Читать книгу Агнесса Сорель – повелительница красоты - Принцесса Кентская - Страница 3

Королева четырех королевств мертва.

Слабые лучи солнца, пробивающиеся сквозь оконное стекло, ложатся на лицо Иоланды Арагонской, герцогини Анжуйской, королевы Сицилии, чей катафалк выставлен в часовне величественного собора в шато Анжер, главном из ее суверенных владений. Катафалк открыт, чтобы все желающие могли подойти и отдать ей последние почести. Снаружи идет снег – он мягко и тихо ложится на землю, устилая ее белым чистым покрывалом. А ведь до сегодняшнего дня, до 24 ноября 1442 года от Рождества Христова, зима не особенно торопилась в эту часть северо-западной Франции.

Так и не успевший повидать мать перед ее смертью, Рене, ее второй сын и наследник, стоит на коленях у катафалка, до самого пола задрапированного черным бархатом с идущей вниз и наискосок лентой, на которой вышит королевский герб Анжу. Наконец-то сын, которого она обожала, может не скрывать свою скорбь и чувство вины за то, что причинил ей так много боли. «Не дай мне умереть, не увидев твоего лица хотя бы еще раз!» – просила она его, когда обнимала на прощание. Это было единственное, чего она хотела – просто увидеть его еще один, последний раз. С разрывающимся от горя сердцем он вспоминает мольбу, застывшую в ее глубоких синих глазах, которые теперь закрылись навеки.

Агнесса Сорель, красивая двадцатилетняя фрейлина из свиты Изабеллы Лотарингской, жены Рене, входит в часовню. Заметив, что хозяин плачет, стоя на коленях, девушка прячется в углу, стараясь держаться в тени. Его мать, с головы до ног укутанная в белоснежный шелковый саван, так спокойно лежит на катафалке, держа в сложенных на груди руках четки, словно безмятежно спит. Она выглядит сейчас такой же прекрасной, какой с самого детства помнил ее сын: ее всегда отличали достоинство и сила духа, а еще нежность, тепло, чуткость и надежность.

Поднимаясь с колен, Рене бросает взгляд в сторону Агнессы. Вытерев глаза, он дает ей знак следовать за ним, выходя из часовни.

– С возвращением, сир, – произносит она, опуская глаза и приседая в реверансе.

– Присядь рядом со мной, дитя, – велит он. – Расскажи мне о последних днях моей матери. Я уехал в Неаполь год назад – а ты оставалась при ней, я знаю.

Девушка идет за ним, немного отступив назад, и садится на скамью под окном, явно чувствуя неловкость, что сидит в его присутствии.

– Итак, что она говорила обо мне, когда услышала, что я в Марселе? – спрашивает он почти грубо, терзаемый чувством вины. Рене всегда считал Агнессу Сорель самой благовоспитанной из всех фрейлин своей жены, а теперь может убедиться, что она расцвела и стала еще и настоящей красавицей.

Агнесса, которая в обществе хозяина-герцога чувствует себя явно неловко, решает утаить правду.

– Сир, она испытала огромное облегчение, когда узнала, что вы благополучно прибыли в Марсель, – говорит она мягко, не отрывая взгляда от сложенных на коленях ладоней.

– Моя дорогая Агнесса, я знаю тебя большую часть твоей жизни. И хочу, чтобы ты сказала мне то, что не скажут другие. Насколько сильно она была расстроена, что я не приехал сразу? Что она сказала, когда узнала, что я лишился трона – после всех тех жертв, на которые она пошла ради меня? Возмущалась ли она, что я так долго не еду? Что я остановился в Пизе, чтобы посмотреть Флоренцию? Расстраивалась она или сердилась, что я поставил свою любовь к искусству выше нее? О, я должен был приехать сразу, должен был.

