Читать книгу Листопад - Полли Ива - Страница 4

похожий на твой кулон и любви частица

Город засыпал. Ветка снова сидела у горящего экрана монитора, невидяще уставившись вдаль. Вся домашка уже была сделана, посуда помыта и очередная ванильная мелодрама посмотрена. Ей нравилось смотреть русские фильмы под настроение, и пусть они всегда начинались и заканчивались одинаково, была в них какая-то надежда. Каждый из раза в раз находил своё счастье, выбирался со дна и менял жизнь к лучшему. Типичная сказка о Золушке. Но иногда очень хочется верить в сказки.

Она – верила. Ещё с утра внимательно пролистала затёртый до дыр сонник, который хранила под подушкой. Маленькая старенькая книжечка пропахла лавандой. Мама всегда капала немного лавандового масла на кусочки ткани и раскидывала их по комнате: в шкаф с одеждой, на полку с постельным, на подоконник. Мама верила, что запах лаванды успокаивает. Сонник тоже подарила она. Но даже в нём не было ничего про незнакомого парня, надевающего свой кулон на твою шею.

Светлана улыбнулась. Стоило вспомнить неясные обрывки сна, теряющегося в ворохе прочих воспоминаний, как сердце еле заметно участило пульс, а внизу живота разлилась сладкая тяжесть. Всего одни взгляд глаза в глаза, всего одно прикосновение… А кажется, будто знакомы всю жизнь.

– А ведь я даже имени его не знаю, – тихо произнесла Света и тут же прикрыла рот холодной ладошкой, мысленно ругая себя за эти слова, – какое имя, если он всего лишь мой сон? – девушка спустила ноги на пол и решительно встала. Пора было ложиться спать.

В окно спальни светила большая жёлтая луна, даже плотные тёмные шторы не помогали скрыться от неё. Светлана улеглась в большую кровать, закуталась поплотнее в тёплое одеяло, пахнущее всё той же лавандой. Она закрыла глаза и стала представлять себе все детали своего сна, который не желал выходить у неё из головы.

– Пожалуйста, приснись мне, я хочу знать, что будет дальше, – прошептала она, ныряя под одеяло.

В прихожей громко тикали часы, отмеряя каждую секунду, проведённую на земле. Яркая луна всё так же хитро ухмылялась в окна спящих домов. Во дворе выли собаки. Но Света этого уже не слышала.

***

Алина нерешительно стояла у дверей в «Паприку». Обычно самоуверенная и наглая, сейчас она была похожа на мокрого побитого щенка. «Если наглость – второе счастье, то ты самая счастливая женщина на земле», – обычно с улыбкой говорил ей отец, не умеющий отказывать своей единственной и поздней дочери. Из-за всепоглощающей родительской любви, Аля выросла избалованной. Любые её прихоти исполнялись по щелчку пальцев: хочешь отпраздновать день рождение, как в любимых американских фильмах – только скажи; срочно нужна машина в семнадцать лет – пожалуйста (кому какое дело, что у неё всё ещё нет прав?); нарастить волосы, подкачать губы и попу в угоду моде – легко. Только вот пустоту в душе, которая просыпалась временами, было ничем не заполнить. Внешне яркая и дерзкая, она часами стояла у зеркала, репетируя удачные выражения лица, и по грамму отмеряла продукты – не дай бог лишний сантиметр на талии, и уже не помогут ни пухлые губы, ни длинные рыжие волосы.

– Аля? – на пороге возник Гриша, на ходу вдевающий руки в рукава куртки, – а ты чего стоишь, как неродная? К Павлику пришла?

Алина неуверенно качнула головой и обхватила себя руками за плечи. Голубая короткая кожанка не спасала от промозглого сентябрьского вечера.

– Так его сегодня нет, – доверительно сообщил парень, наматывая шарф на шею, – он отгул взял, вместо него Егор вышел, ну ты знаешь, он всегда готов работу взять, как-никак мать содержит.

– А, понятно, – натянула искусственную улыбку Аля. Сложно было признаться самой себе, но её задели слова Гриши. Она как дура припёрлась к этому чёртовому бару, в котором он работал почти каждый вечер. Надела его любимое платье, в котором теперь мёрзла. Распустила волосы. А он, трус, отгул взял. Она, конечно, могла снова сесть в машину и проехать до Пашкиного дома…

– Ты это, заходить будешь? – вопросительно уставился на неё парень, – Или, может, подкинуть тебя куда, я сегодня на коне, – гордо похлопал он по седлу старенького мотоцикла.

Алина невидяще смотрела сквозь него.

– Ээээ…Ладно, рад был повидаться, – не услышав ответа, попрощался Гриша.

