Читать книгу За границей Восточного Леса - Полина Сутягина - Страница 5

Поначалу Римьяна с трудом осознавала, где она оказалась. После всего, что с ней произошло за последние дни, она ждала чего-то ужасного, совершенно не понимая, зачем ее привезли на этот остров посреди бушующих морских вод, о существовании которых ранее она имела весьма смутное представление. Теперь же, проведя на корабле несколько дней, она оказалась в месте, которое также вряд ли могла бы представить раньше – высокое каменное строение, такое же мрачное, как этот остров, окруженный ледяными водами. Все для девушки излучало холод и неприветливость, в отличие от ее родных мест. Она пыталась создать хоть малое ощущение уюта в душе, вспоминая шершавые стволы деревьев, среди которых росла и жила, теплый свет, лившийся на землю через их листву, голоса родных… и среди них голос брата, она видела его добрую улыбку, когда он смотрел на нее… И тогда боль разлуки и отчаянье от того, что она его больше никогда не увидит, накатывались на нее еще более ледяной волной, чем те, что врезались в скалистый берег острова. Она погружалась в туман и оцепенение, эта боль была выше, чем девушка могла сейчас вынести, и разум блокировал чувства.

Однако здесь в Монастыре вовсе не ждали ужасы, как предполагало юное создание. Вместо этого встретившая ее женщина повела Римьяну через ряды арок, потом по длинным каменным лестницам, завивающимся, как домик улитки, и наконец, в башню. Там она открыла одну из узких деревянных дверей и пригласила девушку внутрь. Слегка приклонив голову, чтобы зайти, Римьяна переступила порог и увидела перед собой небольшую округлую комнату, с высоким потолком и длинным стрельчатым окном. В комнате располагалась деревянная кровать с пологом и небольшой деревянный столик и стул с высокой спинкой поблизости к окну.

– Это твоя келья, – сказала женщина. – Я оставлю тебя здесь. Отдохни немного. Я скоро вернусь и отведу тебя к Старшей Жрице. Меня ты можешь звать сестрой Нриттой.

После этих слов женщина сразу же мягко закрыла за собой дверь, и Римьяна осталась одна. Все в том же оцепенении она подошла к окну. Там бушевал ветер, раскачивая кроны кривых разрозненных деревьев, цепляющихся корнями за каменистый склон.

***

Монастырь внутри оказался куда более просторным, чем казался снаружи. Разные части здания соединяли как крытые, так и открытые переходы. Пока по ним девушку вели в центральную часть, где располагалась комната Старшей Жрицы, она увидела, что первый двор был не таким уж внутренним. На самом деле, здание окружало настоящий внутренний двор, наполненный совсем иными деревьями, чем снаружи, – плодовыми. А под ними был разбит огород.

Они вновь кружили по переплетению лестниц, когда после очередного поворота коридора перед ними открылась высокая деревянная дверь с витиеватыми металлическими скобами. Казалось, их рисунок вобрал в себя завитки ветров, волны и язычки пламени. Жрица, сопровождавшая девушку, тихо постучала. Услышав в ответ голос из-за двери, она впустила Римьяну и сразу же затворила за ее спиной дверь.

Комната была просторна и хорошо освещена. Римьяна раньше не видела таких светильников, как здесь. Крупные кованые подставки несли на себе языки пламени, прикрытые некоей прозрачной оболочкой. В лесах, где выросла девушка, не использовали стекла. В комнате вдоль стен располагались полки до самого потолка. Они были уставлены книгами и свитками. С письменностью Римьяна была знакома, но она никогда не видела столько книг сразу в одном месте.

Необычные предметы так увлекли ее, что она не сразу заметила невысокую худощавую женщину, сидевшую за столом у окна. Однако та внимательно смотрела на Римьяну с первого же момента появления девушки в комнате.

На вид можно было сказать, что женщина не молода, но в то же время и вошла в пору заката. Прямая осанка, живость во взгляде, все выдавало в ней внутреннею силу, даже мощь. На девушку она смотрела очень мягко, но внимательно, будто разворачивая ее саму, как свиток.

– Проходи, – сказала Жрица.

Римьяна медленно приблизилась. От Жрицы, как и от остальных в этом месте, не исходило чувства опасности, коими была переполнена тогда площадь, или враждебности. Эта женщина совсем не походила и на людей леса, среди которых выросла Римьяна, но скорее напоминала деревья этого острова, выжившие на холодных ветрах, даже вопреки им, и оттого напитавшие себя силой. Несмотря на хрупкое телосложение женщины, Римьяна ясно чувствовала обманчивость этой оболочки.

