не об этом.

Ангел: А о чём?

ТТ: Просто я растерялся.

Ангел: Опишешь, что почувствовал?

ТТ: Конечно.

ТТ: Ты так усиленно пресекала все беседы о реальной встрече или о чём-то подобном, что получить такое откровение – стало сюрпризом.

Ангел: Сама от себя не ожидала. Но ты прав. То, что я тебе сказала – это нечто другое.

ТТ: Знаю. Почувствовал.

Ангел: Пугает?

ТТ: Уже нет.

Ангел: Почему пугало?

ТТ: Потому что я не знаю, что со мной происходит.

Ангел: Может, попробуем разобраться?

ТТ: Давай.

Ангел: Опиши тремя словами своё состояние, а я, если хочешь, опишу своё.

ТТ: Хочу.

Ангел: Тогда давай.

ТТ: Растерянность, непонимание, запутался.

Ангел: Страх, вакуум, непонимание.

ТТ: Как будто в сети застряла, да?

Ангел: Да. Но с каждым днём это кажется всё более серьёзным. Я не хочу тебя терять.

ТТ: Ты не потеряешь. Я тут. И я твой.

Ангел: Ты только мой. Скажи мне это ещё раз.

ТТ: Я только твой.

Ангел: Только здесь?

ТТ: Ты хочешь, чтобы я был полностью твоим везде?

Ангел: Да.

Ангел: Нет. Это глупо.

ТТ: Иногда мне так не кажется.

Ангел: Только иногда?

ТТ: Ангел, что ты делаешь со мной?

Ангел: Ничего. Я просто хочу тебя любить. Здесь. В нашем мире. Где нет никакого дерьма. Где есть только ты и я.

ТТ: Ты имеешь в виду секс?

Ангел: Не только.

ТТ: Ангел… Ты сказала, что испытываешь страх. Почему?

Ангел: Потому что боюсь, что ты исчезнешь.

ТТ: Не исчезну. Я с тобой. Иди ко мне, я жутко соскучился.

Ангел: Я здесь. Подошла и стою рядом с тобой.

ТТ: Обхватываю твоё запястье ладонью и тяну на себя, пока ты не приземлишься мне на колени.

Ангел: Усядусь удобнее и обниму тебя за шею, вдыхая родной запах. Я тоже жутко соскучилась.

ТТ: Я хочу тебя. Ты не занята?

Ангел: Нет. И я тоже тебя хочу.

ТТ: Заберусь пальцами под твою футболку, наслаждаясь прикосновениями к горячей коже. Ты моя родная девочка. Разденься сама для меня.

Ангел: Я поднимусь с твоих колен, отойду на шаг и медленно сниму с себя футболку, джинсы, останусь только в крошечных трусиках.

ТТ: Повернись ко мне попкой и прогнись в пояснице. Пусть на тебе будут стринги.

Ангел: Да. Маленькие белые трусики. Я повернусь к тебе, чуть прогнусь, отставляя попу. Чёрт, я дико тебя хочу.

ТТ: Ты течёшь сейчас?

Ангел: Да. Что ещё мне сделать?

ТТ: Перед тобой стол. Над ним зеркало. Обопрись на него руками и стой так, подставив мне попку.

Ангел: Я сделаю всё, о чём бы ты ни попросил. Что ты увидишь?

ТТ: Нереально соблазнительную картину. Моя девочка готова к тому, чтобы я её трахнул.

Ангел: Тогда быстрее, пожалуйста.

ТТ: Попроси в себя мой член. Я встану и стащу футболку через голову.

Ангел: Я буду смотреть за этим в зеркало. Ты дико сексуальный, когда так делаешь. Я хочу получить в себя твой член.

ТТ: Сразу? Или немного тебя растянуть?

Ангел: Сразу. Ты возьмёшь меня сзади и сам решишь: или будешь трахать меня, нажимая на лопатки, чтобы я легла грудью на стол, или наоборот, притянешь к себе и поласкаешь соски.

ТТ: Чёрт. Ангел, что ты творишь… Я уже всё. Крыша едет.

Ангел: У меня тоже. Сделай что-нибудь, пожалуйста.

ТТ: Я сниму джинсы, стащу с тебя чёртовы трусы и проверю, насколько ты влажная.

Ангел: Я мокрая. Влаги очень много.

ТТ: Только для меня. Расставь ноги шире, будет немного больно.

Ангел: Я расставлю ноги шире, от прикосновений твоих пальцев к киске начну течь ещё сильнее. Пожалуйста, трахни меня…

ТТ: Я не выдержу и вставлю тебе. Быстро, грубо, на полную глубину. Хочу, чтобы ты кричала.

Ангел: Я буду кричать твоё имя. Тебе нравится это?

ТТ: Безумно. Только моё имя. Ты очень узкая и влажная. Я стисну зубы и начну тебя трахать. Ты предлагала два варианта, я выберу первый. Прижму тебя к столу, чтобы ты почувствовала, как твои соски касаются прохладной поверхности. Я быстро двигаюсь в тебе, наблюдая за этим в зеркало. Ты такая маленькая и хрупкая, и меня это возбуждает ещё сильнее.

Ангел: Мне немного больно от того, что ты такой большой, я приглушённо кричу, распятая на столе. Но вместе с болью чувствую, что кончу совсем скоро.