***

– Ну здравствуй, принцесса, – он снова стоял у подоконника с облупленной краской. Ночь сменялась ночью, день днём, но место их встречи всегда было неизменным – старая пропитая общага и обшарпанный подоконник на третьем этаже.

– Привет, – она улыбнулась в ответ так доверчиво, что он готов был падать в эту улыбку, не боясь упасть на дно.

– Сегодня какой-то праздник? – спросил он, услышав гитарные переборы из сто двадцатой. Не было видно ни груд пьяных тел, к которым он успел уже привыкнуть, ни пивных бутылок, ни окурков в цветочных горшках.

– Сегодня Листопляс, – произнесла она загадочную фразу и, спрыгнув с подоконника, сделала шаг к звучащим аккордам.

– Листопляс так Листопляс, – он пожал недоумённо плечами и пошёл следом. Рядом с ней приятно было даже падать в бездну, что уж говорить о каких-то посиделках в сто двадцатой?

– Тебе понравится.

***

Света снова стояла у магазинчика на Воздвиженке. До открытия оставалось ещё пять минут, и она нетерпеливо вышагивала под дверями.

«Меня сегодня не будет.

Коля пригласил в кино на какой-то заумный фильм.

Скажи, что заболела»

Высветилось на экране завибрировавшего телефона. До открытия оставалось три минуты.

Светлана всё никак не могла успокоиться. Ей срочно требовалось взять в руки этот кулон, пришедший из её снов, и надеть его на шею. И это желание было сильнее любого здравого смысла. Кончики пальцев немели, тело колотила мелкая дрожь, холодом пробирающая до самого нутра. А в глубине сердца, под слоем пыли ютилась надежда на чудо. Казалось, стоит только взять деревянный кулончик в руки, как чудо произойдёт. Девушка не успела подумать, каким именно будет это чудо, как дверь в сказку отворилась.

На часах стукнуло 8:00.

Она вошла в тусклое маленькое помещение, заставленное шкафчиками, полочками и креслом-качалкой. Приветливая продавщица, знающая Светку с самого детства, с улыбкой поздоровалась. В этот магазинчик Света бегала с начальной школы, заходила после уроков, забегала погреться зимой и охладиться под кондиционером летом. Она любила разглядывать вещи, стоящие на полках, придумывать каждой из них историю. Историю для кленового листочка на голубой подушечке придумывать ей было не нужно.

***

– Привет, – он протолкнулся в аудиторию, чуть не снеся дверь широким плечом.

– Где загулял? – Мишка подобрал с прохода длинные ноги, пропуская Пашку.

– Да там, дела были. А Аля где, не видели?

– Да вроде не приходила ещё. Может, на ноготочки снова отправилась, – хохотнул кто-то из ребят.

Паша нервно дёрнул уголком губ и плюхнулся за парту. Он бы с удовольствием прогулял пары и сегодня, но бегать от проблем уже надоело, да и мать встала в шесть утра и стояла над душой, подкладывая в тарелку блинчиков. Откуда вдруг такое стремление накормить его, он не понял, но поспешил поскорее убраться из дома.

– Мы сегодня в общаге у Антона собираемся, ты с нами? Или у тебя смена? – спросил его долговязый одногруппник.

– А пропустят? – Пашка ещё помнил, как в прошлый раз вахтёрша гнала их по коридору мокрой шваброй. Пробираться в комнату пришлось через окно, хорошо хоть, что этаж был не третий, а то туго бы пришлось.

– Пустят, там всё замётано уже.

– Тогда приду.

Ему надоело бегать от Алины и ждать во сне несуществующую девушку. Пора было отвлечься на что-нибудь посущественнее иллюзорных фантазий, половины которых он и не помнил при пробуждении. Вечеринка в общаге – чем не повод?

В семь вечера он уже подгребал к общежитию. Оно ни внутри, ни снаружи не имело ничего общего с образами из его сна: уютное светлое трёхэтажное здание, обвитое цветочными клумбами и маленькими грядочками на заднем дворике. Студенты были единственными, кто не очень-то и вписывался в эту мечту домохозяйки. Молодёжи хотелось веселья и драйва, но двери в общежитие закрывались в 10 вечера и не открывались до утра. Не успел вернуться – ночуй, где угодно. И если сердобольная тётя Глаша ещё пускала тайком, шёпотом отчитывая тебя как дитя, то властной Любовь Владимировне лучше было на глаза не попадаться. Баба Люба, как звали её за глаза ребята, была тем ещё цербером.

– Я в сто двадцатую, – подал паспорт Паша в маленькое окошечко.

Из дверей сто двадцатой доносились гитарные переборы. Кто-то играл нежную, тихую, почти неуловимую мелодию.

– Сегодня Листопляс, – она подняла на него свои глубокие наивные глаза и доверчиво протянула руку, – пойдём?