Девушка надеялась, что, может, теперь, наконец, ей что-то объяснят. Однако Жрица не торопилась отвечать на ее невысказанные вопросы.

– Я не буду спрашивать твоего имени, – вместо этого сказала женщина, внимательно взирая каре-желтыми глазами на девушку. Блики светильника на столе перед ней бросали отблески на чеканное лицо, узкий нос, высокий лоб, почти с полным отсутствием морщин слегка грубоватую смуглую кожу. – Оно тебе больше не пригодится.

Эти слова прозвучали не жестко, не холодно, но так уверенно, что Римьяна не сказала в ответ ни слова.

– Теперь тебя будут называть сестрой Мелиссой. Мы здесь все сестры друг для друга. И с этого момента мы твоя единственная семья.

«Это не так», – сказало сердце девушки. Но Римьяна снова промолчала.

– Меня можешь называть просто Старшей Жрицей. К любой из нас так же можешь обращаться «сестра». Сейчас тебя проводят в трапезную, а потом сестра Нритта расскажет, что делать. Мы с тобой встретимся позже, когда ты немного придешь в себя.

На этом разговор был окончен. Дверь открылась, на пороге стояла все та же жрица, что сопровождала девушку. Римьяна послушно пошла к ней, но почти у самой двери резко обернулась и снова посмотрела в желтоватые глаза Старшей Жрицы. Она очень остро чувствовала, что придет время сказать многое этой женщине, но… не сейчас. Нритта мягко закрыла дверь и повела Римьяну за собой.

Сопровождавшая Римьяну жрица была крупного телосложения, по виду старше девушки лет на десять, но походкой обладала легкой, даже когда восходила по крутым ступеням, и мягкой улыбкой, когда обращалась к Римьяне. Однако в ней, как и в других, была какая-то отстраненность.

Нритта привела девушку в высокий и широкий зал, где жрицы принимали пищу. Там располагались крепкие деревянные столы и скамьи с двух сторон от них. Никаких излишеств, цепляющих взгляд, все просто и добротно. Жрицы сами набирали еду в деревянные тарелки из больших чанов в дальнем конце зала. Туда подвели и новенькую:

– Здесь похлебка, – сказала Нритта, – простая, но питательная – это то, что нужно нашему телу. – И улыбнулась. – Ты можешь брать сколько тебе нужно. Вскоре ты почувствуешь, что для питания физической оболочке нужно не так много. Но сейчас ты ослаблена, поэтому ешь хорошо. Там дальше блюда с фруктами и овощами. И теплая вода. Лучше перед едой выпей один-два стакана. Потом мы молимся. И затем приступаем к трапезе.

Фрукты и овощи оказались в большинстве своем незнакомыми, и Римьяна взяла немного тех, что хоть как-то походили на росшие в их лесах. Вместе с Нриттой они сели за один из длинных столов. Зал постепенно наполнялся людьми. Здесь были только женщины и девушки. Все в одинаковых длинных платьях. Плащей, как на жрецах, на них не было. Однако платья отличались по цвету. На большинстве были одежды из буроватой ткани, а на груди закреплены небольшие алые камни. На некоторых одеяния были серого цвета, а камень отсутствовал. Такое же серое платье перед походом в трапезную Нритта дала Римьяне. Зал заполнился почти целиком. И, несмотря на то, что Римьяна не видела и половины Монастыря, она недоумевала, где все эти жрицы живут.

Прозвучал гулкий удар по металлическому предмету. Тогда девушка обратила внимание, что в том же конце зала, где они брали пищу, висела гигантская золотистая лепешка на мощных веревках. Видимо, она и издала этот странный вибрирующий звук. Оглянувшись по сторонам, Римьяна увидела, что все рядом уже опустошили свои стаканы и сидят прямо, чего-то ожидая. Она поспешно выпила воду и только тогда осознала, как сильно хотела пить. В дальнем конце зала появилась Старшая Жрица. Она так же была одета в бурое платье, как и у большинства. Волосы забраны назад, и только медальон на груди был крупнее и иначе оправлен. Римьяна со своего места не могла разобрать деталей, но вспомнила, что не видела медальона, когда приходила к ней в покои.