С рвущимся на части сердцем Рене Анжуйский встает, отворачивается и прячет от Агнессы взгляд. В Неаполе и суд, и жители королевства считали его лучшим из правителей: он был добр, прислушивался к их нуждам, он был по-настоящему мужественным героем и при этом прост в общении и не заносчив. А теперь эти преданные ему люди терпят ужасные притеснения со стороны их нынешнего властителя, Альфонсо д'Арагона – его вероломного кузена, который силой и обманом захватил власть.

Но сейчас все мысли Рене только о почившей матери. И Агнесса спешит его хоть немного утешить:

– Сир, поверьте, вам незачем так казниться. Ваша мать все понимала и вздохнула с облегчением, когда узнала, что вы прибыли в порт Марселя. Она сказала мне: «Слава Богу, он в безопасности. Теперь вы можете вернуться в Лотарингию». И отправила меня обратно в Нанси, чтобы помочь с приготовлениями к вашему приезду. Сир, клянусь – так и было.

– Да потому что она верила, что я примчусь в Анжу сразу же! – Рене горестно заламывает руки, лицо его перекашивается от боли, а полы его черного плаща взлетают вверх, словно крылья какой-то огромной птицы.

Изабелла Лотарингская, правящая королева Сицилии, забрала детей, свиту и их многочисленных питомцев и по настоянию Рене вывезла их на корабле из обреченного Неаполя в Марсель. Едва причалив к берегу, часть пассажиров судна отправилась на север в Анжу, во владения Иоланды, в шато Сомюр, в то время как двое детей Изабеллы – подросток Жан, их старший, будущий наследник Лотарингии, и Маргарита, младшая, оставались во Франции с бабушкой. Иоланда с распростертыми объятиями встретила свою невестку, остальных внуков и свиту и никому не показывала того, что на самом деле единственным ее желанием было увидеть своего сына хотя бы еще раз перед смертью, которая, как она чувствовала, была уже очень близка.

И вот наконец он здесь – но ее уже нет в живых.

Агнесса видит в его покрасневших от слез и усталости глазах муки вины и неизбывную боль потери. Она смотрит на все прибывающих в зал новых гостей, но почти не видит их, погрузившись в свои мысли. Заметив в толпе королеву Изабеллу, она подходит к своей госпоже.

– Ты видела его? – спрашивает взволнованно королева, и Агнесса сразу понимает, что речь идет о Рене, ее муже. Приседая в реверансе, она кивает. – Ну, и как он? Убит горем? Винит себя? – Едва задав вопрос, Изабелла сама на него отвечает: – Конечно, винит! – и торопливо стягивает с себя плащ.

– Агнесса, дорогая, возьми мой плащ – здесь жарко от всех этих людей и свечей, но он понадобится мне снова, когда мы выйдем на улицу. Мои волосы в порядке? – спрашивает она нервно и щиплет себя за щеки, чтобы избавиться от бледности.

Как она его любит…

– Присматривай за гостями, пожалуйста, и вели подать подогретого вина для всех – они замерзли, особенно те, кто только что пришел. И не отходи от меня далеко, прошу тебя!

Она очень нервничает, эта бедная женщина – ее вот-вот ждет встреча с мужем, пусть и при таких печальных обстоятельствах.

Рене замолкает, как только видит, что Изабелла входит в Большой зал, стены которого украшены знаменитыми дворцовыми гобеленами – их торжественные красные и синие оттенки создают великолепный фон для высокой и стройной молодой королевы Сицилии. Платье на ней того же цвета, что и ее прекрасные волосы – цвета зрелой пшеницы. Оно мягко облегает ее тело и спускается до самого пола. На шее у нее несколько нитей жемчуга Иоланды, а через одно плечо небрежно переброшен шарф из тонкой шерсти цвета бургунди.