Он неловко тряхнул головой, стараясь отогнать нахлынувшие воспоминания о том, чего никогда не было.

– Проходи, милок, – тётя Глаша протянула ему паспорт и карамельку.

– Спасибо… – он не успел сделать и шага в холл, как на него сзади кого-то налетел с дикими воплями:

– Пррривет морякам и пирратам, и физикам тоже прривет!

Тётя Глаша неодобрительно нахмурила брови, но промолчала. Пашка, у которого от этого резкого налёта заныла поясница, заставил себя начать считать до десяти, чтобы не вмазать. Кулаки в последнее время у него чесались с завидным постоянством.

– Кто это у нас тут такой бодрый, – хмуро бросил через плечо Павел, всё ещё не желая встречаться лицом к лицу с пирратом.

– Дык это, я тут, – веснушчатый паренёк взлохматил пятернёй волосы.

– Тебя нормально здороваться учили, не? – Пашка всё ещё злился.

– Неа, не учили, – парень шмыгнул носом, – ты чего тут торчишь, пошли уже, Антоха ждёт, – и, обхватив Пашку за плечи так, что тот почувствовал пивные бутылки под курткой, двинулся вглубь здания.

***

Она возвращалась домой на автобусе. Аришка, подруга детства, неожиданно пригласила в гости на другой конец города. Светлана долго сомневалась, идти или нет. Встреча со старыми друзьями всегда тот ещё квест: вы помните друг друга со сползающими колготками и сопливыми носами, а потом через годы встречаете незнакомца. И пусть эти встречи чаще всего заканчиваются на радостной ноте, первые минуты неловкости кажутся самым страшным, что только могло произойти. А Светка не любила неловкостей, вот и шарахалась полчаса от стены к стене, пытаясь выбрать нужное решение. Другой бы монетку подбросил, но она никогда не искала лёгких путей. Спустя тридцать минут Светлана всё-таки решилась, тем более что причин для отказа не находилось: пар завтра не было, Натали всё ещё тусила с Колей, а сидеть одной в пустой квартире и возвращаться мыслями к этим снам, что многосерийным фильмом прокручивались у неё в голове уже которую ночь подряд – не очень-то и хотелось.

Арина почти не изменилась. Они сидели вместе на большой светлой кухне, пили иван-чай с ягодными корзиночками и болтали обо всём на свете. Разговор об учёбе плавно перетекал в шутки и воспоминания. Светка даже подумала было заговорить о тревожащем сне, который уже начинала путать с реальностью, но вовремя остановилась. Это было слишком личным, слишком важным. И на вопрос об отношениях, она только загадочно улыбнулась, зажав в кулачок кулон. Светлана сразу же, как только купила подвеску, надела её на шею. Её грела мысль, что где-то в другом измерении её копия точно так же сжимает в ладони кленовый листочек, подаренный второй половинкой. Ариша, если и заметила этот жест, то виду не подала, не в её привычках было лезть в душу.

Они проболтали до темна, и вот теперь Светка сидела в последнем автобусе, прижав нос к грязному стеклу. Кондуктор лениво называла остановки, из динамиков звучало Русское радио, а за окном проносились дома и деревья…

Она сама не поняла, что произошло, когда сердце вдруг учащённо забилось, а ладошки стали потными.

Я вижу тебя, отражаюсь в тебе,

Вечность и мой покой.

Ныряю на дно в ворох проблем,

Лишь бы побыть с тобой.

По радио звучала какая-то медленная песня, а в автобусе, проезжающем мимо, было его лицо. Считанные секунды, глаза в глаза, в круговерти забот серых будней… Карие глаза с голубыми крапинками. Открытый в удивлении рот. Прижатая к стеклу широкая ладонь… И кленовый листочек поверх тяжёлого вязаного свитера…

Ключицы к ключицам, ладонью в ладонь,

Спасая от бед любых.

Мы связаны нитью одной, судьбой

В жизни и в снах своих…

Автобус уносил её всё дальше и дальше от места нежданной встречи. Сильный сентябрьский ветер срывал с деревьев листья, медленная мелодия сменилась танцевальной, «Проспект Мира», – просипела еле слышно кондуктор… А Ветка всё еще смотрела сквозь грязное стекло. В голове было пусто.

Она так погрузилась в молчаливое созерцание, что едва не пропустила свою остановку. На ватных ногах дошла до дома, поднялась в квартиру, разделась и включила в душе горячую воду. Мощная струя била по плечам, обжигая спину стекала вниз, а Света всё стояла и стояла под потоками воды, пытаясь выдернуть себя из омута карих глаз. Не помогало. Тогда девушка вышла из ванны и, закутавшись в одеяло, подошла к окну. Она водила пальцами по стеклу и еле слышно шептала: «Найди меня, ты обещал мне. Просто найди».