Жрица распахнула руки, как будто желая объять все пространство зала и даже за его пределами. Другие, сидящие за столами, наоборот положили кисти рук на стол, ладонями вверх. Новенькая повторила жест. Какое-то время ничего не происходило. Однако отсутствие изменений было лишь визуальным, в то время как воздух, стал будто бы наполняться чем-то, становясь гуще, Римьяна почувствовала, что ей сложнее дышать. Тогда она стала дышать глубже. Вдруг она ощутила ладони, коснувшиеся обеих ее рук, и увидела, что все сидящие сомкнули руки с соседями. Ладони жриц в центре были невероятно горячи, и это тепло будто изливалось наружу, прямо в ладони Римьяны. Она больше не могла держать открытыми глаза и сомкнула их, поддавшись общему течению. Она как будто плыла в теплой волне. Легкая вибрация заполнила ее тело. Через некоторое время голос Старшей Жрицы вернул ее к реальности.

– Благодарю всех присутствующих здесь, и отсутствующих. Тех, кто помог нам добыть, вырастить и приготовить эту пищу. Пусть она принесет благо нашему телу и духу! Благодарю!

Все тихо повторили «благодарю!» и отпустили руки. Жрица села за один из столов с остальными, и все спокойно принялись за пищу. Ели медленно, словно прибывая в своих мыслях. Никто не разговаривал. Еда показалась девушке безумно вкусной, но она с легким удивлением заметила, что ела быстрее соседей, и когда закончила, ее тело просило еще.

Это желание не укрылось от Нритты, и, повернувшись к девушке, та тихо сказала: «нет ничего дурного, чтобы взять еще. Пищи достаточно всегда. Не смущайся». Увидев, что еще пара-тройка девушек поднялись за добавкой, Римьяна пошла тоже. Среди поднявшихся были только в серых платьях. Это смутило Римьяну, однако она все же налила себе еще полтарелки похлебки и взяла пару кусков мягкого теплого серого хлеба.

После трапезы все унесли миски и ложки в большие кадушки, стоящие у противоположного выхода.

– С завтрашнего дня, – сказала Нритта, – ты начнешь работать с нами. – Но сегодня я отведу тебя помыться, и остаток дня ты проведешь в своей комнате. Завтра, до рассвета, я приду за тобой.

– Почему? – в первый раз за все время Римьяна смогла выдавить из себя хоть слово.

Нритта мягко посмотрела на нее.

– Нужно, чтобы место к тебе привыкло, а ты к нему. Очень многое здесь нельзя объяснить словами. Пока не испытаешь. Постепенно понимание начнет приходить, и тогда можно будет разговаривать об этом. Но на данном этапе это просто бессмысленно. Поэтому пока постарайся принять вещи такими какие они есть.

– Но я должна… – ей нужно было задать столько вопросов, но главное найти брата, вернуться к нему, она должна была убедить эту женщину.

– Прошлой жизни у тебя больше нет, – прервала ее Нритта, не оставляя возможности возразить. – Скоро ты поймешь это, – слова прозвучали бесстрастно, но где-то едва различимо в голосе почудилась Римьяне нотка давней печали. Больше о прошлом с ней здесь никто не говорил.

И Нритта и Старшая Жрица изъяснялись на понятном ей языке, но Римьяна даже не обратила на это внимания.

Они молча спустились в подвальные помещения, где располагались бани. Нритта помогла девушке тщательно вымыться, используя какие-то травяные бальзамы. Потом облила ее из кадушки ледяной водой и, подождав пока та оботрется и оденется, снова отвела в келью, по дороге упомянув, чтобы девушка потихоньку начинала запоминать путь.

После этого Римьяна осталась одна. В стрельчатом окне играли лучи заходящего солнца и шкрябал голодными лапами ветер, но в комнату почему-то не влетал. И, несмотря на то, что окно никак не закрывалось, в келье было не особо холодно. Римьяна села на жесткую кровать под пологом. Некоторое время смотрела пустыми глазами на каменную стену напротив. А потом повалилась на тканое покрывало и в первый раз за все эти дни разразилась рыданием.

Ночь стояла очень тихая. Неслышно было ни привычных ее уху шорохов леса, ни завывания ветра. Даже шум моря сюда не долетал. Казалось, что когда затихли последние отблески солнца на облаках, звук вместе с миром погрузился во тьму.