Рене, высокий и крупный, в несколько шагов преодолевает расстояние между ними и порывисто заключает в объятия свою обожаемую жену, а на лице его появляется выражение безграничного облегчения и радости, смешанных с болью и скорбью. Они видели друг друга в последний раз несколько месяцев назад, в Марселе, куда он прибыл из Неаполя, но она вынуждена была через несколько дней уехать и вернуться в Лотарингию. Обнимая Изабеллу, Рене чувствует, как огромный камень падает с его сердца и на душе становится легче – и он готов держать ее в своих объятиях вечно. Его приезд сюда означает, что сбылось то, чего они больше всего боялись, когда она покидала Неаполь: с мечтой о том, что они смогут вместе управлять своим итальянским раем, покончено. Их казна пуста, и возможно, им никогда больше даже не представится случай свергнуть Альфонсо. А значит – им предстоит строить свое новое будущее здесь, во Франции.

Агнесса, которая всегда читает все по лицу своей хозяйки, видит ее радость – и ее печаль тоже. Всем, кто покинул Неаполь, пришлось нелегко, но для Изабеллы это испытание было труднее всего – потому что она знала, сколь многим пожертвовала ее свекровь ради своего сына, разорив себя и свою семью во имя цели, в которую никогда не верила. Так много воспоминаний оставалось в прошлом… из десяти детей Изабеллы шестеро были похоронены в Неаполе – вот еще одна причина ее глубокой печали.

Все больше членов семьи собирается, чтобы почтить память скончавшейся матери Рене Анжуйского, суверена Прованса, бывшего титулованного короля Сицилии, Неаполя и Иерусалима. Все подходят к нему с объятиями, все грустно улыбаются и что-то негромко говорят ему, склонив головы. Они с Изабеллой стоят плечом к плечу в Большом Зале Анжера, а яркие гобелены на стенах создают контраст с преимущественно черными одеяниями пришедших.

Агнесса неотступно следует за своей госпожой, при этом не упуская из виду ни малейшей детали, внимательно следя за выражением лиц присутствующих заботясь о гостях. Она шепотом отдает приказы прислуге и обменивается тихими приветствиями с гостями из Сомюра и их слугами. Многих она знает по прошлым дням, проведенным с королевой-матерью в Анжере и других владениях семьи Анжу.

– О, леди Агнесса, вы не представляете, как королева Иоланда скучала по вам, когда вы вернулись в Лотарингию, – говорит ей один из них.

– Так жаль, что она отослала вас – как было бы прекрасно, если бы вы оставались с ней до самого приезда герцога, – говорит другой. – Она бы, возможно, и не умерла, если бы вы оставались с нею.

Это чушь. Как они суеверны!

Но Агнесса вежливо улыбается и кивает, незаметно направляя в правильное русло беседу, следя, чтобы слуги удовлетворяли все нужды гостей, и при этом не выпускает из виду Изабеллу ни на секунду.

Они с ней приехали за день до этого, проделав нелегкий путь из Нанси со всей свитой и множеством личных слуг. Поскольку никто из семьи Анжу в последнее время в Анжере не проживал, требовалось очень много усилий, чтобы подготовить замок к встрече гостей. Анжер был центральным поместьем в Анжу, в замке было много слуг, и он в целом был всегда готов к приему гостей, но к их приезду все равно нужно было избавиться от пыли в комнатах, растопить очаги, расставить цветы – в это время года вместо цветов ставили ветки с золотыми осенними листьями. Блюда со сладостями и сухофруктами выстроились в ряд на буфетах, кубки стояли в линию, а в кухне томились галлоны подогретого вина для все прибывающих гостей, которым необходимо было подкрепиться после долгого и утомительного пути.

– Агнесса, милая, проследи, прошу тебя, чтобы гостей расселили в правильные комнаты. Ты понимаешь, что я имею в виду! – с многозначительным взглядом сказала ей Изабелла. И она понимала. Агнесса лично следила, чтобы все наставления ее хозяйки были выполнены неукоснительно. Чтобы мокрая одежда была высушена, обувь вычищена, чтобы гости могли занять свои комнаты и отдохнуть там, прежде чем спуститься в Большой зал для приемов. Чтобы ярко горел огонь в каминах у каждой из стен, завешенной знаменитыми гобеленами. Агнесса очень хорошо помнит свой первый визит в Анжер, когда королева Иоланда рассказывала ей, что эти гобелены перешли в наследство от старого короля Карла V ее обожаемому мужу, герцогу Людовику II Анжуйскому; что они представляют собой самую древнюю серию гобеленов, когда-либо созданных во Франции, что создал их художник из Брюгге как напоминание об Апокалипсисе. И сегодня, в этот скорбный день, их пылающие цвета – красный, желтый и кобальтово-синий – резко контрастируют с серым небом и грустными лицами собравшихся.

Изабелла оставляет Агнессу у входа в Большой зал встречать гостей, а сама идет общаться с теми, кто уже прибыл. Среди тех, кто входит в зал, – Карл, граф Мэна, самый младший из детей Иоланды, двадцативосьмилетний красавец. Он узнает фрейлину своей матери и тепло приветствует ее:

– Моя дорогая Агнесса, ты еще больше похорошела! И твое присутствие было очень важным для моей матери в ее последние дни – все семейство Анжу благодарно тебе за это, – и он элегантно целует ей руку. Довольно неожиданно для принца крови – и это заставляет Агнессу вспыхнуть.

Как и Рене, Карл одет в соответствующее черное платье – королевский траурный протокол позволяет добавить к черному костюму только жемчужную или бриллиантовую булавку. Братья обнимаются, в глазах у обоих стоят слезы. Потом они окидывают друг друга изучающими взглядами, и Рене замечает, что за прошедшие с их последней встречи четыре года брат его сильно изменился.

– Почему же я не приехал сюда сразу, как только высадился в Марселе? Почему не подумал, что она может просто не дожить до моего приезда?! – с тоской произносит Рене. Карл только едва заметно качает головой, а Рене продолжает: – Мне так тяжело… сердце рвется на части. Я так стыдился своего поражения в Провансе – так стыдился, что не осмелился предстать перед ней. Ты понимаешь меня, мой дорогой брат? – И они снова обнимаются, содрогаясь от рыданий. – Она годами отдавала мне все, что у нее было, лишая тебя и наших сестер всего, ради того чтобы моя армия могла противостоять нашему кузену, этому узурпатору Альфонсо Арагонскому – как же я ненавижу его! Но даже этих ее колоссальных усилий оказалось недостаточно… – Карл продолжает хранить молчание, позволяя Рене выплеснуть рвущиеся наружу гнев и отчаяние. – Мы оба с тобой знаем, что она никогда не верила в то, что сама называла «химерой королевства Сицилии», в ту фантазию, которая перешла к нам от нашего отца и брата Людовика и которая убила их обоих. И несмотря на это, она не только позволила мне уехать – она сама оплатила мое путешествие. Она знала, что не сможет помешать мне в моем желании самому управлять принадлежащим мне по закону королевством. Скажи, что ты понимаешь меня! – молит он.

Агнесса видит, как Карл опять едва заметно качает головой.

Что же он может сказать – теперь, когда уже все равно ничего не исправить? Теперь он может только поддерживать Рене.

– Успокойся, мой дорогой брат. Она знала, что тебе ничего не угрожает – и этого было довольно. Мать написала мне – и твоей сестре Марии, – когда получила весточку о твоем прибытии в Марсель. Иоланду переполняли радость и облегчение по поводу твоего благополучного спасения, и на самом деле она так и ожидала, что ты задержишься на юге. Да, это правда. Так что перестань казниться, умоляю тебя! Никого из нас не было рядом с ней в момент кончины. Мы все постоянно связывались с ней, посылали с гонцами письма каждый день – и все были уверены, что с ней все хорошо. Ты должен утешать себя тем, что теперь она встретилась с папой на небесах.

Слез больше нет. Оба брата понимают, что эти слова Карла были сказаны, чтобы облегчить их общую боль от потери. Агнесса часто слышала в Неаполе, как король Рене говорит с гордостью и любовью: «Мой младший брат Карл всегда был умнее меня – его ждет отличное будущее при дворе короля Франции». И она думает, что ее хозяин был совершенно прав.